скачать книгу бесплатно
– Я назову ее Быстроножкой, – звонко ответила Маграт, воодушевленная собственным неповиновением. – В конце концов, запретить мне это никто не может.
– Дело твое… Ну, что у вас слышно, сестрички? Уж два месяца как не встречались.
– А нужно, чтобы встречи происходили перед началом каждого месяца, – строго заметила Маграт. – Причем без срывов, регулярно.
– Так ведь у меньшого Грэйма-то нашего свадьбу гуляли, – сообщила нянюшка Ягг. – Не могла ж я отпроситься!
– А я всю ночь тогда с больной козой провозилась, – поспешно вставила матушка.
– Что ж, бывает, – кивнула Маграт, не скрывая своего недоверия, и пошарила рукой в котомке. – Но прежде чем мы начнем, неплохо было бы зажечь свечи.
Ее старшие товарки обменялись усталыми взглядами.
– Погляди, какую славную лампу мне мой Трейси прислал, – напевно сказала нянюшка Ягг. – Зачем свечи? Я огонек прибавлю, и все.
– А я, Маграт, всегда отлично видела в темноте! – выпалила матушка. – Слишком много ты всяких книжек читаешь. Всяких гемарров.
– Гримуаров… – шепотом поправила Маграт.
– И не вздумай опять мне пол разрисовывать! – пригрозила нянюшка Ягг. – В прошлый раз Дрин моей пришлось полдня на карачках ползать, чтобы пол вымыть… от этих… как эта пакость зовется?
– От рун, – ввернула Маграт. В глазах ее читалась мольба. – Ну хоть одну свечечку…
– Добро, – махнула рукой нянюшка Ягг, – зажигай, коли так неймется. Но только одну. И выбери какую-нибудь приличную, белую. Без всяких там выкрутасов!
Маграт вздохнула. Пожалуй, не стоит торопиться и вытряхивать из котомки все содержимое.
– Надо бы нам еще кого-нибудь позвать. Шабаш на троих – это как-то…
– А я и не знала, что мы на шабаш собираемся. Мне лично никто ничего не говорил, – фыркнула матушка. – Но с другой стороны, по нашему склону горы кроме нас одна только старая мамаша Дипбаж осталась, да и та давно из дома не выходит.
– Зато у меня в деревне есть немало молоденьких девушек… – обмолвилась Маграт. – Ведь им можно было бы… привить интерес…
– Тебе прекрасно известно, что мы так не работаем, – тут же отрезала матушка. – За наше ремесло просто так не берутся, оно само, если нужно, человека находит.
– Да, конечно, конечно… Ты права… Прости.
– Ладно, ладно, – сразу смягчилась матушка. Так и не овладев за всю свою жизнь даром принесения извинений, она тем не менее умела ценить его в ближних.
– Лучше давайте подумаем, как нам с герцогом быть, – произнесла нянюшка Ягг, желая внести свою лепту в потепление.
Матушка откинулась на спинку кресла.
– Он недавно несколько хижин в Дурном Заде запалил, – высказалась она. – Налоги они, видите ли, не платили.
– Чудовище, – выговорила Маграт.
– Ну, наш старый король Веренс тоже частенько это проделывал, – возразила нянюшка Ягг. – Крутой у него нрав был.
– Веренс давал людям на улицу выйти, – напомнила матушка.
– Ну да, – кивнула нянюшка Ягг, которая всегда была закоренелой роялисткой. – Веренс по-благородному хотел. И деньги потом давал на обустройство. Очень часто такое бывало. Когда помнил.
– А на каждую Ночь Всех Пустых олений бок выдавал. Это уж никогда не забывал делать, – добавила матушка.
– Вот-вот, – согласилась нянюшка Ягг. – И ведьм чтил. Случалось, охотится он на людей, травит их гончими, а вдруг возьми и меня в лесу повстречай. И шлем-то с головы снимет, скажет ласково так: мол, надеюсь, вы в добром здравии, кума Ягг. А на следующий день всегда слуга от него являлся, пару бутылочек приносил. Настоящий король.
– А мне кажется, что травить людей гончими – неправильно, – заявила Маграт.
– Согласна, неправильно, – подтвердила матушка, – но это делалось только тогда, когда люди эти что-нибудь плохое сделали. Сам он любил повторять, что забава нравилась абсолютно всем. И всегда отпускал преступников, после того как они как следует по лесу побегают.
– А это его чудовище косматое… – продолжала вспоминать нянюшка Ягг.
Обстановка, в которой протекала беседа, тут же пережила существенное обновление. Атмосфера стала более спертой, по углам появилась драпировка из недосказанностей.
– Ну да, – сухо отозвалась матушка. – Droit de seigneur.
– Отгуливал как надо, – сказала нянюшка Ягг, разглядывая уголья в камине.
– Зато на другой день всегда посылал управляющего с ларцом серебра и корзиной с приданым для невесты, – вспоминала матушка. – Так что наши пары не на пустом месте жизнь начинали.
– Бывало, что и пары, – отметила нянюшка Ягг. – Бывало и поменьше…
– Настоящий король, – подтвердила матушка Ветровоск.
– О чем это вы? – подозрительно осведомилась Маграт. – Разве король держал в замке какой-то питомник?
Две ведьмы сумели-таки выплыть на поверхность с глубоководья полунамеков. Матушка Ветровоск пожала плечами.
– Должна заметить, – продолжала Маграт, взяв самый надменный тон, на какой могла решиться, – что если вы и впрямь такого высокого мнения о покойном короле, то мне непонятно, почему вы совсем не встревожены обстоятельствами его гибели. Согласитесь, они наводят на подозрения.
– На то они и короли, – внушительно поведала матушка, – один уходит, другой на его место заступает. Хорошие ли они, плохие – разницы никакой. Отец его, к примеру, своего предшественника отравил.
– Помню старика. Фаргумом его звали, – промолвила нянюшка Ягг. – С рыжей такой, огромной бородищей. Кстати, тоже мужчина был благородный.
– А вот про то, что Флем – убийца короля, никто не смеет и слова сказать, – заметила Маграт.
– Да брось ты! – махнула рукой матушка.
– На днях он уже провел одну показательную казнь в Ланкре, – продолжала Маграт. – Людей обвинили, как было сказано, в распространении злонамеренной лжи. Флем заявил, что всякий, кто попытается им вторить, познакомится с убранством казематов замка, причем знакомство это будет недолгим. Еще он утверждал, что смерть Веренса была вызвана естественными причинами.
– Тут он абсолютно прав, – возразила матушка. – Убийство для нормального короля – самая естественная причина смерти. Я только не пойму, чего он так волнуется. Когда, к примеру, старика Фаргума отравили, так его голову на шест насадили, костры разожгли и всем замком гуляли, неделю не трезвели.
– А я тебе вот что доложу, – вступила нянюшка Ягг. – Голову его потом по деревням возили, показывали – дескать, умер король. Очень убедительная мера. И для людей, и для него самого. Он, помню, все улыбался. Мне кажется, ему понравилась собственная смерть.
– По-моему, нам все-таки надо быть поосторожнее с новым королем, – сказала матушка. – Слишком он умный. Для королей это только во вред. А что такое уважение, он, по-моему, вообще не знает.
– Ко мне на прошлой неделе один мужчина приходил, – встряла Маграт, – спрашивал, нет ли у меня желания уплатить налоги. Я сказала, что нет.
– Он и ко мне заходил, – поделилась нянюшка Ягг. – Пришлось Джейсону нашему вместе с Вейном выйти, помочь втолковать ему, что мы в этом не участвуем…
– Маленький такой, лысый, в черном плаще? – уточнила матушка, о чем-то крепко призадумавшись.
– Да, – ответили обе ведьмы.
– Знаю такого. Полчаса лазил по моим кустам малины, пока мне не надоело. Вышла спросить, чего ему надо, так он сразу и умчался.
– Если честно, я все-таки дала ему пару монеток, – призналась Маграт. – Он сказал, что его в замке пытать будут, если он не заставит ведьм налоги платить.
Герцог Флем внимательно глядел на две монетки, лежащие у него на ладони.
Затем он посмотрел в глаза сборщику налогов:
– Ну?
Сборщик старательно откашлялся:
– Видите ли, господин… Я объяснял им, что нам нужно содержать регулярное войско, канальство. Они спрашивают – а зачем? Я им говорю – чтобы охранять вас от разбойников, канальство, а они говорят – нас разбойники не трогают.
– А как же работы по благоустройству?
– А… Да. Я так им и сказал – надо, мол, дома новые строить, мосты возводить, канальство…
– Ну и?
– Говорят – не нужны они нам, мы ими не пользуемся.
– Да неужели? – лукаво переспросил герцог. – Вброд они, что ли, речки переходят?
– Не могу знать, господин. Но ведьмы-то, думаю, что хочешь перейдут.
– Что еще они тебе поведали?
Сборщик податей исступленно мусолил край своего мундира.
– Такое вот канальство, господин. Я им намекаю, что с налогами королю сподручнее заботиться о мире…
– А они?
– Сказали, пусть лучше король о своем покое печется. А потом посмотрели на меня так…
– И как же они на тебя посмотрели?
Герцог сидел, подпирая рукой подбородок, и с искренним вниманием смотрел на своего слугу.
– Да и не расскажешь толком, канальство, – замялся сборщик налогов.
Ему хотелось увернуться от взора герцога Флема, внушающего ему странное наваждение, будто бы плитки, которыми был выложен пол в зале, вдруг сорвались с отведенных мест и рассеялись в разных направлениях, в связи с чем сам пол растянулся на площадь в несколько акров.
– Ну, не робей…
Сборщик налогов вдруг залился румянцем.
– Тут такое канальство, – пробормотал он. – В общем, плохой был взгляд.
Ответ этот являлся наглядной демонстрацией того, что сборщики налогов гораздо лучше управляются с цифрами, чем со словами. Однако если бы смущение, страх, скверная память и полнейшее отсутствие воображения не вступили против него в сговор, сборщик мог бы дать несколько другой ответ: «Помню, в детстве, когда я еще в пацанах ходил, оставили меня как-то раз с теткой, а она от меня, канальство, сливки решила спрятать, слила их в банку и поставила на самую высокую полку в чулане, а я дождался, когда она из дому ушла, забрался на табуретку и давай их лопать, а тут она назад приходит, а я и не услышал ее шагов, да еще и банку случайно с полки смахнул, разбилась она вдребезги, а тут тетка дверь открыла и посмотрела на меня так, что я на всю жизнь запомнил. Вот и они на меня так же посмотрели. Но самое страшное, они, похоже, знали, как на меня моя тетка смотрела…»
– Плохой?
– Да, сир.
Герцог побарабанил пальцами по левому подлокотнику трона. Сборщик налогов еще раз откашлялся:
– Это… вы же не заставите меня возвращаться туда?
– Как-как? – переспросил герцог и раздраженно отмахнулся: – Да нет, конечно… Забудь. Просто найди пыточных дел мастера и передай ему, что я просил… В общем, пусть он поработает с тобой.
Выразив взглядом самую горячую признательность, сборщик налогов отвесил герцогу поклон:
– Слушаюсь, господин. Сию минуту, сир. Премного благодарен. Вы такой…
– Знаю, знаю, – рассеянно проговорил Флем. – Свободен… – И герцог остался один на один с гигантской пустующей залой.
Погода вновь испортилась. Накрапывал дождик. Через равные промежутки времени пласт штукатурки, отделившись от потолка, с грохотом разбивался о плиточный пол. Стены натужно кряхтели, словно силясь еще глубже внедриться в землю. Из подвалов веяло сырой вонью.
Пусть же небо будет свидетелем, он ненавидит это королевство.
Ненавидит этот жалкий клочок земли, что в длину насчитывает сорок миль, а в ширину не наберет и десятка, почти целиком покрытый угрюмыми скалами с льдисто-зеленоватыми отрогами, клинкообразными хребтами и глухими, непроходимыми чащобами. Как может такое крохотное королевство доставлять столько неудобств своему повелителю?
Но было у этого королевства и другое измерение, решительно не укладывающееся в его, повелителя, голове. Королевство было наделено глубиной. И власти короля эта многомерность не подчинялась.
Флем поднялся с трона и не спеша прошел к балкону, предлагающему несравненный обзор лесной опушки. У Флема вдруг зародилось подозрение, что деревья не сводят с него пытливых взглядов.
Он чувствовал себя уязвленным. Но чувству этому приходилось лишь дивиться, поскольку народ не выказывал противления его власти. Противление вообще было не в свойствах людей. Взять Веренса, к которому всегда относились неплохо. На похороны стеклось приличное число простолюдинов, со скорбными лицами сопровождавших процессию. А ведь печатью тупости эти лица не были отмечены. Но была в них некая отстраненная самопоглощенность, словно дела монархов касались народ лишь самым поверхностным образом.
Герцога же эти людишки изводили нисколько не меньше, чем деревья. Случись нынче какой-нибудь свирепый бунт – все было бы… на своих местах. Тогда можно было бы вешать всех без разбора. И душа бы отдохнула. Моментально произошла бы закупорка артерий общественного организма, столь благотворно влияющая на развитие всякого государства. На равнинных местностях на пинок отвечают пинком. А этот народец лишь отступит в сторону и будет покорно ждать, пока у тебя отсохнет пинающая нога. Спрашивается, как может король, правящий подобным сбродом, рассчитывать вписать свое имя в историю. Ведь угнетать местных людишек все равно что угнетать телом матрас.
Действуя из соображений общей политической выгоды – чтобы все поняли, с какой властью теперь придется жить, – Флем уже повысил налоги, спалил несколько деревень… Жалкие, никчемные потуги.
А еще они обожают своих ведьм. Ведьмы же не дают покоя его мыслям…
– Шут!
Шут, задремавший у подножия трона своего господина, проснулся и бешено завращал зрачками.
– Туточки!
– Поди сюда, болван!
