скачать книгу бесплатно
Мужчины наконец подошли к креслам и сели.
– С чего думаешь начать, Володя? Володя же, правильно я помню?
– Владимир Алексеевич.
– Ну да, ну да. И с чего думаешь начать?
– Ни с чего. Я не буду пока ничего начинать, я буду продолжать. Вот только один проект пока тормозну. Вы с отцом собирались расширять наш город-спутник в сторону города, не так ли?
– Да. Я как раз принёс все планы. Сырые пока, но доработать можно за неделю.
– Не нужно. Мы не будем пока ничего расширять. Я освоюсь в новых границах, а потом решу, в какую сторону будет расширение – к городу, или к лесу.
– Но к лесу – это же неперспективно! И странно.
– Михаил Иванович, – мягко сказал молодой Хозяин и сделал паузу, – Вы работаете в нашей компании почти четверть века. Вы один из лучших специалистов-универсалов не только в регионе, но и в стране, таких, как вы, единицы. Поэтому мне бы хотелось, чтобы вы и дальше работали со мной, как работали с отцом. Но по моим правилам, – многозначительно надавил он голосом.
Пожилой мужчина взглянул на молодого. Тот дерзко встретил его взгляд. Две Вселенные вдруг вздыбились и понеслись друг на друга, как дурные ракеты, которым только кажется, что они управляемые. Но, если признак молодости – ярость, то признак зрелости – мудрость. И мудрость уступила ярости.
– Ну, что ж, Владимир Алексеевич, как говорится, хозяин – барин. Какие-то распоряжения, пожелания?
– Позже, Михаил Иванович. Хотя, я хотел бы взглянуть на геологическую карту города и особенно на линии водоснабжения и канализации.
– Это есть в вашем компьютере, в бывшем компьютере Лёши.
– Как? Прямо вот в этом?
– Папка в Документах «Ножик». В ней папки «Гидра» и «Аква-room».
Молодой Хозяин усмехнулся.
– У папы было развито воображение.
– Да, этого у него было не отнять. Распечатанные карты в масштабе вон там, за шкафом. Вам нужны карты «ВС-19-48-2000» и «К-20-01-2000».
– Вы помните всё наизусть? – прищурился Молодой Хозяин.
– Это моя работа. И потом, я часто бывал в этом кабинете.
– И впредь будете бывать. До встречи, Михаил Иванович.
– Удачи в работе, Владимир Алексеевич.
Мужчины поднялись и пожали друг другу руки.
– Похороны завтра в полдень. Я проведу всё в кафе напротив.
– Много народа?
– Да. В доме тесно будет.
– До завтра.
– До завтра.
Выйдя в приёмную, втянул воздух раздувшимися от ярости ноздрями.
– Ты чего мне не сказал про Лёшку?! – напустился на старого друга.
– Не велено было, – отрезал Главный Распорядитель.
– Как он умер?!
– Ты сам видишь, Миша, – неожиданно.
– Моисей Израилевич, – окликнула секретарша, положив трубку телефона внутренней связи, – Вас Владимир Алексеевич вызывает.
– Иду!
– И что? Побежишь? – спросил Зодчий.
– Пойду.
– С ним работать будешь?
– А ты нет? – словно с недоверием спросил Главный Распорядитель.
– А я ещё посмотрю!
– Не ершись, Миша. Кому ещё ты нужен-то? А с ним работать интереснее будет. Опаснее, но интереснее, вот поверь мне!
– Что я, сумасшедший, что ли? Ты же знаешь наше правило: «Первого апреля никому не верю, у меня всё время…»
– «Первое апреля», – закончил Главный Распорядитель, – ладно, сам смотри.
Пожилые мужчины переглянулись и кивнули друг другу.
Главный Распорядитель, изменив наклон тела, вошёл в кабинет, а Зодчий, распрямив плечи, крейсером выплыл из приёмной, в которой его сегодня впервые за двадцать пять лет принял не тот Хозяин…
***
Как сложно бывает порой собрать обычную дорожную сумку, особенно, если не собираешься возвращаться туда, откуда уезжаешь. Что взять с собой кроме набора одежды и гигиенических принадлежностей? Фотографии, книги, диски? Игрушку, сувенир – вещь кого-то дорогого и близкого?
Единственное, что Настя с рождения помнила в доме, были старинные напольные часы, почти с неё ростом, стоящие в кабинете отца.
В сумку их не сложить, конечно, но у неё было несколько снимков, где её сфотографировали возле них – видимо, отец тоже любил их, раз фотографировал около них дочь. Она взяла фотографии отца и матери и свою – с напольными часами. Сунула было в сумку медведя, но потом передумала и оставила его на кровати: сбегать так сбегать, нечего тащить за собой закончившееся детство…
Михаил Иванович вошёл в дом, с порога рванув с шеи галстук и сбросив туфли, протопал на кухню и глотнул воды прямо из чайника.
– Насть! Настёна!
Швырнув пиджак вслед за галстуком, поднялся в комнату дочери, распахнув дверь. Большой белый лист чайкой взлетел и снова опустился на покрывало…
Глава 2. На взлётной полосе
Если беспорядок на столе означает беспорядок в голове,
то что же тогда означает пустой стол?
Альберт Эйнштейн
– Не в курсе, зачем меня Хозяин вызвал? – спросил Зодчий Главного Распорядителя.
– В курсе. На экскурсию поедете, так что ботиночки смени, пижон старый, вон там, в тумбочке, я твои старые держу, прорабовские.
Михаил Иванович кивнул и молча быстро переобулся. Потом, осторожно оглянувшись на секретаршу, заглянул в кабинет Хозяина. Его там не было, и он просочился внутрь, не понимая до конца, зачем, он это делает. Этот кабинет не сильно изменился с тех пор, как сменился хозяин. Та же тяжеловесная мрачная дорогая классическая мебель. Тот же компьютер и часы на стене. Те же шторы на окнах. А вот стол изменился. С него исчезли дорогая подставка для часов и ручек, телефон, стопки бумаг в лотке, дешёвая и довольно вульгарная статуэтка жареного петуха, новогодний «прикол», и фото двух маленьких мальчишек – в коляске и на трёхколёсном велосипеде. Столешница была пустой и ровной и казалась поэтому огромной, почти бескрайней.
Он снова оглядел стол. Даже фотографии в затейливой рамке ни одной нет.
«Как в операционной! Семьи нет, и фото нет. И ради кого он так пашет?»
– Михаил Иванович? Здравствуйте!
– Здравствуй, Владимир Алексеевич. Извини, что зашёл, думал ты здесь.
– Едем, Михаил Иванович. Время! – не отреагировав на вторжение в его кабинет, сказал Хозяин.
Они сели в машину и поехали к выезду из города.
«В Ножик, что ли понесло? Зачем это?»
В каждом городе есть такой район – ФПК, ЖСК или МЖК, спальный район, возникший на отшибе, на месте какой-нибудь снесённой деревни, или осушенного болота, или закатанного асфальтом пустыря, в котором квартиры «улучшенной планировки» заселяют очередники какой-нибудь местной фабрики, а улучшений-то всего два: кухня чуть больше обычного спичечного коробка старых «хрущёвок» и лоджия, превращаемая со дня новоселья в подсобку.
Районы эти действительно спальные: люди приезжают туда хмурые и мрачные после дня работы – ночевать. А кто не успел запереться в «улучшенном» доме до темна, становится добычей местной шпаны, «держащей» район.
В их городе построили НЖК – новый жилой комплекс на восточной окраине, моментально прозванный горожанами «ножиком», в какой-то степени от сокращения букв, а больше потому, что по форме он и впрямь напоминал ножик, раскинувшись к северу и к югу города двумя вытянутыми по форме острого лезвия и закруглённой рукояти кварталами. В поперечнике, словно круглая рукоять, находилось автокольцо – большая развёрстка с клумбой в центре – и несколько рядов многоподъездных домов-змеек, соединённых тенистыми переулками и широкими дворами, плавными дугами его обрамляющих.
Михаил Иванович вспомнил об этом, когда они проехали Ножик и, проползя по ухабам, остановились в чистом поле.
– Ну, и что мы здесь делаем? – спросил он, встав недалеко от машины и уперев руки в боки.
– Дышим, Михаил Иванович.
– Воздухом перемен?
– Точно! Вот что мне в вас нравится – вы любую идею, даже тень идеи на лету ловите.
– Ну, давай, Владимир Алексеевич, излагай свою идею.
– Идея не моя. Она областной администрации идея, я бы даже сказал, федерального значения идея. Знаете, где вы сейчас стоите?
– В чистом поле я стою, как пугало огородное.
– Вы сейчас стоите прямо на взлётной полосе нового аэропорта!
Михаил Иванович, затаив дыхание, обернулся на Хозяина.
– Да ладно!
– Будет ладно, когда построят, Михаил Иванович.
– Я?!
– Увы, нет. Хотя я уверен, что вы бы справились блестяще. Но нет, строить будут инженеры, назначенные по проекту.
– Тогда что я тут делаю?
Хозяин усмехнулся и прищурился, сорвал травинку и сунул в рот.
– Вы сейчас сделаете мне привязку к местности и подскажете, как перепланировать Ножик так, чтобы никто, кроме меня, не мог иметь из города свободный доступ к этому аэропорту. Потому что я хочу здесь монополию.
– На что?
– На всё! Транспорт, гостиницы, аптеки, автосервисы, склады, мойки, гаражи, стоянки, ларьки, экскурсии. Буквально всё! Вся инфраструктура аэропорта и прилегающего района. А район будет нашим – и точка!
Зодчий посмотрел на Хозяина. И где их таких делают? Вроде рос пацан сопливый в доме старинного друга, и не сын даже, а приёмыш – сын жены от первого брака, в школу как все бегал, двойки таскал, болел, от прыщей страдал, а тут вдруг – миг-шмыг – и стать откуда-то королевская, и хватка волчья. Откуда?!
– Откуда начать думаешь, Володя?
– А с кольца, дядя Миша.
– Правильно. Дороги в нашем деле главное: нет дороги, нет стройки. А как ты район возьмёшь, присвоишь, да ещё держать будешь?
– А я сделаю государство в государстве, не город-спутник, а город в городе. И для этого вы мне нужны, Михаил Иванович. Мне нужна неприступная крепость, ни войти в которую, ни выйти без моего ведома никто не сможет. Форт Нокс!
– Форт Ножик, – Зодчий усмехнулся.
– Пускай! Но район мы перестроим и перепланируем так, что никто даже близко сюда не подползёт ни по каким там объездным путям. Сможете?
Зодчий помолчал. Ещё раз осмотрел виднеющийся за машиной город и поле прямо перед ними. Он и сразу понял, что сможет. Вопрос в том, захочет ли? А с другой стороны, что ему, одинокому старику, ещё осталось кроме работы? Высокие принципы? Ими сыт не будешь. Да и не в этом тоже дело! Просто это был проект, вызов его мастерству, его таланту и мощи Великого Зодчего. Он уже сейчас думал о планировании и упорядочивании застройки в соответствии с рельефом местности, природными факторами и просто удобством устройства всех коммуникаций, без которых не могли существовать ни город, ни аэропорт. Он – Зодчий – тот, кто должен не только предусмотреть все эти факторы, но и воплотить проект в жизнь. Для того, чтобы строить дома, а тем более застраивать район, да ещё изолированный от остального города, нужно объединить в себе десятки профессий: архитектора и инженера, астронома и геодезиста, прораба и дизайнера. И в то же время в нём уже проснулся и художник, для которого чувство прекрасного – превыше всего.
– Смочь-то мы сможем. Только денег много надо и времени, – сказал он.
– А я вас ни торопить, ни ограничивать не буду. Раз место теперь наше, то и время будет работать на нас. Я все окрестные земли скупил и в районе кольца начал весь квартал своими людьми заселять. Да и вы Михаил Иванович, давайте тоже сюда перебирайтесь! А то как вы работами руководить будете? Не наездитесь же!
Зодчий ещё раз оглядел поле, город, и поднял голову к небу.
Как там учили в школе? Рождённый ползать, летать не может? Но кто определяет, кому ползать, а кому летать? Это ведь только от нас зависит – ползти, плыть, бежать или лететь к намеченной цели. Проблема, когда цели нет. Вот тогда только и остаётся, что ползти – двигаться медленно, почти по инерции, делая вид, что ты тоже к чему-то стремишься, тоже однажды чего-то достигнешь. А чего? Да Бог его знает! Кто мы такие, чтобы знать, к чему однажды придём? Говорят же: всё в руках Божьих, Бог даст день, даст и пищу, а больше-то чего ж? Ничего и не надо.
