Мужчина, которому захотелось согреться

скачать книгу бесплатно


Этот текст я написал, когда попрощался с одной прекрасной девчонкой из Питера, с которой провел запоминающееся мгновение. Наше расставание вдохновило меня.

Было грустно.

Я не хочу выносить на люди какую-то грязь, которую мы создали, это не нужно никому. Идеальных людей нет. Я сделал для себя выводы, она сделала их для себя. Если мы поступали недостойно по отношению друг к другу, это не значит, что мы – плохие люди. Наши поступки были недостойными.

Самый пик боли расставания с Лялей я пережил давно, еще несколько лет назад, когда мы решили жить порознь, когда приняли решение разорвать все невидимые нити, поставить жирную точку. Все было закончено задолго до развода, потому я и позволил себе строить свою жизнь и целовать, кого захочу, будучи формально женатым. Я не делал ничего у нее за спиной, она все знала, я сам мог спокойно рассказать о своей девушке. Или девушках.

Тогда мы смогли на какое-то время стать приятелями и снова поддерживать друг друга, по всей видимости, Ляля отпустила меня до конца.

У меня есть свои обязанности перед детьми, которые я выполняю, у нее – свои. Мы оба любим детей. И оттого, что я вижу их не так часто, как мне бы хотелось, я люблю их не меньше.

Мое действие любви по отношению к ним – «забота, подарки». Удивительно, как меняются действия любви в зависимости от ситуаций.

Я разведен, но я не отрекаюсь от любви. Не обесцениваю любовь. Не обесцениваю свои былые чувства по отношению к Ляле. Отказаться от этого опыта означало бы отказаться от того меня, каким я был рядом с ней, отказаться от всего пережитого за эти годы, отказаться от себя. А отказываться от себя опасно – можно начать жить в заблуждении и лгать себе, затем перестать слышать собственный голос.

Я даже не могу утверждать, что однажды не полюблю Лялю снова, вкладывая уже другие действия в свою любовь, что не предложу ей выйти за меня замуж, потому что через годы я могу себя не узнать. Могу увидеть мир по-другому и начать поступать так, как сейчас не готов, исходя из новых пройденных дорог, которые у меня еще впереди.

На мой взгляд, категоричность в плане чувств неуместна в жизни человека. Все живое пылает, меняется. Бывает, люди поступают так, как сами не ожидали от себя.

И фраза «Если любовь закончилась, значит, это была не любовь» – это поверхностное рассуждение из разряда тех, которые я писал в книге «Женщины созданы, чтобы их…».

Я проанализирую это.

«Если любовь закончилась, значит, кто-то посчитал нужным ее закончить» – вот такое утверждение мне ближе. Я вчера выбрал любить мою снежную «плеть для души», потому что она нырнула так глубоко, как ныряла однажды Ляля. Я начал вкладывать действие в свою любовь, она увидела, что то, что я делаю, можно считать любовью, и сказала, что тоже меня любит, вкладывая свое действие в любовь. Я почувствовал, просто почувствовал, доверился себе и понял, что она не любит меня так, как могла бы любить мужчину, которого выбрала любить. И все, что я вижу и слышу, – это слова и искусственность, это ненастоящее – кажется, я учусь отличать живое от неживого. Кажется, впервые в жизни я доверился своему компасу, полюбив человека. И я принимаю решение перестать ее любить, я покидаю ее, закрываюсь внутри себя и занимаюсь саморазрушением, задавая себе вопрос – почему она меня не любит так, как могла бы меня любить? Зачем ей обманывать? Что ей нужно от меня? Я нашел ответ на этот вопрос, он был на поверхности, и все его видели, кроме меня одного. Я был слишком ослеплен своими чувствами.

Пока не доверишься своему компасу, не увидишь того, что порой видно всем, кроме тебя одного.

И что, разве я ее никогда не любил, если я выбрал не любить ее сейчас? Любил. Мне говорили: «Ой, какая любовь, проживешь десять лет, потом будешь говорить – любовь, не любовь…» Я отвечал так: «Сами следуйте своим наставлениям: проживите десять лет и говорите, если вашей душе угодно. А я проживу три дня, и, если почувствую, что хочу любить человека, я буду его любить и буду это называть любовью».

Как говорила героиня книги «Грубый секс и нежный бунт» – я выбираю, кого любить, и не прошу, чтобы кто-то брал ответственность за мою любовь.

Дух человека

Ни рост, ни вес, ни внешность не имеют такого значения, как наличие духа в человеке. Наличие четко сформированного мнения, приобретенного им за известную ему цену, наличие собственной позиции, созданной в определенный период жизни.

Встречают по внешности, а обращаются к человеку в соответствии с тем, имеет ли он к себе уважение, уважение к окружающему миру, чем он наполнен. Приносит ли он пользу конкретному человеку или обществу в целом; есть ли у него стержень внутри, умеет ли он постоять за себя и за свои взгляды. Что он выбирает нести в этот мир – доброту, бережное отношение к людям, желание следовать собственному голосу: творить себя и свой мир или – пустоту, неопределенность как следствие отсутствия стремлений, озлобленность, перетекающую в ненависть как результат выбора.

Падают все, и каждый сам решает, каким ему быть после падения.

Я восхищаюсь птицами, которые после падения встали и приняли решение выглядеть так, будто никогда не разбивались о землю. Мы находим их уже улыбчивыми, будто они вылеплены из лучей июньского солнца, которое ласково будит ранним утром, и им удивительно ясно, чего они хотят здесь и сейчас. Они выглядят так невинно, будто небо никогда не сводило их с ума, а чувство полета никогда не отравляло разум.

Я восхищаюсь теми, кто, разбиваясь, становится еще целостнее, чем был до полета, создавая себя и собственную индивидуальность, но при этом не отвергает индивидуальность других. Они становятся сильнее, добрее и смотрят на вещи с разных позиций, а не только с одной. Я восхищаюсь теми, кто падает, но, вопреки всему. поднимается и готовится к новому полету, чтобы почувствовать себя живым.

Не обвиняй меня, если любила

– Ты испортил мне жизнь!

– Но разве я заставлял тебя любить меня? Разве я заставлял тебя жить со мной? Разве я держал тебя насильно, приковав цепями твои руки и ноги? Твои обиды – вот твои цепи.

– Ты хочешь сказать, что никогда не причинял мне боли?

– Причинял. Мы много причинили друг другу боли. Но ты в кандалах, а я свободен.

– Потому что ты меня никогда не любил.

– Нет, любил. Просто я не умею долго обижаться, мне проще попросить прощения первому, чем позволять обиде отравлять мою душу. Я от этого сильно страдаю, обиды высасывают всю мою энергию, оставляя лишь одну оболочку. Не хватает сил на жизнь. Это темная комната без запахов, без вкуса. В этой непроглядной темени есть лишь одно окно, и если подойти к нему, можно притронуться к ситуации, когда меня обидели. И почувствовать боль. Больше ничего.

– Ты украл мою молодость!

– Ты меня любила. Пришло время взять ответственность за свою любовь. Я не заставлял тебя любить меня, хотя мне было чертовски приятно, что ты, хулиганистая девчонка, для которой мужчины – братья или подруги, выбрала меня. Я почувствовал тогда себя особенным.

– Ты забрал жизнь из меня и оставил после себя пустую оболочку.

– Ты бы тоже смогла забрать жизнь из меня и оставить после себя пустую, но гнилую оболочку, если бы я не выбирал для себя быть творцом и жить не только тобой, но и моими книгами. Почему гнилую? Потому что высосанный человек, например, я, лишившись жизни, перестав чувствовать мир, слышать собственный голос, подлейшим образом постарается вытащить жизнь из той, кого посчитал виновной в этом.

Две прекрасные гнилые личины, объявившие друг другу войну. Я устал воевать. Я понял, что никогда не выйду победителем.

– Потому что мужчина не должен воевать с женщиной.

– Не только потому, женщина тоже не должна воевать с мужчиной. Разве этого мы хотели, влюбляясь друг в друга? Я понял, что никогда не смогу победить тебя, потому что, как бы жестоко это ни прозвучало, жить с человеком в стенах, от которых веет леденящим душу холодом, в доме, где нет ни радости, ни смеха, ни прикосновений, ни добрых снов, – это уже проигрыш без войны. Не нужна война, чтобы победить. Побеждает трус, сбежавший из гроба, похожего на дом. На дом, построенный своими руками в надежде на то, что в нем будет веселье и любовь.

– Ты никогда не любил меня.

– Я никогда не мог любить тебя так, как тебе бы этого хотелось.

Я любил, как умел. И ты любила так, как умела любить. Хотя мне всегда казалось, что ты самый громкий в моем мире лжец, кричащий «люблю» не любя.

– Обними меня.

– Обниму.

– Я бы тебя никогда не отпустила.

– Меня всегда восхищало твое достоинство – быть со мной вопреки всему и не смотреть на других мужчин. Не искать никого за моей спиной. Может, я чего не знаю?

– Все так.

– Мне кажется, что, даже если бы мы убили друг друга клинками, истекая кровью в ванной, ты была бы счастлива, что рядом лежу я. Что я не останусь в этом мире, что не начну новую историю.

– Да.

– Ты – воинственная девушка. В тебе есть мужской стержень. Но чем сильнее мужской стержень проявляется во мне, чем больше я создаю, воскрешаю в себе мужчину, тем отчетливее понимаю, что я бы смог быть с тобою, только будучи женственным, мягким и гибким. Так оно и было – чем женственнее я был, тем больше мы ладили, тем больше я тебе потакал. Но я – мужчина. У меня есть свои взгляды на жизнь, на то, что правильно, а что – нет. И нередко я не разделяю твои взгляды на вещи. В моей мужской душе нет войны – я за мир, я за кайф, я за влюбленность, я за душевное спокойствие и равновесие. Я за то, чтобы быть легким, как перышко птицы. Я за то, чтобы целоваться с желанной женщиной снова и снова, заниматься с ней любовью, мастурбировать на нее; я за то, чтобы жить и чтобы мой человек рядом со мной жил и чувствовал. Но не войну. А мир. Мне кажется, я только начал себя открывать..

– Поцелуй меня.

– Так мы еще сильнее привяжемся друг к другу.

– Давай займемся любовью. Я хочу твое тело. Как же я скучала по нему эти несколько лет в разлуке.

– Мы снова наступаем на те же грабли. Но я хочу тебя, я фантазировал о тебе. Я возбуждался от мысли, что вхожу в тебя, что ты наслаждаешься мною и принимаешь всего меня без остатка.

– Так давай же займемся любовью.

Иди ко мне, мой желанный мужчина.

Кто бы меня отогрел…

Я бы утонул в объятиях сотен женщин, которые могли бы подарить мне свое тепло, я бы забылся в этих объятиях, я бы принял это тепло и впитывал бы в себя все. Если бы я сумел, я бы сексуально владел сотнями женщин, чтобы компенсировать то, чего мне не хватило всего от одной. Принесло бы мне это удовольствие? – это уже другой вопрос, но, реализовав себя в сексуальном плане, заперев в себе сексуальную энергию, бушующую во мне, мне бы хотелось сплестись энергиями с многими женщинами и почувствовать насыщение. И сказать себе: «я насытился, мне хорошо».

Я бы забылся в женщинах, как забываются в пьянстве, в игре, в наркотической зависимости, как забываются в горе, теряя своих близких, которые покинули тебя и телом, и душой.

Но мне бы это не помогло, даже если бы так случилось, что сотни женщин отдали бы свое тепло для того, кто на время сам лишился тепла. Мой внутренний голодный и холодный мальчик, назову его мальчишкой, кричал во весь голос: «Кто бы меня отогрел. Кто? Хоть кто-нибудь – отогрейте меня, поцелуйте меня, подарите себя без остатка. Я все заберу, я всему буду рад. Хоть одна. Отогрей меня!»

Это был крик о помощи. Крик, чтобы спасли меня. Но этого крика не слышал никто, кроме меня, ибо о таком кричать стыдно. Кажется, что тебя обвинят в том, что ты – бабник, слабак, не поймут. Мне так хотелось согреться, что готов был проститутку вызвать на целую ночь. Сначала обниматься – обнимать ее, и чтобы она обнимала меня после, а потом заниматься с ней сексом, снова и снова, и кормить собой. Чтобы она принимала меня каждый раз.

Этого не произошло, и я начал желать себе смерти, затем повстречалась Муза и родился «Грубый секс…».

Я сам навешивал ярлыки на людей и поплатился тем, что из-за непонимания меня (роман «Грубый секс и нежный бунт») некоторые люди начали вешать ярлыки на меня. Я заплатил свою цену за свою поверхностность. За то, что смотрел на мир зачастую с одной позиции. Нередко другие смотрели за меня, а я брал и жрал, не имея собственного мнения на этот счет, рождая чужие мысли под своим пером, выдавая их за уникальные. Социальные сети – мощный инструмент в руках того, кто создал мысль и хочет, чтобы эту мысль ели, принимали внутрь и выдавали за собственную, – пестрят всевозможными ярлыками из серии «мужчина должен, а женщина всегда права и несчастна оттого, что вокруг одни слабые мужчины». Я долгое время поддерживал эту позицию и сам создавал нечто похожее, это хорошо продается (и эта книга не принесет мне столько, сколько принесет «Женщины созданы, чтобы их…» – не программирую на неудачу, но трезво оцениваю, анализируя продажи «Грубого секса». Будет продаваться, я много энергии отдам для этого, но не будут свою энергию отдавать другие за нее, советуя). Эти шаблоны близки многим женщинам, становятся их мыслями, запросами, требованиями. И многие могут быть несчастными, постоянно ожидая того самого принца, героя из книг, идеального мужчину, тот самый образ – а идеальных людей нет, вот тут-то и происходит разочарование.

Я не ищу идеальных женщин, я всего лишь создаю себя, трачу жизнь на свои желания, на создание новых смыслов, на реализацию поставленных целей. И женщины рядом со мной сами начинают расти над собой, это очень заметно. Они меняются рядом со мной. Они создают себя такими, какими хотели видеть, но чего-то им не хватало, чтобы это сделать, возможно, внутренней опоры. Евгения Владимировна – героиня произведения «Две ночи, три судьбы и призрак» – бросила старую работу. Юлечка – героиня «Немой страсти» – подала на развод, разорвав цепи, мертвые отношения (человек не любил ее, а она его терпеть не могла), а через некоторое время они подружились, как и мы с Лялей.

Художница Со, хрупкая девочка, ставшая для меня гибелью (сборник «Обнимаю ваше одиночество»), сделалась иллюстратором детских сказок – я рад за нее, она очень целеустремленная девушка. Каждая ставила перед собой цель и упорно шла к ней, и я горжусь ими. Хотя свои победы над страхами считаю нормой, мне бы самому научиться восхищаться своими маленькими победами, которые позволяют мне чувствовать, становиться легким, прощать людей и уходить от любого негатива в свой адрес, а его немало бывает.

Все это написано не для того, чтобы себя расхваливать. Каждый из нас создает себя сам путем колоссального труда, и я в этом не оригинален. Но это очень важное наблюдение должно служить мне напоминанием, когда я буду ослабевать, поддаваться негативным мыслям, падать без энергии на кровать, спать до обеда, лишаясь сил для жизни, переставая слышать свой голос и чувствовать. Постоянно напоминать – создавай себя, друг! Ты будешь чувствовать снова. Ты будешь живым, и люди вокруг тебя будут живыми. И создавать ты будешь работы живые. И к тебе будут тянуться незнакомые люди, которым ты будешь давать, а они будут давать в ответ. И женщины будут упиваться твоей сексуальной энергией, отдавая свою энергию. Ты будешь кайфовать от женщины, а она – от тебя.

Верни меня таким, каким я был до встречи с тобой

– Верни меня таким, каким я был до встречи с тобой. До встречи с тобой я был счастлив.

– Заметь, ты перекладываешь ответственность на меня. Легко говорить о счастье в прошедшем времени. Ты часто слышишь от людей: «я счастлив здесь и сейчас», «я счастлив оттого, что еду на работу, у меня есть цель, которая принесет мне средства и откроет передо мной возможности, которых я так желал», «я счастлив потому, что меня поцеловала жена», «я счастлив оттого, что поцеловал жену, когда мы были в ссоре, и мы безмолвно перешагнули ад, пожирающий нас изнутри», «я счастлив, что ношу внутри победу над собой, которая досталась мне великой ценой», «я счастлив, что приобрел важную вещь, очень значимую для меня», «я счастлив, что познакомился с интересным человеком», «я счастлив, потому что целую жену, и мне хочется ее целовать».

Я счастлив – это выбор. Поэтому, когда ты говоришь: «я был счастлив до встречи с тобой», я слышу: «я делал выбор быть счастливым до встречи с тобой, но сейчас я не хочу этого делать, я хочу тебя обвинить в том, что перестал делать такой выбор, потому что забыл, как, не нахожу сил или у меня имеются на это свои причины, связанные, как мне кажется, с тобой, например: я хочу, чтобы ты это сделала за меня, я хочу, чтобы ты создала счастье, в котором буду счастлив я».

Если ты сам не можешь создавать «счастье», ты будешь несчастным не только со мной, но и с другими людьми, возлагая на них большие надежды. Счастье – это труд, а ты трудиться не хочешь; ты будешь обвинять в своем несчастье остальных, пока ты будешь думать, что твое собственное счастье зависит от любимого человека и от других людей, которые тебя окружают, а не от тебя самого.

Я не имею права обвинять тебя в том, что я не создаю счастье, потому что я понимаю, что ты тут ни при чем, но мне трудно создавать счастье за двоих, создавать смыслы за двоих, мотивировать не только себя, но и тебя. Я устаю, когда человек хватается за мою шею, чтобы я его тащил на себе. Мне было бы гораздо приятнее, если бы человек шел рядом со мной. И вел себя сам. Силы мои иссякают, и я падаю. Падаешь вместе со мной и ты.

– Верни меня таким, каким я был.

– Ты многое переосмыслил, пока был со мной. Ты очаровывался, разочаровывался, жил, умирал, радовался, страдал, ненавидел, боролся со мной, молил о прощении и клялся в любви. Ты никогда больше не будешь прежним. Ни ты, ни я.

Мы трансформировались в людей с жизненным опытом, в побитых людей, в тех, кто думает прежде, чем сказать; в тех, кто не верит слепо в слова, не посмотрев на то, какую могилу человек вырыл для тех, кто был выбором до нас с тобой. Не послушав, как он отзывается о тех, кто играл для него ранее ту же роль, в какой он хочет видеть нас с тобой.

Мы с тобой стали разбитыми птицами, падающими вверх. Но я верю, что каждый из нас залечит свои раны и станет птицей, железной внутри, но мягкой снаружи, но чувствующей и легкой, которая сможет переносить на себе, на собственных крыльях десятки других раненых птиц – но только до маленького островка, который называется «я хочу спасти себя сам, я хочу трудиться, и я не боюсь труда и боли, чтобы встать и обрести умение чувствовать и слышать собственный голос». Мы не спасаем бесконечно, лишь до этого островка и только тогда, когда будет запрос, до этого мы не имеем права.