скачать книгу бесплатно
– Ой, да какая разница! Просто прими как факт, что нормальные люди в подобные балахоны не одеваются. Плюс ко всему он именно к нам идёт, а значит, больше некому. Олег Георгиевич же предупреждал, что нас местный эфэсбэшник встречать будет.
Этот аргумент звучал более весомо, хотя на самом деле Николай был согласен с Женькой и по поводу плаща. Нет, понятное дело, сентябрь в этом году выдался дождливым и промозглым, но человечество давно придумало более удобные виды одежды, чем плащ из толстой кожи мамонта, который только что не скрипел при ходьбе. Издалека вообще складывалось ощущение, что ткань даже не сминается при ходьбе, а саму накидку в помещениях следует не на вешалку вешать, а просто ставить в углу, как средневековые доспехи.
Впрочем, надо отдать должное, что у встречающего оперативников мужчины был настолько уверенный в себе и независимый вид, что его облачение смотрелось на нем вполне себе цельно и органично. По крайней мере, Николай на секунду попытался представить этого человека в жёлтом китайском пуховике и понял, что картинка не складывается. Сразу же чувствуется несоответствие, диссонанс. Примерно такой же, как если бы Ровнин Олег Георгиевич не трубку начал курить с душистым табаком, а папироску смолить принялся, к тому же сидя на корточках у входа.
От разглядываний местного чекиста оперативников отвлёк нетерпеливый звук клаксона, раздавшийся от подъехавшей сзади машины.
– Уважаемые, вы долго ещё на проезде стоять собираетесь? – Охранник всё-таки вылез из будки и сейчас стоял возле водительской дверцы, нетерпеливо постукивая по стеклу. – Здесь вообще-то режимный объект, не надо мешать людям работать.
Мезенцева уже открыла рот, чтобы поставить на место зарвавшегося охранника, не сумевшего с первого взгляда опознать прославленных сотрудников охраны правопорядка, но её опередил оклик мужчины в кожаном плаще:
– Алексеич, полегче! Открывай шлагбаум, это ко мне гости пожаловали…
Ну вот теперь и впрямь не осталось никаких сомнений. Женька вновь повернула голову в сторону встречавшего их колоритного персонажа и сумела рассмотреть его более подробно. Впрочем, кроме выдающегося плаща, всё остальное во внешности можно было считать вполне себе обыкновенным.
По крайней мере, внимание старшего лейтенанта Мезенцева подобный мужчина точно бы не привлёк. Ну да, рост выше среднего, подтянутый, широкие плечи, причём туго затянутый пояс плаща только подчёркивал это обстоятельство. Но вот привычка сутулиться тут же сводила на нет всё положительное впечатление от физических достоинств их нового знакомого.
Лёгкая седина в иссиня чёрных волосах могла бы смотреться благородно, но мягкие черты круглого лица опять-таки смазывали весь образ при первом же взгляде. Дальше подробности уже никому не интересны, причём каждую из этих подробностей можно считать как достоинством, так и недостатком. Лоб широкий, нос большой, губы тонкие, глаза карие. Короче, человек как человек, даром что чекист.
Тем временем Николай уже успел припарковать их микроавтобус на одном из множества свободных мест и, выключив двигатель, принялся выбираться наружу.
– Жень, ну ты чего там? Уснула? – окликнул он коллегу, видя, что девушка не торопится наружу.
– Сам ты! – огрызнулась Мезенцева и выскочила на улицу. Непроизвольно поёжившись под порывами холодного ветра, она первая протянула руку подошедшему чекисту:
– Добрый день! Что у вас тут случилось?
Нифонтову оставалось только смущённо улыбнуться краешком рта, но обрывать или одёргивать девушку он не собирался. За их плечами были сотни совместно раскрученных дел и проведённых операций, так что к некоторым особенностям поведения коллеги он уже успел привыкнуть, а некоторые даже научился использовать для общей пользы дела.
Вот и сейчас Женька отвлекла на себя всё внимание встречающего их мужчины и тем самым дала оперативнику прекрасную возможность составить собственное мнение о сотруднике смежного ведомства. Впрочем, встречающий их мужчина, как оказалось, обладал довольно неплохой реакцией, поэтому много времени в распоряжения Николая не осталось.
Шустро изобразив лобызание рук Мезенцевой, он как-то ловко перетёк ей за спину и буквально через секунду стоял с другой стороны микроавтобуса рядом с Нифонтовым.
– Добрый день! – крепко пожал чекист руку Николая. – Дорохов Сергей Михайлович, куратор ЦУПа и попутных объектов. Большое спасибо, что так оперативно среагировали на мою просьбу.
– Да не за что, – пожал плечами Нифонтов. – Потому что это не мы среагировали, а руководство.
– Неважно, – отрицательно покрутил головой Дорохов. – Вы здесь, и я надеюсь, что с вашей помощью появится хоть какая-нибудь ясность в происходящем.
– Ничего не понятно, но очень интересно, – одними губами улыбнулся Николай. – Рассказывайте.
– Тут не рассказывать, тут показывать надо, – неожиданно смутился Дорохов и почему-то оглянулся по сторонам, а затем, понизив голос, добавил: – Пойдёмте со мной, вы там сами всё увидите.
И чекист повёл недоумевающих оперативников в совсем другую сторону от главного входа Центра управления полётами.
– А куда это мы? – буквально подпрыгнула Женька, сообразив, что столь желанная экскурсия, судя по всему, откладывается на неопределённый срок.
– В седьмую лабораторию, – не замедляя шага, ответил Дорохов. – У неё отдельный вход, и туда с улицы иначе попасть невозможно.
– А я думала, что у вас в ЦУПе что-то случилось, – с сожалением в голосе протянула Мезенцева, не обращая внимания на неодобрительные покачивания головой Николая.
– Да уж лучше бы там что-то произошло, – внезапно разгорячился чекист. – Там-то всё понятно, как реагировать, а вот с этой лабораторией с кондачка решить проблему сложно. Очень уж объект специфический.
– И что в нем такого специфического? – не отставала от чекиста Женька.
– Девушка, – в голосе Дорохова появились металлические нотки, – при всём уважении, есть вещи, которые лучше никогда не знать. Поверьте мне, спать при этом вы будете гораздо спокойнее.
– Нам для расследования может понадобиться вся доступная информация, – не успокаивалась Мезенцева, но чекиста её доводы не убедили.
– Доступную получите. – Сергей Михайлович остановился у неприметной металлической двери в длинном заборе. – Но не более того, и этот вопрос с вашим начальством был согласован отдельно.
Впрочем, Мезенцеву такие мелочи никогда не останавливали, что она и подтвердила многозначительным фырканьем. Дорохов же никак внешне на такое выражение эмоций не отреагировал, обращаясь уже к Николаю.
– Непосредственно в лабораторные отсеки мы заходить не будем, но всё равно объект специфический, поэтому постарайтесь ничего не трогать и любые действия осуществлять только после согласования со мной. Хорошо?
Нифонтов кивнул, впрочем, вопрос, скорее всего, был чисто риторический и не подразумевал хоть каких-нибудь возражений.
Судя по всему, оперативников и впрямь ожидала экскурсия в место, куда могут попасть только избранные. Ничем другим тройной кордон охраны объяснить бы не получилось.
К тому моменту, как они всё-таки зашли в кабинет, открытый ключом и проксимити картой Дорохова, их минимум дважды успели просветить рамками металлоискателей и ещё столько же раз внимательно прочитать текст служебных удостоверений. Количество камер в ярко освещённых коридорах и вовсе не поддавалось хоть какому-нибудь подсчёту, потому что все они были разнообразных конструкций и встречались буквально на каждом шагу. Причём некоторые висели не под потолком, а находились на уровне пояса или даже щиколоток оперативников.
Так что можно было констатировать, что по крайней мере в этой части подконтрольного Дорохову объекта с безопасностью всё в порядке. Впрочем, уже потом Николай подумал, что и разгильдяйство снаружи вполне себе может оказаться показным. Дескать, заходите, люди добрые, берите что хотите. И расслабившийся дурачок запросто попадётся в расставленные сети.
Профессионалы на подобные объекты просто так не заходят. Как правило, их появление готовится сильно загодя и практически всегда сопровождается вербовкой кого-то внутри нужного места. Так что с ними затеянный маскарад наверняка не прокатит, но так и профессионалы каждый день не появляются. Вскрывать их на дальних подступах – ария совсем из другой оперы. А вот дурачков, решивших поживиться хоть чем-то по-быстрому, хватает везде и во все времена. И весь полицейский опыт Николая подсказывал, что именно от них случаются наибольшие проблемы.
– А я думала, что чекисты живут побогаче, – разочарованно протянула Евгения, оглядывая действительно спартанскую обстановку в кабинете Дорохова. – А у вас здесь всё как-то совсем скромненько.
Кабинет оказался небольшим, буквально три на четыре метра. Солидный и даже по внешнему виду тяжёлый сейф, шкаф для одежды, вешалка и стол с несколькими стульями. Ни кресел, ни дивана. Даже для чайника – казалось, непременного атрибута всех казённых помещений – и то места не нашлось. Складывалось ощущение, что если эту комнату и посещают, то совсем изредка и исключительно по работе, стараясь не проводить здесь ни одной лишней минуты.
Единственной вещью, выбивающейся из общей картины, был большой и достаточно современный ноутбук, к которому откуда-то из-под стола тянулось сразу несколько проводов.
– Извините, золотой унитаз пришлось вывезти, – в тон ей ответил безопасник, откидывая крышку лэптопа и запуская устройство. – Сами понимаете, времена нынче неспокойные.
– Действительно, – понятливо покивала Мезенцева. – Фарфоровый всё-таки глазу привычней, да и ёршиком тереть не так жалко, ценные крупинки не отваливаются.
– Женя! – оборвал коллегу Николай, видя, что останавливаться девушка не собирается. – Сантехнические изыски потом обсудишь. Мы работать приехали.
Мезенцева лишь фыркнула и демонстративно дёрнула плечиком, впрочем, Николай на её демонстрацию не обратил никакого внимания. При всём своём балабольстве к работе Женька относилась предельно серьёзно, не упуская из виду ни одной серьёзной детали, и вполне могла подкинуть дельный совет, сопоставив, казалось бы, абсолютно несвязанные детали.
– Сергей Михайлович, – обратился Нифонтов уже к чекисту. – Мы вас слушаем предельно внимательно. Что у вас случилось?
– Что случилось, что случилось… – пробормотал Дорохов, а затем тяжело вздохнул. – У меня, капитан, просто…
Безопасник запнулся, кинув быстрый взгляд в сторону Женьки, а затем всё-таки закончил фразу.
– У меня, капитан, полный треш. Мы находимся в закрытой лаборатории закрытого КБ. Понимаю, что звучит глупо, но вот такая вот секретная матрёшка. Характер разрабатываемых изделий вам знать необязательно, но поверьте, отчёты о процессе разработки регулярно докладывают на самый верх. Так вот, с учётом важности стоящих перед лабораторией задач, на контроле держится всё, вплоть до банальной простуды из-за промоченных ног. Во-первых, люди, работающие здесь, владеют слишком большим количеством государственных секретов, а значит, надо быть уверенными, что они действительно болеют, а не едут куда-нибудь в сторону государственной границы. А во-вторых, здесь не так много сотрудников, чтобы внеплановая потеря кого-то из них хотя бы на неделю прошла незамеченной.
– Каменный век какой-то, – не смогла удержаться от комментария Мезенцева. – Не удивлюсь, если вы скажете, что нерадивых сотрудников приковываете к стене цепью и заставляете работать круглосуточно.
– Нерадивых сотрудников здесь нет, – жёстко ответил девушке Дорохов. – В эту лабораторию люди с улицы не попадают, они все обладают громадным опытом, каждый в своей области. Так что лентяи и неучи собираются где-то в другом месте. Кроме того, у попавших сюда достаточно внушительные зарплаты, не считая солидного соцпакета. Стимулы бывают разные, причём надо заметить, что цепь – далеко не худший из них.
– Мне кажется, что мы опять отвлеклись от темы, – Николай вновь выступил в роли миротворца, хотя в душе признал, что эта роль ему уже порядком надоела. Впрочем, если Дорохов и смутился, буркнув под нос что-то извинительное, то Мезенцева только громко фыркнула и с независимом видом уселась на один из гостевых стульев.
– Дело в том, – тон Дорохова снова стал деловым и размеренным, – что неделю назад один из сотрудников лаборатории оказался на приёме у психиатра. Впрочем, тогда я не стал особо переживать и списал произошедшее на роковую случайность.
– Та-а-ак, – с интересом протянула Женька, подобравшаяся, как кошка перед прыжком.
– Три дня назад ещё один наш сотрудник оказался в реанимации, – со вздохом продолжил чекист. – Закрытая черепно-мозговая травма и множественные гематомы по всему телу. Я пообщался с хирургами, и они утверждают, что следы на теле оставлены не кулаками. Твёрдый тупой предмет, что-то типа дубинки. Случай непонятный и по-своему загадочный. Его обнаружили в городском парке поздно вечером. У нас там недавно охранников ввели, ездят на велосипедах, следят за порядком, чтобы никто никакое имущество не ломал, вот они и нашли тело нашего инженера.
Дорохов замолчал и с силой потёр ладонью переносицу, как будто что-то вспоминая или пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции.
– Судя по всему, неприятности на этом не закончились, – аккуратно поторопил безопасника Николай, внимательно слушавший его рассказ и старавшийся не упустить ни одной, даже самой малозначительной детали.
– Я бы сказал иначе, – в очередной раз вздохнул Дорохов. – Дальше началась форменная чертовщина, из-за которой мне и пришлось составлять на имя руководства подробную записку обо всех происшествиях в лаборатории.
Чекист снова замолчал, но Николай с Женькой не торопили его, давая возможность собраться с мыслями и самому рассказать обо всём, что он считал нужным. Андрей Михайлович сидел за столом, не поднимая на оперативников глаз, и ожесточённо ковырял у себя на руке какую-то болячку.
– Такое ощущение, что это я Синицына к психиатру отправил, – внезапно с каким-то ожесточением проворчал Дорохов, не отрывая взгляд от своих ладоней. – Но крайним почему-то выставляют именно меня. Только начал с избиением Алтунина разбираться, как на тебе – новая напасть.
– Действительно, сплошная полоса неприятностей, – согласился с чекистом Нифонтов. – И что же произошло на этот раз?
– Сейчас покажу, – вздохнул Дорохов, разворачивая экран ноутбука к оперативникам. – Смотрите.
На экране запустился видеофайл. Судя по всему, это была запись с камеры одного из кабинетов, причём достаточно хорошего качества. Можно достаточно чётко разглядеть грузного мужчину, сидящего за огромным столом и постоянно вытирающего платком вспотевшую шею. Видео оказалось цветным, поэтому Женька сразу же обратила внимание на раскрасневшееся лицо и суетливые движения рук человека, за которым они сейчас наблюдали.
– Это Арсеньев Глеб Викторович, – пояснил Дорохов, тоже внимательно наблюдая за происходящим на экране. – Заместитель главного конструктора.
– Конструктора чего? – немедленно отреагировала на реплику безопасника Женька, но тот на провокацию не поддался.
– Конструктора лаборатории, – с нажимом ответил он, чётко определяя границы дозволенной информации, и повторил: – Арсеньев Глеб Викторович.
– Ну ладно, – с самым невинном видом улыбнулась девушка. – Заместитель так заместитель. И что с ним не так?
– Жень, хватит ёрничать, – перебил её не отрывавший взгляда от экрана Нифонтов. – Ты что, сама не видишь, что происходит?
Глава 4
Латунин
Очень сильно хотелось пить.
Пересохшее горло даже не пыталось выдавить из себя хоть какие-нибудь звуки, а какофония маленьких молоточков в висках настойчиво требовала жидкости.
Ощущение, что внутри головы сидит маленький трудолюбивый гномик, который решил развлечься игрой на нескольких барабанах сразу. Если попытаться расслабиться и прислушаться к череде непонятных звуков в голове, то может сложиться впечатление, будто бы гномик виртуозно исполняет мелодию какого-то бравурного марша.
Мы будем бить! Бить! Бить!
Нам дайте пить! Пить! Пить!
Мелодичное течение ручья мигрень напоминала мало, а вот жидкости с каждой секундой хотелось всё больше. Хоть какой-нибудь… И таблетку от головной боли. И поспать. Но сначала всё-таки попить, причём неважно чего, хоть воды из-под крана.
Александр Петрович прекрасно помнил то злосчастное утро, когда при пробуждении выяснилось, что в квартире отключили воду. Какая-то авария на линии, в кране пусто, а в холодильнике только чёрствый кусок засохшего сыра. Стыдно сказать, но вид сливного бачка от унитаза, полного желанной влаги, привёл тогда Петровича в неимоверный восторг.
«Животный восторг!» – поправил себя мужчина и, легонько охнув, отправился к холодильнику. Он уже давно был немолод, поэтому прекрасно осознавал, что ведёт не самый праведный образ жизни. Выражаясь русским языком, он просто катится вниз по наклонной плоскости, медленно убивая свой организм регулярными возлияниями.
Так часто бывает, когда у человека пропадают нравственные и физические ориентиры. У Петровича они исчезли. Не все сразу, постепенно, но все.
Допустив ошибку однажды, Петрович старался не наступать на такие же грабли повторно, поэтому теперь, покупая в магазине бутылку крепкого спиртного, всегда брал ещё и пакет однопроцентного кефира. Или даже два, как вчера вечером.
Весь жизненный опыт мужчины говорил о том, что лучше кисломолочного напитка при похмелье средства ещё не придумали. По крайней мере, рассол Петрович не любил с детства, а вода после обильных возлияний ему вообще не помогала.
– Синька зло, но пить не брошу, – пробормотал Латунин, рывком принимая сидячее положение на диване. Судя по всему, гномику в голове такая физическая активность совсем не понравилась, потому что боль не утихла, а, наоборот, усилилась. Пространство перед глазами качнулось в разные стороны, но затем глаза всё-таки сумели сфокусировать взгляд на таком знакомом натюрморте.
Чёрный массивный шкаф, под которым притаились гантели. Стул с небрежно брошенными спортивными штанами и компьютерный стол с ноутбуком. Гладильная доска с пыльным утюгом и табуретка.
Больше рассматривать было нечего. Впрочем, избытка мебели в квартире Александра Петровича не наблюдалось уже очень давно. Ну не считать же предметами интерьера криво прикрученные к стене полки, которые хозяин квартиры смастерил в лёгком алкогольном угаре из найденного недалеко от подъезда листа фанеры?
Сам Латунин считал свою однокомнатную квартиру исключительно тем местом, где можно принять душ и поспать в более-менее комфортных условиях, а значит, и морочиться с покупкой золотого унитаза и занавесок необязательно.
Хотя множество книг на этом образце выставки достижений народных ремёсел повергали в шок каждого, кто только получал возможность прикинуть их общее количество. Ещё общее удивление вызывали названия, выдавленные на корешках. Физика, математика, криптография, программирование…
Интересы Александра Петровича выдавали в нем крайне эрудированного и разностороннего человека, хотя поверить в это окружающим сейчас представлялось достаточно сложной задачей. Последние десять лет, почти сразу после развода, Петрович активно катился по наклонной плоскости вниз.
Из когда-то красивого подтянутого молодого человека, с лёгкостью завоёвывавшего девчат на московских дискотеках, мужчина быстро превратился в не самого прекрасного представителя человеческого общества. В какой-то момент падение удалось затормозить, за что огромное спасибо надо сказать работе и непосредственному начальнику Петровича.
В один прекрасный день подполковник Морозов приехал к Латунину домой и прочитал целую лекцию о вреде алкоголя для мужчин среднего возраста. С учётом того, что накануне Александр Петрович в очередной раз позволил себе «лишнего», лекция включала в себя множество многоэтажных матерных конструкций, а также сопровождалась уборкой квартиры, выкидыванием мусора и периодическими тычками в район почек и печени Латунина.
– Нравится быть говном? – орал на подчинённого Морозов. – Что ты нюни распустил, как студень протухший? Не хочешь жить – разберись с этой проблемой! Только сам, без долгих рассусоливаний! Без отравления жизни коллегам и соседям!
– Обязательно, – обиженно хрипел Латунин, потирая поясницу после очередного тычка. Морозов был человек кручёный, неплохо подготовленный, поэтому воспитательные усилия начальника отдавались болью во всём теле. – Вот допью и тут же начну разбираться.
– Шутишь?! – в очередной раз взревел подполковник Морозов. – Здоровый мужик! Руки-ноги на месте! А ты работать не хочешь! Тебя для чего родина учила? Чтобы ты на себя руки накладывал? Чтобы бухал без продыху? Ты специалист, каких больше не делают, а ведёшь себя как маленький ребёнок! Ну сдохнешь ты, неважно – сам или от водки, а работать кто будет? Я один, что ли?
Латунин в очередной раз потирал бок и уныло кивал в такт крикам своего начальника. Не очень, конечно, хотелось признаваться, но слова Морозова падали на вполне благодатную почву. Александр Петрович действительно являлся крайне востребованным специалистом в своей специфической сфере деятельности.
В общем, поставленной цели Морозов добился. Латунин завязал, причём сам, без клиник и капельниц. Получил карт-бланш на самостоятельную работу и пять лет демонстрировал более чем выдающиеся результаты. Даже парочку госнаград заработал, несмотря на ярое сопротивление кадровиков и прочих бюрократов, помнивших загулы Петровича в особо тяжёлые жизненные периоды.
А потом Морозов умер. Вот так просто взял и «сгорел» на рабочем месте. Разговаривал с кем-то по телефону, положил телефонную трубку на стол и уронил рядом голову. Вскрытие показало обширный инфаркт, противоядия от которого медицинская наука пока не придумала…
Первый глоток кефира принёс мужчине воистину райское наслаждение. Петрович даже постоял пару минут с пакетом в руке, разглядывая причудливые разводы грязи на оконном стекле и прислушиваясь к ощущениям в организме. Уже почти полностью рассвело, но солнце пряталось где-то далеко за низкими серыми тучами, отчего создавалось впечатление, что день никак не хочет вступать в свои законные права.
Спешащие на работу люди в утренних сумерках выглядели сонными мухами, упорно ползущими к известной им одним цели. Прошедший вчера ливень оставил после себя большое количество луж, поэтому пешеходам непроизвольно приходилось выстраиваться в затылок друг другу.
Почему-то Петровичу это зрелище напомнило колонию трудолюбивых муравьёв, способных целыми днями напролёт таскать с места на место веточки и камушки. Куда, зачем? Сие муравьям неведомо, в их жизни все равно ничего больше нет, кроме этого бестолкового перетаскивания мусора.
Когда-то он жил так же, втискиваясь по утрам и вечерам в переполненную электричку, торопясь на службу в родную контору. Служба наружного наблюдения романтично выглядит только в книжках, а на деле это такая же муравьиная рутина.
Петрович успокаивал себя тем, что неплохая на общем фоне зарплата и некоторые социальные льготы дают его семье стабильность, а значит, есть ради чего жить и мучиться, но в одно прекрасное утро оказалось, что он ошибался. Жене хотелось чего-то большего, поэтому, вернувшись утром домой после ночной смены, Петрович обнаружил пустые шкафы и записку на кухонном столе.
