скачать книгу бесплатно
– Как ты? – негромко спросила она.
– В туалет хочу. Грудь ноет, но терпимо.
– Хорошо, иди.
Шагать я и так не прекращал, так что быстро оказался в туалете. Свет горел, поэтому, зайдя, сразу устремился к унитазу и, сделав свои дела, испытывая немалое облегчение, подошёл к раковине, разглядывая себя в зеркало. М-да, видок ещё тот. В одних синих полосатых больничных штанах, которые приходилось придерживать, чтобы они не спали, рубаха, видимо, в процедурной осталась или у кровати висела, в потёмках я её не рассмотрел. Грудь стягивала тугая белоснежная повязка. По всему телу синяки, из-под повязки показывалась огромная гематома. На челюсти слева лелеет синяк, на скуле ещё один. Трещина на губе. Под глазами ничего не было, а так – я это я. Та же рыжая шевелюра, наглые зелёные глаза и обаятельная улыбка. Норма всё.
Потрогав синяки, определяя, насколько они болят, я умылся и попил воды из-под крана. Наклоняться было больно, пришлось всё проделывать, сложив ладони пилоткой, наполняя их водой. Нормально, и напился, и умылся. Закрыв кран, подволакивая ноги, сил поднимать их не было, я вышел в коридор. Оказалось, медсестра разбудила врача, который спал в ординаторской, и он меня ждал. Пришлось снова идти в пыточную – процедурную. В этот раз осмотр врача удовлетворил, и он меня отпустил. Кстати, в помещении рубахи я не нашёл, значит, в палате. Добравшись до кровати, я лёг и, завернувшись в колкое шерстяное одеяло, почти сразу уснул.
Проснулся, когда громко взревело радио – играла музыка, это был гимн СССР. Видимо, вчера кто-то забыл убавить громкость, вот неожиданно радио и взревело. Почти сразу послышался скрип чьей-то койки, и звук притих. Открыв глаза, я определил, что сна ни в одном глазу, выспался наконец, а то вчера как сонная муха был. Осторожно, стараясь не потревожить рёбра, потянулся, скрипнув кроватью, и спросил у бодрствующих соседей:
– Сколько времени?
– Спи, шесть утра, сейчас новости по «Маяку» будут.
Сашка дрых без задних ног, только локоть торчал из непонятно как вывернутого одеяла, но я спать уже не хотел, о чём и сообщил соседям, мол, выспался. Спросив газету, я лёг на место и стал с интересом её читать, стараясь побыстрее влиться в местную жизнь. Вон, соседи помогут, научат, подскажут. Главное, поменьше косячить в незнаниях и речи, чтобы внимания не привлекать. Прочитав газету, я заскучал, больше литературы не было, а что было, я читал, это о художественных книгах. Вот у Сашки на тумбочке лежала пачка учебников, он на мехмате в МГУ учился. На первом курсе, и, чтобы не отстать, продолжал учиться, приятели ему приносили задания и забирали готовое.
Он спал, и спрашивать я не стал, взял верхний учебник, в который была в виде закладки вложена тетрадь, и стал изучать, что нарешал Сашок. Высшей математикой тут и не пахло, такие программы в старших школьных классах проходят. В моё время. Я их прошёл и темой владел. Изучив решение задачи, что вчера выполнял Санёк, я нашёл три ошибки и карандашом дяди Лёши указал на них, на полях внеся правку. Вернув тетрадь на место, я с интересом пролистал учебник, ох и древность, решения задач на уровне каменного века. С учётом того, что я по собственной инициативе для саморазвития самостоятельно учил весь учебный объём университета, то для меня эти задания были тьфу. Я уже на последних курсах задачки решал, даже мысленно писал лабораторные и курсовые, поэтому знакомая тема. Я положил учебник обратно на тумбочку, забрал всю остальную стопку и за полтора часа, до самого завтрака, успел изучить все учебники. Что ж, я теперь знал всю учебную программу факультета мехмата за первый курс. Вообще ничего сложного. Вот взрывчатку сделать в химлаборатории было сложно, чтобы не поймали, а тут так, больше на логику решения.
Я разбудил Сашку – принесли завтрак, а сам направился в столовую. Утром, когда проснулся и бегал в туалет по маленькому, то предупредил медсестру, что в состоянии дойти до столовой. Так что мне теперь обеды не будут носить. Не хотел санитарку напрягать, ей и так двух лбов кормить в одной только нашей палате.
Таксист и токарь пошли со мной, мы сидели за одним столиком. Таксист ел осторожно, токарь – одной рукой, вторая как бездействовала, так бездействовала, он её не чувствовал. Когда я пил подслащенный чай, то, поглядывая на соседа, решил рассказать ему одну историю. Кстати, реальный случай.
– Дядь Толь, я сам из Сибири, у нас там тоже много всего происходит. Был такой случай, мне мама рассказывала. Одного лесника ударило током. Серьёзно ударило, даже след остался, и у него отнялись ноги. Ничего сделать не могли, даже не чувствовал. Всё испробовали. Он вернулся домой, пытался жить. За ним жена ухаживала. Так его сын решил воспользоваться последней надеждой. Рядом в поселении шаман жил, он к нему и обратился. Тот согласился посмотреть. Пощупал, опросил и сказал: «Клин клином вышибают. Лечить нужно тем же». Сын пробросил провод и, не колеблясь, с согласия отца, ткнул оголённые подключённые к бытовой сети провода к спине лесника. Ничего не случилось, того подёргало, на спине новый след-ожёг остался, но ног он не чувствовал. Они прогнали шамана, хотя тот и говорил, что нужно подождать. А потом, на второй день лесник вдруг почувствовал, что что-то колет в ногах, он стал их чувствовать. На третий день смог встать на ноги, а через неделю, набрав подарков, поехал к тому шаману и просил у него извинений. Вот такая история. У меня мама медсестрой была, она именно в той больнице и работала, где лесника пытались лечить. История почти из первых рук.
– Как интересно, – услышал я за спиной. – А где именно это произошло?
Обернувшись, обнаружил, что сзади стоит наш лечащий врач, который явно всё прекрасно слышал. Чего это он тут делает, дежурство-то закончиться должно, домой уже должен был уйти отсыпаться.
– В одном небольшом городе в центральной части Сибири, – честно глядя в его глаза ответил я.
– Прохвост, – улыбнулся тот и, посмотрев на моего соседа, строго помахал ему пальцем, чтобы он не занимался самолечением, после чего махнул мне рукой: – Идём, там к тебе пришли. В ординаторской пообщаетесь.
– А кто пришёл? У меня родственников нет. В Москве знакомых тем более. Я никого не жду, – насторожился я.
В действительности понять, кто мог прийти, было не сложно, наверняка работник социальной службы и сотрудник поли… э-э-э, милиции. Будут в детдом оформлять, ну и родителей искать. Вряд ли ошибся, я такую возможность предполагал. Просто не думал, что они так скоро придут, надеялся, день-другой у меня будет.
Встав, я проследовал за врачом, всё равно деваться некуда. После завтрака меня разморило, да и каждый шаг в бок стал болью отдаваться. Так что, когда вошёл в процедурную, рубаху у меня можно было выжимать. Доктор моё состояние заметил. Осмотрел, спросил о самочувствии и сказал гостям, чтобы долго меня не задерживали, но сам не вышел, сел у окна.
Посетителей действительно было двое, только сотрудника милиции я не обнаружил. Женщины оказались из газеты, отчего я с некоторым облегчением вздохнул. То, что дети школьной спортивной группы спасли мальчика, стало известно в определённых кругах. Того пионера решили наградить, всё к этому шло, вот и меня опросить решили. Я всё честно рассказал из того, что помню. Добавив, что очень благодарен пионерам за своё спасание. Так же выложил свою краткую отредактированную биографию. Сирота, решил увидеть море, но пока задержался в Москве. Эта версия мне нравилась, и я её придерживался. Я в самом деле никогда не видел море. У меня над кроватью висел постер с заходящим в волны океана большим и красивым солнцем. Я как это фото увидел, сразу понял, буду жить на берегу моря. Вышло очень трогательно, тем более я говорил от чистого сердца, и мне верили.
Закончив с моим опросом, обе дамы покинули ординаторскую, и я, посмотрев на закрывающуюся дверь, растерянно спросил:
– А они из какой газеты?
– «Пионерская правда», – улыбнулся врач.
– Надо будет почитать заметку. Интересно же.
– Как себя чувствуешь?
– Сил набрался, до палаты дойду.
– Хорошо. Иди.
В это время в ординаторскую влетела медсестра с криком:
– Василий Васильевич, Сомин пальцы в розетку сунул!..
Когда я зашёл в палату, Сашка затряс тетрадью со своей кровати.
– Это правда ты решил?
– Мама в институт поступала, я ей помогал. Задачки-то плёвые, – немного устало вздохнул я и лёг на кровать, разглядывая белёный потолок и лампочку без абажура.
– Помоги мне с задачами, а то я что-то подзапустил себя.
– За тебя решать? – искоса посмотрел я на него.
– Нет, помочь разобраться. Решу я всё сам.
– Это можно. Скучно тут, а так хоть чем-то займусь. Скажешь когда, помогу.
– Давай сейчас, к обеду Фёдор придёт. Заберёт тетради с готовыми решениями, отнесёт учителям на проверку. Нужно успеть.
– Сейчас так сейчас, – легко согласился я.
Не зря, Сашка оказался интересным собеседником и много что рассказал о своей школьной жизни. Он, как и другие соседи по палате, помогал мне освоиться в мире.
С нашим соседом всё было нормально, от удара током он даже сознания не потерял. До вечера в ординаторской просидел, о чём-то с врачом разговаривал. Вернулся, лёг на кровать к нам спиной и долго щупал руку. Наутро мы проснулись от крика:
– Чувствую!
Сотрудник милиции всё же пришёл, в тот же день, но после пяти часов, как раз перед ужином, из-за чего я чуть не остался голодным, ладно мужики в палате договорились и мне оставили еду на тумбочке. Старший лейтенант, что вёл мой опрос, не играл в верю – не верю, просто спрашивал и записывал ответы. Перед уходом он сказал, что если не найдут моих родственников, то определят в детдом. Заявку он оформит, как и требуемые бумаги. Против этого я не возражал, имею в виду оформление в детдом. Мне нужно легализоваться, и это наилучший способ. Тем более что такое детдом, я знаю. А вот насчёт поиска родителей – вряд ли у милиции что получится, но пусть пытаются, в результатах я был уверен.
В действительности я решил этим летом рвануть на море, а что, в той жизни сколько собирался, но так и не сподобился, а тут мало ли что со мной случится, я уже после своего полёта на воду дую. Нет, побываю на море, и как надоест – обратно в Москву. Думаю, примут беглеца, тем более я планирую записку оставить, так, мол, и так, решил, как Том Сойер, отправиться в путешествие, ждите обратно к осени. Сейчас начало июня, к июлю восстановлюсь, вылечусь, меня заберут в детдом. Неделю пущу на освоение – и всё, можно сваливать. За это время и средства добуду. Пальцы-то такие же ловкие. Несмотря на занятие боксом, я продолжал их разрабатывать и тренировать навык.
Работал я всегда по одной клиентуре. Они редко появлялись на рынках, но в карманах у них всегда что-то было. Простых людей я не грабил, последнее не отбирал, так же и тут собираюсь сделать, но хапуг, тех, кто живёт за чужой счёт, опустить на денежки – это для меня зов долга. Вон, к одному больному в соседней палате ходит жена. В дорогой заграничной одежде, вся в золоте. Мол, смотрите, плебеи, как надо жить. Так вот это – мой клиент. Здесь я её не трогал, ещё чего, это может привести ко мне, а я всегда осторожен, но кто меня интересует, думаю, вы поняли. За последнее время я привык, что у меня в кармане всегда есть наличность, жить очень помогает, а сейчас – ни копейки. Да у меня даже карманов нет, шорты, подаренные, и те забрали, моё единственное и первое имущество.
– Не крутись, – строго сказала воспитательница, приехавшая забирать меня из больницы.
С Ниной Андреевной я познакомился неделю назад, она приезжала к моему лечащему врачу предъявить документы, что я направляюсь в их детдом, и узнать, как у меня дела. В больнице я провёл три недели, рёбра зажили, так что я спокойной походкой здорового человека с лёгкостью на душе покинул её. Нина Андреевна привезла мне комплект одежды. Ещё неделю назад я стал щеголять в чёрных трусах и белой майке, а сегодня уже появилась верхняя одежда, почему-то снова шорты. Серые с карманом на правой ягодице, потом жёлтая майка, белая кепка, чёрные носки и, главное, серые плетёнки – детская летняя обувь, сандалии. Забавная обувь, но, как ни странно, довольно удобная. Я к ней быстро привык. Как надел всё, осмотрел себя в зеркало в коридоре, так и привык. Вот вид – попугай бледнее выглядит, специально подобрала разнотипную одежду, чтобы она не сочеталась?
Я попрощался с соседями, забрал свои шорты, подаренные, мне их вернули, и направился следом за воспитательницей. Машина нас не ждала, много чести, к трамвайной остановке пошли. Естественно, я постоянно крутил головой, отчего меня изредка одёргивали. Изучал местную жизнь. В трамвае, а мы проехали четыре остановки, засёк щипача. Он к какой-то сварливой бабе подошёл и залез в сумочку. Я покачал головой в огорчение. Такие крикливые как раз самые наблюдательные и, схватив за руку, милицию не позовут, сами бить будут, да ещё народ в поддержку призовут. Самые неудобные клиенты. Этот ловок был, вытащил кошелёк и наткнулся на мой насмешливый взгляд. Я показал большой палец и махнул рукой, чтобы проваливал. Сорокалетний мелкий мужичок удивлённо моргнул, но испарился быстро, сойдя на ближайшей остановке. Кстати, крикливая тоже на ней сошла.
Воспитательница ничего не заметила, она стояла в проходе и задумчиво смотрела в окно. Мне она показалась недалёкой, умной не назовёшь. Да и не красавица, склонна к полноте, не замужем, поэтому голодная и злая на мужиков. Теперь что это такое и как определяется, я знал. Когда она неделю назад пришла знакомиться, бельё принесла, а то у меня под больничной пижамой ничего не было, то стала проверять уровень моих школьных знаний. В детдоме умным я прослыть не хотел, поэтому пришлось тупить. Опрос проводился в палате, и Нина Андреевна не могла понять, почему мои соседи хихикают, насмешливо хмыкают или откровенно ржут. Последнее – это Сашка. Она краснела, бледнела, думала, над ней издеваются, но всё же закончила и ушла, определив уровень моих знаний как соответствующий возрасту, и, значит, всё хорошо, можно записывать меня в возрастную группу к ровесникам. Короче, осенью я буду поступать в восьмой класс. Опять. В прошлой жизни я экстерном прошёл два класса и учился в девятом. Тут идти этим же путём мне не хотелось, снова мной все дыры будут затыкать, лишая личной жизни. Вон у директора сколько дипломов и кубков, выигранных с моей помощью. Я не говорю, что там всё моё, но десятая часть точно.
Всё же я не удержался, подвернулся случай, и я в плотной толкучке достал из кармана костюма одного мужчины бумажник, позаимствовал три рубля одной купюрой и вернул тот на место. Будет моим НЗ. Кто его знает, когда я смогу выбраться с территории детдома. А наличка всегда пригодится.
Как оказалось, детдом был совершенно пуст. Мы прошли внутрь, где меня познакомили с директором и ещё раз опросили. Тут же я и узнал, что все дети в пионерлагерях, ну и в трудовые лагеря некоторых отправили. Воспитатели разъехались в отпуска. Сегодня я должен переночевать здесь, а завтра меня отправят в один из лагерей. Сопровождать меня поручили той же Нине Андреевне, я числился в её группе.
– Идём за мной, я покажу спальную комнату твоей группы, – сказал Нина Андреевна, и я из кабинета директора направился за ней.
Что ж, большое помещение на сорок кроватей. По свёрнутым на кроватях матрасам и отсутствию белья становилось понятно, что помещение пока не жилое. У воспитателя же я получил бельё, расстелил на своей кровати, третья во втором ряду, после чего она мне показала строения детдома и территорию. Покормить обещали кашей, бутербродами и чаем, кухня не работала, а завтра отвезут в пионерлагерь, где находится часть воспитанников теперь уже моего детского дома.
Воспитательница ушла, она жила неподалёку в общежитии, а за мной оставили приглядывать местную сторожиху. Она же и должна была покормить меня. Кстати, я всё же смог выудить, почему меня сегодня забрали из больницы, а не завтра. Можно же было сразу оттуда оправиться на автовокзал. Оказалось, директор детдома уезжала в трёхнедельную командировку и хотела со мной познакомиться.
Гуляя по огороженному парку, я осматривал территорию. Изредка по моим губам скользила кривая усмешка. Вот уж не ожидал оказаться в детдоме наших противников. Да-да, и в моё время он существовал, выжил и в девяностые, и позже. С парнями из этого детдома мы были на ножах, в основном из-за делёжки территорий для прокорма, так что более-менее наружный фасад я знал, за это время только цвет покраски здания изменился, а так всё так же. Вот внутри я никогда не был и об изменениях ничего не скажу. Изучал внутреннюю планировку с интересом. Хватило запомнить схему спасения по пожарной безопасности на всех трёх этажах, чтобы запомнить, что где находится.
Время было послеполуденное, три часа. На территории, кроме меня и сторожихи, никого не осталось, заберут меня только завтра, поэтому, решив, что до вечера можно погулять, я сказал сторожихе, бабе Вале, что пойду спать, соорудил куклу, чтобы она долго меня не хватилась, и выскользнул в парк. Там протиснулся между прутьев решётки, судя по блеску, я не первый, кто проходит этим путём, и оказался на улице. Вздохнув пьянящий воздух свободы, счастливо улыбаясь и щурясь, как довольный кот, я направился навстречу своим приключениям. Завтра отбытие, нужно подготовиться, чтобы не ехать с пустыми руками. Время есть, успею. Баба Валя сказала, что к шести меня разбудит, ужинать будем, так что к этому времени нужно вернуться.
Когда Нина Андреевна к девяти часам пришла за мной, я уже был готов.
– Откуда это? – резко спросила она, указав пальцем на тот предмет, что привёл её в такое возбуждённое состояние.
– Что? – проверив на всякий случай, не расстёгнута ли ширинка – всё в порядке, у меня её вообще не было, – сделал я непонимающий вид и крутанулся на пятках, осматриваясь.
– Это то, что ты держишь в обеих руках над головой, рассматривая пол.
– Ах, вы о гитаре? – с облегчением уточнил я. – Это подарок. Соседи по палате скинулись и вот подарили. Таксист час назад привёз.
Нина Андреевна сразу поскучнела. В прошлый её приход, это когда она мои знания проверяла, те её взбесили, так что я был уверен, проверять она не пойдёт. А для её спокойствия, что гитара не краденная, я показал ей чек из магазина. Мол, передали вместе с подарком как раз на такой случай. Тут возразить воспитательнице было нечего, и, уточнив у сторожихи, как я себя вёл, махнула рукой в сторону автобусной остановки.
Что ж, музыка – это ещё одна моя страсть. В прошлой жизни я по Интернету заказал и оплатил настоящую «испанку», но хранил её у Жаклин, в детдоме простая гитара была, и этой пару раз чуть ноги не приделали, об «испанке» что уж говорить. Гитара пропала в том мире, а тут мне попался магазин музыкальных инструментов, зашёл, увидел чёрную лакированную кубинскую шестиструнку и пропал. Быстро пробежался, собрал денег и вернулся. Облом, продавать ребёнку не захотели. Фигня. Договорился с алкашом за рубль и купил гитару. Шестьдесят семь рублей. Смешные деньги за такое сокровище. Естественно, чехол и запасные струны я не забыл. Ну и по магазинам прошвырнулся, так что в чехле с гитарой кое-что было, по карманам тоже, воспитательница проверять не стала. В общем, ехал не пустой. Вернулся вчера вовремя, сторожиха не засекла, а утром разыграл представление, радость, как будто мне её только что вручили, в общем, зрительница была довольна. Даже сыграл ей романс, вызвав слезу. Хорошая песня, жалостливая.
В этот раз нам повезло, троллейбус был полупустой. Пройдя в салон и купив билеты, мы сели на свободные места. Положив чехол с гитарой на колени, я стал изучать других пассажиров. Мне была интересна модель поведения каждого, привычки и манера одеваться.
Куда мы едем, я не знал, воспитательница не посчитала нужным мне об этом сообщить, кроме того, что путь наш лежал в пионерлагерь «Петушок». Мне он уже по названию не понравился. Я и не знал, что у пионерлагерей могут быть названия, как у детских садиков. В принципе, сразу сбегать я не планировал, хотел познакомиться с детдомовскими, немного узнать о своём нынешнем детдоме, но сейчас даже не знаю. Что я буду потом говорить, что был в «Петушках»? Да у нас в будущем за одно слово зачморить могут. Тут пока этого нет, не понимают, но всё равно некомфортно. Ладно, посмотрим на месте.
Достав из кармашка чехла жестяную коробочку леденцов «Монпансье», я открыл её и бросил в рот один кругляш. Во рту как будто произошёл фейерверк, взрыв вкуса. Хорошо быть ребёнком, зрение, слух, а главное, вкусовые рецепторы очень чувствительны. Нужно радоваться и пробовать всё, пока ребёнок, вот я всё и пробовал. Протянув коробочку воспитательнице, дождался, когда она, вздохнув, возьмёт одну ледяшку, и убрал баночку обратно в кармашек.
– Подарок, – отрезал я, когда Нина Андреевна хотела спросить, откуда у меня леденцы.
Мы ехали молча. Я смотрел на улицу, разглядывал прохожих и машины. Радость перемещения за эти три недели немного притупилась, но я всё равно был счастлив. Мелькали улицы, проспекты, мы сменили троллейбус на одной из остановок, оказалось, маршрут у нас был с пересадкой, и поехали дальше. И пока ехали, я размышлял о своей дальнейшей жизни. Насчёт занижения своих знаний во время проверки, похоже, я был не прав. Сейчас, когда я середнячок, за шалости меня быстро поставят на учёт в школе милиции, а вот отличника, занимающего первые места на всяких спартакиадах или конкурсах, – это совсем другое дело. Репутацию будут беречь. Сейчас мне тринадцать с половиной, но ощущал я себе более взрослым, примерно шестнадцати – семнадцати лет. Конечно, и такие недоросли не думают о будущем и портят его. Я же такого не хотел, чтобы биография у меня была чистая, как белый снег, это откроет для меня многие дороги в будущем. Да, значит, снова будем становиться отличником. Насчёт дальнейшего существования тоже стоит подумать. Что будет после детдома? Инженерная, преподавательская и другая работа не по мне. Вот творчество – ещё ничего, делай, что хочешь, лежи и поплёвывай в потолок. С моими знаниями будущего какие направления музыки будут более востребованы населением, я легко проложу дорогу на местный Олимп. Значит, первый шаг – музыкальная школа, чтобы было нужное законченное для этого образование.
Вот примерно такие планы и были. Нужно только кое-что уточнить у сопровождающей. Мы как раз вышли на остановке и направились к большому двухэтажному зданию с большой вывеской «Автовокзал». Перед ним была стоянка автобусов, занята она была не вся, их с десяток стояло. Хм, ЗИЛ. Не знал, что этот завод кроме грузовиков ещё и автобусы выпускает. Хотя на маршрутах в Москве как раз такие автобусы и ходили, я просто внимания на эмблему не обращал. Вот рядом стоял другой автобус. Уже ЛИАЗ. Новенький на вид, жёлтого цвета. Всего было девять таких ЛИАЗов.
По привычке крутя головой, я заспешил за воспитательницей, та быстро шла к кассам.
– Нина Андреевна, разрешите вопрос? – Я всегда с воспитательницей говорил предельно вежливо, что ей нравилось.
– Спрашивай, – замедлив шаг, величаво кивнула она.
– Я бы хотел поступить в музыкальную школу, получить музыкальное образование. Это реально сделать в нашем детдоме?
– Не совсем поняла, при чём здесь реальность, но радует, что ты детдом уже считаешь своим. У нас есть уроки музыки, но рядом на соседней улице имеется и школа. Мы можем тебя записать туда, это достаточно просто.
– Я бы хотел, чтобы записали. Это поможет мне получить музыкальное образование. Я хочу писать слова и музыку для песен, а чтобы это делать, нужно хоть какое-то образование.
– А ты, я смотрю, уверенно смотришь в будущее, – улыбнулась Нина Андреевна, даже остановившись от неожиданности.
– А что делать, папы нет, мамы нет, кто-то должен заботиться обо мне. Кто, если не я? Тем более опыт в написании стихов и мелодии, чтобы создать из них песню, хорошую песню, у меня есть.
– Хочешь сказать, у тебя есть готовая песня, которую ты сам написал? – вытаращилась она на меня.
– Могу исполнить.
– Сейчас билеты возьмём, и пока ожидаем автобус, покажешь, что умеешь, мне самой интересно.
– Без проблем.
Показав какие-то документы, воспитательница получила билеты, причём я не заметил, чтобы она их оплачивала. Повернувшись ко мне, она сказала:
– Отправление через тридцать минут, идём в зал ожидания, там продемонстрируешь своё творение.
Мы прошли в здание вокзала, надо сказать не пустое, где я неторопливо снял чехол, немного поиграл, проверяя звучание. За это время рядом стал собираться народ, и я, ударив по струнам, спел весёленькую детскую песенку:
В каждом маленьком ребёнке,
И мальчишке, и девчонке,
Есть по двести грамм взрывчатки
Или даже полкило!
Должен он бежать и прыгать,
Всё хватать, ногами дрыгать,
А иначе он взорвётся, трах-бабах!
И нет его!
Каждый новенький ребёнок
Вылезает из пелёнок
И теряется повсюду
И находится везде!
Он всегда куда-то мчится,
Он ужасно огорчится,
Если что-нибудь на свете
Вдруг случится без него![1 - Г. Остер.]
Играя, я смотрел на маленькую девочку лет трёх, которая действительно была очень суетливой. Многие, это замечая, улыбались, потому что песня была в тему. Девчушка же, засмущавшись, спряталась в складках материнского платья под смех зрителей. Закончив играть, я покосился на задумчивую воспитательницу и взял чехол, собираясь убрать гитару, но она вдруг спросила:
– Это единственная песня, которую ты написал, или ещё есть?
Слушатели, которые стояли рядом и не спешили расходиться, насторожились: оп-па, мало того что тут поёт молодой певец, так ещё и сам пишет. Интере-е-есно.
– Есть хулиганская. Тоже детская, и ещё одна более взрослая.
– Давай хулиганскую.
– Без проблем.
Сделав гитарный перебор, слушая звучание, я начал наигрывать, весело улыбаясь, и запел:
