скачать книгу бесплатно
Проверка показала, что добивать пришлось только пассажира мотоцикла, это я поручил Ивану. Тот колебался недолго, всего полминуты простоял над стонущим немцем, пока наконец не смог выстрелить в него.
За всем этим я наблюдал чуть со стороны, контролируя общую обстановку. Так что, подойдя, внимательно посмотрел на Ивана:
– Штыком надо было. Ничего, научишься.
– Я в норме, – кивнул тот, уловив мой взгляд. Хотя мне он показался слегка бледноватым, но после боя это нормально.
– Хорошо. Беги за повозкой и седлай моего Рыжего, потом за «Максимом» и лётчиком, и сюда, не нужно терять время, уходим сегодня. А я пока соберу трофеи.
– Хорошо, – кивнул паренёк.
– Чего-о?! – возмутился я.
– Есть! – козырнув, моментально исправился боец. – Разрешите выполнять?
– Бегом!
Посмотрев, как Иван помчался по улице к дому полицаев, только пятки засверкали, я вздохнул и направился за своим ДТ.
Когда через сорок минут появился Иван на телеге, верховой бежал позади, привязанный к задку, я сидел в седле мотоцикла и снаряжал диски к своему пулемёту. Рядом на сухом пятачке было сложено всё оружие и боеприпасы немцев. Шесть карабинов и два пистолета в кобурах. Пояса и разгрузки с немцев я тоже снял, как и три пары неплохих сапог – грех бросать такие трофеи. Кроме этих трофеев мы обогатились небольшим запасом консервов, а также ящиком гранат на длинных деревянных ручках.
Встав, я подошёл к подъехавшей повозке, приветливо кивнул лежавшему на свернутом брезенте штурману и, отвязывая Рыжего, скомандовал Ивану:
– Иван, грузи все трофеи и двигай в сторону перекрёстка дороги, там и инсценируем нападение, а я пока технику перегоню. Сейчас пошли, поможешь мне тела немцев в кузов закидать.
– Есть, – козырнул тот и поспешил за мной к кузову «Опеля».
Грузовик я уже успел развернуть, поэтому, привязав пока коня к боковому зеркалу, вдвоем с Иваном под любопытным взглядом лейтенанта мы осторожно, стараясь не запачкаться в крови, погрузили все трупы в кузов. После чего я отвёл Рыжего к заду машины и привязал уже там.
Дальше было просто, я перегнал грузовик к перекрёстку, оставив его там, потом на Рыжем вернулся за мотоциклом. Иван с лейтенантом за это время только половину пути успели проехать, так что когда я вернулся уже на мотоцикле – он, как и грузовик, был в норме – они уже находились на месте. Мы не мешкая стали устраивать театральное представление. В одном месте я высыпал гильзы, что собрал на месте нашей позиции, всё для достоверности. Тела в машине заняли места в кабине и кузове, там было двое пассажиров, одного оставили в люльке. Двух других бросили у мотоцикла, как будто расстреляли их из засады неожиданно. После этого мы подожгли технику, скрывая следы, и направились по дороге в сторону фронта.
– Куда едем? – спросил Захаренко. Он привстал на локтях и с интересом рассматривал горящую технику, что осталась позади. – Далековато идти. Наши сейчас под Воронежем стоят. Если прямо, как раз в тех местах выйдем.
– Мы туда не идём, – рассеянно ответил я, внимательно оглядываясь, но дорога была пуста, только густые чёрные клубы дыма за спиной. Лётчик меня позабавил – привык летать напрямую, на матушке земле так не получится, да и планы у меня уже были, куда идти.
– А куда? – заинтересовался летун. Иван, правивший лошадью, тоже с интересом прислушался.
– К Харькову. Мы двигаемся в сторону Харькова.
– Это же крюк какой, – удивлённо посмотрел на меня штурман. – И Киев обходить надо, он получается на пути, да и времени это займёт куда больше, месяца два, не меньше. Не проще двинуть прямо к фронту? За полтора месяц дойдём.
– Причина для такого моего решения очень веская, – спокойно ответил я, не уточняя, продолжая управлять лошадью так, чтобы она двигалась рядом с телегой, по правому её борту, одновременно отслеживая обстановку вокруг. – А вот насчёт сроков движения к фронту ты, лейтенант, немного ошибаешься. Я планирую дойти до фронта и пересечь передовую за две, максимум три недели.
В действительности меня беспокоило возможное наступление на Харьков подразделений Красной Армии. Я мало что знал о Харьковской катастрофе, только примерную дату – середина мая сорок второго. Об этом поражении Красной Армии был небольшой отрывок, однако я не знал, дошли ли мои записи до нужных людей, или подготовка к весеннему наступлению продолжается. Ведь история, на мой взгляд, не сильно изменилась, так что пойдём к Харькову, а там как сложится. Кстати, нужно с лейтенантом побеседовать, он всего неделю, как был сбит, свежие новости о фронтах более-менее должен знать. Я не историк, но надеюсь, несоответствие замечу, если, конечно, попал в тот же мир, а он по всем признакам тот же.
– За две недели?! – удивлённо поднял брови штурман. – Но это невозможно. У нас три месяца назад машина капитана Сидорова не вернулась, мы их ждали, потом справили поминки. А они вернулись, не все, двое из экипажа, но вышли к своим. Они преодолели расстояние вдвое меньше, чем у нас, но и то им понадобилось порядка двух месяцев, потому что пришлось прятаться от немцев и подобных предателей, что вы уничтожили.
– Так они же пешком топали, да ещё зимой по пояс в снегу, – пожал я плечами.
– А вы, значит, рассчитываете на лошадей и телегу? – ехидно спросил Захаренко.
Мне этот допрос уже начал поднадоедать. Лейтенант совсем забыл берега и что такое воинский устав, но я пока не прерывал его, списывая любопытство и отсутствие чинопочитания на остатки болезни, что всё ещё туманили разум. Да и плавающая речь Захаренко на это намекала, было видно, что он держится бодряком из последних сил.
– Я рассчитываю на авто- и бронетехнику… Тем более прятаться я не собираюсь, а пойду громко, чтобы все меня слышали.
– Как это?
– Со стрельбой и взрывами, что тут не понятно? – оторвавшись от наблюдения за окружающей обстановкой, удивлённо посмотрел я на штурмана.
– Какой в этом смысл? Всех немцев на себя соберёте, да и не уйдём мы далеко.
– Лейтенант, вы слышали что-нибудь о мангруппах?
– Нет, не доводилось. Что это такое?
– Манёвренная группа. Мне около двух месяцев довелось командовать такой. Обычно мангруппа состоит из роты стрелков, усиленных тяжёлым вооружением – это миномёты и крупнокалиберные пулемёты. Также в состав мангруппы входит противотанковая батарея, бронерота, куда входят танки, взвод связи и разведвзвод. Задача таких манёвренных групп уничтожение инфраструктуры на коммуникациях противника. Расстрел с последующим уничтожением колонн снабжения, ремонтных баз, складов и других тыловых служб. Не волнуйся, лейтенант, опыт командования подобной группой у меня богатый. Дело осталось за малым, сформировать, вернее даже создать на пустом месте такую мангруппу. А там уж я двину громко и вперёд. А соберу ли на себе всех немцев… Тут ближайшая крупная часть – это охранная дивизия в Киеве, остальные разбросаны по сёлам, как гарнизоны, так что пока они прочухают, я их буду бить поодиночке. А будут искать меня, уйду колонной в другие области. Я же говорю, опыт богатый. Знаю, что делать.
– Вы думаете, это удастся? – криво усмехнулся Захаренко. – Уверены, что сможете найти людей?
– Почему нет? – я снова удивлённо посмотрел на летёху. – Пример с Иваном показателен. Он не один ждёт теплых дней после ранения, чтобы двинуться к фронту или начать формировать партизанские отряды.
С интересом слушавший нас Иван, не отвлекаясь от управления конём, утвердительно кивнул моим словам.
– А как они о вас узнают? – всё допытывался лейтенант.
– Ну, если они узнают, что в село вошла Красная Армия да ещё уничтожала немецких прихвостней и их самих, если немцы будут присутствовать в селе, то добровольцы будут. Будь уверен, понемногу и не сразу, но наберём нужное количество людей. Мне нужно около ста бойцов и командиров, максимум сто пятьдесят. Десятка три сёл и деревень, и у меня будет необходимое количество бойцов. Тут много осело тех, кто пережидал зиму, восстанавливаясь после ранений и контузий. Здоровые уже давно ушли в сторону откатывающегося фронта, ещё осенью. Те, кому повезло, естественно.
– Не скажу, что я опытен в таких делах, но на словах всё логично, хотя и опасно на мой взгляд. Мне только непонятно, зачем вы уничтожили технику, если собираетесь организовать моторизованный отряд?
– Как это ни парадоксально, но сейчас она мне просто не нужна, и четырёхкопытные средства передвижения на начальном этапе куда как предпочтительнее. Но вот дней через пять – посмотрим.
– Опасно всё это, – вздохнул Захаренко.
– Война – опасная штука, – кивнул я, продолжая отслеживать дорогу и голый, ещё не обросший листвой лес, в сторону которого мы двигались.
От места уничтожения техники мы уже удалились километров на пять. Обойдём этот лес, преодолеем большое поле, что раскинулось километров на пятнадцать, и встанем лагерем в следующем лесу, неподалёку от небольшого села. Судя по трофейной карте, снятой мной с трупа немецкого интенданта-офицера вместе с планшетом, там находится небольшой гарнизон вспомогательной полиции. Вот и прищучим его. Мне нужны люди и транспортные средства.
На карте было обозначено ответвление, вот и встанем около него, углубившись в лес.
«Жаль, что ещё зелёнки нет, рано мы вышли» – подумал я, но, вспомнив о Харьковской катастрофе, понял, что вышли мы даже поздно.
– Ты устал, лейтенант, как я посмотрю. Поспи, это придаст тебе сил. Вечером к ужину разбудим. Спи.
Последнее было сказано приказным тоном. Кивнув, лейтенант завозился на куске брезента и прикрыл глаза. Мне не нравились его бледность и выступивший на лбу пот, поэтому, не снимая плащ-палатку, отстегнул скатку. Пришлось делать этой одной рукой, в левой находился повод и пулемёт, снятый с плеча, расправил шинель и, дёрнув за повод, чтобы Рыжий подошёл ближе к телеге, наклонился в седле и накрыл лётчика шинелью. Правда, пришлось ловить пулемёт, ремень которого соскользнул с плеча, но ничего, вернул на место и отъехал в сторону.
Телега буквально с горбом была загружена разными вещами, я планировал их использовать, поэтому брал всё самое необходимое. Места едва хватало, но даже Рыжий кроме меня нёс на себе два мешка, перекинутых через луку седла. В мешках был корм, проще говоря, овёс.
Открыв висевший на боку планшет, я достал карту и стал задумчиво изучать её.
– Ваня, нужно увеличить скорость движения. До темноты нам требуется преодолеть хотя бы километров пятнадцать. Это минимум. Там лес, встанем на ночёвку.
– Сделаем, командир, – серьёзно кивнул тот.
Телега была перегружена, и колея за нами оставалась приличная. Дорога не до конца просохла, так что я, честно говоря, сомневался, что мы пройдём такое расстояние до темноты.
«Хм, может, Рыжего, тоже запрячь в телегу? А то тягловый уже выбился из сил. Вроде есть возможность. Надо у Ивана уточнить…» – подумал я.
Опушка леса. Военный лагерь. Вечер этого же дня
Лейтенанта Захаренко разбудила тряска. Он чувствовал, как его трясут за плечо, и услышал об ужине.
– Товарищ лейтенант, вы очнулись, – радостно улыбнулся стоявший рядом с телегой Иван.
– Да, что-то я хорошо так поспал, – поежившись, сообщил лейтенант, с интересом осматриваясь.
После того как они поговорили на дороге с этим до сих пор непонятным ему Громовым, штурмана буквально вырубило, и что было дальше, он уже не помнил. В данный момент телега стояла в лесу, причём глубоко, опушки не было видно, хотя Захаренко покрутил головой. Обе лошади были рассёдланы, с торбами на головах. В глубокой яме, весело бросая отсвет на стенки, горел костерок, на краях ямы лежал толстый сук, на котором висел и булькал котелок с каким-то варевом. Пахло довольно аппетитно. Днём Иван, как и Громов, ехал в одной гимнастёрке, но сейчас он надел шинель, застегнув её на все пуговицы. Похолодало перед темнотой. Со стороны паренёк был похож на настоящего красноармейца – каска, ремень с подсумками, карабин за спиной, всё строго по уставу. Видимо, Громов, которого Ранет признал своим командиром и явно благоговел перед ним, считал парня настоящим бойцом.
Стволы деревьев вокруг были пропитаны влагой, да и сам воздух и влажная листва намекали, что был дождь.
Посмотрев на слегка сырую шинель со знаками различия старшего лейтенанта в петлицах, что до сих пор была на него наброшена, лейтенант смущенно убрал её в сторону и спросил:
– Долго я спал?
– Весь день, – откликнулся Ранет от костра. – Почти готово, сейчас командир вернётся и будем ужинать.
– Дождь был? – мельком посмотрев на свинцовые тучи над головой, спросил штурман.
– Да, товарищ лейтенант. Немного, но землю развезло. Пришлось верхового запрягать, а то мой мерин устал, уже не мог тянуть. Ничего, справились. Вас мы брезентом укрыли. Ворочали вас на брезенте, а вы так и не проснулись, только всхрапывали. Командир не велел вас будить.
– Кстати, а где он?
– Тут село недалеко, хат на сорок, к нему ушёл.
– Не к селу ходил, а к озеру, – поправил пока своего единственного подчинённого появившийся на небольшой полянке Громов.
Захаренко как раз в это время пытался слезть с телеги, поэтому от неожиданного появления Громова, которого до этого вблизи не было, пошатнулся. Невероятный образом Громов вдруг оказался рядом и придержал его за локоть, буркнув:
– Осторожнее надо быть.
Убедившись, что лейтенант стоит твёрдо, Громов отпустил его, поёжился и, сняв с плеча пулемёт, положил на брезент в телеге. После чего довольно ловко снял с себя всю амуницию, планшет и чехол с биноклем, надел сыроватую шинель, сразу же застегнувшись и вернув амуницию на место, поправляя кобуру, что находилась строго по уставу на правой ягодице.
– Прохладно стало, – пробормотал он.
Захаренко был с ним согласен, он в своём утеплённом зимнем лётном комбинезоне чувствовал себя комфортно, так что на зябнувших попутчиков поглядывал сочувственно. Комбинезон у него был хорош, однако не помог уберечься от простуды. Правда, тут виноваты полицаи, что сняли с него унты, ничего не дав взамен, вот и простыл, когда портянки отсырели и вверх пошёл холод.
– Что-то случилось? – спросил лейтенант, пытаясь справиться с головокружением. Чувствовал он себя на удивление сносно, видимо, сон действительно помог, а лёгкое недомогание было явно навеяно голодом. Да и откуда взяться сытости, если его нормально покормили рано утром, после того как очнулся, да и то куриным бульоном без гущи?
– Не особо, – лениво ответил Громов. Он отошёл в сторону, прислонил пулемёт к стволу дерева и спокойно перестегнул на поясе командирский ремень, отчего его талия стал ещё более тонкой. – Иван, ужин готов?
– Да, товарищ старший лейтенант, уже можно.
– Тогда накладывай. Лейтенанту поменьше, но два раза. Сразу много давать ему не надо, не осилит, лучше пусть чуть позже, перед сном поест.
– Какие у нас планы? – продолжил допытываться штурман.
– У вас не знаю, у меня немалые, – хмыкнул Громов, подхватывая пулемёт и подходя к костру. – Ужинать стоя придётся, с телеги, земля сырая, даже стволы деревьев влагой пропитаны. Думал на то упавшее дерево присесть, да сырое оно.
– Вы мне не доверяете? – прямо спросил штурман, наблюдая, как Громов лично носит миски к телеге, пока Иван накладывает в следующую.
– Да, я тебе, лейтенант, не доверяю. Доверие ещё заслужить надо… Не дуйся, давай ужинать. Новости будешь узнавать по факту.
– Хорошо, – кивнул тот, принимая жестяную миску, из которой шёл пар и одурманивающий запах мясной похлебки.
– Лейтенант, вас уставу не учили? – нахмурился Громов и вздохнул: – Не будь вы больны и не имей командирского звания, сейчас бы уже упор лёжа приняли. Я понимаю, что у лётчиков свои отношения между собой, дружеские, но я этого не приемлю… Друзей терять тяжелее.
– Извините, товарищ старший лейтенант, учту.
Во время обеда Захаренко искоса поглядывал на своих попутчиков. Оба они были ему пока незнакомы. Да и времени особо познакомиться не было. Иван Ранет был невысоким пареньком лет восемнадцати на вид, крепкий, коренастый, с симпатичным курносым лицом. Стрижка у него была короткой, волосы каштановые. Паренёк, прислонившись одним боком к борту телеги, быстро наворачивал похлёбку, настороженно поглядывая вокруг. Командир, кстати, делал то же самое, только отслеживал обстановку за спиной Ивана.
– Я был прав, – вдруг сказал Громов, явно обращаясь к подчинённому. – На озере были рыбаки. Парнишки-школьники. Надо сказать, хорошие мальчишки и память у них отличная.
– Весна голодная, вот и встретили их там, товарищ старший лейтенант, – вздохнул Иван.
– Именно. Сейчас поедим, я поставлю задачу на завтрашнее утро, потом спать. Ты стоишь до двенадцати ночи, остальное время моё.
– Не много вам, товарищ старший лейтенант? – спросил боец.
– Нормально, я привык спать по четыре-пять часов в день. Мне вполне хватает, – отстегнув ремешок наручных часов, он протянул их бойцу: – Держи, чтобы не пропустить время смены, а сейчас давай чай неси.
На этом ужин был закончен. Похлёбка была сытной в полной мере, но Захаренко честно говоря не наелся и надеялся, что слова Громова про вторую порцию были не пустым звуком. Чай оказался хуже – видимо, и у полицаев были с ним проблемы, раз они использовали его не по первому разу, да ещё с душистыми травами. Заварка была старой, это чувствовалось.
Пока Иван поил лошадей, нося им воду от небольшого ручейка, что протекал метрах в ста от лагеря, и мыл посуду, Громов забрался в телегу и, устроившись на брезенте, почти сразу уснул. Перед этим Захаренко ловил на себе его взгляды, было такое чувство, что командир хотел о чём-то с ним поговорить, но, видимо, решил не торопиться с этим делом.
Сходив недалеко в глубь леса, насколько хватало сил, и справив нужду, штурман вернулся к телеге. Там его поджидал Иван с новой порцией ужина. Было видно, что паренёк очень ответственно выполнял все приказы их новоявленного и непонятного командира.
Быстро добив её, штурман ослабил ремень и, забравшись в телегу, приткнувшись рядом с командиром, так же быстро провалился в сон.
Утром штурмана разбудил близкий разговор.
– Доброе утро, лейтенант, – поприветствовал его старший лейтенант Громов. – Вовремя встали… Готовьтесь, скоро отправляемся.
Было ещё темно, но разглядеть детали лагеря уже было можно, хотя старлея Захаренко узнал по голосу. Со стороны обе фигуры были очень похожи. Обе в шинелях, касках и с оружием.
– А завтрак? – спросил он.
– Перед боем не советую. Поторопитесь, и так опаздываем… Иван, как там, закончил запрягать?
– Почти, товарищ старший лейтенант. Рыжий не даётся, но я сейчас, уже скоро.
