Страшная общага

скачать книгу бесплатно

Как к Аделаиде. Неужели она уже сталкивалась с големами в детстве?

– Но я не писала на нем своего имени, и уж тем более не кормила своей кровью! Я просто… – Лиза сглотнула, пытаясь не разреветься на людях. – Я просто плакала. Но что можно было взять с ребенка, который потерял обоих родителей и остался во власти человека, которому было на него наплевать?

Ян молча смотрел на Лизу, не вмешиваясь в ее монолог. Девушке не нужны были наводящие вопросы – она заговорила сама:

– А потом все изменилось в одну ночь. Я чувствовала, что происходит что-то такое… я знала. Часто дети знают больше взрослых. Но я смолчала, сделала вид, что все в порядке. Потому что Филипп стал заботиться обо мне, понимаешь? Я стала чувствовать, что я в безопасности и что меня любят так, как любили родители. Это было важнее. И я люблю Филиппа. Этого Филиппа. Моего Филиппа! И мне все равно, что…

– Что это кусок камня, убивший твоего настоящего брата и занявший его место в жизни?

– Нет, – покачала головой Лиза. – Это мой брат!

– Ты упрямишься, и твое упрямство может стоить тебе жизни, – незаинтересованным тоном сказал Ян.

– Ты хочешь сказать, что Филипп может причинить мне вред?

– Не исключаю, что он любит тебя… по-своему, – согласился Ян. – Но у големов есть родовая память, Лиза, они сделаны из одного цельного куска мрамора. Все големы суть одно. Их родственная связь гораздо крепче, чем та… – Ян постарался подобрать правильное слово: – Нежность, которую испытывал к тебе «Филипп» все это время. Если ты думаешь, что между тобой и Аделаидой он выберет тебя, – ты глубоко ошибаешься. И такая ошибка может стоить тебе жизни.

Лиза прикрыла глаза, чувствуя тошнотворное головокружение. Она сдержала рвущийся наружу кашель, опасаясь, что ее вывернет наизнанку.

– Ты неправ, – она уже не пыталась придать голосу твердости и игривости поведению – ей было не до игры.

– Что ж, верить мне или не верить – выбор твой, я тебя предостерег. Теперь я хочу попросить тебя о помощи. – Ян сделал короткую паузу и, когда убедился, что Лиза его слушает, продолжил: – Мне не добраться до Аделаиды, пока она находится в том доме. Он считает меня угрозой и не пускает внутрь.

Несколько дней назад Лиза бы рассмеялась ему в лицо, но не теперь.

– Но ты, по ее мнению, не представляешь для нее никакой угрозы. Поэтому я скажу тебе, как можно обезвредить статую, а ты это сделаешь.

Увидев, как Лиза побледнела, он продолжил:

– Статуя оживает благодаря имени, которое на нее наносят. Все, что нужно сделать, это стереть имя с ее тела. Технически это даже не убийство, а помощь – ты поможешь статуе вернуться в ее изначальное – природное – состояние.

– Звучит неправдоподобно просто, – вяло отозвалась Лиза.

– Неужели? – Ян выгнул бровь, и Лиза поняла, какую глупость сморозила. Как, позвольте, она доберется до надписи у Аделаиды на лопатке? А как она заставит голема не двигаться, пока уничтожает надпить? Да и расцарапать камень – это не масло на хлеб горячим ножом намазать!

– Ты продолжишь подкармливать голема своей кровью, и, когда его кожа смягчится, приобретая человеческую эластичность, ты сделаешь то, что я тебе сказал.

Спрашивать, что случится, если Лиза не справится, было глупо.

– А если я попытаюсь выманить ее за пределы Общаги, ты мне поможешь?

Ян не ответил и даже не моргнул, но Лиза приняла это за положительный ответ. Подумав, он оставил на салфетке свои адрес и номер.

Вечером Лиза провела много времени в ванне, пытаясь смыть с себя грязь и страх прошедших дней. Но намокшие порезы напоминали о ее кабале все сильнее. Сегодня Аделаида была живее обычного, и Лиза знала, что Филипп у нее уже побывал, – едва ощутимый, но такой знакомый запах одеколона витал в воздухе, отравляя надежду на счастливый конец.

Выключив воду, Лиза замерла. В квартире она была больше не одна. Лиза наспех обтерлась полотенцем и, накинув халат, выглянула из ванной.

– Филипп? – Она не смогла изгнать нотки тревоги, но запах разжариваемого мяса успокоил девушку раньше родного голоса:

– Да, лисенок?

Его отклик повис в воздухе.

Оставив мокрые следы на кафеле, Лиза проскользнула в свою комнату и переоделась. Затем пришла на кухню и принялась резать салат.

– Я сегодня не ходила в школу, плохо себя чувствовала, – Лиза постаралась произнести эти слова непринужденно, как будто они вовсе не предназначены для того, чтобы скрыть неуютное молчание.

– Наверное, у тебя переутомление. Иди отдохни, я позову тебя к ужину, – в свою очередь сказал Филипп. Выдержать недежурный тон ему удалось гораздо лучше, чем Лизе.

– Мне уже лучше.

Тут Филипп впервые повернулся к ней лицом. Темно-серые глаза вцепились в нее с такой проницательностью, что Лизе стало нехорошо. Она опустила взгляд и с запозданием поняла, что порезала ножом подушечку указательного пальца.

Если Филипп и хотел что-то сказать, то передумал. Лиза сунула кончик пальца в рот и зажмурилась. Если все так будет и дальше, она не выдержит. Она… Не справившись с эмоциями, Лиза смахнула со стола миску с салатом. Звук битого стекла не только не отрезвил ее, наоборот – раззадорил злость. Она потянулась за тарелкой, но прохладная уверенная рука Филиппа ухватила ее за запястье.

– А ну перестань, – сказал он строго, но без гневной вспышки, которую Лиза ожидала и на которую надеялась. Если бы он разозлился на нее, это бы означало, что он настоящий. Но Филипп никогда не поднимал на нее голоса. – У тебя бинты намокли, а ты их не сменила. Кто так делает?

Вот и вся забота.

Лиза сглотнула вязкую слюну и разрыдалась, уткнувшись носом в грудь Филиппа. Брат положил руку ей на макушку и погладил, как котенка.

Мясо гневно шипело на сковородке, постепенно превращаясь в сухари. Кажется, сегодня они останутся без ужина.

Лиза вскинула руки и крепко обняла Филиппа, ощутив два ровных шрама у него под лопатками.

Интересно, нужна ли ожившим статуям еда на самом деле?

– Что-то ты сегодня рано, – Аделаида обвинительно ткнула в нее пальцем и прищурилась (неловко – теперь она умела демонстрировать эмоции не только голосом и жестами, но еще и мимикой). – Прогуляла школу?

– Не твое дело, – буркнула Лиза, стягивая с плеча рюкзак. Ей не хотелось задерживаться надолго. По большей части из-за страха пересечься с Филиппом.

Аделаида хмыкнула и повернулась к Лизе спиной, эту самую спину гордо демонстрируя. На ней были новенькие брюки и блуза с вырезом сзади. Лиза невольно (как и хотела Аделаида) обратила внимание на ровный изгиб ее лопаток. На коже-мраморе больше не было ни намека на обломанные крылья.

Филипп позаботился о том, чтобы у нее не осталось шрамов. Ведь в его время ему пришлось заботиться о себе самому.

– Подойди сюда, я тебя накормлю, – небрежно бросила Лиза, как будто ее кровь была никчемной подачкой.

– Куда-то спешишь? – Попытка быть безразличной позабавила Аделаиду.

Запретив себе нервничать и выказывать страх, Лиза вытащила из кармана нож и размотала бинты на руке. На этот раз она взяла с собой отцовский охотничий нож. Вряд ли зубочистка, которую она так и не отдала Рите, поможет ей быстро стереть имя на мраморе. Если Аделаида и обратила внимание на обновку, то виду не подала.

Новый порез – она почти привыкла, и боль больше не казалась ей острой.

Аделаида нежно, почти любовно, взяла ее за руку и поднесла белоснежные пальцы к сочащейся кровью ранке. Кровь быстро впитывалась в белоснежный мрамор. Лиза вспомнила наставления Яна, но пока что они ничем не могли ей помочь – кожа-мрамор представлялась пока что непробиваемой. Сколько ей придется ждать, и самое главное – сколько нужно отдать самой себя, чтобы голем стал уязвимым? И будет ли у Лизы время и силы воспользоваться своим хрупким преимуществом?

Тошнота подкатила к горлу, и Лиза попыталась отстраниться от Аделаиды. Но статуя лишь крепче перехватила ее запястье, сжав до ослепительной боли. Лизе показалось или она услышала, как хрустнули кости?

– Отпусти, на сегодня для тебя достаточно, – огрызнулась Лиза и встретилась взглядом с Аделаидой. Бескровные губы статуи изогнулись в недоброй улыбке:

– О, маленький лисенок, ты мне приказываешь? Мы не подчиняемся. Мы подчиняем, – голем стиснул запястье Лизы еще сильнее – на этот раз оно точно хрустнуло, глаза девушки заслезились, она заскулила от боли.

Лиза ухватилась за плечо Аделаиды здоровой рукой в тщетной попытке освободиться. Статуя снисходительно улыбнулась и… отпустила Лизу.

Она решила поиграть в кошки-мышки? Или ей просто нравится запугивать Лизу? Разбираться в логике действий девушки-статуи Лиза решила на бегу, поэтому без промедлений попятилась в сторону выхода.

Сперва она услышала знакомый запах. Потом сильные руки тяжело легли на ее маленькие плечи.

Вот ирония – тот, на чью защиту она всю жизнь полагалась, теперь был непреодолимым препятствием на пути к спасению.

– Филипп, пожалуйста, – Лиза не знала, на что надеялась. Она почувствовала себя маленькой, беззащитной и преданной. Ее губы задрожали, и она не смогла повторить просьбу.

– Поранишься, лисенок, – мягко сказал Филипп и с легкостью забрал у нее охотничий нож.

– Разве это не здорово – вся семья в сборе! – лучезарно улыбнулась Аделаида и снова сократила дистанцию. – Я до сих пор поверить не могу, как удачно все получилось. Я ведь выбрала эту девочку совершенно случайно, а ты когда-то выбрал ее брата. Теперь я займу ее место, и мы будем братом и сестрой не только по мрамору, но и по крови. По имени!

– Ты не слишком торопишься? – Низкий бархатистый голос Филиппа заполнил комнату.

Лиза поежилась, и его пальцы сильнее стиснули ее плечи. Больно. И без того слабая надежда, что он пришел ее спасти, таяла на глазах. Нет, он не спрячет ее за спину, не защитит от опасности. Если он и правда испытывал к ней нежные чувства, они окончательно уступили его природе. Мрамор крепче крови.

– Тороплюсь? – искренне удивилась Аделаида. – О нет, наоборот! Мне стоило проявить настойчивость раньше.

Лиза крепко стиснула зубы. Нет, она не станет давить на жалость, но и сдаваться так просто она не намерена!

Подгадать идеально подходящее время невозможно, поэтому – сейчас или никогда!

Пусть Филипп и не был человеком, но кости и кожа у него человеческие. Лиза изо всех сил ударила его по ноге и подалась корпусом вперед, высвобождаясь из крепкой хватки. На мгновение хватка ослабла, Лиза почувствовала, что ее ничто не удерживает. Но ее схватили за ворот толстовки, как котенка за шкирку. От резкого захватала Лиза не устояла на ногах и повисла в руке Филиппа.

С каменной невозмутимостью он встряхнул ее, ставя на ноги. Не нарочито грубо, но и без нежности.

Аделаида тем временем подошла к Лизе почти вплотную и забрала из рук Филиппа охотничий нож. Потянув Лизу за руку, она любовно огладила шрамы.

– Один… три… пять… семь, – еле слышно считала статуя, – двенадцать. Осталось четыре. Тебе ведь шестнадцать лет, маленький лисенок?

Лиза сглотнула вязкую слюну и плотно сжала губы. Ян просчитался с жадностью Аделаиды. Ей хочется всего и сразу.

Аделаида крепко перехватила ее руку и легонько надавила на лезвие ножа. Кровь заструилась, обнажая тринадцатый порез. Голем ловко подхватил стекающие струйки крови, и они легко впитались в камень, словно в губку.

Лиза дернулась в последний раз, прежде чем ощутила, как ее конечности наливаются каменной тяжестью. Аделаида нежно улыбнулась ей, и девушка заметила, что глаза голема почти блестят.

Хватка Филиппа ослабла, а затем он вовсе отпустил Лизу. Сопротивление было сломлено – она уже точно никуда не денется.

Аделаида провела ножом по руке Лизы еще раз и еще. Четырнадцать. Пятнадцать. Лиза почувствовала, как ладонь голема, стискивающая ее запястье, становится мягче и теплее. Девушке, наоборот, стало нестерпимо холодно. Вот он, тот рубеж, перед которым у Лизы могло бы оказаться преимущество перед големом. Но она слишком ослабла, у нее нет ничего, чем бы она могла защищаться. Да и выцарапанное на камне имя было далеко – под лопаткой Аделаиды. Статуя ни за что не позволит Лизе даже взглянуть в сторону надписи.

Аделаида занесла руку для последнего пореза и на мгновение замерла.

– Знаешь, на самом деле это волнительно, – прошептала она и облизала губы. Они даже слегка заблестели от слюны. – Я не знаю, стоит ли говорить какое-то напутствие? Или тебе, может, стоит сказать какое-нибудь напутствие?

– Иди к черту, – процедила Лиза, но Аделаида лишь снисходительно улыбнулась.

– Брат мой, а что ты сделал в такой волнительный момент?

Филипп подошел к Аделаиде сзади и невесомо поцеловал почти мягкие волосы.

– Ничего не делал, – бесцветным голосом сказал он и впервые за все это время посмотрел в глаза Лизе. Помнит ли она, как выглядел настоящий Филипп? Разумеется, нет. Ее заполнили другие воспоминания, нужные голему, который заменил живого человека собой.

Теперь Лиза узнавала его черты – ангел с соседнего надгробья. Под его крыльями она пряталась от проливного дождя, но чаще всего – от Филиппа.

– Я… – Спазм сковал ее горло.

Обида и ревность победили чувство страха. На краю гибели Лиза поняла, что не очень беспокоится за свою жизнь. Ей плохо от предательства. Какое отвратительное, беспомощное чувство односторонней привязанности! Ведь Филипп, по сути, убивал ее, а она продолжала его любить.

Лиза не сразу поняла, что нож выпал из руки Аделаиды и она не успела сделать последний надрез. Статуя побелела. Можно было подумать, что кровь отхлынула от ее лица, но это просто мрамор приобрел изначальный цвет. Ее глаза снова окаменели, а красивое лицо застыло в гримасе испуга, перемешанного с непониманием и отчаянием.

Лиза ощутила, как ее тело приобрело прежнюю подвижность, и отпрянула от Аделаиды, едва удержавшись на ногах.

– Ты! – взревела Аделаида – ее голос был похож на удары камень о камень. Она обернулась к Лизе спиной, и девушка увидела зачеркнутое имя под ее лопаткой.

– Прости, – сказал Филипп с болезненной искренностью. Ей показалось или она увидела выступающие на его глазах слезы?

Аделаида сделала неуклюжий рывок в его сторону, но Филипп не двинулся с места. Еще шаг – она потянулась к его шее. Еще шаг – и Аделаида застыла на месте. Изящная белоснежная статуя с безобразно перекошенным лицом.

Время для Лизы застыло вместе с Аделаидой. Она сделала вдох, затем второй, третий, проталкивала воздух в легкие все глубже и глубже.

Филипп стремительно обогнул разделяющую их статую и схватил Лизу в охапку, прижимая к груди.

– Прости, – выдохнул брат ей в макушку. – Прости, прости, прости! Я не должен был сомневаться ни минуты, я не должен был подвергать тебя такой опасности, я не должен был делать тебе больно!

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Лиза разрыдалась от облегчения, вжавшись лицом в футболку брата. Неожиданно множество вещей для нее стали не важными. Их связь оказалась крепче мрамора.

– Мне кажется, у нас могут возникнуть неприятности, – шмыгнув носом, сказала Лиза и с неудовольствием покосилась в сторону Аделаиды. Ведь где-то снаружи обитал Ян, который все знал об их странной семейке. – Как ты думаешь, после дел, что мы здесь натворили, нам позволят снять комнату на время?

София Яновицкая

Волк, которого ты кормишь

1

Тяжелый мяч летел через весь двор – прямо в голову. Галина Ивановна ничего не успела сделать, даже зажмуриваться не стала. Коротко вдохнула и зачем-то вцепилась покрепче в сумки, полные продуктов. Но удара не последовало. Перед глазами метнулась размытой полосой темная фигурка, взлетела, столкнулась с мячом и рухнула на землю.

– Валим! – радостно взвизгнули мальчишки и бросились бежать – только мелькнули разноцветные футболки.

– Хулиганы! Безобразие, все родителям скажу! – грозно трубила очнувшаяся Галина Ивановна.

Это была неправда – она, конечно, с удовольствием сказала бы, но в мельтешащей толпе было не разглядеть лиц. Особо наглый пацаненок ухитрился подхватить мяч – она попыталась дернуть его за шиворот, но сумки оттянули руки, и мальчишка со смехом умчался. Через две секунды двор опустел. Правда, не совсем – возмущенно дыша, Галина Ивановна опустила взгляд и увидела сидящего на земле мальчишку лет десяти. Того самого, что отбил мяч.

– Вы не ушиблись? – спросил мальчик, поднимаясь с земли и отряхивая запыленные джинсы. На коленке разошлась большая дырка, и сквозь нее мелькала красным свежая ссадина.