скачать книгу бесплатно
– Спасибо. Удачи вам. По осени ждем.
Кольша долго смотрел вслед удаляющимся старателям и думал, надо будет осенью дождаться их да попросить рассказать, как они золото ищут и моют, пусть бы его научили этому ремеслу, а то как-то неправильно получается. «Живем на золотых ручьях, а как добыть этот дорогой металл, не знаем. Обязательно этого Семена расспрошу про все».
В этот момент, уже на опушке леса, Семен, как будто услышав мысли Кольши, обернулся и помахал ему рукой. Кольша тоже махнул рукой.
Вечером Фрол, Кольша и Петька разложили небольшой костер на краю деревни, на пологом берегу ручья, там, где когда-то собиралась деревенская молодежь. Где плясали под гармонь и пели, где знакомились и впервые влюблялись. Они сидели, молча вспоминая былое веселье на этом месте. Не так уж много времени пролетело, а нет ни деревни, ни людей, как будто и не было никогда. Кольша переглянулся с Фролом, одна и та же мысль промелькнула у них.
– А пусть наши дети на этом берегу свое счастье встретят! Так тому и быть, а иначе зачем эта жизнь вообще нужна.
– Когда уходите? – спросил Фрол, выслушав Кольшу.
– Завтра и пойдем, собраться надо в дорогу. Фрол, нам-то снеди какой в дорогу осталось?
– А вам-то зачем? Руки-ноги есть, в тайге не пропадете, – улыбнулся Фрол.
– Так, на черный день, если что, сохатины вяленой да рыбехи чуток, – возразил Петька.
– Да возьмите сколько надо, своим передать тоже потребуется, если свидетесь.
– Ну, пока мы до них доберемся, хорошо, если что уцелеет, – со смехом сказал Кольша, дав знак Петру помалкивать о планах.
– Да ну вас. Лезьте в ледник сами. Как дети малые.
– Хорошо, Фрол, у нас времени на подготовку очень мало, – уже серьезно продолжил Кольша. – Нам придется сначала по Ангаре до великого озера Байкал добраться, потом на север, по моим прикидкам, еще две недели хода, да обратно, если все в порядке, за два-три месяца управимся.
– По Ангаре грузовые баржи до Иркутска ходят, к ним вам надо пристроиться или еще к кому.
– Я так и думал, а завтра надо на Енисей выйти и до Ангары как-то добираться.
– Пойдем берегом, дня за три доберемся.
– Берегом опасно.
– Почему?
– Кольша, у меня ведь никаких документов нет.
– Вообще никаких? – Кольша озабоченно нахмурился.
– Никаких. Все книги записей, что староста вел, сгорели еще тогда.
– Вот что, Петя, думаю, мы поторопились, нельзя, получается, нам вдвоем идти, – сказал Кольша. – Мне одному проще будет добраться. А тебе надо в районный центр топать, в милицию. Надо документы получать, без них нынче никак нельзя, тебе сколь лет-то?
– Наверное, восемнадцать скоро будет.
– Вот и иди, и скажешь, что хочешь, как все люди, паспорт иметь гражданина СССР.
– А спросят, кто я такой, какой веры, что говорить?
– Про веру не спросят, а ты и не болтай. Скажи, родителей не помню, живу у брата сродного, фамилию его назови Иванов, а имя-отчество свои. Про родню, что в лагере сидит, не говори вообще никому ничего. Понял?
– Понял. Но итить туда страшно.
– Надо идти, Петька, иначе тебя в любом месте прищучат и тоже в лагерь, за колючую проволоку отправят. А я свое обещание сдержу, схожу куда надо и вернусь сюда, за тобой. В Тугач вместе пойдем, глядишь, и вытащим твоих. Договорились?
– Договорились.
Они пожали руки, и Кольша пошел собирать себе припас в дорогу. Инструмент и соль, что принес с собой, отдал Фролу, чему тот был несказанно рад.
Фантазии Евграфа Семеновича. 1948 год. Ленинград
Евграф Семенович с удовольствием гулял с палочкой от своего дома на Поварском переулке до Аничкова моста на Фонтанке и обратно. Его маршрут был неизменен много лет – Конюшенная, Владимирский, а потом Невский проспект, набережная Фонтанки, мимо библиотеки имени Маяковского и по Графскому переулку к себе домой. За два послевоенных года Ленинград почти был восстановлен, и это его искренне радовало. Он любовался чистым небом и крупными листьями каштанов, недавно высаженных в скверах библитеки. В этом месте он всегда вспоминал о своем творении, которое просто спасло ему жизнь во время голода и холода блокады. Евграф Семенович писал. Вернее, записывал то, что ему приходило в голову неведомыми путями от неведомых ему и потому загадочных источников. Благодаря им он точно знал, что фашизму в Германии свернут голову, еще тогда, когда бомбы падали на эти вот улицы и танки вермахта стояли в пригородах Москвы. И ему не было тогда страшно за будущее народа-победителя. Он продолжал писать свою сверхфантастическую книгу, в которой герои жили значительно впереди того времени, в котором жил он сам. Таким образом, он как бы совершал путешествие во времени, но делал это не напрягая воображения, а через перо и бумагу, куда записывал те события, которые проживали созданные им герои. Удивительное было в том, что, когда герои его повествования вспоминали прошлое, они порой говорили о том самом времени, в котором и жил сейчас Евграф Семенович. И происходящее потом в точности соответствовало тому, о чем они говорили. Он много раз проверял это и убедился в достоверности приходящей ему информации. Ему стало очень интересно жить, ему просто захотелось жить, познавая мир будущего через свои записи. Каждое прикосновение его руки к перу приносило новые открытия. Вчера, например, он узнал, что именно наша страна запустила первого космонавта, именно наш космонавт первым вышел в открытый космос, и этим можно было гордиться, но этого еще не случилось фактически, и об этом знал только он один. Это не мешало ему иметь отличное настроение и улыбаться прохожим. Завершив прогулку приветственным поклоном колокольне Владимирского храма, в ответ на удар большого колокола, Евграф Семенович пришел в свою квартиру, совершенно освобожденную от мебели за годы блокады. Раздевшись в прихожей, он прошел в кухню, где, как всегда, наготове стояла свеча и все для писания. Он взял в руки ручку и, обмакнув в чернила, начал писать.
«После торжественного вручения Косте и Ольге дипломов об окончании курса пилотирования болидов вне галактического уровня, они получили трехдневный отпуск. Харис, их наставник по болидам, улыбнувшись, пожелал им на эти три дня совместного полета в счастье. Они приняли это предложение с удовольствием. Усталость брала свое, и уже не всегда их работа приносила им только радость и удовлетворение, а так быть не должно, особенно в их профессии. Они решили просто три дня побыть на море вдвоем, побаловать себя фруктами и морскими деликатесами. Улетев в одну из тысяч уединенных бухт, они действительно забыли обо всем, посвятив все свое время друг другу. Уютное бунгало в зелени тропических растений, чистое небо и прохладная вода, а главное, тишина и покой, нарушаемые только криком чаек и шумом прибоя, – вот то, о чем они мечтали. И конечно, они вдвоем, вместе на целых бесконечных трое суток. Однако забыться полностью у Кости не получалось. Та ситуация, в которой он оказался, была уникальна. Он – единственный человек с поверхности планеты, впервые за много тысячелетий существования цивилизации, целым и невредимым оказался во внутренней Земле. Люди, населяющие внутреннюю Землю, жили по совершенно другим традициям и правилам. Им было все известно о том, как живут люди мира, из которого он прибыл, и, несмотря ни на что, его приняли и, более того, сделали себе равным. И это не на словах, а на деле. Прекрасная представительница одного из древнейших родов стала его женой и сейчас, и всегда, была рядом с ним. Несколько лет назад он и представить себе не мог такого поворота в своей судьбе, но это случилось, и изменить что-либо было невозможно. Костя и не хотел что-либо менять в своей судьбе. Он понимал: каждый человек рождается со своей миссией. Все, что с ним происходит в жизни, – результат его желаний, осознанных и неосознанных. О таком он и не мечтал, поскольку даже представить себе не мог, что его планета полая и основное население ее живет внутри, а не снаружи. Внутренняя земля изначально была наиболее приспособлена для жизни людей, надежно защищена от космических вторжений и катаклизмов. Но уйти тысячи лет назад с поверхности внутрь планеты смогли не все народы. Он потомок тех, кто остался, тех, кто, преодолев страшные, темные времена деградации и последовавшие потом засухи и наводнения, выжил на планете. Утраченные народами знания и традиции возвращались людям очень медленно, а иногда и не возвращались совсем, принимая новые формы морали, в основном направленные на угнетение и порабощение одними других. Действовал закон силы, закон денег, оставив далеко в недрах подсознания законы совести и любви. Борьба за выживание на планете среди народов, заселяющих ее поверхность, продолжается и по сей день. Именно борьба за выживание, а не за жизнь. Эта борьба разъединяет и разрушает то мироустройство, которое было задумано Создателем. Но, вероятно, по его воле жизнь на поверхности планеты, несмотря ни на что, сохранилась, а значит, в этом имеется какой-то его замысел».
Евграф Семенович положил ручку и задумался.
Кольша. Тайга
Утром, попрощавшись со всеми, Кольша с Арчи отправились в дорогу. Знакомая тропа и ясная цель впереди поднимали настроение. Они бодро и весело шагали, сбивая утреннюю росу и пугая стаи рябчиков на своем пути. Арчи, весь мокрый, носился, петляя впереди, лишь иногда останавливался, чтобы увидеть своего хозяина. Через три дня они уже подходили к знакомому селу. Каргино встретило их дружным лаем собак. Арчи рванул вперед, и, когда Кольша подходил к дому у околицы, хозяин уже ждал у калитки.
– Здравствуйте, Афанасий Михеевич, – поздоровался Кольша, слегка поклонившись старику.
– Здорово, Кольша, никак забыл чего, что так скоро вернулся?
– Да, есть разговор, – сказал Кольша, невольно поглядев во двор дома.
– Тогда проходи, Варька скоро будет, поужинаем и поговорим, – по-доброму ухмыльнувшись, пригласил старик. Видно, зацепила Варвара парня, когда только успела, виделись-то всего ничего.
Они прошли в дом, а Арчи метался по двору, вероятно наводя свой порядок, по крайней мере рыжему коту он быстро доказал, кто здесь хозяин.
Громкий веселый лай Арчи известил, что домой пришла Варвара. Она вошла в горницу, улыбнулась и поздоровалась. Ее глаза сияли, и она особо не скрывала своей радости. Пройдя к себе, она быстро вернулась на кухню и через несколько минут уже накрывала на стол.
– Надолго в наши края, Николай? – спросила Варвара, накладывая ему в чашку горячую отварную картошку.
– Навсегда, – твердо ответил Кольша, вглядываясь в ее лучистые глаза.
– Хорошо, – ответила девушка, и ее щеки налились румянцем.
Сердце Кольши замерло, он смотрел на девушку и чувствовал, что вот это и есть та самая, о которой он мечтал, та, за которую он готов умереть, если это будет надо. Вот, перед ним она, будущая мать его детей, та, ради которой он, наверное, и появился на этот свет, с которой хочет и готов идти дальше по этой жизни. Кольша чувствовал на себе ее обжигающий взгляд. Он, не касаясь, ощущал бархат ее кожи и нежность тела. Он не мог отвести от нее глаз. Варвара села напротив и внимательно смотрела, как он ест то, что она поставила на стол. Он ел с удовольствием, все было необычайно вкусно – и картошка, и грибочки соленые, и сметана. И Варвара, которая была так близко и смотрела на него любопытным и смешливым взглядом. Афанасий Михеич молча наблюдал за ними, и в душе у него стало тепло и спокойно. Вот и ладно будет, думалось ему. После еды Варвара ушла, обещав скоро вернуться, а Кольша с хозяином дома вышли на двор и, устроившись на завалинке, на уже закатном, бордовом солнышке, заговорили о деле.
– Как вижу, Варвара тебе по душе, чего же сватов не заслал?
– Афанасий Михеич, так некого засылать, деревни-то нет, один дом пока стоит – Фролка Иванов отстроился.
– Не знал, ну и как живут?
– Живут, жену себе привез, откуда-то с Тасея реки.
– То с Бурного, живут там наши, хороша девка?
– Справная хозяйка.
– Так что делать будем?
– Отдашь мне Варвару?
– Так она-то про то знат?
– Нет, когда мне было?
– Так спроси седни, ежли она не против, забирай, чего уж там.
– Хорошо, Афанасий Михеич, благодарю тебя сердечно, – улыбнулся Кольша.
– Пока рано благодарить, ну что, все дела?
– Нет, Михеич, не все. Петька Пургин своих родичей нашел, в лагере они сидят, мать и две сестры. Как тогда вывезли из тайги, кого захватили, так всем срока и определили. Тяжко им там, голод и холод, надо их до зимы выкупить.
– Это как?
– Говорят, можно выкупить за золото, фунт за душу.
– Не верится что-то, у этих дьяволов из-за колючей проволоки только на кладбище люди выходят.
– У одного из наших получилось, жену выкупил.
– Не знаю, пробуйте, только не спалитесь на этом сами. Там твое, с полфунта песка золотого в кисете, в целости, но ты ж его в приданое Варваре определил. Вот пойдет она за тебя – и кисет твой. А не пойдет, прости, ты свое слово дал, держать должон, – рассудительно и серьезно сказал старик. При этом он хитро поглядывал из-под лохматых бровей на Кольшу.
Кольша оторопел после таких слов. В его голове мелькнуло: что Варвара-то может подумать? Что он ее за этот кисет высватать хочет!
– Ты, Михеич, одно с другим не путай. Варвара – это Варвара, мне она и без приданого нужна, а людей спасать надо – это другой сказ.
– Дак я ей про то золото рассказал, она знат о своем приданом, как теперь?
– А вот мы ее и спросим, – решил Кольша, подумав, что от ее поведения и ответа будет все в его жизни теперь зависеть. Красива она, а что в голове у нее, он пока и не знает. Какое у нее сердце, какая душа, вот и ясно будет.
– Хорошо, – согласился старик, улыбаясь в бороду.
Варвара вернулась не скоро, поэтому Кольша успел слегка вздремнуть, а Арчи сгонял в деревню, где восстановил свои права вожака деревенской стаи. Ему это не просто далось, но лишний шрам не помеха настоящему псу. Кольша стоял у колодца в глубине двора, увидев Варвару, отчего-то вдруг голос потерял. Он хотел сразу подойти и спросить, пойдет ли она за него замуж. А тут с этим песком золотым, все как-то повернулось. Михеич, увидев Варвару, взял коня под узду и пошел в сторону реки.
– Пойду искупаю Ваську.
Варвара, вероятно почувствовав что-то, замедлила шаг и, увидев Кольшу, в дом не пошла, а подошла к нему.
– О чем думы думаете, Николай? – улыбнувшись, спросила она, глядя прямо в глаза Кольши.
Кольша не мог рта раскрыть от охватившего его вдруг волнения.
– Хочу спросить вас, Варвара, – наконец выдавил он из себя, краснея и не зная, что делать со своими руками.
– О чем? – сделав удивленный взгляд, чуть игриво спросила девушка.
– Вот если люди в беде и у тебя есть возможность им помочь, ты поможешь? – подбирая слова, медленно спросил Кольша, сделав, насколько мог, серьезное лицо.
Варвара ответила сразу, не раздумывая ни секунды:
– Конечно, а что случилось?
– Из нашей деревни люди в лагере сидят, и их можно выкупить за золото… – начал было Кольша.
– За золото? Где ж его взять-то, Николай? Хотя постой, у Михеича есть, он мне в приданое обещал… – Сказав, Варвара осеклась и замолчала. Затем, вглядываясь в глаза Кольши, она спросила: – Тебе это золото нужно? Мне оно ни к чему, забери.
– Золото действительно нужно, двух сестер и мать моего друга из лагеря выкупить, но к вам я не только за этим шел. Жена мне нужна, хочу дом в своей деревне поставить, детей хочу, жить там хочу с тобой, – выпалил он вдруг и замолчал, краснея и отдуваясь.
– Все сказал? – тихо спросила Варвара.
– Нет, не все. Люба ты мне, как тогда тебя увидел, так о тебе все время и думал. Вот, теперь все.
Варвара стояла молча, потупив взгляд, перебирая пальцами кончики платка. Время остановилось. Казалось, весь мир замер. Даже Арчи, на кого-то лаявший, замолчал, подошел к Кольше и, подняв морду, уставился на молчавшую Варвару.
– Ну так что? Согласна ты за меня замуж пойти? – тихо спросил Кольша.
Варвара посмотрела на Кольшу, на Арчи и тихо ответила:
– Согласная я.
Кольша обнял девушку, которая почему-то вдруг заплакала навзрыд.
– Ты чего, люба моя? – шептал, успокаивая ее Кольша.
– А кто с Михеичем-то останется? – тоже шептала в ответ девушка.
– А мы его с собой заберем, – осенило Кольшу. – Как думаешь, согласится?
Варвара перестала реветь, утерла нос и глаза и, обведя взглядом все хозяйство, прошептала:
– Не знаю, а здесь-то что, бросать все?
– Дак продаст, и все дела. А там обзаведемся со временем, а, Варь?
Варвара вдруг прижалась к Кольше так, что он почувствовал ее упругую грудь, и оттого совсем потерял голову. Он обнимал и целовал ее волосы, щеки, наконец, нашел ее губы, и они замерли в поцелуе, испытывая незнакомое еще им обоим состояние. Вероятно, они не остановились бы на этом, настолько сильно закипела страсть в молодых телах, но цокот кованых копыт по деревянному настилу остановил их. Михеич краем глаза глянул на них и спросил:
– Ну что, молодежь? Вижу, поладили меж собой? Али нет?
– Афанасий Михеич, прошу, благослови нас как отец, нет ведь у нас никого ближе, – с волнением, медленно проговорил Кольша, держа Варвару за руку.
Варвара стояла опустив глаза, вся зарделась от прихлынувшей крови и волнения.
