скачать книгу бесплатно
– Об чем разговор? – поинтересовался попыхивающий сигаретой Толик, подходя ближе.
– Да вот про песню вчерашнюю спрашивал, говорит, что там по-другому поется! – неожиданно ответил ему Иван.
– А ты – чё?
– А я говорю, что у ней вариантов тьма, и каждый ее как хочет, так и поет, вот!
– А…
Кивнув Семену, парни ушли в сторону автомастерской.
Примерно через час на дороге, ведущей к колонии через поле, показалась большая черная машина, из которой вылез человек в штатском с большим портфелем в руках. Небрежно слушая крутившегося вокруг него начальника колонии, он заглянул в контору, и склонившийся над столом Семен вдруг ощутил на себе цепкий заинтересованный взгляд. Киномеханик замер, и когда поднял голову, в комнате никого не было, а голоса раздавались уже около автомастерской, где с заискивающей улыбкой размахивал руками, показывая что-то гостю, мастер Гирин. Еще через полчаса Семена выгнали из конторы ввиду начавшегося там совещания. «Вот и чудно, – подумал Семен, – Посижу пока в клубе, подумаю над тем, что скажу Ивану». По пути ему попался навстречу повар, сгибавшийся под тяжестью приготовленных для банкета блюд, и вид его снова был брюзглив и жаден.
Оказавшись в своей тесной захламленной кинобудке, Семен устроился у стены на расшатанной табуретке и начал размышлять, лениво оглядывая расставленное одно на другом оборудование. Заниматься ремонтом в случае выхода из строя ему не полагалось, и даже было прямо запрещено – следовало немедленно известить начальство для вызова специалиста, который де, должен был приехать немедленно. Семена и раньше удивляло это правило – в электронике он мало что смыслил, но уж заменить сгоревшую радиолампу смог бы без труда. Но сегодня голова его работала как-то иначе, взгляд цеплялся за все несоответствия, незаметные в обычном благодушном состоянии, и вскоре перед ним встал еще один вопрос: отчего при таком задрипанном кинопроекторе здесь стоит такая мощная звуковая аппаратура? Он встал, отодвинул от стены тяжеленные блоки и начал прощупывать пальцами пыльные запутавшиеся кабели. Ну, это понятно, блок питания, снизу предварительный усилитель и кроссовер, из которого расходятся кабели к оконечным усилителям высоких и низких частот, а это… Широкий, но плоский ящик, задвинутый к самой стене, Семен идентифицировать не мог никак вообще. Еще более удивительным казался целый пучок кабелей, уходящих куда-то в стену. Несколько минут он озадаченно смотрел на неопознанное устройство, затем вылез из кинобудки и подошел к тому месту, куда с той стороны уходили в дыру кабели. Вот это? Нет, это обычный кабель, идущий к «кинаповской» колонке, висящей рядом с экраном. Остальные кабели тоже имели четко определяемый источник в каком-либо усилителе и точку назначения в многочисленных динамиках, висящих на стенах. Буквально подстегиваемый каким-то зудом исследователя, он излазил весь клуб, собрал на себя всю пыль и многолетнюю паутину и наконец – нашел! Только для чего были эти странного вида петлевые вибраторы, скрытые в стенных и потолочных балках, он так и не понял. Жалея, что все его знания в электронике сводятся к «включить – передвинуть рычажок – выключить», он уселся обратно на табуретку и устало вытянул ноги.
Услышав чьи-то шаги, скрипящие по гравию, он вскочил и начал суматошно задвигать блоки звукоусиления обратно, пока его изыскания не обнаружены и об этом не доложено начальству. В то, что здесь есть стукачи, он почему-то был уверен стопроцентно.
– Эй, Семен! Ты здесь? – услышал он голос Ивана.
– Здесь! – облегченно отозвался он, впуская слесаря в кинобудку.
– Да, как-то не очень тут уютно! – отметил тот, оглядываясь по сторонам, – Ну, рассказывай.
– Ты один, без Толика? Вечерние таблетки пил, или нет?
– Один, при чем тут Толик? Ты же вроде что-то не для чужих ушей мне сообщить хотел? С таблетками было не просто, но я их подержал во рту и потом выплюнул и ногой затер, а что?
– И как ты теперь себя чувствуешь? Ничего не изменилось?
– Ммм… Не пойму пока…
– Наверное, еще мало времени прошло. Или восприятие у нас разное, что ли, – вздохнул Семен.
– Да ты рассказывай уже, не тяни, я нормально соображаю. Ну, так что?
– Как бы начать… Скажи, что тебя так поразило вчера в конце фильма? Думаю, я смогу тебе объяснить это.
– Видишь ли… – задумался Иван, – Об этом вроде не полагается говорить… Но я скажу. Во время этого долбанного гипноза я вдруг вспомнил свою банду, налет, как меня подстрелили и все такое. И вдруг я вижу в фильме все то же самое, один в один! И врач теперь на меня как на врага смотрит, не знаю почему!
– А я тебе отвечу! – облегченно выдохнул Семен, – Потому, что то, что ты видел – кино и есть, и ничего подобного в твоей жизни не было!
– Как это – не было? А что было? Ты что-то гонишь, приятель!
– Видишь ли, я в кино все же немного разбираюсь, веришь? И смогу отличить жизнь от придуманного кем-то киносценария, тем более, когда они по одним шаблонам делаются. И главное, что со мной была ровно та же история. Только наоборот.
– В смысле – наоборот? Я что-то запутался…
– Ну, я сначала показывал фильм, а через неделю мне наш доктор гипноз устроил. То ли забыл, то ли решил, что и так сойдет, но под колпаком я увидел эпизод из «Хитроумного» с собой в главной роли! Я конечно, идиот, как и все мы тут, но не настолько же конченный. И это еще не все…
– Подожди… – Иван помотал головой и уткнулся в ладони лбом, – А правда-то тогда, в чем? Если все это – вранье? И для чего это нужно?
– Ответь мне еще на один вопрос – ты помнишь свое преступление? Суд, тюрьму? Как ты здесь оказался?
– Нет! – промычал Иван, не поднимая головы, – А ты, ты помнишь? Скажи, если знаешь!
– Нет, дружище, я такой же, как и ты. Я не помню себя, я не помню тебя, хотя уверен, что мы были знакомы, и не спрашивай – почему. Кто-то хочет, чтобы мы поверили, что мы не те, кто мы есть на самом деле, понимаешь? Смотри!
Семен отодвинул от стены усилители и ткнул пальцем в плоский блок:
– Я должен знать всю эту аппаратуру назубок, понимаешь? А это чудо техники я опознать не могу, хоть режь меня. И что он посылает на антенны, которые весь зал охватывают – тоже не знаю!
Иван приподнялся с табуретки и уставился на черный ящик. Затем он сморгнул и спросил:
– Отвертка есть?
– Нет, мне запрещено здесь что-то чинить… А ты в этом соображаешь? Ты же вроде слесарь?
– Кажется – да… Семен, да кто мы такие?
– Если б я знал… Но очень хотел бы это выяснить. И как это случилось, и кто все это устроил. А то, целый барак беспамятных идиотов, и никто на настоящего бандита ни разу не похож. Разве что начальник с мастером похожи. Ну, еще ты немножко. Шучу, шучу…
– Сема, хорош прикалываться. Скажи лучше, что делать предлагаешь?
– Ну, во-первых, предлагаю тебе не пить таблеток, чтобы совсем не превратиться в добродушного ничего не замечающего идиота, согласен?
– Я-то согласен, только не загнемся мы тут с тобой? Лепила-то наш не раз говорил, что оттого нас не караулят, что без таблеток любому будет сразу хана? Типа, сами приползем назад, если сил еще хватит?
– Сам смотри – я весь день без «колес» – полет нормальный. А уж Айболиту хренову верить точно не стоит, ему положено нам всякую чушь втирать, чтобы мы совсем в овощей превратились.
– Ну, пусть так. А что, во-вторых?
– А надо все собирать, подмечать и анализировать. По крайней мере, мне – они там в конторе привыкли, что я тупой и ничего не слышу, и вообще меня стесняться перестали. Но по-хорошему, дергать нам отсюда надо.
– Куда дергать? Ты хотя бы знаешь, где мы находимся? Ни названия, ничего, просто поселок в глуши. И никто не знает, заметил? Машины для ремонта нам без номеров пригоняют, где-то по дороге скручивают, что ли. Никто чужой сюда не заезжал ни разу. Мы даже не знаем, в какой части страны находимся.
– Ну, это ты загнул. Лес, поле – как в обычной средней полосе России. Так что, если мы и далеко от Москвы – то не очень.
– А почему ты Москву вспомнил? Может мы из Ленинграда или еще откуда-нибудь?
– Да я это к примеру сказал, просто всплыло откуда-то: «Далеко от Москвы». Книжка, что ли. Или фильм даже. По-любому, здесь не бескрайние просторы Сибири, местность должна быть достаточно плотно заселена.
– Что же сюда даже по ошибке не забредает никто? Что-то тут неладно с этим, друг! И еще вопрос напрашивается: что мы в пути жрать будем? Если кого-то из барака в качестве «коровы» брать, то я на такое не подписываюсь!
– Ну ты чего, мы людоеды, что ли? У повара пару батонов сопрем. На фоне того, что он себе тырит, даже заметно не будет.
– Ладно, уговорил. – Иван встал с табуретки и протянул руку, – Я с тобой!
– Вот и отлично! – облегченно вздохнул киномеханик, пожимая руку, – Все, давай разбегаться, пока кто-нибудь ненужный нас тут не засек.
Этим вечером Семен поставил зрителям кинокомедию, старую, но довольно смешную. Народ веселился и хохотал до упаду, бурно обсуждая нелепые приключения героев, казалось, что все было как обычно. Сидящий в центре зала Иван веселился со всеми, чувствуя, тем не менее, с каждой минутой нарастающее беспокойство. Что-то явно шло не так. Украдкой скосив глаза в сторону, он увидел нервно оглядывающего зал врача, несколько раз пытавшегося встать с места. Фильм уже почти закончился, когда привычное ощущение умиротворения вернулось. Все снова было правильно и так, как надо. Иван так задумался, пытаясь понять происходящее, что очнулся только на финальных титрах. Все пошли к выходу, и врач тоже, так и не предприняв никаких действий.
Оказавшись на улице, Иван остановился, прислонившись к наполовину облетевшей березе. Перед ним лежало во тьме небольшое поле, на котором обычно испытывали отремонтированную сельхозтехнику. Дальше смутно чернел смешанный лес. И больше ничего вокруг. Далеко от Москвы…
Сбоку раздались шаги, и из темноты вынырнул Семен, посмотрел на то же поле, и меланхолично пробормотал в тон каким-то своим мыслям:
–« Друг мой, друг мой, я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль. То ли ветер свистит над пустым и безлюдным полем…»
– «То ль, как рощу в сентябрь, осыпает мозги алкоголь». – продолжил за него Иван.
– Знаешь, да? А еще что-нибудь оттуда сможешь вспомнить?
– Подожди, сейчас…
«Счастье, – говорил он, – есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души за несчастных всегда известны.
Это ничего, что много мук
Приносят изломанные и лживые жесты.
В грозы, в бури, в житейскую стынь,
При тяжелых утратах и когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство».
Иван замолчал, несколько раз хотел сказать что-то еще, но в итоге безнадежно махнул рукой:
– Все, больше не помню. Скажи лучше, что это во время фильма было? Будто из меня что-то вынули, и только в конце вернули. И лепила наш извелся просто…
– А я эту загадочную дрянь отключил. Просто питание выдернул! – зло ответил Семен, – Хотел посмотреть, что без нее получится. Кстати, на кинобудку оно тоже распространяется. Вот так-то.
– Вот же дерьмо! – сплюнул Иван, – Ладно, пошел я. До завтра, друг!
Когда Иван подходил к бараку, он буквально спиной почувствовал чей-то взгляд и осторожно обернулся. Слегка освещенный фонарем, на крыльце медпункта стоял врач и глядел ему вслед. Выражения лица Иван рассмотреть толком не мог, но то, что он увидел, ему не понравилось.
Он долго ворочался, не в силах заснуть. Но, когда ему это удалось, он впервые увидел ясный и четкий сон. Пустынную дорогу, уходящую во тьму, в конце которой его ждала девушка.
«Над дорогой Смоленскою, как твои глаза,
Две холодных звезды голубых моей судьбы…»
Глава 2
Громкий дребезжащий сигнал побудки пронесся по бараку, так же как и вчера и позавчера, и в любой, ничем не отличающийся один от другого, день. Кто-то открыл и захлопнул обратно дверь, отчего пронеслась волна стылого осеннего холода, будя окончательно его обитателей. Иван открыл и закрыл обратно глаза, ловя ускользающий сон. Девушка, она ищет его, но не знает, где он! Кто она, невеста, жена, сестра? Или… Или она погибла по его вине, и приходит теперь в его снах? От этой мысли, которой просто не могло появиться еще вчера, ему стало нехорошо. Вчерашний разговор с Семеном постепенно всплывал в его памяти, и начинал все больше казаться бредом наркомана, лишенного привычной «дури». Или какими-то уловками мошенника, которым слыл их киномеханик. Вроде же все сходится – следы от пуль на груди, жесткость реакций, хоть и задавленная таблетками, да и мысль об убийстве не вызывает оторопи, как наверняка должно быть у простого обывателя. Бандит и убийца, да еще и наркоман с напрочь скисшими мозгами. Скоро он вылечится и…
За фанерной перегородкой послышался стон, затем скрип топчана и бурчание проснувшегося Толика. Затем показался и он сам.
– Что снилось, опять кошмары? – спросил Иван.
– Да… – ответил Толик, и неожиданно прибавил:
– Огонь.
– Что? – не понял Иван.
– Огонь. Все в огне, и я сам – этот огонь… – Толик почесал щеку и потопал к умывальникам.
Иван встал и пошел вслед за ним. Вокруг шевелились проснувшиеся обитатели барака: сидели, упершись головой в ладони на краях топчанов, бродили с бессмысленными глазами, словно ожившие мертвецы. Люди были разные. Некоторые уже очнулись и пребывали в реальном мире, выстраиваясь в очереди к умывальникам. Никто друг друга не отталкивал – буйные живо получали дубинкой по хребту и укол, превращающий человека на сутки в бессмысленный овощ, с тяжелыми постэффектами позже. Такого не хотел никто.
Из прохода между спальными выгородками появился сонный зевающий Семен. Оглядев очередь, он поздоровался с Иваном и Толиком, как будто вчера ничего и не было. Впрочем, когда Иван уже уходил в сторону столовой, он буквально почувствовал спиной его внимательный взгляд.
Каша этим утром буквально превзошла себя в отвратительной склизлости и комковатости, вероятно повар спешил отыграться за вчерашнее пиршество. Да и сам он стоял с брезгливым выражением на лице, выражая искреннее отвращение к обитателям барака, окружающей обстановке и собственной стряпне. Но, похоже было, что вкус замечали лишь Иван с Семеном, поскольку остальные, включая Толика, спокойно продолжали скрести свои миски.
«До чего же у них лица тупые! – неожиданно для себя подумал Иван, – Один Толик еще ничего, да и он тоже…»
Входная дверь распахнулась, и в бараке появился начальник колонии Борулин со своими мордоворотами. Из-за его спины выскользнул врач, сразу поставивший свой саквояж на стол, чуть не опрокинув чью-то миску. Никто даже не вздрогнул, лишь одному Ивану почему-то резко захотелось заехать кулаком прямо по наглой глумливой роже.
– Ну что, болезные… – произнес вдруг начальник, – Проверяющий остался доволен, так что наказывать я вас не буду… Пока.
Произнеся эту фразу, он развернулся и вышел, а вслед за ним вышла и его «свита». Доктор остался, привычно доставая флаконы с лекарством.
«Еще бы, не доволен – нажрался так, что в машину еле загрузили!» – зло подумал Иван.
Судя по усмешке Семена, он тоже был свидетелем этой сцены. А врач уже достал свои таблицы и начал раздавать таблетки, пристально следя, чтобы никто не пропустил свою дозу.
– А тебе, Иткин, с сегодняшнего дня будет особая схема! – заявил он вдруг подошедшему к нему Семену и достал из саквояжа два блистера с мелкими таблетками.
Тот слега вздрогнул, но тут же спокойно протянул руку, получая таблетки. Когда он поднес их ко рту, раздался грохот упавшей на пол миски, заставивший всех обернуться на виновато улыбающегося Ивана. Живо развернувшийся обратно врач увидел лишь дернувшийся кадык Семена, который тут же начал жадно пить из кружки.
– Ну-ка, покажи мне свои руки!
Пожав плечами, Семен продемонстрировал обе ладони, в которых ничего не было.
– Свободен… Теперь – Пафнутьев, и тебе – то же самое. Попробуй меня только обмануть!
На этот раз врача отвлечь не смогло ничего, ни хлопнувшая дверь, ни какой-то грохот за окном. Он убедился, что Иван выпил всю горсть и хорошо запил ее жидким чаем. Только тогда он повернулся к остальным, перестав обращать на него внимание.
Иван вышел на улицу, буквально чувствуя, как таблетки проваливаются ему в пищевод. Теперь, от утренних сомнений у него уже не осталось и следа. Отмахнувшись от поджидавшего его Семена, он бросился серому дощатому домику уборной, нагнулся над вонючей дырой и спешно сунул в горло два пальца. Он вышел обратно только через несколько минут, отплевываясь от горечи, но с чувством полного удовлетворения. Семена нигде рядом уже не было.
В мастерской уже начался обычный рабочий день. Замасленный радиоприемник на окне издавал бодрые звуки какой-то музыки, прерываемой стуком молотка сражающегося с резьбовыми втулками Толика. Слева хлюпало масло, сливаясь из картера колесного трактора «Полессе». Название Ивану резало глаз, то ли несоответствием с русским языком, то ли потому, что на его взгляд трактор должен был называться как-то иначе.
– А вот и звезда эстрады! – поприветствовал его мастер Гирин, – За инструментом зашел? Картофелекопалка-то на улице стоит!
– Это обязательно должен делать именно я? – как можно спокойнее поинтересовался Иван.
