скачать книгу бесплатно
– Я говорю об этих изумительных сводах, – сказал он. – Слово образовано от «совокупность» и «скопление».
– А! Да? Ясно! – сказал Мокриц. – Не удивлюсь, если немногие об этом знают.
И тогда Мокриц увидел мерцающего под сводами Хлюпера.
Глава 3
Хлюпер – Настоящий Хьюберт – Один, но очень большой матрац – Несколько слов о туризме – Глэдис готовит сэндвич – Отдел слепых писем – Наследники госпожи Шик – Зловещее письмо – Аварийный план – Еще одно зловещее письмо, и куда более зловещее, чем предыдущее – Господин фон Липвиг ошибается каретой
Мокриц видел стеклодувов за работой и изумлялся их мастерству, как может изумляться только человек, мастерски владеющий лишь словом. Возможно, здесь потрудились именно такие мастера. Заодно со своими Злыми Двойниками из гипотетического параллельного мира – стеклодувами, продавшими души своему плавкому богу за талант выдувать из стекла спирали, и хитроумные перекрещивающиеся бутыли, и фигуры, которые казались совсем близко и в то же время так далеко. Жидкость бурлила, плескалась и – да – хлюпала в стеклянных трубах. В воздухе пахло солью.
Бент подтолкнул Мокрица, указал на несуразную деревянную вешалку и молча протянул ему длинный желтый клеенчатый плащ и такую же непромокаемую шляпу. Сам он уже успел облачиться в этот костюм и, словно по волшебству, добыл где-то зонтик.
– Это – «платежный баланс», – объяснил он, когда Мокриц натянул плащ. – И он никогда не сходится.
Где-то послышался грохот, и на них дождем полилась вода.
– Что я говорил? – добавил Бент.
– Что оно делает? – спросил Мокриц.
Бент закатил глаза.
– Черти знают, боги догадываются, – сказал он. – Хьюберт, – позвал он громче. – У нас гости!
Плеск стал ближе, и из-за угла стеклянного сооружения показалась фигура.
Справедливо или нет, но Хьюберт – одно из тех имен, к которым всегда мысленно подрисовываешь картинку. Хьюберты могут быть высокими, могут быть худыми – Мокриц ни на чем не настаивал, но этот Хьюберт выглядел как самый настоящий Хьюберт, то есть был упитанным коротышкой. У него были рыжие волосы – необычная, по опыту Мокрица, черта для стандартной модели Хьюберта. Густая шевелюра топорщилась у него на голове, как щетина на кисточке. На высоте пяти дюймов от черепа они были обрезаны при помощи садовых ножниц и ватерпаса. На эту голову можно было поставить чашку с блюдцем.
– Гости? – нервно переспросил Хьюберт. – Чудно! К нам сюда нечасто заглядывают! – На Хьюберте был длинный белый халат, и из нагрудного кармана торчали карандаши.
– Неужели? – протянул Мокриц.
– Хьюберт, знакомься, господин фон Липвиг, – сказал Бент. – Он здесь для того… чтобы узнать о нас побольше.
– Мокриц, – сказал Мокриц и выступил вперед с протянутой рукой и лучшей своей улыбкой.
– Ой, мои извинения, нужно было повесить плащи ближе к двери, – запричитал Хьюберт. Он осмотрел руку Мокрица, как некий любопытный прибор, и осторожно пожал ее.
– Ты застал нас не в лучшей форме, господин фон Липвиг, – сказал он.
– Неужели? – спросил Мокриц, продолжая улыбаться. Он все гадал, почему волосы Хьюберта стоят торчком. Клеем он их, что ли, мажет?
– Господин фон Липвиг у нас главный почтмейстер, Хьюберт, – объяснил Бент.
– О, вот как. Я в последнее время редко выхожу из подвала, – сказал Хьюберт.
– Неужели? – повторил Мокриц, улыбаясь уже несколько натянуто.
– Да, мы ведь так близки к идеалу, – сказал Хьюберт. – Я уверен, что еще чуть-чуть и…
– Господин Хьюберт полагает, что сей… аппарат – сродни хрустальному шару, который показывает будущее, – пояснил Бент, закатывая глаза.
– Вероятные будущие. Желает ли господин фон Липка увидеть аппарат в действии? – спросил Хьюберт, дрожа от усердия и энтузиазма. Только бессердечный человек смог бы ему отказать, поэтому Мокриц предпринял героическую попытку изобразить, что именно это и было пределом его мечтаний.
– С удовольствием, – воскликнул он. – Но что конкретно это за аппарат?
Слишком поздно он заметил знаки. Хьюберт вцепился в лацканы своего халата, словно обращаясь к аудитории, и весь раздулся от нетерпения начать разговор или по крайней мере монолог, полагая, что это одно и то же.
– Хлюпер, как мы тут между собой выражаемся, – это то, что я называю, цитата, аналоговым устройством, конец цитаты. Он решает задачи не путем отношения к ним как к числовым примерам, но реально дублируя их в формате, которым мы можем управлять: в данном случае денежный поток, циркулирующий внутри города, становится потоком воды, обращающимся в стеклянной матрице – Хлюпере. Геометрическая форма определенных сосудов, функционирование клапанов и, осмелюсь сказать, гениальные опрокидывающиеся ковши и винты для подачи воды позволяют Хлюперу симулировать самые сложные транзакции. Мы также можем калибровать исходные условия, чтобы изучить законы, лежащие в основе экономики. К примеру, можно выяснить, что произойдет, если сократить рабочую силу в городе вдвое, просто подкрутив пару клапанов, вместо того чтобы идти на улицы и убивать жителей.
– Огромный шаг вперед! Браво! – отчаянно воскликнул Мокриц и зааплодировал.
Никто не присоединился. Он сунул руки в карманы.
– О, возможно, ты предпочтешь менее, э, радикальный пример? – предложил Хьюберт.
Мокриц закивал.
– Да, – сказал он. – Покажи мне… покажи, что произойдет, когда люди махнут рукой на банки.
– Ах да, знакомый случай! Игорь, включи пятую программу! – крикнул Хьюберт фигуре, спрятанной в стеклянном лесу. Послышался скрип заворачивающихся болтов и бульканье наполняющихся резервуаров.
– Игорь? – переспросил Мокриц. – У тебя есть Игорь?
– О да, – ответил Хьюберт. – Благодаря ему у нас это дивное освещение. Они умеют ловить молнии банками! Но ни о чем не беспокойся, господин фон Липка. То, что у меня служит Игорь, а я работаю в подвале, вовсе не значит, что я какой-нибудь безумный ученый, ха-ха-ха!
– Ха-ха, – отозвался Мокриц.
– Ха-хах-хах! – продолжал Хьюберт. – Ха-ха-ха-ха-ха-ха!! Аха-ха-ха-ха-ха-ххххх!!!!!..
Бент похлопал Хьюберта по спине. Тот закашлялся.
– Извиняюсь, – пролепетал он. – Воздух здесь такой.
– Оно определенно выглядит… непростым, это твое устройство, – заметил Мокриц, как будто ничего не произошло.
– Кхм, да, – сказал Хьюберт, немного сбитый с толку. – И мы постоянно его дорабатываем. Допустим, поплавки вкупе со шлюзовыми затворами на пружинах в других секторах Хлюпера позволяют изменениям уровня одной колбы автоматически регулировать поток в других секторах системы…
– А это для чего? – перебил Мокриц, ткнув наугад в круглую склянку, подвешенную среди труб.
– Клапан лунных фаз, – отчеканил Хьюберт.
– Луна влияет на денежный оборот?
– Мы не в курсе. Но почему нет? Погода ведь влияет.
– Неужели?
– Конечно! – Хьюберт просиял. – И мы продолжаем подключать новые факторы. Нет, я не успокоюсь, пока это великое устройство не сможет с точностью до мелочей имитировать экономический цикл нашего замечательного города!
Звякнул колокольчик, и он отозвался:
– Спасибо, Игорь, опускай!
Что-то лязгнуло, и в самые толстые трубы с пеной и плеском полилась цветная вода. Хьюберт поднял указку и повысил голос:
– Итак, если мы понизим общественное доверие к банковской системе – вот эта трубка, – здесь мы увидим отток наличности из банков – в колбу двадцать восемь, в данной задаче выступающую как «старый чулок под матрацем». Даже самые богатые люди не хотят терять власть над своими деньгами. Видишь, как набирается «матрац»? Или лучше сказать… набивается?
– Очень много матрацев, – согласился Мокриц.
– Я бы назвал это одним матрацем в треть мили вышиной.
– Неужели? – сказал Мокриц.
Плюх! Где-то пооткрывались клапаны, и вода потекла по новому маршруту.
– Теперь смотри, как опустошаются «банковские займы», пока деньги утекают в «чулок». – Буль! – Следи за резервуаром номер одиннадцать, вот он. Это значит, замедляется экономический рост… вот он идет, идет… – Кап! – Теперь посмотри на ковш номер тридцать четыре, вот он наклоняется, наклоняется… опа! Шкала слева от семнадцатой колбы обозначает обвал торговли, кстати. Видишь, вот начинает переполняться девятая колба? Это у нас «взыскания по закладным». «Потеря рабочих мест» в седьмой колбе… и вот открывается клапан на двадцать восьмой колбе, в ход идут «чулки». – Плюх! – Но что же можно купить? Мы прекрасно видим, что одиннадцатая колба тоже опустошена… – Кап!
Водная активность стихла, не считая отдельных побулькиваний.
– И мы оказываемся в безвыходном положении, потому что наплевали, грубо говоря, в свой колодец, – сказал Хьюберт. – Безработица растет, люди остаются без средств к существованию, жалованье падает, фермы возвращаются в первобытное состояние, тролли спускаются с гор и буянят…
– Тролли уже здесь, – сказал Мокриц. – Некоторые даже в Страже служат.
– Точно? – не поверил Хьюберт.
– Точно, в шлемах, и все как положено. Я сам видел.
– Ну, тогда они убираются буянить обратно в горы, – решил Хьюберт. – Я бы на их месте так и сделал.
– И ты считаешь, что все может так и случиться? – спросил Мокриц. – Ты настолько доверяешь своим трубочкам и ковшикам?
– Они очень тесно взаимосвязаны с происходящим, господин фон Липка, – ответил Хьюберт с обиженным видом. – Взаимосвязи играют критическую роль. Знаешь ли ты – и это научный факт, – что в период национального кризиса всегда задираются подолы?
– То есть?.. – начал Мокриц, понятия не имея, как закончить этот вопрос.
– Женские платья становятся короче, – объяснил Хьюберт.
– И это вызывает национальный кризис? Серьезно? Это насколько же короче они становятся?
Господин Бент гулко откашлялся.
– Кажется, нам пора идти, господин фон Липвиг. Если вы увидели все, что хотели, то вы наверняка торопитесь, – сказал он с еле заметным ударением на последнем слове.
– Что? Ах… да, – спохватился Мокриц. – Пожалуй, пора мне идти. Что ж, спасибо, Хьюберт, было очень познавательно и правдоподобно.
– Я только никак не могу избавиться от утечек, – проговорил коротышка с подавленным видом. – Готов поклясться, что в каждом колене все абсолютно водонепроницаемо, но к концу эксперимента воды вечно меньше, чем в начале.
– Ну, конечно же, Хьюберт. – Мокриц похлопал его по плечу. – А все потому, что ты близок к идеалу!
– Правда? – спросил Хьюберт с распахнутыми глазами.
– Конечно. Каждый знает, что в конце месяца всегда остается меньше денег, чем должно оставаться. Это общеизвестный факт!
Лицо Хьюберта озарилось лучами счастья. «А Тилли была права, – подумал Мокриц. – Я лажу с людьми».
– Теперь наглядно подтвержденный и Хлюпером! – выдохнул Хьюберт. – Я сделаю это темой своей диссертации.
– Или просто темой для разговора с коллегами, – сказал Мокриц, дружески пожимая ему руку. – Ну что, господин Бент, найдем в себе силы удалиться!
Когда они поднимались по главной лестнице, Мокриц спросил:
– Кем приходится Хьюберт нынешнему председателю?
– Племянником, – ответил Бент. – Но как вы…
– Люблю наблюдать за людьми, – ответил Мокриц, улыбаясь себе под нос. – Ну и рыжие волосы, конечно. Зачем госпоже Шик два арбалета на столе?
– Семейные реликвии, сэр, – соврал Бент. Это была преднамеренная, вопиющая ложь, и Бент нарочно ее не скрывал. Семейные реликвии, как же. И она спит в кабинете. Да, она инвалид, но инвалиды-то сидят дома.
«Она не собирается покидать эти стены. Она начеку. И далеко не каждого пустит к себе на порог».
– Какое твое любимое занятие, господин Бент?
– Я выполняю свою работу с усердием и вниманием, сэр.
– Да, но что ты делаешь по вечерам?
– Перепроверяю итоги дня у себя в кабинете, сэр. Подсчеты меня… успокаивают.
– Ты в них так силен?
– Лучше, чем вы можете себе представить, сэр.
– Тогда, если я буду откладывать девяносто три доллара сорок семь пенсов в год в течение семи лет под два с четвертью процента – процент сложный – сколько…
– Восемьсот пятьдесят три доллара тринадцать пенсов при ежегодном пересчете, сэр, – невозмутимо ответил Бент.
«Да, и дважды ты называл точное время, даже не взглянув на часы, – подумал Мокриц. – Ты и впрямь силен в математике. Нечеловечески силен…»
– Отпуск?
– Прошлым летом я ходил в туристический поход по крупнейшим банковским домам Убервальда, сэр. Было очень познавательно.
– Это, наверно, заняло не одну неделю. Я рад, что ты нашел в себе силы оторваться от работы.
– О, было нетрудно, сэр. Госпожа Драпс, наш старший бухгалтер, каждый день, когда закрывался банк, посылала закодированные клики с итогами прошедшего дня в те места, где я останавливался. Я успевал ознакомиться с ними за вечерним штруделем и направлял ей свой ответ с указаниями и предписаниями.
