Контекстуальность онтологии и современная физика

скачать книгу бесплатно


Выше мы ввели понятие «Ощущаемое», ссылаясь на обыденный перцептивный опыт. Речь может идти о перцептивном опыте, приобретаемом посредством любого из шести органов чувств или их комбинаций. Визуальная перцепция играет, однако, особую роль. Классическое понятие объекта было сформировано именно на базе визуальной перцепции.

Можно, однако, расширить понятие неинтенционального перцептивного опыта – ощущаемого – на другие и удалённые от обыденной жизни области реальности, так что можно также говорить об ощущаемом в физике (например, можно «ощущать» фрагмент субатомной реальности или фрагмент космологической реальности), математике, социальной сфере и так далее. (В качестве альтернативы можно вообще отказаться от понятия ощущаемого в областях, удалённых от обыденного опыта. То есть можно говорить о социальной реальности, математической реальности, реальности кварков и чёрных дыр и так далее как о реальностях, которые не ощущаются.) О реальном объекте мы будем говорить как об объекте ощущаемом, то есть объекте, укоренённым в соответствующей области реальности, «форме жизни».

Эпистемология модерна сталкивается с «проблемой доступа» субъекта (мысли, концептов, языка) к реальности, которая на самом деле псевдопроблема. Контекстуальный реализм обращает внимание на то, что мы сами являемся частью обыденной, физической, социальной и других видов реальности. Как таковые они не концептуализированы. Мы способны получить тот или иной осознанный «доступ» к ним лишь в том случае, если мы уже выработали соответствующие концепты и овладели ими, то есть способны корректно их применять. То есть субъективность – это нормативное «движение» в самой реальности. Философия модерна вводит дуализм субъекта и объекта с самого начала и, как следствие, не может его преодолеть. У нас дуализм с самого начала отсутствует. В Части II это позволит, например, нам устранить проблему наблюдателя и неразрывно связанную с ней проблему измерения в квантовой механике. Проблемы интерпретации, с которыми сталкивается современная физика, обусловлены неверными предпосылками философии модерна (постмодернизм есть лишь крайнее проявление модернизма).

Физическая реальность как таковая – неконцептуализированное физическое Ощущаемое. Это физическое Ощущаемое, однако, не всегда и не всякому «дано» – не в смысле данного (определённого) объекта (то есть чего-то, что имеет идентичность), а в смысле «данного» неконцептуализированного (не имеющего определённости) фрагмента физической реальности (хотя тот факт, что речь идёт о физической реальности, уже предполагает известную минимальную концептуализацию при помощи физических концептов)[20 - Поэтому о «фрагменте реальности» можно говорить как о «данном» в смысле уже существующей его минимальной концептуализации и нельзя говорить как о «данном» в смысле его будущей концептуализации как нового объекта. Или же о неконцептуализированном фрагменте реальности можно говорить как о данном, применяя понятие «данное» в другом смысле. Таким образом, мы сближаем понятие «данного» как определённого данного – объекта – и понятие данного как ещё неопределённого фрагмента реальности.]. Просто фрагмент реальности нам не дан, подобно явлению или объекту[21 - Мы говорим о данности явления и о данности объекта в рамках явления. Но можно также, как это делает Кант, отождествлять данный нам объект и соответствующее явление.]. Он может быть нам «дан» или нет в том смысле, что мы, так сказать, можем находиться в нём, контактировать с ним или нет. Такая его «данность» – необходимое условие для его последующей концептуализации в том или ином контексте. Как уже было сказано выше, концептуализация, о которой идёт речь, не произвольное навязывание фрагменту реальности идентичности извне, а идентификация в нём того или иного объекта (той или иной идентичности) в том или ином контексте. Наша позиция – контекстуальный реализм, а не идеализм. В частности, наша позиция не конструктивизм. Например, в физике идентификация объекта при помощи теории не есть его конструирование. В этом смысле физический опыт и физический объект не несут «теоретической нагрузки». Они просто таковы, каковы они есть (это означает, что как «корреляционизм», так и «антикорреляционизм», пытающийся преодолеть «корреляции», ложные позиции).

Для того чтобы оказаться в контакте с тем или иным определённым фрагментом реальности, необходимо его предварительно минимальным образом концептуально очертить, то есть оказаться в контакте с некоторым неопределённым (или «недоопределённым») фрагментом реальности – «формой жизни». Данность «неопределённого фрагмента реальности» – это данность «формы жизни». Употребляя терминологию Витгенштейна, скажем, что не только существование определённых объектов, но и вид или тип самого Ощущаемого, предполагает ту или иную «форму жизни». Ощущаемое – это то, что превосходит концептуализированную, объективированную форму жизни. Это то, из чего возникает новый объект. То есть форма жизни определяет Ощущаемое не положительным, а отрицательным образом.

В рамках формы жизни идентифицируются парадигматические (реальные, укоренённые в реальности и поэтому Ощущаемые) объекты, а также новые (не предопределённые) объекты – фрагменты реальности, которые до той или иной своей идентификации не имели идентичности. Идентификации нового объекта предшествует «данность», которая не есть данность объекта, а есть простое присутствие фрагмента реальности Ощущаемого (всё же, как уже отмечено выше, некоторая минимальная данность в этом присутствии очерченного фрагмента реальности имеет место), с которым субъект вступает в контакт в рамках формы жизни.

Приведём несколько примеров.

Идентификации бозона Хиггса как реального объекта («элементарной частицы») в результате применения теории, проведения многочисленных экспериментов, статистической обработки экспериментальных данных предшествовало некоторое физическое Ощущаемое, исследование некоторого фрагмента реальности в рамках Стандартной модели и практики её применения, которые играли роль физической формы жизни. Вне этой формы жизни не только бозон Хиггса не мог бы быть дан, «открыт», но не мог бы быть «дан» и соответствующий фрагмент физической реальности, физическое Ощущаемое, в котором бозон был обнаружен. Бозон Хиггса не был сконструирован при помощи теории и опыта. То есть соответствующий физический опыт бозона не несёт «теоретической нагрузки». И он не был «открыт» в метафизическом смысле, как (пред)определённый объект внешнего мира, объясняющий сам себя. Он, как уже сказано, был идентифицирован. В результате применения физической теории в контексте он приобрёл идентичность.

Тау-нейтрино не было открыто «вдруг». И понятие «тау-нейтрино» не было определено сразу. Оно формировалось постепенно, как теоретически, так и на опыте. То есть постепенно очерчивался и уточнялся фрагмент реальности, в котором позже тау-нейтрино и было идентифицировано, а затем окончательно установлено («открыто»). Краткая история такова [111] : понятие (и соответствующий символ) «тау-нейтрино» было введено в 1977 году. В 1979 году было доказано, что нейтральная частица, присутствующая в тау-распаде, нейтрино. Существование тау-частицы как третьего нейтрино (тау-нейтрино) – изоспин-партнёра тау-лептона – было окончательно установлено между 1981 и 1986 гг., тогда как её свойства были точно определены в 1989 году на экспериментах по электрон-позитронным и протон-антипротонным столкновениям. В 2000 году наблюдалось взаимодействие тау-нейтрино с материей [111].

Приведём пример из ещё более ранней истории физики. Эйнштейн и Инфельд пишут [Einstein 1938 : 157–158] :

«Вначале концепт поля был не более чем средством, облегчающим понимание явления с механической точки зрения. (…) Признание новых концептов шло неуклонно, пока понятие поля не затмило собой понятие субстанции. Было осознано, что в физике случилось нечто важное. Была создана новая реальность, новый концепт, для которого не было места в рамках механического описания. Медленно и в борьбе концепт поля занял лидирующее место в физике и стал одним из основных физических концептов. Для современного физика электромагнитное поле так же реально, как реален стул, на котором мы сидим».

Такого рода преобразование концепций в полнокровные концепты, идентифицирующие новые и хорошо установленные определённые реальности, в физике происходит постоянно. Известно, например, что Гейзенберг не верил, что мысленные эксперименты с одиночными атомами могут быть реализованы. Тем не менее они стали реальностью (см., например, [232]). Аналогичным образом в реальность «превратились» концепты чёрной дыры, бозона Хиггса, гравитационных волн и другие.

Подобно тому как можно иметь дело с тем или иным неконцептуализированным (если у него нет необходимой теории), а лишь очерченным, или слабо концептуализированным, фрагментом физической реальности, можно иметь дело с неконцептуализированным фрагментом социальной реальности – неконцептуализированным социальным Ощущаемым. В отсутствие соответствующих концептов социальные явления могут восприниматься как социальное Ощущаемое, как просто социальная реальность в её самости (ipseity). Тот или иной фрагмент социальной реальности (социальное Ощущаемое) доступен (первоначально, так сказать, в «сыром виде», а не в виде определённых социальных объектов, явлений, сущностей) нам лишь в рамках той или иной социальной формы жизни. Если мы ничего не знаем о некоторой области социальных явлений, даже постановка самого вопроса о том, что происходит, будет невозможной. Концептуализация начинается там, где мы делаем различия, ставим интересующие нас осмысленные вопросы и ищем на них осмысленные ответы.

Для Хайдеггера мы слышим не просто некоторый гудок или гудок автомобиля, а мы непосредственно (а не опосредованно) слышим, воспринимаем гудок автомобиля почтальона. То есть мы непосредственно воспринимаем его в его социальном измерении. Это измерение могло бы быть не воспринято, например, человеком, который не знаком со способом доставки почты, иностранцем или ребёнком. В этом случае социальное Ощущаемое не было бы концептуализировано как гудок автомобиля почтальона, как сигнал доставки почты, но оно не перестало бы существовать. Человека, неспособного идентифицировать те или иные аспекты, измерения реальности, по причине отсутствия соответствующих концептов, Витгенштейн называет «концептуально слепым».

Социальная реальность не менее реальна, чем природная реальность. Как и всякая реальность, она просто такова, какова она есть. И она не может быть редуцирована к природной реальности. Социальное имеет, так сказать, свою собственную природу; оно реально по-другому, чем природа. Реальность социальных институтов, традиций, статусов отличается от реальности природных объектов.

В то же время социальное не менее естественно, чем природное, а его восприятие не менее непосредственное. Оно не добавляется к природному, не располагается на вершине пирамиды, у основания которой находится природное. Всё же метафора «второй природы» по отношению к социальному не совсем удачна, так как она позволяет предположить, что «первая природа» является более фундаментальной, более реальной.

Мы также не принимаем решение, ни индивидуально, ни сообща, о том, что есть та или иная социальная реальность, – например, о том, кого назвать постальоном. Социальная реальность не условна, не театральна, не конструируется, как это полагал постмодернизм. Условности и игра в социальное, имитация и видимость вторичны, предполагают реальность социального. Традиция как подлинная социальная форма жизни – концептуализированная социальная реальность, а не условность.

Социальная реальность – реальность устоявшихся социальных практик, традиций – «форм жизни» и «языковых игр» – и имманентным им норм, которые не формальные трансцендентные правила, навязываемые извне. Мы делаем не только то, что должны делать, но и, как правило, то, что все делают. Социальные объекты идентифицируются в контексте при помощи измеряющих социальную реальность социальных норм. Поэтому социальная онтология вариабельна, плюралистична.

В рамках контекстуального реализма отвергаются как редукционизм, согласно которому вещи вообще лишены социального измерения, так и метафизический социальный реализм, согласно которому вещи имеют внутренне присущее им социальное измерение, которое не зависит от контекста.

С точки зрения контекстуальной можно посмотреть на любую область исследования, в которой возникает вопрос о реальности. В частности, как нам представляется, реальность прошлого тоже контекстуальна. Как пишет Баро :

«Мы не ответственны за то, что когда-то произошло без нашего вмешательства. Но мы ответственны за то, что мы можем сделать настоящим, ввести в существование. Это хорошо поняли стоики. То, что от нас совершенно не зависит, не должно нас беспокоить, даже если и должно заслуживать наше внимание.

В отношении природы вещи не обстоят фундаментально иначе. Нильс Бор применил к естественному становлению, которое изучает, в частности, квантовая механика, формулу Киркегарда “Мы актёры, а не только просто зрители, в большой драме Вселенной”» [61, p. 13]. (Наша интерпретация квантовой механики в рамках контекстуального реализма излагается в Главе 11).

Эти слова могут быть интерпретированы идеалистически. Мы интерпретируем их реалистически, но не в метафизическом смысле: не всякое прошлое имеет объектное существование, так как для этого необходима его концептуальная (теоретическая) идентификация, по крайней мере потенциальная, то есть в принципе. Но это не значит, что неконцептуализированное прошлое не реально.