скачать книгу бесплатно
– Сашке эта не подходит, противная какая-то, торт я, видите ли, должна была привезти. Я в гости приехала. Где он ее только нашел, а Людка? – выговаривала Надя Людмиле на кухне.
– Ты моих снох не трогай. Где нашел, там таких больше нет. К сыну своему в семью лезь, а в своей я сама разберусь, – ответила резко хозяйка дома.
– Вот ты, Люда, какая, оказывается.
– Какая?
Я заглянула на кухню.
– Спасибо за все. Все было вкусно и замечательно. Поедем мы с Катюшкой до дома, – улыбнулась я, не обращая внимания на кислую толстую рожу.
– Ой, моя хорошая, – кинулась ко мне обниматься Людмила. – Как хорошо, что вы приехали. Приходите к нам почаще. Провожу вас до калитки.
Мы все вышли, распрощались и кое-как разместились вшестером в машине. Благо ребятишки не много места занимают. Но я и этому рада была, все не сидеть в компании с противной тетушкой.
– Она всегда так себя ведет, обязательно поругается с кем-нибудь, поскандалит, – извиняющимся тоном сказала Оля.
– Можно же ее не приглашать, – удивилась я.
– Так их никто и не приглашает, они сами приезжают. Всегда с пустыми руками, никогда не поможет сготовить, и сама за собой и за своим мужем не убирает, – подал голос Миша.
Добрались быстро. Как хорошо дома! Завалились с Катюхой на диван и ножки вытянули.
Вечером позвонила мама Люда, спрашивала, что можно дать от рвоты – тете Наде плохо стало.
– Я же говорила, чтобы не пила, – криво усмехнулась я. – Воду давайте, активированный уголь, ну и не есть и не злоупотреблять хотя бы сутки. А лучше вызовите ей скорую, пусть ее на диету в больничке посадят.
Людмила поблагодарила меня и отключилась. Саша так и не приехал, написал сообщение, что работы очень много.
Черт и волк
Черт сидел у Матрены на кухне и почесывал задней ногой ухо.
– А ну, прекрати чесаться, окаянный, везде грязи и шерсти накидал. У-у-у, я тебе, – пригрозила бабка ему пальцем.
Есть такое у них, если показываются людям, то и цепляют на себя все прелести земной жизни: грязь и блох, ну и запахи специфические появляются. Сегодня Пасха, Матрена красит яйца, печет какие-то печенья. Сегодня у ее работников дел нет, хотя общенародные праздники для них самые сытные. Хоть она в такие дни не колдует, но столько энергии со всех сторон хлещет, успевай только пасть открывать. Опять собралась к этой новенькой. Коловерша-любимчик снова что-то у Мотри с кухни украл, она теперь за ним с полотенцем гоняется.
Волк и черт давно знакомы, с тех самых времен, когда еще Маргарита Семеновна жива была. В первый день знакомства чуть не отправили друг друга назад к воротам хаоса, но вовремя остановились. Там бы в своем мире кто-нибудь кого-нибудь давно определил в другую реальность, а тут все по-другому, еды всем хватает. Потом стали общаться, на своем ментальном уровне. Живешь рядом с людьми и привычки их перенимаешь, поэтому домовые так похожи на людей.
Волк может быть бестелесной сущностью, животным, притом любым, и даже в некоторых случаях оборачиваться человеком. У черта другая структура, другой ранг. Он и бестелесным быть может духом, и вот таким козлодоевым – люди придумали, и теперь приходится их фантазиям подыгрывать. Может на короткий срок становиться человеком. С некоторыми представителями человечества у них договор обоюдовыгодный, они выполняют свою работу, а в обмен получают эквиваленты энергии. Но никто никому не хозяин, может и уйти, когда захочет, а то и порвать человека или с ума свести.
Матрена собрала свои манатки, уселась на новенький байк и рванула поднимать с кровати Агнету, чтобы пойти на службу с ней пасхальную. Черт, как всегда, отправился вместе с ней, сегодня можно было неплохо поразвлечься и напитаться разными вкусностями.
Под деревом его уже ожидал волк. Нет, это не было дружбой в общем человеческом смысле, но это было приятное времяпровождение с некоторой обоюдной пользой. Надо было дождаться, когда тетки отправятся в церковь, и тогда можно было действовать. Где-то через полчаса наши дамы вышли из дома и чинной благородной походкой направились по дороге. Еще было рано для задуманного, но можно было полетать от одного жилья к другому, послушать разговоры, словить эмоции.
В праздники люди не только радовались, но и ругались между собой, тосковали и грустили. Все эти эмоции были намного сильней, чем в обычный будний день. Сущности нахапались, налопались и дождались, когда закончится служба. Вместе с некоторым народом отправились на кладбище.
Выбрали себе жертв. Две тетки, вероятнее всего сестры, пришли поминать свою то ли маму, то ли бабушку, то ли тетю. Черт прикинулся старичком и уселся около соседней могилки на лавку. Волк отвлекал дам на себя. Они вытаскивали все из пакетов и разговаривали между собой. На столе появилась бутылка водки, два стаканчика, пасхальные яйца, кулич, бутерброды и пирожки.
– Ой, собачка, как она на нас смотрит, – начала одна из сестер.
– Фу, какая страшная псина. Дай вон деду что-нибудь на помин, сидит, старикашка, даже не принес с собой ничего.
Сердобольная женщина вынула из пакета яйцо и конфеты. Подошла к старику и протянула ему помин.
– Христос воскресе, помяните рабу божью Алевтину Семеновну.
– Воистину воскресе, – старик закашлялся. – Пусть земля ей будет пухом. – Он сунул яйцо и конфеты в карман.
Она вернулась к могилке. На памятнике сидела покойница Алевтина и ругалась на своих детей нехорошими словами.
– Мне помин принесли, раздаете чертям всяким, сейчас сами еще все сожрете. Вы сюда что, жрать пришли? Хоть бы раз со мной поговорили, а то «здравствуй мама» и «прощай мама», – злилась она на них.
– Нет, я так не могу, эта собачка так на нас жалостливо смотрит, все же дам ей пирожок, – к волку подошла сердобольная дама и протянула ему выпечку.
Сестра стала на нее ругаться. Пока они препирались и отвлекались на волка, старикан встал со своей скамеечки, прихватил бутылку, сунул рюмки в карманы. Зацепил пакет с пирожками и исчез в неизвестном направлении. Бабенки обернулись, а бутылки-то нет и закуска поредела.
– Так вам, дурындам, и надо, – захихикала покойница, – нечего на кладбище пить.
– Вот ведь какие ушлые людишки, – возмутилась вторая сестра. – Мы к нему с добром, а он у нас бутылку спер.
Но этого было мало нашей компании, они хотели еще и кулича попробовать, и яиц крашеных. С этим не пришлось никого облапошивать, просто взяли помин с чьей-то могилки. Со своей добычей отправились они под дерево к волку. Только выпили по одной и сели закусывать, как из-за калитки появилась бабка Матрена. Она терпеть не могла, когда вот так вот черт развлекается. Хоть и сделать ему ничего не могла, но и ругалась так нудно, так противно, что молоко сворачивалось в крынке. Пришлось все срочно прятать.
Проводил бабаньку до дома и назад вернулся для продолжения банкета. Волк плечами пожимает, дескать, упала бутылочка, и вылилось из нее все, даже капельки не осталось. А у самого глаза такие хитрые-хитрые. Делать нечего, надо идти снова на промысел, заодно можно и похулиганить, пьянчужек между собой поссорить.
Вернулись на кладбище, а там парочка сидит мужичков, кореша своего поминают. Одну бутылку почти допили, а вторая в пакете стоит. Ну что же, коронный номер – слепой дед с собакой. Дошли до мужиков, старик из кармана рюмку вынимает.
– Не побрезгуйте, угостите слепого беленькой за помин души вашего друга.
Поморщились, но плеснули чуть-чуть на донышко, даже закусить ничего не дали. Пока морды кривили, глядя на старика, волк спер пакет с выпивкой.
– Ну все, батя, иди, иди отсюда, – вытолкал один парень слепца за оградку могильную.
– Спасибо вам, люди добрые, мира вам и добра, – поклонился им дед и ушел по тропинке.
Только вот уходить далеко не стали. Сели около какой-то могилки и приготовились смотреть. Заодно и бутылочку решили раздавить на двоих. Мужички-то свое допили и за добавкой полезли, а пакета-то нет.
– Ты куда дел пузырь? – спрашивает низкий высокого.
– Да вроде все с собой брали, – удивился второй.
– Опять как в прошлый раз закрысил?
– Ты чего? В прошлый раз не специально это было.
Слово за слово, да пошла жара. Метелить друг друга начали и ругаться матерно. Вот черт с волком повеселились, культурно отдохнули.
Понедельник – день тяжелый
Утром Матрена прислала фотографию и данные по новой клиентке. Попросила посмотреть ее в течение дня. Видно, решила пока ко мне никого не посылать напрямую, а чтобы вся работа велась через нее. С одной стороны, так оно и лучше, не страшно накосячить, а с другой – не задашь наводящих вопросов.
Написала своему шефу интернет-магазина запрос на повышение зарплаты. Обещал подумать. Ну что же, пусть думает. Что-то работы становится больше, а оплата остается прежней. Заплатила за газ и свет. Надо звякнуть Ольге и узнать, где они покупают комбикорм для живности. Козы с курами сейчас хоть и на подножном корме, но все же надо добавлять и прикормку.
В обед приехал Саша, привез контейнер с Олиным тортом, который она пекла на праздник. Сказал, что праздники – это не про него, народ пьет, гуляет, а потом происходят всякие страшные вещи. Тетю Надю увезли в больницу ночью. Ей стало совсем худо, не знала, какой стороной к фаянсовому изделию повернуться, то ли лицом, то ли необъятным седалищем. Кричала, что это все Олька виновата, тортом ее отравила. В инфекционку ее не взяли, сейчас она закрыта на специальный режим. Попала в отделение хирургии с диагнозом острый панкреатит и холецистит. Сказали, что на голодной диете придется сидеть не меньше трех дней.
– Агнета, мне нужно с тобой серьезно поговорить, – сказал Саша и внимательно на меня посмотрел.
Внутри у меня все съежилось колючим ежиком: ну вот, опять.
– Тетя Надя – это моя родственница, я все понимаю, вела она себя некрасиво, но не надо было этого делать.
Вот тебе и Лелик с Боликом. Это он чего, думает, что я тут замешана?
– Чего делать, Саша? – Я поджала губы, мысленно вытащила из-за спины саблю.
– Это же ты на нее что-то навела?
– Конечно, Саша, это я, ты совершенно прав, это моя работа. Твоя тетя Надя ела и пила, как не в себя, словно первый раз в своей жизни еду увидела. Как в нее вообще все это поместилось? Таким количеством еды можно было накормить маленькую негритянскую деревню и напоить десять бомжей. И в ее бедах виновата кто? Правильно – Агнета. Может быть, Агнета виновата в ее лишнем весе или одышке, или венах с палец толщиной, или в ее гнусном характере? А, Саша? – тихо проговорила я.
– Мне не нравится, когда ты так разговариваешь, – ответил он и посмотрел на меня исподлобья.
– А я, Саша, в полном восторге, я тащусь от этого балагана. Меня, значит, устраивает то, что ты мент, а тебя не устраивает то, что я ведьма. Ну извиняйте, другого нема, – я развела руками.
– Твой бывший муж меня предупреждал, – сказал он.
– Так и я тебя могу предупредить: будешь любить меня и лелеять – все у тебя будет пучком. А будешь меня обижать и унижать, то я тут ни при чем, отойду в сторонку и даже пальцем не пошевелю, ни для наказания, ни для спасения.
– В смысле? – он удивленно на меня посмотрел.
– В коромысле. Никогда ни на кого не наводила я порчи и не буду до этого опускаться. А то, что людям прилетает ответочка за то, что они меня обижают, так закон кармы еще никто не отменял, – ответила я и пожала плечами. – Все, Саша, считаешь, что я враг номер один, и что твоей тетке я навредила, а не ее неуемный аппетит, то не держу я тебя. Более оправдываться не собираюсь пред тобой, иди давай. До свидания.
– Хорошо, я тебя понял, – он развернулся и пошел на выход. – Всего доброго.
Закрыла за ним дверь, и от обиды и от злости расплакалась. Ишь, барин какой нашелся, виновата я в том, что его тетка-обжора заболела. Хотя так ей и надо, всех обидела, так еще и с Сашкой из-за нее поссорилась, пусть недельки две посидит, здоровье поправит. Фыркнула, вытерла слезы и пошла чужую жизнь и судьбу смотреть.
Настроилась, почитала про барышню, посмотрела на фото. С карточки на меня смотрело изнеможенное лицо древней старушки, было непонятно, сколько ей лет вообще. Казалось, что лицо и голову покрывает серая вуаль из тонких ленточек-морщинок, которые впились в кожу и тянут из нее последние силы. Меня прямо передернуло от этого сравнения. Разложила карты, а там непонятно что творится. Словно взяли из каждой коробки разных пазлов и перемешали их, а потом предложили новую картинку сложить, ровненькую. Сижу, смотрю на это все и понимаю, что ничего не понимаю.
Беру снова ТЗ на барышню, и тут ловлю себя на мысли, что не вижу ее дату рождения. Цифры то ли в глазах, то ли на экране плывут. Лупу взяла, все равно не вижу. Попросила робота Алису мне прочитать, а у нее там что-то замкнуло, и она мне чего-то нечленораздельное прочитала. Ну ёперный театр, ну как так-то. Достала оракул и стала по одной карте вытаскивать и вопросы простые задавать по этой женщине. Только не те, что мне Матрена прислала. Спрашивала, можно ли мне ее посмотреть или нет, что с ней такое и все в таком же духе.
Вот только выводы странные я сделала, смотреть можно, но не посмотришь, она жива, но уже в мире мертвых. Вот так загадочки. Мне карты Таро нравились всегда за короткий прямой ответ, а оракул и того подавно. Развела я руками и отправила все свои выводы Матрене, и про фото написала, и про карты, и про ответы. Ну не всесильная я, и такое бывает.
Через пять минут мне Матрена ответила, что, дескать, мыслю я в правильном направлении. Для таких целей нужно смотреть карты на магический негатив. А я такого никогда и не делала. Бабулька предложила мне в старых записях порыться, глядишь, и найдешь что-нибудь.
Выгребла все тетрадки, полистала всякое-разное и нашла то, что нужно. Тетрадь была сильно потрепанной и затертой. Записи в правках и в заметках на полях. Надо будет потом все перенести на цифровой носитель, и переписать от руки все заново, а то, глядишь, не сегодня завтра все рассыплется.
Карточные и оракульные расклады так и лежали на столе. Перед поисками не стала все убирать. Когда открыла тетрадку, пазлы стали складываться в идеальную картинку. Вон оно, оказывается, что творится. Погостное колдовство, сделанное на смерть, легло тяжелой каменной плитой. Женщине осталось совсем ничего, она не то что одной ногой в могиле, она уже может музыку себе похоронную заказывать. За всем этим стоит кто-то очень близкий и родной. Все сделано корысти ради, а не из мести или от обиды большой.
Отправила отчет Матрене. Сразу она не ответила и даже не прочитала, видно, занята была. Через час прилетело сообщение: «Даже и не думай, ей уже не поможешь, а себя погубишь». Почувствовала себя хирургом, к которому привезли пациента, а он помочь ничем не может, потому что даже до операционной его не успеют довезти.
Спросила, будет ли она женщине говорить про порчу и про близкого человека, который это все на нее навел.
– Нет, не стану. Посоветую ей завещание на дочку оформить и с дочерью попытаться отношения наладить.
– Так это же ее работа и есть, – ахнула я.
– Пусть ее потом после материной смерти совесть помучает, да покойничек с нее с того света спросит. Ну и на род это ляжет тяжелым грузом. Денежками материными поживится, а все остальное потеряет, – ответила Матрена.
– А может, все-таки попробовать? Ну не получится, так не получится, – спросила я.
– Девка, это тебе что, кружок ажурной лепки? Не получилась фигурка из пластилина, скатаю все в комок и снова переделаю. Даже пластилин со временем пачкается и рассыпается, а тут она решила в магию поиграть. Не боишься, что комок к тебе прилетит побольше и залепит все, что можно, и все, что нельзя?
– Может, молитвы какие-нибудь ей дать? – не унималась я.
– Все я ей дам, успокойся. Но ты не лезь, не твоих способностей и не твоего ума это дело.
Умеет Матрена убедить – нельзя, так нельзя.
Сирень
Получила от Матрены за свой расклад деньги, хотя написала ей, что за него платить ничего не надо, все равно перевела. От Петра, хозяина дома, получила сообщение, что он записался в МФЦ на одиннадцать часов утра. Хорошо, значит, меня завтра ждет особенный день.
Вечером написал Саша, спросил, во сколько за мной завтра заехать, собирались за обоями. Ответила, что вроде как мы поговорили, и нет смысла при таких вводных данных друг другу мозги любить, к тому же у меня завтра на утро свои планы. Пять минут не отвечал, потом перезвонил, нес какой-то сумбур, ничего не поняла.
– Ладно, все, потом, – ответил он и отключился.
Через пятнадцать минут кто-то начал названивать в дверь. Маруська с радостным лаем побежала встречать позднего гостя. Проша отправился за ней вразвалочку. Открываю калитку, а за ней стоит огромная охапка сирени. Притом цветы все разные: белые, сиреневые, темно-сиреневые, лиловые, махровые и обычные. Кто-то ободрал все окрестные кусты сирени, запах стоит сногсшибательный.
– Это тебе, – говорит букет сирени Сашиным голосом. – Бери, у меня там еще кое-что есть.
Товарищ думает, что сейчас меня цветами задобрит, и я растаю, а вот фигушки, Агнету так просто не успокоить. Саша залез в машину и вынул миску с готовым горячим ароматным шашлыком с зеленью и луком, бутылку белого вина и хорошие шоколадные конфеты. Нет, побить букетом я могу его и в другой раз, а сейчас побуду доброй.
– Мама опять передала? – потянула я руки к мясу.
– Нет, батя, – рассмеялся он. – Ставь цветы в воду, зови Катюшку и тащи приборы. Будем мясо дегустировать.
Пошла с цветами в дом.
– Агнета, – окликнул он меня, – прости меня, прости, что-то я сглупил, ляпнул, не подумавши, сутки были тяжелыми, вот меня и понесло в неведомые дали. Сам не понимаю, что на меня нашло, – извинялся он.
Позвала дочь, Саша помог вынести посуду на улицу. Я поставила сирень в вазу на стол в беседке: чего добру пропадать в доме, будем здесь любоваться. Катюшке открыли компот. Налили в бокалы вина. В вечернем саду стрекотали сверчки, жужжал припозднившийся шмель, где-то звенели комарики. Поставили от них спиральку, чтобы не докучали.
– Приехал вечером домой, а батя шашлыки жарит, гостей кормить надо чем-то. Мамка за ночь с тетей Надей умаялась, не в состоянии была всех обслуживать. Я у них половину кастрюли и приватизировал, свою порцию, твою порцию, Катюшкину порцию и Надину. – Он засмеялся.
– У вас еще гости не уехали? – удивилась я.
– Нет, приезжают обычно на неделю. Мамка заранее пельмени лепит, манты, перец фарширует, тефтели делает, чебуреки. Все в морозилку. Оля вот торты печет, ну и колбасками и мясом может помочь, но у нее своя семья. Вы торт-то съели?
– Нет, – ответила я.
