скачать книгу бесплатно
На маминых белых подкрахмаленных простынях прорвало плотину Верочкиной сдержанности и некоторого пуританства во взглядах на взаимоотношение полов. Любовником Борис оказался опытным и щедрым.
Утром, проснувшись на руке Бориса, Вера каким – то внутренним женским чутьём поняла, что проснулась она на руке мужа, и впереди у них долгая и счастливая семейная жизнь. Она лежала с закрытыми глазами и расставляла в своей обновленной душе всё по своим местам. Главное – мама. С ней она поговорит серьёзно, объяснит невозможность дальнейшего совместного проживания. Мама купит им небольшую или большую квартиру.
Вера совьёт в ней уютное семейное гнёздышко, а маму они с Борисом будут навещать по субботам или воскресеньям. С работы ей придётся уйти. Она будет вести дом и ухаживать за мужем.
Вера тихонько встала с постели, быстро приняла душ и уже хлопотала на кухне. Когда проснулся Борис, стол на кухне уже был сервирован. Они позавтракали в английском стиле и принялись, не спеша, за кофе.
– Ну, я пойду, Верунчик! У меня через час запись интервью. До вечера?
– Конечно, до вечера! – счастливо выдохнула Вера.
Оставаться в пустой квартире Вера просто физически не могла, и ещё толком не зная, что произойдёт в ближайшее время в их с Борисом отношениях, позвонила Ленке. Та неожиданно была дома и свободна. Вера помчалась к ней на всех парусах. Задыхаясь и прикуривая одну сигарету от другой, она поведала свою «лав стори» Ленке.
Он не такой как все, он другой! Он настоящий, а не какой – нибудь «джага – джага»! Он разведётся, они поженятся! У неё, наконец, появится своя семья, вне мамы.
– А жених – то, знает про твои планы? – с сарказмом спросила Ленка.
– Да мы ещё не говорили на эту тему, но ты понимаешь, Лена…
– Прекрасно! Мама не знает, что она уже не мама, а тёща, а женатый журналист, переспавший с тобой единожды, не знает, что он уже твой жених! Какая всё-таки, Вера ты дура!
«И правда, дура!» – удивилась протрезвевшая в момент Вера. Поговорили ещё о том, о сём, потом пошли встречать из школы Лизу.
Вера шла с опущенными плечами, слушала про всемирно известного дурака – режиссёра, про то какая замечательная и неповторимая у неё подруга и содрогалась от своих утренних смелых и дерзких мечтаний.
Да и не придёт он сегодня вечером. Что он дурак что ли?
Лизка выбежала из дверей школы как яркая сказочная птичка, и сразу защебетала:
– Верочка! Пойдём с нами, мама обещала в кино! Мама! Ты ведь обещала! Правда?
– Сегодня ничего не получится, Мурзик, у меня спектакль!
– Как же спектакль, если ты говорила, что будешь весь день со мной? А как же я? – глаза Лизы наливались слезой.
– Ты пойдёшь со мной, потому что Зинаиду Фёдоровну я отпустила.
– Я не хочу в театр! Я хочу в кино! Ты обещала!
Обстановка накалялась, было безумно жалко Лизу, такую любимую, и такую ненужную одновременно.
– Лена, ступай, играй свой спектакль, а мы сходим в кино, пошляемся по кафешкам, а потом я приведу её в театр. Договорились?
Ленка облегчённо вздохнула, А Лизины глаза заиграли счастьем.
Возвращалась домой Вера поздно, ближе к десяти вечера. У подъезда стоял Борис в горестном недоумении. Ведь чётко договаривались на семь часов вечера!
И вот уже, когда терпение иссякло, и он готов был уйти, из – за угла показалась лёгкая фигурка Веры.
– Извини, мне пришлось помочь подруге с ребёнком! Я сама чуть с ума не сошла! Ни телефона твоего! Ничего! – Вера мудро решила опустить рассказ о своих внутренних метаниях.
Борис стоял, улыбался ей глаза в глаза, и тоже промолчал о своих страхах в эти несколько часов ожидания. К дому шли, обнявшись как счастливые супруги.
Утром Вера проводила Бориса, заварила себе кофе и уселась в кресло к окну думать!
Вера поняла, что влюблена как девочка, как та далёкая уже почти забытая двенадцатилетняя девочка, какой она была, когда её настигла первая любовь. Это прекрасное чувство юношеской, почти детской влюблённости она до сих пор помнила так чётко и остро, как будто это было вчера.
Она шла по золотой октябрьской роще, деревья навстречу ей горели волшебным огнём. Рядом с ней шёл мальчик. Какой – то её четверо – пятиюродный брат. Седьмая вода на киселе.
Они шли молча, за своими бабушками след вслед. Мальчик томился и скучал, разбрасывая носком ботинка красно – жёлтые листья. А Вера шла и мечтала, чтобы тропинка не кончалась. И чтобы так было всегда – осень, листья и этот необыкновенный мальчик. Она была влюблена в мальчика и в этот лес, и в запахи, и в звуки.
Сейчас она понимала, что тогда в ней просыпалась первая настоящая влюблённость в жизни. Больше она не видела этого мальчика никогда. Не могла вспомнить его лица. Но вот это счастье в себе помнила до сих пор.
Она дважды выходила замуж по любви, но мальчик в её жизни жил отдельно. Мужья – это мужья, а мальчик из мечты – это мальчик. И вот впервые всё сошлось! Она шла по октябрьскому лесу, рядом шёл Борис, её Борис, и разбрасывал носком ботинка красно – жёлтые листья.
Ночью, вернее, под утро, когда она опять лежала на руке Бориса и обмирала от счастья, он вдруг сказал негромко, но чётко:
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Сегодня после работы я поеду домой и поговорю с Анной. Она очень умная и тонкая женщина. Мы с ней давно уже не супруги, а друзья. И она не станет противиться моему счастью.
Счастье переполняло, давило и одновременно пугало. А ещё была мама. Вера боялась её реакции. Сима, вообще, держала Веру всю жизнь в неопределённости и тревоге. Вдобавок, мама вполне могла вернуться из поездки замужней дамой. Тогда – караул! Если когда – то очередное мамино замужество сыграло Вере на руку, то сейчас оно могло нарушить все планы.
Не мешало бы посоветоваться с ушлой Ленкой. Ленка была почти полной противоположностью Веры в вопросах любви и взаимоотношений между мужчиной и женщиной.
У Ленки всё было в этом смысле легко и ясно, как урок физкультуры – упал, отжался. Встал… и забыл. Вера же была в этом вопросе избирательней и тоньше.
Ей, априори, не мог понравиться мужчина, в котором она просчитывала не глубокий сиюминутный интерес. Она кожей чувствовала, зацепила ли она мужчину всерьёз, или его внимание к ней – плод мимолётной потребности в женщине. Борис деликатный и нежный человек, он возьмёт её за руку и уведёт в другую, полную любви и счастья жизнь. У него тонкая и мудрая жена. Всё решится сегодня вечером.
А с мамой? Паря в атмосфере почти гибельной упоительной свободы, она напрочь забыла про маму. Ну что ж? С мамой она готова на этот раз поговорить серьёзно и основательно. И не сдаст своих позиций ни на шаг!
На другом конце города тонкая и мудрая чужая жена производила устный раздел имущества с пригорюнившимся Борисом. Она хотела разделить всё пополам плюс возмещение морального ущерба. Возмещением морального ущерба должна была стать дача, к которой тонкая и мудрая не имела никакого отношения.
Дача принадлежала покойному отцу Бориса, а ещё раньше была построена дедом. И никакого, ну просто ни – ка – ко – го отношения дача к мудрой и тонкой не имела.
Домой, то есть, к Вере, Борис ввалился уже к ночи в полном недоумении и в глубоком разочаровании. Вера выслушала, накормила, уложила спать и вселила надежду. И он сразу поверил в Верино:
– Всё будет хорошо.
Верочка сняла груз со своей души, рассказав про маму и её нелёгкий характер. Нежность носилась по квартире вслед за ними: из кухни в комнату, из комнаты в спальню. И на фоне этой щемящей нежности и глубокого проникновения друг в друга, всё меркло. Всё было решаемо и преодолимо.
А впереди ещё целых две недели жизни вдвоём, две счастливых недели. В счастье и в познании время пролетело быстро. На последнюю пятницу торжества и свободы своей любви Борис с Верой собрали друзей.
Утром Борис отвёз Верочку на базар, набрали столько, что еле затащили на этаж. Боренька, так его звала Вера, поехал в редакцию, а она жарила, парила до самого вечера.
Вечером вкатился Боренька сотоварищи. Все, конечно, богемные. И конечно, Ленка. Эта шелуга где – то раздобыла немыслимой длины и элегантности мундштук. Размахивала им, как бы благословляя гулянку на все четыре стороны.
Таким ярким и удачным романом Веры Елена была удивлена, но и только. Зависти не было. Понимала, что в простое не будет. Но не поучать не могла. Каждый совет поучение начинала с фразы:
– Ты так ему и скажи… И чтоб даже не надеялся… Мы его в бараний рог…
Вера недоумевала:
– Ты так говоришь о нём, Лена, как будто он в чём – то передо мной виноват!
– Я с тебя сдуреваю! – икнула Ленка. – Для того, чтобы мужчина чувствовал себя виноватым, ему совершенно не обязательно таковым являться по факту. Всё это сделает за него женщина. А его дело крутиться, как уж на сковородке и заглаживать вину.
– Ну, я не знаю… – терялась Вера.
– Слушай, Верк! Через неделю я уезжаю на пять дней на съёмки. Лизку взять не могу. Она и так что – то съехала по русскому языку. Возьми её на неделю! А?
– Конечно, Лена. Ну что за вопросы? Привози! У неё, что грамматика хромает? Я с ней позанимаюсь с удовольствием.
– Ну, спасибо, подруга! Тогда может мне няньку на эту неделю отпустить? Ты справишься? Её отвезти и привезти только.
– Да какие могут быть разговоры? Перед отъездом дашь мне инструкции. Я всё исполню в лучшем виде и с удовольствием. Ты же знаешь, как я люблю Лизоньку!
А во вторник с трепетом в сердце встречали маму в аэропорту. Телеграмма пришла не от неё и какая – то несуразная: «Встречайте транспортом направление собой». Голову сломать можно!
Вера подпрыгивала за спинами встречающих. Борис остался ждать в машине. Пусть первые главные слова об изменениях в своей жизни Верочка произнесёт маме, что называется: «тет – а – тет».
Маму вынесли на носилках, на них и протащили через терминал. Сопровождали маму медицинская сестра и два санитара. У здания аэропорта стояла скорая помощь.
Вера кинулась к Борису, сама в скорую, к маме. И печальная кавалькада понеслась в больницу имени Пирогова. Как выяснилось по дороге, мама на отдыхе получила полноценный обширный инсульт. Вере звонили. Почему не дозвонились – непонятно.
Вера сидела в машине. Рядом лежала мама, вся в проводах, со съехавшим набок ртом и безвольной птичьей головкой. На Симу она не походила даже близко. Чужая старая, сломленная болезнью старуха. В больнице сидели долго. Оформляли какие – то бумаги, утрясали дело со страховкой. Всё доходило как сквозь вату.
Потрясённая Вера ехала домой и проклинала себя за ночные мечтания, которые начинались с фразы: «Если бы не мама с её несносным характером!»
Ездила к маме Вера каждый день. Но маме это было всё равно. Она не видела свою дочь. Глаза были закатаны в потолок, а душа бродила неизвестно где: то ли там, то ли ещё здесь.
Дышать мама самостоятельно уже не могла, были утрачены глотательные функции организма. Мама лежала опутанная проводами как русалка водорослями. Мёртвая русалка и мёртвые водоросли.
В пятницу Ленка привезла Лизу с вещами и строгими инструкциями, которые должны были заполнить почти весь Верочкин день. Начались будни.
Борис помогал, чем мог. Но времени у него было мало. Ему предложили написать большую серьёзную книгу о театре. Он носился по интервью, библиотекам.
А Вера, с утра отведя Лизу в школу, бежала к маме. Мыла, переодевала, проветривала, постригала. От мамы на базар. Готовила, убирала. Потом за Лизой.
Вечером приходил уставший и набегавшийся Борис. В доме было чисто и уютно. Верочка с Лизой заканчивала уроки на завтра. Потом Вера её купала как маленькую и укладывала спать. А впереди был вечер. Их с Боренькой вечер.
Через неделю приехала Ленка. Ввалилась в дом с целой компанией. Сразу за стол. Сразу звон бокалов и рассказы, хохот.
Лизонька дичилась мамы. Лена уже не была для неё самым нужным и любимым человеком. Лиза хотела жить у Веры и Бори. Ленка злилась, наливалась водкой и хвасталась, хвасталась, хвасталась…
Веру бросало в жар от Ленкиных неожиданных откровений. Как ни крути, а талант, всё же предполагает наличие внутренней культуры в человеке. Но тут всё – мимо! Мать – перемать, выпьем, трахнем! И на создание новых шедевров! На всех плевать! Вертитесь, как хотите!
Боря подал документы на развод. Притязания бывшей жены его просто изумляли. То есть, всё, что есть – пополам, и дачу за так! Вера утешала. Она бы отказалась от всего, только бы скорей Боря был свободен окончательно.
Мама пролежала год. Сначала в больнице, потом в реабилитационном центре. Но никаких волшебных изменений с ней не произошло. Вера ходила, мыла, но уже понимала, что мама уходит.
Всё закончилось после года мучений маминых и Верочкиных. Она пришла обмывать маму, подошла, откинула одеяло, положила свою руку на мамину. Рука ледяная. Мама умерла. Не сейчас. Давно. Уже остыла.
Похоронив маму, Вера вплотную занялась домом. Боря развёлся. Они тихо расписались.
Вера оказалась замечательной хозяйкой. Сказались мамины уроки и её диктаторская требовательность к дочери.
Брак принёс обеим сторонам одни лишь приятные открытия. Вера открыла в себе страстную и умелую любовницу, а Бориса покинула желчная спутница его многочисленных браков – изжога. Ушла, не успев взмахнуть на прощанье ручкой. Борис даже не сразу понял, что с ним произошло. Просто как – то проснулся утром, а ему хорошо, легко и в желудке тихо. Не полыхает.
По городу передвигалась Верочка на маленькой «Тойоте». Права она получила, играючи. Всё удавалось Вере, насквозь пропитанной счастьем и любовью. Она, вообще, была из тех, кто долго запрягает, зато быстро ездит. На первом занятии инструктор в уме поставил её в разряд бесперспективных блондинок. Однако, уже через неделю вынужден был признать, что ученица его талантлива. Машину Вера вела спокойно и по – мужски уверенно, не шарахаясь в панике от встречных самосвалов.
Подъехала на машине по Бориному старому адресу. За время, ушедшее на две чашечки кофе с бывшей женой мужа, разрешила проблему с дачей и получила отказ от претензий на квартиру Бориса, оставив на кофейном столике хозяйки толстенькую пачечку евро.
Деньги на Верочку после смерти матери свалились чрезвычайные, плюс – благотворительный фонд, который находился от благотворительности так же далеко, как бордель от церкви.
Вера легко приняла на себя управление фондом. Решив проблему гениально и просто. На все ключевые должности посадила преданных людей, которых вытащила из безрадостной безработной жизни и полунищенского существования. Борис знал о фонде, перешедшем его жене от покойной матери и ничего, совсем ничего не знал о деньгах, который хранились на Верином банковском счёте.
О деньгах Вера умолчала. И никакой хитрости в этом не было. Просто не хотела привязывать Бориса деньгами. Хотела незамутнённой её богатством любви. Дни пролетали в работе, заботе о доме и воспитании Лизочки, которая от них надолго не уезжала даже когда Елена бывала дома. А Елена особо и настаивала. Брала дочку на день – два.
Потом у неё образовывались какие – то встречи по интересам, любви, и Лиза счастливой голубкой влетала под Верино надёжное крыло. Вера и Борис души не чаяли в Лизе. Она была как бы дополнением их маленькой семьи.
И эти трое были абсолютно счастливы. Борис тем, что Верочка оказалась, такой как он её видел, ни на грамм не хуже, а даже лучше. Она умело гасила все маленькие восстания Лизочки и недовольство самого Бориса.
Вовремя устраняла всё, что могло помешать мирному течению их жизни. Стояла на страже интересов семьи, как примерная хозяйка стоит с шумовкой над кастрюлей, сторожа накипь. Ловким движением снимает серую пену и отправляет под тугую струю в мойку – вон!
В этой новой, самостоятельной и счастливой жизни Вера оказалась ярой перфекционисткой. Всё у неё должно было быть чуть – чуть лучше, чем у других: дом уютней, еда вкусней, муж моложе, воспитанница талантливее. Ну, хоть чуть – чуть!
Лизонька посещала драмкружок и недурно рисовала. Мечты о балете пришлось оставить. Девочка обещала быть крупной. В двенадцать лет она уже была одного роста с Верой. То есть мощной статью девочка пошла в мать. Но лицо! Что за прекрасное было лицо! Свалившийся на Ленку в пьяной ночи демон безоговорочно был прекрасен. И не только лицом.
У Лизы был лёгкий характер. В доме постоянно крутились одноклассники, друзья. Но настоящая любимая подружка была одна. Из её недолгих балетных времён. Тихая как облачко Настенька, с глазами – блюдцами и такой тоненькой шейкой, что Вера каждый раз теряла сердце, когда Настенька этой головкой встряхивала, взметая вверх и в сторону гриву жёлтых волос.
Ей казалось, что тоненький стебелёк беленькой шейки не выдержит тяжести буйных жёлтых волос, она подломится и Настенька рухнет, укутанная волосами как русалочка.
К весне отремонтировали дачу Бориса, подстроили левое крыло для хозяйственных нужд. В доме было просторно. В нём были смешаны понятия «модно» и «старомодно». Эта неожиданная эклектика понравилась даже продвинутой Лизочке, и она с удовольствием проводила там время с Верой и Борисом.
Нельзя сказать, что Борис не задавался вопросом, откуда у них такие деньги? Но не приставал. Молчал и благословлял судьбу. В один из своих приездов после гастролей, Елена решила взять с собой на отдых дочку. Отказать в этом ей никто не посмел. И Лизочка отправилась в путешествие со своей сногсшибательной и всеми узнаваемой мамой.
Всё время, что не было рядом Лизочки, Вера тряслась в страхе: вот у неё отнимут её счастье, её выпестованную и любимую Лизоньку. Кто знает, что может прийти в голову её взбалмошной подруге?
Без Лизы, её раскиданных вещей, звонкого голоса, капризов, отчаянных ссор и сладких примирений жизнь станет обыденной, серой. Ведь уже много лет их любовь с Борисом была завёрнута в обожание и любовь, к ставшей родной им, Лизочке.
Паче чаяния, Елена привезла Лизочку обратно к Вере и тут же умахнула в свободное плавание с очередным поклонником, коих у неё образовалось множество. Если раньше Елена брала мужчин кавалеристским наскоком, то сейчас в этом не было необходимости. Они сами валились ей под ноги гроздьями. Обожание мужчин ей льстило, а зависть женщин будоражила кровь. И она пила эту зависть огромными глотками, как молодильное зелье.
Слава не только меняет внутреннее состояние человека, а, как оказывается, сильно влияет на внешность со знаком плюс, причём. Лошадиность лица теперь обзывается богатой фактурой натуры, и эта фактура в купе с большой и крепкой задницей обеспечила Елене титул секс символа.
Лена в этом титуле укрепилась и шла по этой новой жизни, наступая на всех, кто стоял на её пути. Семьи давила, как муравьиные холмики, а про отдельных людей и говорить нечего. И главное никаких «войдите в моё положение»! Раздавила и пошла дальше. К новым высотам искусства. За сравнительно небольшой период времени она успела сделать две пластических операции, не считая всяческих лифтингов – шмифтингов.
Деньги на все эти волшебные превращения Ленка занимала у Веры. Вера давала, но брала с Ленки смешные расписки. Бумажка, фикция! Но пусть будет. Мало ли что? Она прекрасно понимала, что этих займов без отдачи будет уйма. Что – то вроде налога на Лизу!
Выглядела Ленка феерически шикарно, но пластмассово. Взрослой и красивой пятнадцатилетней дочери не было места в её жизни. Вот такая получилась грустная история.
