скачать книгу бесплатно
Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»
Кирилл Борисович Привалов
Интересный научпоп
«Всё есть яд, и ничто не лишено ядовитости; одна лишь доза делает яд незаметным», – утверждал знаменитый естествоиспытатель и медик эпохи Возрождения Парацельс. В летопись человечества вписаны роковые страницы жестоких отравлений. Античный мир, Ренессанс, век Просвещения, современность… В любые времена отравляющие вещества становились оружием трусов и негодяев, фанатиков и маньяков, палачей и вершителей судеб. Все это отражено в уникальной книге – первой полной истории ядов. Ее герои – Клеопатра и Нерон, Сократ и Ганнибал, Горький и Золя, Сталин и Петр I… А сцена этого нескончаемого, жестокого и захватывающего спектакля – весь мир.
Кирилл Привалов
Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка»
© Привалов К.Б., текст, 2021
© Издательство АСТ, 2021
* * *
Если рука не ранена, можно нести яд в руке. Яд не повредит не имеющему ран. Кто сам не делает зла, не подвержен злу.
Сиддхартха Гаутама (Будда)
Всё есть яд, и ничто не лишено ядовитости; одна лишь доза делает яд незаметным.
Парацельс
Третий Ангел вострубил, и упала с неба звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть реки и на источники вод.
Имя сей звезды полынь: и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки.
Откровение Святого Иоанна
Ради блага всего человечества мы взяли на себя задачу исключить возможность использования токсинов и бактериологических средств в качестве оружия.
Мы совершенно убеждены, что это в корне противоречит всем моральным нормам, принятым в человеческом обществе, поэтому должно быть сделано все возможное и невозможное, чтобы такого никогда не случилось…
(Из Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении)
Предисловие. Смертоносное сожительство
Эта книга – не трактат и не научное исследование. Она – крик души. Прикосновение к боли, которая в силу обстоятельств, сложившихся без моего участия, мучит меня уже много лет. Причастность не просто к теме, способной показаться претенциозной или увлекательной, – это уж как хотите, по настроению! – а к огромному простаранству, к его героям и подлецам. К параллельной, отравленной и продолжающей отравлять, действительности, превратившейся – к сожалению – в часть жестокого modus vivendi обитателей Земли.
Моими очерками о ядах и отравлениях я призываю вас задуматься. Яды – слишком сложная материя, чтобы о них говорить примитивно, не вникая в суть проблемы, как – увы! – нередко делают сегодня некоторые мои коллеги (вспомним о самуме не столь давних противоречивых депеш и рассуждений по поводу так называемого «Дела Скрипалей» или об операции под названием «Отравление Навального»). Кроме того, яд, даже если действие его точечное, индивидуальное, все равно является, можно сказать, оружием массового поражения. Поражения страхом: испокон веков само слово «яд» внушает людям безотчетный, животный ужас. Отрава убивает одного человека, а омерзительное ощущение от факта «негодяйства» накрывает многие тысячи людей, узнающих о совершившемся преступлении или близких к жертве. На этом и строится сегодня, в цифровую эру всеобщей и доступной информации, расчет отравителей. Подлые трусы, они остаются – как правило – инкогнито, но все равно люди подспудно догадываются, кто мог заказать и исполнить отравление. Или я ошибаюсь?
Как сказал один мудрый человек: «Не надо сводить мерзости жизни к патологии». Яды-то как раз и относятся к тем «мерзостям жизни», которые не являются патологией, а давным-давно стали неизбежным спутником нашего существования, даже, можно сказать, нашим альтер эго. Они сопровождают людей с древнейших времен. Более того: сама жизнь на Земле когда-то зародилась в результате «отравления» ее атмосферы – кислородом. Ведь и кислород порой яд: активные формы кислорода, которые образуются внутри наших клеток, – двигатель старения… А чистый кислород опасен. Если дышать им долго, можно отравиться. Лабораторные мыши и хомячки, к примеру, живут в нем всего несколько дней.
Так что с ядами мы испокон веков сосуществуем, сожительствуем, идем вместе с ними по жизни. По тому самому бытию, где так хрупок рубеж между живым и неживым, химией и медициной, историей и политикой. Между моралью и грехом, наконец. Именно из-за зыбкости этой границы яды вызывали у самой широкой публики такой интерес во все времена.
Императоры и президенты, священнослужители и секретные агенты, утонченные философы и вульгарные обыватели – все могут пасть жертвой негодяев, взявших на вооружение яды. Причем эти «тихие убийцы» не всегда уничтожают нас по злодейскому умыслу. Нет, на протяжении веков люди окружали себя множеством вещей, даже не задумываясь о смертельной опасности, которая в них таится. Эти предметы, вещества и растения вошли в наш быт и стали нам привычными, ничуть при этом не потеряв своей убойной силы… Порой ад располагается совсем неподалеку от наших родных пенатов.
Парадокс в том, что мы, грешные, привыкли, прикипели к его незримому присутствию. И вовсе не обязательно долго мариноваться в чистилище, прежде чем угодить в объятия к дьяволу. Так, в 1900 году британские ученые после нескольких массовых отравлений проверили в Манчестере состав эля, национального английского продукта, и обнаружили в нем опасный для здоровья процент мышьяка. Он появился там потому, что содержался в искусственных дрожжах и в солоде… Прежде, когда британцы травились пивом, они думали, что банально перебрали народного пенного напитка, а с того момента они вынуждены были признавать со скорбью, что их травят ядом анонимные злодеи. Тоска да и только, при таком грустном раскладе и желание выпить пропадет… Мораль: если заказываешь в баре кружку доброго эля, лучше не думать о ядах, возможно, содержащихся в спиртном! Еще Никколо Макиавелли утверждал на рубеже XV и XVI веков: «Неразумие людей таково, что они часто не замечают яда внутри того, что хорошо с виду».
Ну и пусть! Так абсолютному большинству из нас жить проще… Моя приятельница на днях заказала по интернету тестер по определению нитратов и теперь не может ходить по воскресным рынкам, ей все овощи и фрукты кажутся похожими на мину замедленного действия.
Заметки на полях
С древних времен на каждом континенте была своя специфика ядов. Африканские яды обычно действовали на сердце, американские – парализовали, азиатские и австралийсие – вызывали удушье…
Индейцы Южной Америки издавна прибегали к яду под названием кураре, или урари (воорари). Охотники и воины намазывали им концы стрел. Внешне этот яд представляет собой массу или комочки серо-бурого цвета. В каждом племени, более того – в каждом поселке, свой рецепт производства отравы. С соблюдением ритуальных церемоний яд долго изготовляют из нескольких видов местных растений. Прежде всего – из Strychnos toxifera из семейства логаниевых и из Chondrodendron tomentosum из семейства хондродендронов. При попадании в кровь кураре вызывает паралич двигательных мышц и остановку дыхания.
Использовали индейцы и яд батрахотоксин, который содержится в коже крошечных лягушек-древолазов. Он считается одним из самых сильных нейтротоксинов в мире. Скажем, одна лягушка-листолаз из рода древолазов содержит достаточно батрахотоксина, чтобы убить два десятка людей. Сами лягушки не производят яд, он накапливается из продуктов, которые они потребляют, в основном – небольших жучков. Этот яд поражает нервы, затрудняет дыхание и быстро приводит к смерти.
В другой части Америки – на Больших и Малых Антильских островах – воинственные карибы (в честь них названо Карибское море) применяли яд манцинеллового дерева. Они пропитывали стрелы молочком, вытекающим из надрезанной коры, или соком его плодов – манцинелловых «яблок». Эта отрава была «популярна» и у индейцев Флориды, соседей карибов. Стрелой, пропитанной латексом – млечным соком – манцинеллы, был убит испанский конкистадор Хуан Понсе де Леон. Что и говорить, весьма своеобразный прием приготовили для европейцев карибы. Не случайно сами себя они называли «каннибалами», впрочем, на их языке это означает просто: «человек». (Сегодня индейцы-карибы вполне милые и мирные люди, вовсе не похожие на «каннибалов», я без опаски встречался с ними в джунглях Гвианы.)
Не менее «гостеприимными» оказались и индейцы Северной Америки. Некоторые племена – скажем, сиу или семинолы – разработали своеобразный способ изготовления отравы. Они наполняли ядом гремучей змеи печень бизона и закапывали ее для гниения, а потом полученной смесью – можно представить себе ее запах! – смазывали наконечники стрел. «Магические» стрелы – так их называли туземцы – существовали и у других племен. К отраве добавляли еще яд пауков, пчел, муравьев и скорпионов. Действие этой заразы при попадании стрелы походило на укус гремучей змеи.
А в Африке, как заметил в 1859 году знаменитый английский путешественник Давид Ливингстон, туземцы обрабатывали свои стрелы и дротики экстрактом из растения под названием «комба». Когда удалось достать достаточное количество яда для анализа, определили, что это производное от семян строфантов, растений семейства кутровых, произрастающих в Тропической Африке, Юго-Восточной и Южной Азии. Действующее начало тут сердечный гликозид, которому дали название «строфантин». В определенной дозе он останавливает работу сердца в фазе аритмии.
Африканцы, бушмены пустыни Калахари, используют для своего оружия и отравляющие вещества животного происхождения. Скажем, смешивают млечный сок растения из семейства молочайных с ядом змей, черного паука и ядовитого жука. Одной отравленной таким образом стрелой можно убить слона.
– Когда испанцы, а потом и другие европейцы открыли для себя Америку, они были поражены низким уровнем развития индейцев, – много лет назад объяснял мне Иосиф Григулевич, замечательный ученый, выдающийся специалист по Латинской Америке, а в прошлом – гениальный советский разведчик, бывший послом Коста-Рики при Святом престоле в Ватикане, а также в Италии и в Югославии (кстати, единственный в истории разведок мира шпион-нелегал, возглавлявший посольство чужого государства). – Коренные обитатели Америки не знали ни колеса, ни штанов, ни дверей, ни сапог, ни лошадей… Но при этом знали все – досконально! – о ядах, добывали их из растений и животных с ловкостью необычайной. Пришельцам же из Европы, к тому же – ревностным христианам, это казалось до невозможности странным, и они, ничтоже сумняшеся, скопом обвинили народы и племена Америки в сношении с дьяволом. Дескать, он один и только он, лукавый, мог обучить аборигенов этим подозрительным премудростям.
Любопытно: постижение секретов ядов было одним из самых первых знаний человека. Все примитивные культуры – в любой точке суши – активно использовали яды для собственного выживания. Еще много тысяч лет назад наши предки умели наносить отраву на наконечники стрел и копий. Убийству с помощью ядов человек научился гораздо раньше, чем обуздал коня и сложил первый дом.
И казнить придумали с помощью ядов – гораздо раньше, чем стали вешать, сажать на кол, побивать камнями, колесовать (почему-то изобретательство у гомо сапиенс во все времена было связано прежде всего с созданием различных способов умерщвления себе подобных)… Яд у охотника всегда под рукой: не надо рыть ямы, вить веревку, собирать колесо… Уколол кого надо – и смертельный порядок! Если верить этнографам и антропологам, почти все древние казни и человеческие жертвоприношения состояли из того, что жертву или сбрасывали со скалы, или топили, или отравляли. Согласитесь, после падения на камни с большой высоты любое тело выглядит, мягко говоря, непритязательно, к тому же потом расплющенный труп приходится по частям собирать в труднодоступном месте. Да и утопленника, распухшего, с синим вывалившимся языком, поди поищи по течению реки… Одни хлопоты!..
Куда проще уколоть жертву отравленным копьем или ядовитым дротиком. И тело так цело, и – лицо, а это весьма важно, если происходит ритуальное действо. Ведь жертва богам должна быть торжественной, а – значит – красивой. И древние греки приносили в дар богам своих самых видных сыновей (их, мальчиков на заклание, посвящаемых богине-матери Гере, так и называли ее именем: «герои»), и древние евреи, и ассирийцы…
Спросите, как этих парней убивали? Кололи «героя»… в пятку! В античной мифологии, весьма отцензурированной за два тысячелетия после Рождества Христова, смерть, вызванная таким образом, осталась навсегда запечатленной. Вспомните о непобедимом Ахилле, у которого было на теле лишь одно уязвимое место: пятка. Туда тщаниями мстительного Аполлона и послал свою отравленную стрелу коварный Парис.
Со времен античности человек прошел огромный путь. Усвоил и освоил немереное количество знаний. Но так до конца и не осознал, что неядовитых организмов на Земле не существует. По определению. За тысячелетия эволюции любое растение – в порядке самообороны – превратило свое тело в лабораторию по изготовлению токсинов. Они получились, правда, далеко не универсальными, ибо были рассчитаны на воздействие против определенного вида врагов. Вспомните, как дивно пахнет свежескошенная трава. Это происходит потому, что трава, которую уничтожают, защищается, она выбрасывает токсины на нападающего. Только нас, людей, эти яды ничуть не страшат – за исключением, пожалуй, тех, кого мучит аллергия на сено и солому. А некоторых насекомых или микроорганизмов этот прилипчивый «травный дух» еще как отпугивает.
В природе к ядам давно привыкли. Что нам тогда удивляться, если они не перестают быть дежурным явлением в нашем обществе? «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла» – таковы строки из клятвы Гиппократа. Глас вопиющего в пустыне, если учесть, что в мире существует только химических веществ около восьми миллионов и более ста тысяч из них пригодны для отравления человека! И становится страшно именно от осознания этого… Успокаивает, пожалуй, только завет Гипократа: «Все есть лекарство, и все есть яд – все дело в дозе».
Заметки на полях
В середине ХХ столетия этот принцип был введен в науку под названием «гормезис», в переводе с греческого: «быстрое движение, стремление». В медицине это означает эффект стимуляции организма малыми дозами вещества, которое в более внушительном количестве вызывает его отравление. За последние два века возможность активизации организма малыми концентрациями ядов получила многочисленные научные подтверждения. Вот примеры того, как отравляющие вещества в сверхмалых объемах действуют как противоядия.
Так, микродозы альдегида фурфурола стимулируют в печени производство ферментов, защищающих ее от повреждения большими дозами этого токсина. И еще: введение животным очень низких концентраций змеиного яда блокирует смертельное действие его высоких доз. Кроме того, даже эффект такого разрушительного фактора, как радиация, может быть благоприятным при низком уровне облучения. В дозе, близкой к величине естественного радиационного фона Земли, срабатывают защитные механизмы всего организма, делая его более устойчивым к высокой степени облучения. И в заключение: такие токсичные вещества, как бром, хлорид ртути, мышьяковая кислота в больших концентрациях убивают клетки дрожжей, а в малых, наоборот, – стимулируют их рост.
Яды в борьбе за власть. Яды в разборках за наследство. Яды как средство супружеской мести. Яды как инструмент разрешения конфликтов… Да мало ли что еще! Вслед за танками и ракетами отношения между странами и целыми континентами стали диктовать… яды! Отравляющие вещества из дополнения к ядерным арсеналам впервые в истории человечества превратились в глобальный межгосударственный политический инструмент. Никогда еще цивилизованное общество так громко и много не говорило о ядах, определяющих политический курс государств. Как морской прибой, волны американских и европейских санкций против России, вызванных «делом» Скрипалей, и по сей день бьются о кремлевские бастионы, не нанося им, впрочем, существенного урона. Только каждодневная жизнь рядовых людей от Балтии до Камчатки становится от этого все хуже.
Эта книга – не краткий курс истории отравлений. А просто захватывающее и – к счастью – совершенно безобидное путешествие по не существующей ни на одной звездной карте, но вполне реальной планете, имя которой: Poisonland.
Глава 1. Опасными тропами атропина
…Выдергивать из почвы корень мандрагоры следует вдвоем, ни в коем случае – в одиночку, и только глубокой ночью, при полной луне. Начинать можно после того, как один из сборщиков, точнее – охотников, очертит мандрагору тремя окружностями и станет лицом к западу. В это время второй должен танцевать вокруг растения и нашептывать ему признания в любви. Важная деталь: уши охотникам надо непременно заткнуть воском или ватой, это им пригодится позднее.
Растение – помните: оно живое! – почувствует, что его пытаются выкопать, и начнет сопротивляться, постарается зарыться поглубже в землю. Вот почему почву вокруг мандрагоры необходимо обильно полить мочой и разрыхлить, при этом ни в коем случае не прикасаясь к листьям. Затем – быстро накинуть на корень мандрагоры скользящую петлю, скрученную на одном конце веревки, прикрепить к ошейнику пса, обязательно черного. После этого можно отойти от растения на безопасное расстояние и, подразнив запахом свежей, окровавленной плоти собаку, кинуть ей кусок мяса. Она, жадная, бросится за добычей и вытянет из земли заветный корень!
И тут мандрагора издаст такой душераздирающий крик, от которого пес умрет на месте. Погибнет и все живое вокруг, ибо после предсмертного стона растение выбросит яд, от которого все окрест или потеряют жизнь, или упадут без сознания. Последнее: труп собаки следует похоронить именно в том месте, откуда выдернули корень. Иначе не миновать беды, ведь черный пес – проводник в царство теней…
Таковы рекомендации по сбору мандрагоры Теофраста, замечательного греческого философа и естествоиспытателя, жившего на рубеже IV–III веков до нашей эры.
Да, мандрагору с давних пор не зря называли «сатанинским корнем». Еще в древней Ассирии ее использовали как обезболиваюшее средство и эффективное снотворное. Уникальные качества этого своеобразного растения были известны и Педанию Диоскориду, греку из Малой Азии, странствовавшему по Средиземноморью с армией императора Нерона и сегодня считающемуся одним из отцов военной хирургии и фармакологии. В основу его монументального трактата «О лекарственных веществах», созданного в первом столетии нашей эры, были положены рецепты из сочинений эскулапов еще более древних. В частности – знаменитого Кратеуаса, личного врача понтийского царя Митридата VI Евпатора, как известно, не поддававшегося ядам. А властитель Тавриды высоко ценил магические свойства мандрагоры. Люди верили, что она вырастает там, куда когда-то упали слезы или сперма повешенного или где истлел его проклятый труп.
Как писал Иван Бунин:
Цветок Мандрагора из могил расцветает
Над гробами зарытых возле виселиц черных,
Мертвый соками тленья Мандрагору питает –
И она расцветает в травах диких и сорных[1 - И. Бунин. Мандрагора, 1907 г.].
Заметки на полях
В античной Греции мандрагору называли «растением Цирцеи», богини колдовства. Чародейка Цирцея, она же – Кирка, приготовляла из мясистого корня – он напоминает по своей форме маленькую человекоподобную куколку – сок, который, если верить Гомеру, должен был превратить спутников хитроумного Одиссея в свиней. Пифия Дельфийского оракула, посвященного богу Аполлону, перед своими пророчествами принимала настой мандрагоры. Как писал Уильям Шекспир: «Дай мне кубок мандрагоры, чтобы я могла заглянуть в будущее и заснуть навеки» («Антоний и Клеопатра»).
Секст Юлий Фронтин, древнеримский политик и писатель I века нашей эры, в своем трактате под названием «Военные хитрости» сообщал о спасительной уловке карфагенян, предпринятой с помощью мандрагоры. Финикийцы-коммерсанты, не любящие сами сражаться на поле брани и предпочитавшие использовать для этой грубой работы наемных, профессиональных воинов, в III веке до нашей эры подверглись нападению одного из африканских племен. Карфагеняне, даже не вынув мечей из ножен, покинули свой лагерь, построенный ими в ходе освоения Сахары, покорно сдали позицию захватчикам, но при этом оставили на видном месте многочисленные сосуды с вином. Да не с обычным виноградным пьянящим напитком, а – с настоенным на мандрагоре!
Ворвавшись во внезапно опустевший лагерь, воители пустыни первым делом с энтузиазмом расправились с финикийской «винотекой». Те из африканцев, кто не отравился от этой добычи насмерть сразу, впали в глубокий сон. Карфагенянам только оставалось вернуться к себе на базу и добить врага, ставшего беззащитным.
Мандрагора воспринималась нашими далекими предками как символ души дьявола, которая вылезала из-под земли, как ярмарочный чертик появляется из коробочки, в виде маленького черного человечка, безбородого, с нечесаными волосами и узловатыми руками. Считалось, что средневековые ведьмы собирали корни мандрагоры под виселицами, на которых казнили закоренелых преступников, не раскаявшихся грешников. Потом колдуньи, запершись в их ведьмаческих притонах, купали корни под звуки варварских мелодий в вине и молоке, заворачивали их в дорогие одежды, ласкали и кормили просфорами, похищенными в церквях во время причастия. Мандрагорово, дьявольское причастие лишало рассудка людей, попробовавших «корень Адама», это еще одно название мандрагоры!
Как вещала в XII веке знаменитая своими видениями католическая святая Хильдегарда Бингенская, именно «по причине этого сходства мандрагоры с человеком она легче поддается влиянию дьявола и его козней, нежели другие растения». Одним из главных обвинений в колдовстве, которые суд предъявил Жанне д’Арк, было обладание корнем мандрагоры, который также считался и символом бессмертия. Орлеанская дева всюду носила его с собой под латами как оберег.
И, хотя у Гёте в «Фаусте» Мефистофель скептически отзывается о сатанинском корне: «О мандрагорах вздор твердите / И глупости о черном псе», он не только считался важным компонентом мази для полетов ведьм, входил в приворотные зелья и – по древнему поверью – указывал на место сокрытия кладов, но и по сей день является одним из неизбежных атрибутов празднования Хеллоуина по обе стороны Атлантики. Да и шаманы вуду колдуют на корне мандрагоры, втыкая в ее «фигурку» иглы в зависимости от того, в какую часть тела хотят поразить приговоренного ими к тяжелой болезни или к мучительной смерти человека.
Мандрагора способна одурманить своим запахом любого. С незапамятных времен из этого растения приготовляли питье, которое – как считали – возбуждало любовь и способствовало чадородию. Особенно в это верили обитатели стран Ближнего Востока. Впрочем, волшебные свойства приписывали не только корню мандрагоры, но и ее желтым или красноватым плодам, похожим не то на маленькие, райские яблочки, не то на помидоры черри. (Кстати, томаты и мандрагора принадлежат к одному семейству – паслёновых.)
Заметки на полях
Неспроста в Святом Писании библейская героиня Рахиль, у которой не было детей, забеременела после того, как попросила у своей сестры Лии плодов мандрагоры, которые нашел ее сын Рувим: «Рувим пошел во время жатвы пшеницы, и нашел мандрагоровые яблоки в поле, и принес их Лии, матери своей. И Рахиль сказала Лии: дай мне мандрагоров сына твоего» (Бытие 30:14). Не обошлось без мандрагоры и в величественной книге Песнь песней Соломона: «Мандрагоры уже пустили благовоние, и у дверей наших всякие превосходные плоды, новые и старые: [это] сберегла я для тебя, мой возлюбленный!» (Песнь песней 7:14).
Мандрагора – и корень ее, и плоды – едва ли не главное колдовское средство Античности и Средневековья. Ведьмы Центральной Европы мазали мандрагорой в виде жирного экстракта подмышки и гениталии, так вещество лучше впитывалось организмом. Известная также как «цветок виселицы», она – сильнейший галлюциноген. Есть предположение, что Иероним Босх писал свои фантасмагорические картины под воздействием мандрагоры. Так, американский исследователь искусств Лоринда Диксон считает, что многочисленные красные фрукты на полотнах Босха это не что иное, как увеличенные во много крат в воображении мастера плоды мандрагоры. Впрочем, сама Диксон больше склоняется к тому, что великий брабантец творил под гнетом другого яда: спорыньи. «Босх пережил одну из худших эпидемий в Европе. А эрголиновые алкалоиды – мощные галлюциногены», – пишет Лоринда Диксон.
Она имеет в виду эпидемию эрготизма, свирепствовавшую в Европе. Болезнь вызывалась спорыньей – это род грибов из одноименного семейства. Все они паразитируют на злаковых растениях, в том числе – на ржи и пшенице. Массовые отравления спорыньей были характерны для средневековой Европы, ведь ее яд не уничтожался даже после термической обработки при изготовлении хлеба. Алакалоиды спорыньи вызывали галлюцинации, судороги, отсюда и оставшиеся в истории «ведьмины корчи», антонов огонь. Вполне возможно, что фантасмагории Босха это не плод фантазии художника, а итог воздействия на его разум и чувства отравы – грибка-паразита спорыньи, пагубное влияние которого было к тому же обострено соком коварной мандрагоры.
Одиозной репутацией у смертных мандрагора обязана своим необычным свойствам. Еще «отец медицины» Гиппократ в V–IV веках до нашей эры отмечал, что вызываемые сатанинским корнем галлюцинации способны привести к слабоумию и даже к сумасшествию. Невероятно токсичное растение становится таким сильным анестезирующим средством, что человек под его воздействием кажется мертвым. Вспомним шекспировскую Джульетту. Чтобы избежать брака с Парисом – ведь Джульетта уже стала супругой Ромео, – наследница Капулетти в отчаянной, последней попытке обращается за помощью к монаху-отшельнику Лоренцо. Добросердечный праведник решается согрешить и приготовляет магическое снадобье, которое введет Джульетту в транс, в каталептическое состояние ровно на сорок два часа:
Биенье пульса сразу прекратится,
Ни теплота, ни вздох не обличат,
Что ты жива…
Уж не на основе ли сока мандрагоры составлено у Шекспира снадобье брата Лоренцо? Возможно, именно так… Ведь в четвертом акте пьесы, все становится очевидным, там опять о мандрагоре. Юная Джульетта, боясь своего пробуждения в фамильном склепе, среди мертвых и призраков, поверяет отшельнику то, что ее страшит больше всего:
…ужасный смрад, глухие стоны,
Похожие на стоны мандрагоры,
Когда ее с корнями вырывают, –
Тот звук ввергает смертного в безумье…[2 - Перевод Т. Щепкиной-Куперник.]
На огромном цивилизационном пространстве – от Аравии до Скандинавии – мандрагору с древнейших времен идентифицируют с дьяволом и с царством мертвых. Об этом говорит и ее латинское название: Atropa. Оно перешло позднее к обладающей похожими свойствами белладонне, близкой родственнице мандрагоры. На самом же деле чертовщина заключается совсем в другом: мандрагора, как и другие растения семейства паслёновых – белладонна (красавка), дурман, волчья ягода, белена, паслён, – содержит ядовитые и психоактивные алкалоиды. Прежде всего – атропин и скополамин, он же гиосцин.
Это природное вещество испокон веков считалось мостиком из мира земного в мир духов. Наиболее сильное влияние гиосцин оказывает на головной мозг и центральную нервную систему. Большие дозы вещества способны вызвать галлюцинации, сделать речь бессвязной; древние считали такое состояние «пророческим». Медицинское название гиосцина – скополамин. Оно происходит от названия целого рода растений: Scopolia. Это наименование приводит нас к итало-австрийскому естествоиспытателю XVIII столетия Джованни Антонио Скополи, изучавшему алакалоиды семейства паслёновых. Гиосцин – тоже алакалоид, в чистом виде это вязкая жидкость, растворимая в воде, из которой ее можно осадить в виде кристаллов. В такой форме гиосцин, – конечно, в выверенных дозах – используется в современной медицине.[3 - Мойра – по-гречески: «доля, участь».]
Заметки на полях
…Опять о древних греках. Три мойры, богини судьбы, решали течение жизни человека: Клото, Лахесис (Лахеса) и Атропос (Атропа). Они приходили к каждому новорожденному и решали, каким будет его дальнейший путь на земле. Клото пряла нить жизни – из белых и черных волокон (чередование этих двух цветов проходит сквозь всю мифологию человечества вне зависимости от континента). Лахесис, своенравная пряха, скручивала эту нить, по воле своей делая ее где-то толще, а где-то – и тоньше, слабее. Атропос, непредсказуемого нрава которой опасался даже сам отец-громовержец Зевс, держала в руках книгу жизни и ножницы. Она, чье имя переводится как «неотвратимая», однажды перерезала нить людского бытия, решая, сколько дней и ночей оно длится. И неслучайно, что в ее честь – Atropa – назвали род ядовитых растений. Смертоносное же вещество, содержащееся в них, получило схожее однокоренное имя: атропин.
Он, великий и ужасный, может и спасать человеку жизнь, и отнимать ее.
Атропин в медицине это смесь – один к одному – левовращающегося (L-) и правовращающегося (D-) стереоизомеров[4 - Стереоизомеры (от др.-греч. ??????? «объёмный, пространственный») – химические соединения, имеющие одинаковое строение, но отличающиеся пространственным расположением атомов. Стереоизомеры имеют одинаковую конституцию, но различную конфигурацию.] гиосциамина. Он – действующее начало атропина. Неслучайно атропин называют в медицинской литературе DL-гиосциамином. Атропин встречается, в частности, в семенах и соке белены (Hyoscyamus niger) и других видов рода Hyoscyamus, в семенах белладонны (Atropa belladonna) и дурмана (Datura stramonium).
Белладонна, по-русски красавка, произрастает в лесах Европы, можно встретить это растение и на пустошах Подмосковья. Черные ягоды красавки – я их видел, собирая грибы по Новой Риге, – схожи с небольшими вишнями. Плоды на кустарнике с темно-зелеными листьями выглядят живописно, но пробовать эти ягоды не стоит. Они горькие по вкусу и опасны для здоровья. Так же ядовит и черный паслён, родственник белладонны, а также – картофеля и баклажана. В России он известен еще и как поздник, вороняжка, бздник… Неприхотливый паслён растет везде у нас в стране вдоль лесных дорог, даже на мусорных отвалах. Его ягоды ядовиты, пока они зеленые и неспелые, ибо содержат алкалоид соланин. Но когда они созревают и становятся черными, как смородина, их можно есть без опаски. И сырыми, и использовать в начинке пирогов, в морсах и киселях, а также варить из них отличное варенье, что издавна делали на Руси. На Кавказе молодые листья паслёна, в которых в незначительной степени содержатся алкалоиды, используют при готовке вместо шпината.
Сам же атропин это извлекаемый из ягод и из листьев в итоге их долгой химической обработки белый кристаллический порошок, не имеющий запаха. Это вещество впервые выделили в начале XIX века двое немецких ученых, химики из Гейдельберга Филипп Лунц Гейгер и Герман Генрих Гесс. Применение атропина широчайшее. Во многих странах растения, способные стать источником этого вещества, целенаправленно выращивают на специальных плантациях. А сам атропин тщательно хранят на военных складах, ведь он представляет собой эффективное средство защиты от целого ряда боевых отравляющих веществ.
В Новом Свете – свои носители атропина. Интерес к нему возрос в Америке после того, как местная молодежь начала в семидесятые-восьмидесятые годы ХХ века увлекаться напитком, приготовяемым из листьев тропического кустарника под названием бругмансия из семейства паслёновых. Его еще зовут дурманским деревом или ангельскими трубами – за красивые белые, желтые или розовые цветы. Все в этом растении ядовито: корни и стебли, листья и цветы, не говоря уже о плодах. Бругмансия – это часть доколумбовой культуры. Существуют легенды о том, что из листьев бругмансии приготовлялось зелье, которое использовали при похоронах знатных людей. Когда умирал вождь, его жен и рабов заставляли пить магическое снадобье, после которого живых, покорных и тихих, отправляли в гробницу вместе с покойником… И сейчас в некоторых странах Южной Америки – в частности в Аргентине – есть плантации бругмансии для ее дальнейшего промышленного использования: в биохимической и фармакологической отраслях.
Заметки на полях
Индейцы, большие знатоки и укротители всевозможных ядов, едва ли не обожествляли растение, которое европейцы назвали Brugmansia candida. Шаманы – курандерос-аяваскерос – племени шипибо считают, что дурманящее дерево – это «растение-учитель». Будто оно способно давать людям знания: как лечить самые разные болезни… Как это можно прокомментировать? Наверное, степень просветления посвящаемого в сокровенные знания зависит от количества напитка, приготовленного из «ангельских труб». Некоторые молодые граждане США так злоупотребляли им, что чересчур большая доза атропина едва не доводила их до смертного порога. Да так, что центры по контролю и профилактике в Соединенных Штатах вынуждены были выпустить серию предупреждений об опасности «ангельских труб». Власти некоторых городов во Флориде даже запретили выращивать этот опасный, но такой живописный садовый кустарник. (Еще один источник гиосцина – пробковое дерево, растущее в Австралии и в Новой Каледонии, листья его тоже богаты ядовитым веществом.)
От медикамента до яда, как неоднократно доказано, всего один шаг. Тому свидетельство атропин. Белладонну долго использовали в прошлом в виде высушенных и измельченных листьев в лечении от кишечных колик. А корень красавки применяли в составе обезболивающих, особенно антигеморроидальных, мазей. Использовали его и при изготовлении лечебных свечей. Но иногда листья паслёновых кустарников, богатые алкалоидами, шли на весьма опасные спекуляции. Известен фактор привыкания к этой «дури» в случае ее постоянного потребления. Это учел в 1994 году один нью-йоркский коммерсант, специализирующийся на торговле чаем и лечебными травами. Он принялся продавать привезенный им из Парагвая чай. Когда несколько клиентов купили его, заварили и попробовали, едва не отправились к праотцам. К счастью, карета «скорой» примчалась вовремя, пострадавшим сделали в госпитале инъекцию антидота – физостигмина, обратимого ингибитора холинэстеразы. (Парадокс-перевертыш: физостигмин – тоже смертельный яд, противоядием от которого является инъекция атропина.) Когда подобный инцидент повторился, встрепенулась полиция. Вскоре подключился к расследованию и Нью-Йоркский департамент здравоохранения, который конфисковал всю партию подозрительного чая. Оказалось, в Парагвае в него добавили листья белладонны – для дополнительной крепости, наверное… Казус этот вовсе не исключительный, атропиновые отравления периодически случаются в самых разных странах.
И это несмотря на то, что атропин – далеко не самый удобный яд для применения. Он плохо растворяется в воде, но это качество его можно улучшить, если, прибегнув к серной кислоте, превратить вещество в сульфат атропина. Его можно купить в аптеке, лекарство применяется, скажем, при лечении болезни Паркинсона. Впрочем, все зависит от доли вещества в растворе. В одном миллилитре воды можно растворить огромное количество летальных доз сульфата атропина. Для взрослых эта доза составляет около 100 миллиграммов. Что же получается? Уже одна капля такого раствора превращается в реальное орудие убиства. К счастью – лишь теоретически. У атропина как средства истребления есть два недостатка, и оба существенные. Первое: горький вкус, способный мгновенно вызвать подозрения у жертвы, второе: отравление атропином легко определить по симптомам заболевания, да и лечение его давно отлажено.
Симптомы отравления атропином были известны еще в древности. О заболевших говорили: «жаркий, как печь», и еще – «слепой, как крот», а также – «сухой, как пыль», или – «красный, как рак»… У пораженного атропином человека и температура существенно повышалась, и зрачки его расширялись, и появлялись сухость во рту и проблемы при глотании… Учащенное сердцебиение, жар, затрудненность дыхания, бред и галлюцинации… Болезненное восприятие света, неутолимая жажда, неверная походка… Страдала нервная система, поражались внутренние органы, терялся контроль за мышцами…
Однако не так страшен черт, как его малюют. Если верить медицинской статистике, из десяти человек, принявших потенциально летальную дозу атропина, умирает лишь один. Да и то, если ему не окажут своевременной врачебной помощи, в противном случае выживет и он. Так что злодей, планирующий убить с помощью атропина, должен дать своей жертве не менее 100 миллиграмов яда и сделать все, чтобы врачи пришли на помощь только через много часов. Атропин почти невозможно обнаружить при вскрытии, после же предания тела земле токсин окончательно исчезнет. Не остается никаких подозрительно воспаленных внутренних органов, как при отравлении большинством других ядов.
Глава 2. Митридат Евпатор и благородство кельта
– Убей меня, Битойт! – Митридат сорвал с себя латы и обнажил загорелую шею. – Убей!
– Не смею, мой государь…
– Как? Ты перечишь мне, раб! Бей!
– Прости, мой царь, но я не подчинюсь… Это сильнее меня. – Битойт, командир кельтской охраны Митридата, виновато опустил бритую голову и, положив руку на меч в ножнах, отошел в сторону. Он был единственным из воинов царя Понтийского, кто остался с ним в час последних испытаний.
Митридат смотрел с вершины акрополя Диониса, воздвигнутого на горе, на золотой Пантикапей, сегодня это Керчь. Богатейший город купцов, рыбаков и мастеров-ремесленников, казалось, замер у моря в клубах дыма перед смертельной агонией: горел его славный флот, корабли которого еще совсем недавно наводили страх на римские триремы. Митридат слышал беспорядочные радостные возгласы пьяных солдат, вчерашних рабов, присягающих Фарнаку, их новому царю. Видел римских легионеров, перегружающих на повозки хлебные запасы, собранные им по осени в Херсонесе, Феодосии, Фанагории…
– Будь ты проклят, Рим! Не зря я вырезал восемьдесят тысяч римлян, когда занял Вифинию и Каппадокию… Ах, Фарнак, Фарнак, сын мой! Ты поверил уговорам подлых римлян. Поддался обещаниям Помпея-хитреца и продал меня… Ты сам возжелал стать царем.
Более полувека Митридат железной рукой правил по всем берегам Понта Эвксинского, так античные греки называли Черное море. Безжалостный царь, превративший Боспор, нынешний Крым, и Колхиду, черноморское побережье Кавказа, в последний оплот эллинской цивилизации. На протяжении трех кровавых войн он сражался в Элладе и в Малой Азии с самыми именитыми римскими полководцами: Суллой, Лукуллом, Помпеем… И вот пал жертвой подлого заговора: родной сын, Фарнак, стал римским перебежчиком и склонил солдат к предательству.
Заметки на полях
«…Царь Понта считался одним из самых страшных военных правителей всей Малой Азии, однако в то же время испытывал чудовищный страх, что его отравят.
И у Митридата были на то веские основания. Он сам, унижая, побеждая и уничтожая войска самых могущественных полководцев и диктаторов Римской республики, а также, убегая от них, убил родного брата, четверых детей и многих других близких. Для этого царь использовал смертельный яд, который изготавливали для него врачи-шаманы, сопровождающие правителя повсюду. Их звали „агары“, они прославились благодаря целебным зельям, которые получали из различных змеиных ядов…
