скачать книгу бесплатно
– Странно, – пробормотал Колдмун.
– Ничего странного, – возразил Пендергаст.
Колдмун посмотрел на него:
– Что вы хотите этим сказать?
«Господи, лишь бы только не новая лекция!»
– Классическая картина. Убивая первую жертву, преступник еще не обрел свой стиль. Он экспериментирует, ищет свое «я», так сказать. И поскольку это ему в новинку, он нервничает и суетится. Ко времени второго убийства он уже поверил в себя и поэтому действует с большим спокойствием и меньшей, скажем так, неряшливостью.
– Вы думаете, мы имеем дело со становлением серийного убийцы? – спросил Колдмун.
– Не с полной определенностью, нет.
– Может быть, кто-то просто выполняет свою работу… и делает ее все лучше.
Пендергаст поднес к первой жертве цифровую лупу, нацелив ее на одну из точечных ран. Повозился с настройками, сделал несколько скриншотов. Потом перевел лупу на другую похожую рану, а за ней на третью. Наконец поднял голову.
– Агент Колдмун, вас не затруднит взглянуть?
– Я просто ждал своей очереди.
Колдмун подошел, посмотрел в окуляр и увидел странный складчатый разрез, промытый речной водой. Были и другие похожие раны, некоторые были больше, местами была разодрана плоть. При вскрытии каждую из ран рассекли, а потом края разреза вновь скрепили.
– Доктор Макдаффи, – позвал Пендергаст, развернувшись так резко, что медэксперт от неожиданности вздрогнул, – если вас не затруднит, расскажите нам, что вы обнаружили в ранах.
– Да, конечно. Как видите, мы сделали поперечные разрезы, чтобы составить схему расположения и взять образцы для анализа. У первой жертвы можно разглядеть ряд колющих ран, сделанных чем-то вроде троакара. Одни из них глубокие, другие не очень. Могу показать вам схему, если пожелаете. Раны сосредоточены на внутренней и передней части бедра. Я предполагаю – и это единственное разумное объяснение в данных обстоятельствах, – что убийца искал бедренную артерию, но делал это наугад. Последний прокол попал в артерию, через него и была откачана кровь.
– Много крови?
– Вся. Буквально до капли. Сердце перестает биться после потери от трех до четырех литров. Но последние литр или два тоже исчезли, и это означает, что кровь кто-то откачивал через полую трубку троакара. Очень активно откачивал.
– Как при бальзамировании? – спросил Колдмун.
– Рад, что вы спросили. При бальзамировании иногда используется бедренная вена, а не артерия. Но обычно кровь вытесняют закачиванием жидкости в аорту. Это называется перфузией. А потом бальзамирующий раствор точно так же вытесняет эту жидкость. А в нашем случае требовалось активное откачивание.
– Это мог сделать кто-то имеющий опыт работы бальзамировщиком? – предположил Колдмун.
– У меня мелькнула такая мысль. То же самое оборудование можно перенастроить на откачивание крови вместо вытеснения жидкости. Но с помощью троакара, а не разреза и катетера.
– А другие раны? – спросил Пендергаст.
– Они указывают на борьбу. Судя по виду этих глубоких разрезов, они сделаны неприспособленным для этого предметом. Возможно, сломанным ножом. Повреждения кожи на голове классифицировать сложнее. Похоже на то, что ее соскребли чем-то твердым и тонким, с большим усилием. Как срезают кожуру с яблока.
Колдмун с трудом проглотил комок в горле. На завтрак он ел яблочные дольки с овсянкой.
– Наконец обратите внимание на отсутствие указательного пальца правой руки. Его грубо отсекли, я бы даже сказал откусили. Как вы, наверное, уже знаете, его недавно нашли в парке возле отеля, в котором работал убитый.
Пендергаст кивнул.
– Можно на него взглянуть?
– К сожалению, он уже отослан в лабораторию ДНК. На нем обнаружена засохшая слюна.
– Слюна? – повторил Пендергаст. – Прекрасно. Когда будут получены результаты?
– Через сорок восемь часов.
Еще один кивок.
«Когда его вернут, я покажу вам другой палец», – подумал Колдмун, все еще борясь с тошнотой.
– Хочу показать вам кое-что еще, – сказал Макдаффи и подозвал ассистента.
Вдвоем они осторожно перевернули тело.
– Обратите внимание в дополнение к сломанным ребрам на эти глубокие симметричные гематомы по обе стороны позвоночника от ушиба и надрыва паравертебральных мышц[19 - Паравертебральные мышцы – околопозвоночные.]. Особенно больших ромбовидных. Крайне необычно.
Пендергаст тщательно изучил отметины с помощью цифровой лупы. Колдмун только отмахнулся от приглашения посмотреть самому.
Затем медэксперт пустился в долгое перечисление медицинских подробностей, отмеченных при вскрытии, включая содержимое желудка, незначительное количество алкоголя и тетрагидроканнабинола[20 - Тетрагидроканнабинол – вещество, содержащееся в марихуане. Вызывает у человека эйфорию.] в тканях и так далее. Колдмун многого не понял, но все это не показалось ему особенно важным.
– Давайте перейдем ко второму телу, – предложил Пендергаст.
Этот труп Колдмун уже видел во дворе за домом Оуэнса-Томаса, и выглядел он значительно свежее. Ему ведь не пришлось плавать полдня в теплой воде, слава тебе господи!
– Заметьте, что здесь только одна точечная рана, – сказал Макдаффи. – На этот раз убийца попал прямо в бедренную артерию. Кровь опять полностью выкачана. Мы обнаружили вокруг раны что-то похожее на слюну, или слизь… или, может быть, какую-то смазку. И снова провели анализ ДНК и химического состава.
Пендергаст долго осматривал рану.
– Обратите внимание, здесь тоже есть синяки и царапины, – продолжил Макдаффи. – Но ничего похожего на первый труп. Этого убили гораздо более умело – во всяком случае, если судить по малому количеству признаков борьбы.
Медэксперт кивнул ассистенту, и они перевернули тело. Колдмун сразу же заметил точно такие же симметричные гематомы на равном удалении от позвоночника.
– Похоже на то, что тело – оба тела – зажали в клещи или тиски. С такой силой, что у трупов надорваны мышцы и сломаны ребра.
Пендергаст водил цифровой лупой туда-сюда, осматривая гематомы. В лаборатории повисла тишина. Наконец он выпрямился и поднял сверкающие глаза на медэксперта.
– Одни из самых необычных повреждений, которые мне приходилось наблюдать на трупе.
– Мы тоже озадачены. Оба тела, как вы знаете, были перемещены. Первое перевезли с площади к реке, а это больше трех миль по прямой.
– Вы хотите сказать, что характер травм указывает на участие в убийстве более чем одного человека?
– Со всей определенностью. И в убийстве, и в перевозке. По меньшей мере двое или трое, а может быть, и больше. Вторую жертву тоже переместили. Хотя на данную минуту мы можем только строить предположения о действительном месте убийства. Почти уверен, что эти отметки оставлены каким-то механизмом – бульдозером, автопогрузчиком или иной строительной машиной, которая подняла тело и перевезла в другую точку. Я в недоумении.
Пендергаст помолчал немного и заговорил снова:
– Думаю, мистер Макдаффи, что нам следует держать наше общее недоумение при себе. Возможно, вы уже видели шумную толпу журналистов и операторов снаружи?
– Да, видел.
– Чем меньше информации они получат, тем лучше. Я говорю об этом, потому что вы, несомненно, скоро столкнетесь с ними, как уже пришлось мне.
Макдаффи кивнул, и глаза его округлились при мысли о таком неприятном противостоянии.
– Они ничего от меня не узнают. Предоставлю разговор с ними капитану.
– Вот и прекрасно.
Пендергаст снова повернулся к трупам, и Колдмун заметил, как сверкнули серебром и невероятным напряжением его глаза.
15
Макдаффи показал посетителям запасной выход, который благополучно вывел их в тихий переулок. Колдмун набрал полную грудь влажного воздуха, радуясь, что избавился от вони антисептиков в лаборатории.
– Вы, случайно, не ходите в церковь? – спросил Пендергаст.
– Нет, если иметь в виду ваше понимание этих слов.
– Но может быть, ради дела вы пойдете на компромисс? Я ценю ваше общество.
Колдмун вздохнул:
– Раз уж вы заговорили о деле, какое отношение имеет к нему посещение церкви? Если только вы не собираетесь обратить меня.
– Обратить? Это вряд ли осуществимо. Возможно, вы заметили татуировку на запястье нашего доброго доктора Кобба?
– Да. Похожа на знак участия в боевых действиях. Вот уж не подумал бы, что этот старикашка – ветеран войны.
– Это не воинский знак. Это герб одного древнего аристократического рода. А именно рода Батори из венгерского региона[21 - Исторически Трансильвания принадлежала Венгрии.] Трансильвания.
– Трансильвания? Как в «Дракуле»?
Пендергаст кивнул:
– Три стилизованных клыка, расположенных горизонтально. В полном варианте герба вокруг них дракон, кусающий себя за хвост. – (Колдмун понял, что Пендергаст с радостью затянет этот разговор хоть до бесконечности.) – В четырнадцатом веке этот герб был пожалован воину Витусу, убившему болотного дракона, который наводил страх на окрестности замка Эчед.
– Молодчина! Я слышал, что болотные драконы хуже всех прочих.
– Среди потомков Витуса была графиня Елизавета Батори из Эчеда, жившая в шестнадцатом веке. Она удостоилась чести попасть в Книгу рекордов Гиннесса.
– За что?
– Как самый деятельный серийный убийца – женщина. Говорят, она погубила больше шестисот пятидесяти девушек, по большей части девственниц, чтобы искупаться в их крови и этим сохранить свою красоту. Ее прозвали Кровавой Графиней.
– Боже милостивый!
– Так вот, сидя в приятной прохладе гостиной дома Оуэнса-Томаса, я спрашивал себя: зачем нужна степенному историку доктору Коббу такая татуировка?
– Может быть, он потомок Батори?
– Нет. Как я вам уже рассказывал, сразу после нашего ухода он едва ли не бегом направился к дому вдовы Калпеппер. Доктора Кобба явно обеспокоило наше появление, и он решил посоветоваться с ней. Я проследил за ним, и, когда он вышел, сам нанес миссис Калпеппер короткий визит.
– Под каким предлогом?
– Как свидетель Иеговы. И прежде чем меня возмутительным образом вытолкали вон, успел добиться своей цели. Я заметил на запястье миссис Калпеппер точно такую же татуировку.
– Правда? Похоже на какую-то секту.
– Именно так.
Колдмун помолчал немного.
– Секте могла понадобиться кровь для ритуалов… Если они собирались пойти по стопам Батори. Много крови.
– Совершенно верно.
– И вы считаете, что все это дерьмо творится в той самой церкви, что купила вдовушка?
– Надеюсь, что так.
– Надеетесь? – невольно рассмеялся Колдмун. – Правда? Вы – и надеетесь?
– Мой дорогой Колдмун, я действительно надеюсь раскрыть дело и тем спасти жизнь будущим жертвам.
– Тоже верно. Когда мы собираемся навестить сектантов?
– Сегодня в полночь. Это будет для них сюрпризом. А я тем временем получу ордер и подготовлю облаву. Мы ведь должны взять их с поличным, чтобы им было уже не отмыться. Прошу прощения за двусмысленность.
– А почему вы так уверены, что они соберутся именно сегодня ночью?
– Потому что завтра годовщина ужасной смерти Елизаветы Батори в темнице замка. Конечно же, они должны отметить это событие каким-то ритуалом… возможно, даже кровавым.
16
Констанс Грин сидела в кафе «Суони» отеля «Чандлер-хаус», потягивая чай бао чжун и любуясь очаровательным маленьким парком по ту сторону Вест-Гордон-стрит. Зал кафе был длинным и узким, одну стену почти полностью занимало окно из рифленого стекла, выходившее на Чатем-сквер.
Саванна пришлась по вкусу Констанс, особенно после слишком уж современной Флориды, где тропический рай сталкивался с суматохой мегаполиса. Пусть даже здесь недавно случились убийства, Саванна оставалась элегантным городом, свыкшимся с собственным прошлым – не с ужасной историей рабства и угнетения, а с простой жизнью, чтением Троллопа[22 - Энтони Троллоп (1815–1882) – известный английский писатель Викторианской эпохи.] и прогулками по парку, каждое дерево в котором сажали с мыслями о том, как оно украсит пейзаж сто лет спустя. Здесь не кинулись сносить все подряд в приступе архитектурного вандализма пятидесятых и шестидесятых, а сохранили связь с прошлым, что перекликалось с особенным отношением к далеким временам самой Констанс.
Завтрак в «Чандлер-хаусе» подавали с восьми до десяти утра. Констанс пришла без четверти девять и выбрала столик в дальнем конце зала. Оттуда, сидя спиной к стене, она могла незаметно наблюдать как за посетителями, так и за происходящим на улице и на площади. Забавно, что пара гостей, вероятно туристов, попыталась спросить у Констанс дорогу. Наверное, приняли ее за местную или даже за служащую отеля в старинной одежде.
Она заказала яйцо пашот с пикантным соусом и кресс-салатом, а также бао чжун. Посетителей обслуживали две официантки, одна молодая, а другая среднего возраста. Поскольку работы было мало, они стояли в глубине зала. Незадолго до десяти утра Констанс отодвинула в сторону недоеденное яйцо и заказала булочку со взбитыми сливками и черносмородиновым джемом. К двадцати минутам одиннадцатого в зале осталась одна Констанс, погруженная в разгадывание кроссворда. Булочка лежала нетронутой, а две официантки, чья смена подходила к концу, болтали между собой.
Глядя в окно на проезжавшие машины, Констанс прислушивалась к пересудам официанток. Они говорили вполголоса, но не настолько тихо, чтобы Констанс не смогла разобрать. Она с самым будничным видом записывала антикварным золотым карандашом имена и подробности личной жизни служащих отеля в квадратики кроссворда. А через четверть часа ухитрилась смахнуть со стола блюдце со сливками.
– Ох, простите! – сказала она официанткам, бросившимся наводить порядок.
