скачать книгу бесплатно
Как кость в горле – тут, там и поперёк
Павел Прежний
Боль прошлого и невыносимость настоящего ложатся непосильным бременем на хрупкие плечи Попрыгуньи. Девушка покидает ненавистный город и устремляется в родные края, следуя смутному зову. Ответы на некоторые вопросы Попрыгунье предстоит найти гораздо раньше, чем она рассчитывала.Продолжение "Баллады о Штопанном".Содержит нецензурную брань.
Глава 1
***
…Не успели осесть на землю хилые песчаные облака, потревоженные неожиданным контактом двух движущихся навстречу друг другу тел, как одно из них (этих самых тел) уже вновь стремглав неслось к вратам, ведущим прочь из города, на юго-восток…
Внимательному читателю этот путь покажется смутно знакомым, и он будет недалек от истины. Не особенно усердному, но желающему наверстать упущенное чтецу, мы дадим некоторые пояснения к происходящему действу. Но не слишком докучливые, ибо ищущий да обрящет, а жаждущий знаний – без особого труда их отыщет.
Мы немного отвлеклись; просим покорнейше извинения и возвращаемся на интересующий (рискнувшего засесть за сей скромный труд уютным вечерком) астральный уровень.
…Попрыгунья бежала что было мочи к южным воротам Града Союзных Прегрешений, не желая ни минуты дольше терпеть притеснения, несправедливость и ещё полдюжины заумных слов, не способных прочно обосноваться в её привлекательной и, в общем-то, неглупой голове. После внезапного столкновения и досадной заминки, образовавшейся вследствие её невнимательности (и этого неряшливого козла, которого, как назло, занесло в такое неподходящее время суток именно в эту часть города), она стала уделять дороге гораздо больше внимания. Конечно, пару незначительных тычков она всё же получила, но это было несопоставимо меньшим злом тому, от которого Попрыгунья столь спешно улепетывала.
Впрочем, то, что ждало девушку впереди, вполне вероятно, могло обернуться куда более серьезными последствиями, чем она рассчитывала. Как бы то ни было, оставаться в городе у неё больше не было ни времени, ни желания. Попрыгунья долго готовилась к побегу, и вот, подходящий момент настал.
Вы спросите, откуда же столь интересная особа убежала, едва успев похватать свои нехитрые пожитки? Из тюрьмы? Из дома, где ей не давала свободы, такой желанной, строгая тётушка, вдова с впечатляющим стажем? Из приюта для лишившихся рассудка и представляющих угрозу всему живому?
Нет, скажем мы, хотя схожие черты всех вышеперечисленных заведений имеются в достатке там, где белый свет стал не мил нашей Попрыгунье… Сказать по правде, не одна она маялась в затенённых застенках своего узилища, делясь с безразличными полотнами горестными вздохами о несчастной девичьей доле. И если уж быть более точными, вздохи и стенания не были исключительно скорбными и заставляющими сердца добрых сжиматься в приступе сопереживания. И если совсем уж отбросить ложную скромность и назвать вещи своими именами нашему догадливому (и уже теряющему терпение) читателю… да-да, наша героиня обитала до недавнего времени в доме терпимости, которыми славился Град Союзных Прегрешений; творя блуд за деньги и тем самым обеспечивая своё существование.
***
Опережая справедливое возмущение нашего благонравного читателя, выскажемся в защиту Попрыгуньи, заодно рассказав о том, что привело её к такой незавидной жизни.
Вернее, кто привёл. Но обо всём по порядку…
Девушка, имя которой мало кто помнит, родилась далеко к юго-востоку от Града Плоти, в типичной полосе малоплодородной землицы на границе вязких болот, нехотя выделивших людям от щедрот своих места под пашню. Рано осиротела; из ближайших родственников у неё остался только старший брат, лоботряс и выпивоха. Когда родителей не стало, дом быстро пришёл в упадок, несмотря на в большинстве своём тщетные попытки брата Попрыгуньи прокормить поредевшую семью. Вскоре он оставил пустое занятие и посвятил себя тому, что удавалось лучше всего – вдумчивому поиску смысла жизни на дне бутылки. Благо, бутылок со дном водилось много, а те, что были без дна, пытливого парня не интересовали. Какой там мог уместиться смысл, если даже жидкость подобный сосуд в себе удержать был не в состоянии?.. То-то.
…Однажды старший попал в совсем уж дурную историю (даже по его меркам), в результате которой оказался должен крупную сумму денег тем людям, с которыми лучше бы вообще не иметь дел. Разумеется, возвращать было нечем, и он решил попытать счастья заняв у соседей. Деревенька, в которой он жил с сестрой, была маленькой и все друг друга знали. Люди, хоть и жалели будущую куртизанку (ожидаемо недолюбливая её брата), при всём старании не смогли бы собрать сумму, способную покрыть долг старшего.
И тогда он совершил поступок, наверное, самый подлый и низкий в своей жалкой жизни: отдал сестру в качестве платы за предоставленные услуги. Девушка, на тот момент достигшая совершеннолетия, была ценным товаром – негодяи, хоть и с трудом сдерживаясь, не тронули её, намереваясь продать в рабство за кругленькую сумму. В результате она оказалась в Граде Союзных Прегрешений, в распоряжении одного из самых высококлассных борделей, носящего репутацию респектабельного (насколько респектабельным может быть публичный дом) и пользующегося благосклонностью весьма обеспеченных клиентов заведения…
…Но не стоит преждевременно рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом, оплакивая загубленную душу невинной девушки. Жизнь в её родной деревне была несладкой; лучшей долей для Попрыгуньи было бы выйти замуж за крестьянина, либо охотника, ну, может быть, за копальщика угля… В ту глушь не заносило не то что завидных женихов – ввиду расположения поселения даже воинская повинность не имела там силы… Без парней и крепких молодых мужчин жизнь среди болот стала бы совсем невыносимой, поэтому на протяжении веков за ними никто не наведывался. Налогов в казну государства жители тоже не платили – мытарь не решался отправиться в эти позабытые всеми богами края за грошами, так неохотно оседавшими в карманах жителей приболотной полосы.
Конечно, девушка оказалась заложницей в блудилище и была вынуждена удовлетворять желания клиентов по первому требованию; но зато раз в неделю, помимо базовых предметных дисциплин, она изучала светский этикет и актуальные политические настроения в городе и стране в целом – не сколько для расширения собственного кругозора, сколько для умения развлечь – да, представьте себе, некоторые посетители борделя предпочитали такую замысловатую и извращенную прелюдию главной цели своего низменного визита.
…Несколько раз она пыталась заводить разговор о том, что уже сполна расплатилась за долг брата, но Полуторная Ма – так звали управительницу публичного дома – всегда оставалась непреклонной. Иногда приторно-ласково отказывая, иногда – ворчливо-грубовато посылая Попрыгунью куда подальше. Хотя, в таком заведении, как бордель, в подобных пеших походах особой нужды не было, образно выражаясь. Все они приходили, как правило, самостоятельно.
Кстати, прозвище, закрепившееся за девушкой, пришло на ум Ма тоже не абы откуда – Попрыгунья в силу своего холерического темперамента не могла долго усидеть на месте, особенно во время скучных лекций в редкий выходной день. Полуторная Ма, хоть и была довольно-таки просвещённой женщиной в летах, терминологией заморских мыслителей оперировала топорно; зато она знала толк в другом (иначе не была бы распорядительницей процветающего дома земных наслаждений) – как привлечь и удержать клиентов-толстосумов, способных надолго стать её дойными коровами (козлами, опять же, выражаясь образно – так говаривала сама Полуторная).
У Ма хранилось доскональное досье на каждую девушку, работавшую у неё – она взяла за привычку структурировать данные ещё в самом начале своего пути на поприще организации услуг услаждения страждущей плоти. Попутно классифицируя сильные и слабые стороны своих подопечных. Особое внимание она уделяла «коронному приёму» – услуге, которую заказывали довольные клиенты, выбравшие ту или иную спутницу на ночь, впечатлённые мастерством девушки и вернувшиеся впоследствии за добавкой. Коронным приёмом Попрыгуньи стала… верховая езда. Не в прямом смысле, разумеется. Хотя, при определённом стечении обстоятельств она с легкостью заделалась бы отменным жокеем… Колдобины и неровности дорожного покрытия (кхм, или покрытия на дороге, как будет угодно) во время заездов она инсценировала бесподобно…
***
Ловко оперируя информацией, Ма смогла вскорости построить график посещений таким образом, чтобы нести минимальные издержки. Надо бы оговориться, что управительница не была бессердечной хапугой, заставлявшей своих подчинённых без передышки работать на благо дома терпимости. Отнюдь, она заботилась об их здоровье, эрудиции (пусть и в несколько сомнительном ключе применения), следила, чтобы девочек не обижали распалённые клиенты.
Сказалось её неоконченное образование, прерванное из-за отчисления в силу неподобающего поведения. Ошибки юности, от них никто не застрахован… Весьма вероятно, что мир потерял в лице Полуторной хваткого директора передовой мануфактуры, а может – заслуженного доктора, знатока анатомии человеческого тела… Однако же, всё это не могло не отразиться на последующем деле и отраде всей её жизни – помощи в стабильном росте, развитии и преуспевании «Румяным Пышечкам» (именно это гордое и игривое название носил руководимый почтенной дамой бордель).
Был у неё один секрет, который, на самом деле, таковым не являлся. По крайней мере, для обитателей и некоторых приходящих работников «Пышечек». Иногда она запиралась в своём роскошном кабинете с подносом сладостей и часами её никто не видел, даже заместительница. Ма нужно было побыть одной, всплакнуть о былом и утраченном, и закусить горе небольшой горой кондитерских изделий. Эту привычку она приобрела на закате эпохи своего студенчества, и с тех пор попытки найти утешение в еде прочно вошли в повседневную жизнь…
В те времена Ма ещё не могла называться Полуторной – она была молода, умна, хороша собой и склонна к предпринимательской деятельности. Поклонники гонялись за ней день и ночь, не давая ступить без внимания и шага. И те, кто знавал прежнюю Ма, покривили бы душой, сказав, что такая популярность её тяготила… Собственно, это и сгубило многообещающую, но так и не успевшую начаться карьеру юного дарования. Накануне одного из важнейших экзаменов её застали в общежитии в разгаре пьяной оргии (отметим, с участием не самых успевающих студентов), что нанесло непоправимый ущерб доселе безупречной репутации.
С позором она была изгнана из учебного заведения. Не спасла её и блестящая выпускная работа, с почти материнской нежностью и заботой готовящаяся последние два года обучения – «Сеятель и воин в примитивных культах – генезис переплетения», в которой существенный объем материала занимало исследование канувшей в небытие расы обитателей жарких джунглей, в чьи обычаи входили регулярные жертвоприношения пленённых врагов с целью удобрения почвы кровью последних. В качестве ритуального оружия выступал известный артефакт древности, полумифический, но оттого не менее желанный для искателей сокровищ – нож с лезвием из камня вулканического происхождения, Гангбанг… Похоже, увиденное в общежитии беспорядочное сеяние, незащищённое переплетение в ходе своеобразных баталий и производимый участниками вышеописанных действий на всю округу шум, превзошли возможную пользу научного труда застуканной врасплох девушки; чаша весов склонилась с такой силой, что развалилась вся конструкция – дальнейшее обучение под сенью альма-матер было для Ма заказано.
…Родители не отвернулись от неё окончательно, но охладели настолько, что терпели присутствие дочери дома лишь несколько дней в году. Подавленная девушка искала утешение в разнообразных излишествах, но, со временем огонь фертильности внутри неё угас, внешность вследствие неумеренного употребления сладостей претерпела пагубные изменения. От былых достоинств уже заметно поправившейся и повзрослевшей особы остались лишь острый ум и тяга к предпринимательству – не самый, согласитесь, лакомый кусок для поклонников, которых как ветром сдуло. Впрочем, Ма в них больше не нуждалась.
***
Оставим пока что печальную историю жизни управительницы «Румяных Пышечек» – от длительного погружения в её подробности Ма начнёт икаться. Не ровен час, ещё подавится куском зефира или поперхнётся десертом из патоки…
…Вернемся лучше к Попрыгунье, которая к этому времени миновала ворота города и взяла курс на юго-восток. Сердце неистово прыгало в груди, лёгкие горели и без сухого воздуха пустыни, мысли разбегались в разные стороны. Перед ней лежал огромный мир – неизведанный, негостеприимный, пугающий. Сомнения захлестнули девушку, заставив сбиться с шага. Пытаясь совладать с дыханием, явно вознамерившимся разорвать легкие и глотку, беглянка обернулась в сторону города, который на последние шесть лет стал её домом. Каким-никаким, но всё же оплотом стабильности. Теперь не было и его…
Стиснув зубы и смахнув кулаком навернувшиеся слёзы, Попрыгунья заставила себя утихомириться. Ей предстояло добраться до родного селения и как следует побеседовать с братцем, столь вероломно поступившим с той, которую он должен был, по идее, оберегать. Уроки, организованные Полуторной Ма для девушек (не в ущерб основной деятельности, разумеется), не прошли даром – познания в географии близлежащего и ещё доброго десятка регионов помогут без особых приключений отыскать нужную дорогу. По крайней мере, пустыня не должна вызвать каких-то серьёзных задержек на пути к главной цели.
Успокаивая себя таким образом, Попрыгунья расправила плечи и приосанилась. Ха, да она теперь учёная леди – не хуже выпускницы института благородных и благообразных девиц. И пускай её институты не отличались славной историей и не породили плеяду значимых личностей, девушка точно знала – всё могло случиться гораздо хуже.
Она снова начала движение, напоследок обернувшись к скучным, выбеленным беспощадным солнцем стенам Града Плоти. Интересно, подумалось ей, а ведь при первом взгляде с такого расстояния он не выглядит рассадником бесчинствующих пороков. Всё становится на свои места только при пребывании внутри его границ.
Предательская мысль заставила девушку судорожно сглотнуть. Попрыгунья боязливо покосилась на всё уменьшающийся город и с облегчением выдохнула – погони было не видать. С одной стороны, это представлялось замечательной новостью, с другой – беглянка вдруг почувствовала себя несказанно одинокой, ведь теперь она была предоставлена самой себе… На мгновенье ей захотелось вернуться обратно, покаяться перед Ма за свой проступок, согласиться на что угодно, только бы та снова приняла блудную (во всех смыслах) дочь (лишь в переносном) под своё крыло.
Скрежетнув зубами, Попрыгунья сделала очередной шаг. Затем ещё один. Каждый следующий давался всё легче, горячий песок будто помогал стопам отрываться от своей скрипучей поверхности. И вот она уже бежала вперёд, гоня от себя малодушие и страх перед неизвестностью. Впереди лежал целый мир, до этого ограниченный лишь родной деревенькой да небольшой частью проклятого города, в котором девушка томилась долгие шесть лет своей короткой жизни.
…Но сначала надо было поквитаться с одним мерзавцем. Попрыгунья не была уверена, что застанет братца на прежнем месте, слишком много воды утекло. Но поиск следовало начинать именно оттуда, порасспросив как следует соседей.
***
– Кхм, она хоть в курсе, что девка сбежала? – вопросила повидавшая жизнь (в не самых приятных её аспектах) женщина, одетая в вызывающе короткое, явно не по возрасту, платье, с трудом скрывающее то, что должно скрывать.
– Не-а, Полуторка снова заперлась у себя. Опять, поди, жрёт в три горла вафли и халву. Всё никак не лопнет. – ответила неприятная сухая дама в летах, заместитель и правая рука Ма.
– Рыжка, тебе следует быть добрее к ней, как никак – она ТЕБЯ приблизила, не кого-то другого. А уж претендентов было много…
– Тебе легко говорить, Кексик, – проворчала заместительница – тебе на покой через месяц, деньжат накопила, небось… Уедешь подальше отсюда, забудешь нас. Вся жизнь впереди… Сколько тебе там? Тридцать четыре?.. Возьмёшь новое имя, придумаешь историю позаковыристее. Выйдешь замуж, нарожаешь детишек… И никто никогда не узнает, чем ты здесь занималась на протяжении пятнадцати лет. Я-то помню тебя ещё совсем девчонкой…
Глаза Рыжки затуманились, она будто полностью погрузилась в переживаемый временной отрезок. Кексик подавила смешок и опустила глаза – подруга была изрядной занозой в заднице, но в борделе царили свои правила. И как бы то ни было, её не стоит винить в том, что в свои сорок с хвостиком почти все жизненные соки покинули тело Рыжки, оставив сухую согбенную фигуру, тянущую на все пятьдесят пять. Детей она иметь тоже не могла. Сказать по правде, мало кто решился бы на этот волнительный процесс со вторым человеком в «Пышечках».
Поэтому Кексик только вздохнула и подождала, пока товарка вернётся на грешную землю (в частности – на особенно многогрешный пол блудилища).
Рыжка (она же Жабья Отрыжка, пока не слышит – получила своё прозвище отнюдь не из-за огненной шевелюры) постепенно пришла в себя. Порывшись в кармане, она извлекла оттуда кисет и сделала щедрую понюшку табака. Глаза её вскоре утратили мечтательный блеск – на его место вернулись привычные холодность и колючесть.
– Ладно, скажу ей, когда очухается. Конечно, девка была хороша, но не сошёлся же на ней свет клином? Придётся утрясти расписание с поправкой минус один, да поднапрячь поставщиков шлюх – до конца недели вопрос закроем. А бывали времена, когда от желающих у нас работать отбоя не было, на собеседование записывались за полмесяца… Чёртова, как её там, эммма-нссии-пация, во! Хрен выговоришь!
Рыжка сплюнула, не глядя, на дорогой ковёр холла, в котором они с Кексиком оживлённо общались. Охнув, она бросилась устранять последствия своей сиюминутной экспрессии. Подруга не стала мешать оперативным мерам и плавно удалилась, тихо мурлыча под нос. Ей будет не хватать Жабки (как она умилительно звала заместительницу, опять же, пока та не слышит), но не настолько, чтобы впасть в уныние.
Через двадцать с небольшим минут придёт новый клиент – нужно привести себя в порядок. Потом ещё один, тот самый, ненасытный. А там, глядишь, рабочий день закончится. Затем ещё два дня на этой неделе… Заслуженная жрица любви питала слабость к арифметике (очередная непререкаемая заслуга Полуторной Ма), поэтому не упускала шанса поупражняться в сложении и умножении. Вычитать и делиться она не любила.
Через четыре недели её служба в доме земных утех закончится и Кексик уйдёт на заслуженный отдых. Планы на дальнейшую жизнь она строила грандиозные… и в них не было места всяким занудливым и скучным старым девам, сплошь из которых состояло руководство «Румяных Пышечек».
Новая книга готова была раскрыться перед ней с чистой страницы. Ждать оставалось недолго.
Глава 2
***
…На второй день путешествия по пустыне Попрыгунья вновь ощутила бессилие и страх перед огромным миром, в данный момент представляющий из себя простирающиеся на все стороны света дюны и барханы. Ноги сами собой подкосились, и она упала на песок, больно ужаливший незащищенные участки кожи беглянки. Попрыгунья на четвереньках уползла в сомнительное укрытие из покосившегося от времени и невзгод кактуса, шуганув в сердцах ошалевшую от неожиданности ящерицу средних размеров. Непрошенные слезы уже катились по её щекам, спеша окончить свой земной путь среди бездушных мириадов песчинок; вскоре она зашмыгала и носом. В итоге девушка прорыдала с полчаса и уснула, оберегаемая своим немногословным и колючим стражем.
Когда Попрыгунья открыла глаза, солнце уже собиралось заканчивать рабочий день, сверкая своей оставшейся видимой за горизонтом, раскрасневшейся филейной частью. В воздухе чувствовалась прохлада, обещавшая обернуться для девушки серьезной проблемой через пару-тройку часов. Беглянка наскоро перекусила и задумалась о том, как не замерзнуть ближайшей ночью. Разводить огонь она не рискнула, опасаясь привлечь ненужное внимание: помимо представителей пустынной фауны имелся серьёзный риск заинтересовать и других гостей. На расстоянии пары миль к северу от текущего местоположения Попрыгуньи виднелась непристойного вида каменная гряда, возвращавшая девушку к нелицеприятным подробностям своей недавно окончившейся предыдущей жизни, от которой она и намеревалась убежать. Помимо эстетического отвращения у неё имелись и более серьёзные причины избегать этого места – кругозор Попрыгуньи содержал информацию как минимум из четырёх источников (осведомлённых, болтливых и очень похотливых) касательно публики, ошивающихся поблизости.
Эту членоподобную каменную махину избрали местом поклонения фанатичные последователи Культа Первородных Чресел, возомнив затейливых очертаний гору одним из Алтарей Плодородия. И что самое удивительное – ряды этих чудаков полнились с завидным постоянством, а ареал обитания разрастался вместе с вновь открытыми местами силы, как они называли монументальные творения природы, в той или иной степени схожие с атрибутами продолжения рода.
Если вкратце, то простым людям там лучше было не появляться – итог мог быть неожиданным, а зачастую – и плачевным. Если бы все путники, случайные и не очень, уделяли самообразованию хотя бы малую толику того внимания, что Попрыгунья, они могли бы избежать тех оказий, которые зачастую обрушивались на их непросвещенные головы, в виде опасных и членовредительских испытаний, тронувшихся умом культистов.
Суммировав все «за» и «против», девушка решила действовать следующим образом. Для начала она сгребла стремительно остывающий песок в солидную кучу, затем достала из котомки знававший лучшие времена, но всё ещё острый нож – нехитрое наследство, оставшееся от отца, одно из воспоминаний об утраченном доме. Попрыгунья тряхнула головой остужая глаза, в которых снова защипало. В очередной раз обругав себя за излишнюю сентиментальность и нерациональный расход влаги в организме, она стиснула зубы и принялась за нелегкое дело. До наступления темноты оставалось недолго, а сделать предстояло ещё многое.
Мысленно извинившись (и несколько усомнившись в устойчивости собственного рассудка) перед кактусом, который спас её от жары, она начала изо всех сил наносить удары ножом по основанию ни в чём не повинного растения. Казалось, он никоим образом не заслужил такого к себе отношения – однако, ему ещё предстояло послужить Попрыгунье. Девушка пыхтела и подбадривала себя крепкими выражениями, коих она наслушалась в достатке на протяжении всей своей жизни.
И если в младые невинные годы прочный базис её познаниям обсценной лексики заложила лишь троица корневых слов, то за последние шесть лет в Граде Плоти соответствующий её тезаурус был огранён наподобие бриллианта, сверкающего и переливающегося всеми гранями грязных и похабных выражений, шуточек и прочей непотребной дребедени.
***
…Минут через сорок, как поняла Попрыгунья по положению солнца, большая часть работы была сделана – на ладонях, не слишком привычных к такому роду работе, появилось несколько болезненных волдырей, но результат девушку вполне удовлетворил. Несчастный кактус был повален, несмотря на свою огрубевшую и местами просто-таки окаменевшую кожу; затем он был рассечен с одной из сторон и безжалостно освобождён от остатков внутренностей. После этой процедуры беглянка перевела дух и отхлебнула из бурдюка – дело оставалось за малым.
Но поднявшийся ветер напомнил ей о том, что дольше тянуть не следовало. Снова запустив руку в дорожную сумку, Попрыгунья достала оттуда одежду из грубой и толстой ткани. Как же она её ненавидела.
Это был костюм порочной монахини, в который ей периодически приходилось обряжаться, когда к ней приходили заинтересованные в такого рода игрищах клиенты. Скроена эта одёжка была довольно-таки топорно, с нарочитым минимализмом – видимо, портной подходил к своему ремеслу вдумчиво и с претензией на правдоподобность. Действительно, какая монашка в служении, отстраняясь от мирской суеты, может позволить себе шёлковые кружева?.. Вот и клиенты Попрыгуньи придерживались такого мнения, в подавляющем большинстве.
Жёсткая ткань натирала нежную кожу девушки, оставляя болезненные, подолгу заживающие ссадины. Благо, любители распутных монахинь наведывались в «Румяные Пышечки» не то чтобы часто. По крайней мере, к Попрыгунье. Что ж, и на этом спасибо.
Кроме неприятностей тактильного происхождения, этот костюм вызывал у девушки тоскливые воспоминания о своей давно утраченной подруге, которую месяца за полтора до отвратительного поступка её брата родственники отправили в монастырь… Они не виделись с ней уже больше шести лет. Увидятся ли вновь? Попрыгунья надеялась на это. Вспомнит ли добропорядочная служительница свою давнюю знакомку по детским играм? Не отвернётся ли, узнав, через что она прошла?
Терзаясь этими мыслями, девушка разодрала ненавистный костюм на несколько частей, что ненадолго принесло ей облегчение. Попрыгунья расстелила ткань внутри кактуса, потом, спохватившись, резко оттуда её выдернула. Оказывается, она вырезала не всю мякоть. Полый ствол растения не высох до конца, жидкость из его стенок сочилась и источала резкий запах, от которого глаза девушки в который уже раз увлажнились.
Удивительно, сколько воли к жизни было в этом искорёженном песчаными бурями и временем растении. Девушка задумалась и ещё раз мысленно принесла извинения кактусу.
Кинув во влажную полость ствола с полдюжины горстей песка, Попрыгунья резво втёрла его в наиболее мокрые участки своего убежища на ближайшую ночь. Внутри стало явно суше. Теперь очередь треклятого костюма, точнее, того, что от него осталось. Выстлав ствол обрывками грубой ткани, Попрыгунья, не меняя одежды, улеглась внутрь и запахнулась рассечённой стенкой кактуса на манер одеяла… Хм, а не так уж и плохо. Не кровать в её комнатке, конечно, но сойдёт.
Прошлой ночью она заснула сразу, измождённая всплесками адреналина, пройденным расстоянием и непрерывным волнением. Этим днём она уже успела вздремнуть, поэтому сон не спешил заключить девушку в свои желанные объятья. Мысли крутились в голове подобно рою навозных мух, бряцая своими медными брюшками по стенкам её черепа.
Однако, через час, найдя, наконец, подходящее положение, Попрыгунья отключилась и забылась глубоким сном, наполненным тревожными видениями.
Преобладающим мотивом, повторяющимся с завидной регулярностью, были парящие булыжники в виде исполинских фаллосов, которые всё летели и летели, куда-то далеко, в зияющую темноту. А темнота вдруг превращалась в бездонный рот Полуторной Ма. И вот, это уже и не горы, а громадные эклеры, торопящиеся выпустить свою сладкую начинку в жаждущий зев, съёжившиеся и безвольно опадающие, окончив свой предопределённый путь. Подобно потухшим звёздам они опускаются вниз; часть из них сгорает в атмосфере, не сумев коснуться земли; часть, словно огромные метеориты, вгрызаются в её поверхность, образуя чёрные кальдеры и вулканы, лабиринты петляющих расселин. И вот, это уже и не горы, а складки строгого наряда нахмуренной служительницы, осуждающе цокающей языком и недовольно поглядывающей на Попрыгунью…
Девушка ещё долго металась во сне, преследуемая гротескными видениями, рискуя развалить свою импровизированную колыбель. Остов кактуса скрипел и потрескивал, обнажая щели в своём столе словно жабры огромной рыбы, выброшенной на берег и тщащейся вздохнуть хотя бы ещё раз.
Ветер то поднимался, то стихал, бережно подбрасывая порции песка к насыпи Попрыгуньи, будто заботливая мать, поправляющая одеяло мечущемуся в лихорадке младенцу ненастной ночью.
А ночь в пустыне тем временем входила в силу, горделиво расстилая подолы своего звёздного платья по бескрайним просторам песка.
***
Тем временем Град Союзных Прегрешений и не думал засыпать. С заходом солнца поток желающих предаться беспутству и распутству ощутимо возрос, и это было объяснимо – накалившиеся за световой день стены зданий остывали, внутри них становилось уютнее и комфортнее. К тому же, некоторые из увеселительных заведений открывали для посетителей свои двери лишь с наступлением глубокой ночи.
Свежий воздух приятно холодил лица (и физиономии) разгорячённых гуляк, придавая сил для продолжения веселья. Город оживал, гул толпы отражался от известняковых стен домов, звеня и то и дело будя редких добропорядочных (по крайней мере, в этот момент времени) граждан. Те ворчали и закрывали ставни своих спален, нехотя поднявшись с кроватей. Но ворчали беззлобно, ибо в самом воздухе разливалось благодушие объединившихся в эйфории кутежа людей.
Сказать по правде, эта ночь мало чем отличалась от остальных – в конце концов, это же Град Плоти! Этот город любит звон монет, тугую мошну и щедрые чаевые. Святоши, скупцы и скопцы (ну, кроме стражников) могут убираться куда подальше – здесь они никому не нужны.
В общем, ночь обещала быть славной.
***
А вот кому предстояла не столь расслабленная и сулящая крупные неприятности ночь, так это госпоже Рыжке. Она разъярённо металась по всему обширному зданию «Пышечек», уподобившись шаровой молнии. Работницы борделя спешили исчезнуть, слиться со стенами, забиться под лестницу, лишь бы не попасться заместительнице под горячую руку. И в более умиротворённом настроении она могла завестись с пол-оборота.
У Жабьей Отрыжки были серьёзные причины находиться в таком расположении духа. Во-первых, Полуторная Ма вторые сутки не выходила из своего кабинета, лишь требуя пять-шесть в раз день подачи новых блюд (хоть не померла, и ладно – думалось заместительнице). Во-вторых, недавно заявился тот озабоченный тип, что любит распутных монашек. Он поднял изрядную шумиху, когда Попрыгунья не смогла принять его; отказался от другой девицы, даже после предложенной приятной скидки. Обещал вернуться через день и пожелал передать любимице скорейшего выздоровления (да, тут Рыжка не смогла придумать ничего лучше, а значит, скоро придётся сочинять новое объяснение отсутствию работницы).
В-третьих, ей дико не хотелось отправляться на переговоры с их давним поставщиком живого товара – господином Коряжником. Жабья Отрыжка терпеть не могла этого приторного и совершенно беспринципного дельца, который не моргнув глазом попытается продать затасканную мымру из соседней подворотни под видом покорной девственницы из дальних далей. Даже постоянным покупателям. После нанесения некоторого количества грима, разумеется.
И ему было совершенно наплевать, что вы в курсе его махинаций. Что-то в нём было, что-то такое, из-за чего вы всё равно достанете кошель и отстегнёте аферисту кругленькую сумму. И вернётесь вновь.
Но это не значило, что поставщик девиц лёгкого поведения был ненадёжным компаньоном. «Румяные Пышечки» дорожили репутацией и не работали с кем попало.
Окончание классического диалога господина Коряжника, ведущего к успешному (таких было большинство) заключению сделки с покупателем выглядел так:
– Да провалиться мне вот на этом самом месте, достопочтеннейший! Как можно! Вы только посмотрите, это жемчужина моего модельного ряда этой недели! Не будь я Раст Коряжник, мастер-шлюховод! А это я и есть, уж будьте покойны!
Далее следовал ещё целый ряд увещеваний, включающий в себя неприкрытую лесть, воззвания к разуму и прочие столь же веские аргументы, норовящие затмить сознание собеседника. Впрочем, если коронная фраза, приведенная чуть выше, уже прозвучала, будьте уверены – вы у него на крючке.
Заместительница знала этот ритуал назубок, однако, легче от осознания неизбежности предстоящего не становилось, а желание засветить в лоб торгашу чем-нибудь тяжёлым (да хоть той же корягой) так и норовило обрести свободу и воплотиться.
У неё было ещё с полдюжины проблем поменьше, которые также требовали незамедлительной реакции, но силы были практически на исходе. По-хорошему, всеми этими вопросами должна была заниматься Полуторная Ма, но, учитывая её нынешнее состояние… В общем, Рыжке пришлось отвлечь огонь на себя.
Она шипела как змея, бешено вращала глазами и пыталась хоть как-то упорядочить мысли. Но пока что в этом не преуспела.
– Да, определённо надо будет потребовать у Полуторки прибавку к жалованию и месяцок отпуска – бубнила под нос Жабья Отрыжка – если она сможет пролезть сквозь дверной проём, а моя премия не уйдёт на частичный снос и ремонт здания для извлечения её необъятной туши.
Заместительница осклабилась, найдя временное утешение в своём остроумии. Ночь будет долгой. И хорошо, если ей удастся вздремнуть следующим днём.
***
…Попрыгунья проснулась от того, что солнце назойливо светило ей в лицо, призывая к немедленному подъёму.
– Ну, погодите, ещё часик, я вчера отработала на славу, имейте совесть! – спросонья залепетала девушка и вдруг поняла, что находится не в своей кровати. Она резко вскочила, разметав в стороны ошмётки своего ночного лежбища. Несмотря на недавнюю прохладу, одежда была мокрой насквозь – скорее всего, из-за кондового наряда непослушной послушницы. Его части валялись поверх вконец растерзанного кактуса, который сослужил свою последнюю службу.
Попрыгунья огляделась по сторонам, позавтракала и составила план дальнейших действий. В прежнем темпе движения царство пустыни уступит место гегемонии степей где-то через полтора-два дня. Запасов воды и провизии на этот участок пути хватит с лихвой, но, если каким-то чудом удастся их пополнить, это будет совсем не лишним.
Взгляд девушки обратился к фаллической гряде и недавние сновидения вспыхнули перед внутренним взором с новой силой. Она поёжилась, припоминая подробности, особенно взрывоопасные эклеры и ненасытную утробу.
Определенно, с этим работодателем, да и вообще, с данной сферой, кхм, услуг, следовало распрощаться раз и навсегда. Помимо некоторых личных сбережений Попрыгунья прихватила с собой несколько довольно-таки ценных побрякушек противной Жабки. От неё не убавится, зато будет уроком за зловредное поведение. Поделом.
