Красноармеец

скачать книгу бесплатно

Когда стемнело, я прибрал всё своё, надел форму (тут причина банальна: исподнее белое, его в темноте видно) и, подумав, решил проверить другие ячейки. Нет, если кого ещё забыли, тот подал бы голос, и я бы услышал, но, может, что-нибудь забыли? Проверив ячейки моего батальона, я за час нашёл шестнадцать винтовочных обойм с патронами и восемь гранат РГД-33 в нишах. Может быть, ещё бы что нашёл, но решил, что хватит, и так времени много потратил.

Потом достал велосипед (я теперь долго бегать не смогу, несмотря на уверения военфельдшера) и покатил в сторону речки, нажимая на педаль здоровой ногой; при этом вторую, с повреждённым коленом, старался беречь. Колено тупо ныло, но особых проблем с ним я не ощущал. Вот только опухоль всё не спадала. Надеюсь, река поможет.

Добравшись до реки, я прямо в форме прыгнул в воду. Всё равно в карманах ничего нет, а она уже заметно попахивала. Потом форму снял, постирал с мылом и, выжав, повесил на ветках ивы. Сам также помылся с мылом, в том числе и волосы, а потом просто лежал в воде – какое блаженство. На берегу тарахтел генератор: заряжал батареи дрона, планшета и ноута. В ячейке я это сделать не мог: размеры убежища не позволяли.

Выбравшись из воды, я собрался, влажную форму убрал пока в хранилище, подобрав себе другую из запасного комплекта, и покатил к окраинам города. В город уже пешком пришлось идти, а это не так быстро. Я искал, где можно добыть гражданскую одежду, а тут представился благоприятный случай. Я услышал шум, играла музыка, похоже, шла пьянка, а немецкие патрули не обращали на это внимания, как будто так и надо.

Мне это сразу странным показалось, и я подобрался к частному подворью, где шла гулянка. А когда увидел, как из сарая вывели двух избитых девушек и сорвали с них платья, похоже, собираясь тут же во дворе приступить к насилию, мне сразу всё стало ясно. Бандиты, празднуют начало войны и то, что Советы ушли из города. Это подтверждалось и их разговорами, сопровождавшимися матом.

Сделать я ничего не мог: тут около сорока крепких мужиков и парней, многие вооружены. Что меня удивило, у бандитов были свои женщины, так они ещё и подбадривали своих мужиков, чтобы те «красных шлюх побольше драли». Я мужиков по любому валить собрался за наших девчат, это дело принципа, а теперь и их баб тоже (называть их женщинами после подобного я уже не мог).

В хату я проник через окно, охраны тут не было. Да и кого им бояться? Первым делом достал пакет со снотворным и растворил его в бутыли с самогоном, поставив бутыль поближе к входу. Минут через десять заскочила одна из бандитских баб и унесла бутыль с частью закусок. А я двинулся по дому, замирая и прячась, если в дом кто-то заходил, но это случалось редко, в основном все были в саду. На рынок уже не пойду, тут отберу то, что мне надо.

Я открывал сундуки, шкафы. Дом оказался зажиточным, а в подвале нашлось немало награбленного. Я подобрал себе отличный костюм по размеру, туфли, крепкие зимние ботинки на меху, пальто для осени, шляпу и даже нательное бельё. На кухне прихватил тёрку, разделочную доску и небольшой половник. В подвале среди награбленного забрал все четыре имеющихся ящика с советской свиной тушёнкой и четыре коробки с макаронами. Была ещё домашняя лапша, видимо, хозяйка дома делала, насушила, в мешочке кило четыре будет, её я тоже прибрал.

Оружие в доме тоже было. Я отобрал для себя два пистолета ТТ с тремя запасными магазинами к каждому, два нагана, по полтысячи патронов к каждой единице, четыре цинка патронов к винтовке Мосина, два ящика гранат Ф-1. Особенно заинтересовали три винтовки: две СВТ (одна с оптикой, другая без) с подсумками запасных магазинов и винтовка Мосина, специализированная, с оптическим прицелом. Патроны к ним тоже специальные, поискал и нашёл один цинк. Забрал и винтовки, и патроны.

Пулемёты тоже были, но мне они без надобности: один ручник имелся, и хватит, а станковый Максима слишком тяжёлая бандура, нефиг место полезное занимать, лучше МГ иметь и патроны к нему. А МГ-34 среди оружия был, а также две «улитки» на пятьдесят патронов и два короба с лентами на двести. Вот его с боезапасом я и взял. Всё, хранилище полное.

Время от времени я выглядывал наружу, проверяя, не закончилась ли гульба. Наконец снаружи почти все уснули. Девчата без сознания (ещё бы, столько мужиков через себя пропустить), но вроде живы. Ну а дальше была рутинная работа. Я подходил к бандитам и их бабам и круговым движением ножа вскрывал им глотки острым ножом, взятым на кухне. Живых не оставлял. Большинство спали, а кто не спал, находились в таком состоянии, что просто не понимали, что вокруг происходит. Так что проблем не возникло.

Под конец пробежался по двору – вроде все. Ещё раз пробежался, и нашёл-таки одного по храпу, доносившемуся из туалета. И ведь заперся изнутри, гад. Ножом подцепив крючок, я вошёл и дважды ударил – в грудь и горло. После этого у колодца вылил на себя ведро воды. Я ведь нагишом был: ещё не хватало кровью испачкать форму. Ополоснувшись, вытерся полотенцем, взятым в доме, потом оделся и надел немецкие сапожки. К слову, в доме обуви своего размера не нашёл, а снимать с бандитов… Да ну, найду ещё.

Вот так полностью собрался, каска на голове, подсумки, винтовка и сидор за спиной. Когда я подошёл и открыл створки сарая, на меня испуганно глядели три пары девичьих глаз.

– Свои.

– Мы знаем, – ответила одна, в форме командира-медика, старшего военфельдшера. Форма чуть порвана, на скуле синяк, но взгляд боевой. – Видели, как ты голым убивал этих нелюдей.

– А что голос не подали? А, боялись?

Судя по тому, как они смутились, так и есть. Фразу насчёт обнажёнки я пропустил, чай не дуры, должны понять, для чего это, поэтому перешёл сразу к делу:

– Ладно, тянуть не будем. Ваши подружки здорово мне помогли, отвлекли бандитов, так что я смог поработать. Вы, девушка, врач, так займитесь пострадавшими, они без сознания, но живы. А мне нужен тот, кто умеет запрягать коней. Я городской мальчик и этому не обучен.

Врач занялась пострадавшими девушками, ещё одна вызвалась ей помогать, а третья согласилась помочь мне с лошадьми. Мы запрягли двуконную пролётку, та была подрессоренная, с колёсами-дутиками – куда мягче повозки, да и скоростнее. Дивчина ловко управлялась, а я больше мешался, так что побежал в дом. Нашёл и выдал медикам простыни, осмотрел одежду хозяйки, отобрав платья для пострадавших.

Потом заглянул в погреб, на ледник, а там три крынки с простоквашей да две со сметаной. Прибрал их, нашёл место. Как? Да просто. Два ящика с гранатами у меня были, и эти ящики место занимают. Я все гранаты снарядил и вернул в хранилище, а ящики бросил. Хватило места ещё на одну глубокую тарелку квашеной капусты из бочки, она тут ох неплоха. Потом в два мешка я собрал припасы со стола, такие, что быстро не испортятся, прежде всего хлеб. Заодно и девчат накормил, хотя их мутило от увиденного.

Девчата также вооружились тем, что сняли с тел бандитов. У старшего военфельдшера уже ремень появился, кобура, ремешок через плечо, другие девчата с карабинами Мосина. Дом я заминировал, усилив гранату канистрой с керосином – надеюсь, её хватит для детонации. Ну а потом мы покинули подворье и покатили прочь. Я на козлах, помогавшая мне девушка – её звали Людой – рядом, остальные на двух мягких диванчиках. Изнасилованные девчата всё ещё были без сознания, мы занесли их в пролётку на руках.

Вот с выездом из города возникли проблемы, два патруля пришлось положить из «Вала». Документы их я собрал, после чего покинул городок и выехал на львовскую дорогу. А тут всё забито немцами, наши не так уж далеко отступили: пока я день пережидал в ячейке, канонаду слышал с утра до вечера. Впрочем, я об этом уже говорил.

Мы проехали километров двадцать, не раз видели немцев, но они на нас даже внимания не обращали. Видимо, дорожные полицаи только днём работают. Кони запалились, я часто ускорял их, и за остаток ночи мы смогли уйти подальше от города. Когда начало светать, свернули с дороги в глубокую балку. Люда принялась распрягать лошадей. Одна из изнасилованных очнулась, вторая пока нет. Я сказал девчатам, что посплю, мол, больше суток на ногах, пусть постерегут. Еда в мешках, оружие есть, а дальше – бочаг с водой, пить можно и лошадей поить.

Вот так и уснул. По факту, вырубило меня. Это было утро двадцать пятого июня.

Проснулся я от разговора; говорили негромко, но мне хватило. Сонная хмарь ещё держала меня, но сна уже ни в одном глазу – похоже, выспался. Спал я на траве, используя вместо подушки ладонь. Солнца не боялся, загорел уже до черноты, хотя тень неплохо было бы найти.

Судя по положению солнца, время перевалило далеко за полдень. Пошевелившись, я осторожно сел. А сев, обнаружил, что у нас прибавление. Восьмерых насчитал: капитан-пограничник, чей разговор со старшим военфельдшером меня и разбудил, четыре пограничника и три стрелка. Девчата кормили их едой из мешков и, судя по всему, те уже насытились, доедали последнее из того, что им дали. Обе пострадавшие девушки были в сознании, сидели на траве в тени пролётки.

Я тут же намотал портянки и натянул немецкие сапожки, застегнул ремень, пуговицу на воротнике гимнастёрки, согнал назад складки, натянул на голову пилотку и, встав, козырнул командиру.

– Боец, подойдите, – приказал тот.

Когда я, хромая, подбежал, он мельком глянул на мои сапоги (явно опознал) и велел:

– Представьтесь.

– Красноармеец Одинцов, первый взвод комендантской роты города Владимир-Волынский. Отстал от своих… третий раз. В городе харчей искал, увидел гулянку бандитов. Что там было… Дождался, когда перепьются, и уничтожил всех.

– Всех? И женщин тоже?

– Не видел разницы. Бандиты любого пола для меня бандиты.

– Документы.

Делая вид, что достаю из нагрудного кармана, я достал из хранилища свою красноармейскую книжку и протянул её капитану. Тот как бы между прочим спросил, как звать командира роты, по взводным прошёлся. По его вопросам я понял, что он знал их лично. Я ответил на все его вопросы, лишь с двумя затруднился, но это объяснимо: я ведь майского призыва, не всё знаю. Потом командир уточнил, как это я трижды терялся. Вот я и рассказал, как меня сначала забыли у казармы, потом под завалами в городе, а затем и в ячейке, пока я спал. Он подивился, конечно, но документы вернул.

Примерно через час командир отдал приказ выдвигаться, он брал нас с собой. У девчат забрали оружие и патроны: пограничники сами на боезапас бедны были, даже я выдал две обоймы по приказу капитана. В пролётку посадили раненого из пограничников, меня, чтобы не задерживал их со своим коленом, и обеих пострадавших. Остальные шли рядом.

Я предупредил, что идти днём опасно, но меня не стали слушать. Впрочем, шли мы по полям, в обход дорог и, на удивление, пройдя к вечеру километров десять, немцам на глаза практически не попались. Вот только один «мессер» нас по полю погонял. В итоге двое убитых и один ранен. Зато к нам вышли порядка сорока бойцов и командиров, тоже нагонявших своих. Меня с пролётки согнали: раненых много, а я хоть и медленно, но сам могу идти.

Ночью мы наконец вышли к своим. Передовая. Линия стрелковых ячеек сорок пятой стрелковой дивизии – полнопрофильных окопов за эти два дня я так ни разу и не увидел.

Меня сразу отправили к особистам: капитану я чем-то не понравился. А, понял, сапоги мои ему не понравились. Ну да, трофейные, я и не отрицал. Вот и начали работу со мной, параллельно проверяя и остальных.

У особистов я провёл около часа, а потом спасённые мной девчата налетели и меня отбили: бабий бунт, он такой – беспощадный и кровавый. Одного потрепали, но он вырвался и на яблоне сидел, её трясли, под смех штабных, стряхнуть особиста хотели. Да уж, ему теперь только переводиться, здесь шутками замучают. Остальные особисты, забаррикадировавшись, прятались в избе, через дверь уговаривая девчат успокоиться.

Впрочем, ничего у них против меня не было, так что мне вернули документы, в штабе полка выдали бумаги, чтобы мог добраться до своей дивизии, и отпустили. Других варягов, впрочем, тоже. Пока не было такой практики, чтоб ловить всех левых стрелков и приписывать их к своим частям, чтобы восполнить потери. До этого ещё не дошло. Мне пока повезло. Мне и винтовку вернули, моя, по номеру проверил.

Было утро двадцать шестого июня. Старшего военфельдшера отправляли к месту службы, пролётку – в медсанбат дивизии, а девчат, включая пострадавших, которых медики уже осмотрели и лечили, отправляли дальше в тыл, машина уже ждала. Я попрощался с девчатами и двинул было прочь. Где сейчас моя дивизия, мне сообщили, я знал, куда идти.

Уходя, заметил суету у дальнего амбара, там вроде размещался штаб стрелкового полка, на позиции которого мы вышли. Сейчас там строили бойцов, командир дивизии что-то вещал. Я заинтересовался и двинул туда.

– Что-что комдив сказал? – зашептал я на ухо одному из бойцов в строю. – Я не расслышал.

– Орден обещает за немецкого офицера, обязательно связиста.

– Да? – без особого интереса протянул я.

Знаете, жизнь – она как-то дороже. Остальные это тоже понимали, так что добровольцев не наблюдалось. Дурных нема.

Вообще, странно, ведь у каждой стрелковой дивизии есть свой разведывательный батальон. Почему генерал там клич не кинет? Всегда найдутся лихие парни, желающие рискнуть за награду. Дивизия свежая, только прибыла, особых потерь не понесла. А тут выстроили тыловиков, комендантский взвод. Может, и разведчиков полка, поди знай. Как-то всё это дурно пахнет.

Поэтому я развернулся и направился к машине: меня обещали вместе с девчатами подбросить до ближайшего перекрёстка, потом им прямо, а мне налево вдоль передовой топать к своей дивизии. Километров двадцать, а то и тридцать отмахать придётся. Бедное моё колено.

– Боец, кто разрешил покинуть строй?! – услышал я окрик за спиной.

Обернувшись, покрутил головой, но, похоже, обращались ко мне. Пожав плечами, я, хромая, вернулся к строю и, кинув руку к виску, доложился:

– Я не из вашей дивизии, товарищ генерал. После выхода из окружения получил направление в свою, вот сейчас отбываю. А подошёл узнать, что происходит.

– Даже так? Может, хочешь поучаствовать, боец?

– Не с моим коленом, товарищ генерал. Да и делиться не люблю. Вон трое добровольцев есть, пусть они награду зарабатывают.

– Что с ногой?

– Травма, накрыло артиллерией, куском кирпича прилетело. Фельдшер сказал, что за три недели пройдёт.

– Ясно. Свободен.

Я двинул обратно и, уходя, заметил, что уже знакомый мне капитан-пограничник (надо же, он ещё тут) стал что-то негромко объяснять генералу. При этом оба нет-нет да поглядывали в мою сторону. Что-то мне это не нравится…

Мои нехорошие предчувствия оправдались: меня сняли с машины. Машина с девчатами присоединилась к небольшой автоколонне, и они попылили в тыл. Я отметил, что зенитного прикрытия не было. Хм, чую, не доедут: немцев в небе хватало. Правда, и наши самолёты встречались, но всё реже и реже.

Дежурный по штабу полка, сняв меня с машины, сопроводил к амбару, где за столом сидел генерал. Мне, травмированному, сесть не предложили. Кроме генерала здесь были командир полка, майор и знакомый мне капитан-пограничник.

– Мне тут рассказали, что ты полсотни бандитов вырезал ночью. Это правда? – начал генерал.

– Было дело, товарищ генерал. Только они перепились, несложно было. За девчат мстил.

– Да, тут я с тобой согласен, сам бы их шашкой на куски порубил. Получается, ты в тылу у немцев не раз был?

– Так и есть, товарищ генерал, – подтвердил я, сообразив, с какой целью меня задержали.

– Хорошо. Разведбат у меня забрали – приказ из штаба армии. А сведения нужны как глоток свежего воздуха. Вот капитан Смаев вызвался пойти за немецким офицером, собирает команду. Ты парень не робкий, не теряешься в немецком тылу. Предлагаю присоединиться.

– Нет, товарищ генерал. Я не делюсь, и работать предпочитаю один. – Подумав, я понял, что, похоже, меня всё равно втянут в это дело, и это зачем-то нужно именно капитану, поэтому добавил: – Хотя добыть майора смогу, но один. Сам сделал – сам награду получил. Пусть товарищ капитан со своей командой охотятся на офицера, а я отдельно от них.

– Хм, добро. Будет офицер-связист – дам орден. За майора.

– Будет вам майор, товарищ генерал. Сколько у меня времени?

– Сутки.

Козырнув, я покинул штаб полка и, размышляя, направился к кухне. Вообще, нас уже покормили, но почему бы ещё не выпросить? А подумать было о чём. В этом деле не просто воняло – смердело. И замешан в этом был пограничник. Тот, кстати, расспрашивал меня, как мы город покидали да как я два патруля уничтожил. Вот честно, я голову сломал, зачем ему нужен разведчик-инвалид – я ж хромой. Участвовать в добыче пленного я не имел никакого желания, но понимал, что меня всё равно бы всунули, нашли бы способ.

Я договорился, что ночью буду переходить передовую, и меня довезли на телеге, на которой подвозили боезапас – всё меньше идти. Я выспался в укрытии командира роты одного из батальонов этого стрелкового полка. Наши здесь оборону выстраивают, никаких окопов, только россыпь стрелковых ячеек, а немцы наступают, стоят перед нашими войсками, в основном артиллерия работает и миномёты. Раз пять меня будили, гады, но попаданий в щель не было, и я засыпал снова. Потери среди наших были, но сбить их с позиций немцы не смогли. Оказывается, комдив приказал подпускать их поближе и бить в упор, а потом брать в штыки. Пару атак наши так отбили встречными контратаками, нанеся немцам существенные потери. Я в этом не участвовал, спал.

А как стемнело, я пешком двинул в сторону немцев. Ушёл от своих подальше, а потом достал велосипед и покатил прочь. На мотоцикле, конечно, быстрее было бы, но это слишком шумное средство передвижения. А жаль.

Через какое-то время я заметил, что за мной кто-то следует, даже бежит. Поначалу думал, показалось, а потом понял: нет, тень, мелькавшая на границе восприятия, действительно была. Вот ведь. А тут я ещё сослепу провалился в яму, ну и решил, раз уж так случилось, посидеть здесь. Достал планшет, приглушил яркость экрана до минимума, чтобы меня не подсвечивал, и поднял в небо дрон.

Камера показала, кто меня преследует, и я совсем не удивился, опознав в преследователе одного из пограничников из группы капитана. Тот лежал метрах в пятнадцати от меня и, вытянув шею, поглядывал, что это я там делаю и что это, звеня и шурша, поднялось в небо. Знаете, была у меня мыслишка, что капитан во что бы то ни стало решил добыть немецкого офицера и, если сам не сможет, отберёт у меня, для этого соглядатай и присутствовал. Однако чуть позже я отбросил эту мысль: что-то тут не то.

Я поднял дрон на пятьсот метров и стал кружить, постепенно расширяя круг поиска – именно так я и собирался найти нужного немца. Достаточно обнаружить крупный штаб, а уж там я точно добуду майора-связиста. Как выглядят его знаки различия, мне подробно объяснили, даже картинку в книжице-методичке показали.

А тут я случайно засёк и группу капитана, они не так уж далеко были, всего в нескольких километрах от меня. Встали недалеко от крупного соединения немцев, это была пехота, за ними я рассмотрел позиции двух дивизионов лёгких гаубиц. Одного пограничника капитан направил к немцам – похоже, глянуть что там и как.

Ну а я продолжал поиски. А потому как капитан меня интересовал, я не терял его группу из виду, время от времени поглядывая, что там у них происходит. И увидел, как наблюдатель-пограничник встал на ноги и, светя фонариком, пошёл прямо к немцам. Его встретили и после недолгого разговора повели к офицерам. А тем временем другие пограничники кинулись с ножами на бойцов полка из добровольцев, их было четверо. Сверкнули клинки – и быстро всё было кончено. Профи работали, мне до них далеко.

Всё сразу стало на свои места. Я так был уверен, что капитан свой, раз прошёл проверку в особом отделе штаба дивизии, да ещё знал моих командиров в роте, что у меня даже мысли не возникло, что он может быть немцем. Не предателем, а именно немцем в нашей форме.

Отреагировал я мгновенно: достал автомат «Вал» и тихо пристрелил его соглядатая – попадание в голову. Задумавшись, поднял горячую гильзу и вспомнил, что именно из этого оружия я и валил патрули. Не из-за этого ли капитан так мной заинтересовался? Новое тихое секретное оружие. Вполне может быть. Ну да наплевать.

Сбегав к нему, я собрал трофеи. Особенно сапоги порадовали: неплохие, и размер мой. Потом гляну, чья подошва, наша или немцев: бывают такие гибриды. В сидоре кроме сухпая и боеприпасов обнаружил глушитель, а в кармане галифе – пистолет «Вальтер». Проверил – глушитель вполне наворачивался на ствол. Вот оно как. Прибрал.

Посмотрел, что там с группой капитана. Они уже ушли к пехотинцам, потом их отправили куда-то на машине, а часть пехоты – около двух рот, – подняли и начали прочёсывание, причём двигались в мою сторону.

А я к тому времени нашёл крупный штаб, вот к нему и направился. Да внаглую, на мотоцикле. А как иначе, если до него километров двадцать? Бак полный, разобраться в управлении было несложно. Так и покатил, да ещё и на дорогу выехал, двигаясь с включённой фарой. Дрон показал мне, где располагались посты, а издалека меня принимали за своего.

Дрон я поднимал ещё трижды, даже пришлось его один раз подзарядить. Но добыть нужного офицера я смог. Тут схитрить пришлось. Все же спали, кроме охраны, поди знай, есть тут нужный мне офицер или нет, а нескольких суток, чтобы его выслеживать, у меня не было. Поэтому я достал немецкое ПТР, заодно изучил, а то до этого времени не было, и, поплотнее прижав приклад к плечу, выстрелил в одну из радийных машин. В бак попал с полукилометра – думаю, случайно, я вообще в мотор целился. Отдача, конечно, сильно лягнула, но терпимо.

Полыхнуло хорошо. Сразу возникла паника, машину пытались потушить, потом её отбуксировали, чтобы огонь на другие не перекинулся. Там трава загорелась, а от неё – ещё четыре машины и три палатки. Из палаток повылазило множество немцев, у многих френчи были накинуты на плечи, вот я с помощью дрона и фиксировал где кто. Сделал запись и вернул дрон в хранилище. К тому времени как немцы немного успокоились, я уже просмотрел запись и нашёл то, что искал. Повезло, есть майор, и именно связист. И теперь я знал, из какой палатки он вышел.

Пришлось около часа подождать, пока всё окончательно стихнет. А потом я скользнул на территорию лагеря. Вообще, найти этого офицера было несложно, как раз там и «капитан» был со своими. Похоже, этого связиста использовали как приманку. Причём «капитан» уже в курсе, что я его бойца завалил: пехота, прочёсывающая местность, нашла его тело. Как я понял, там поставили посты с пулемётами, и если бы я попал под прочёсывание, то, уходя, как раз на пулемёты бы и вышел.

А майора выкрасть удалось без особых проблем. Я сам пристрелил и «капитана», и трёх его бойцов, плюс пятерых немцев, участвующих в засаде. Остальные делали вид, что их тут нет и им это совсем не интересно. После этого я угнал легковой автомобиль: не на себе же этого борова тащить. Кроме майора я прихватил целый портфель каких-то документов и карт.

Погоня организовалась быстро, но у меня было преимущество: я успел достаточно удалиться и скорость держал серьёзную. На наши позиции я въехал там же, где перешёл. Командиры были в курсе, что я вернусь на технике, заранее договорились, что, подъезжая, фарами помигаю. Правда, на въезде я попал в стрелковую ячейку, колесо вывернуло, но мы особо не пострадали.

Мне выдали двух бойцов для охраны и на телеге срочно отправили в штаб полка. Комдив уже был там – вызвали. Я выдал ему майора, и тот тут же умотал, а меня – в медсанбат. Так я и думал, что с наградой кинет. Договорённость у нас была такая – награда и дать мне отлежаться: колено-то болит, хожу с трудом. Ну, хоть эту мою просьбу комдив выполнил.

Перед отправкой в медсанбат пришлось ещё и рапорт писать. Про капитана я даже не упоминал: мол, не видел. Надо мне проблемы с этим? Ушёл и сгинул, ну и хрен с ним. Расписал по-простому: дескать, добрался до немцев, нашёл штаб, выстрелом по бензобаку поджёг машину и, пока немцы бегали да суетились, нашёл и выкрал нужного майора, заодно и машину угнал. Читалось это всё как сказка, но рапорт приняли и отправили меня в медсанбат.

Впрочем, долго полежать не пришлось. Хотя меня действительно лечили: на колено наложили страхующую повязку (как мне объяснили, её должен был наложить первый медик, диагностировавший травму), мазью мазали. В общем, я отдыхал, когда в медсанбат пришёл командир, отбирающий добровольцев из легкораненых.

Нужен был заслон. Бои дивизия вела страшные. Уж не знаю, что немецкий майор наговорил, но забегали наши серьёзно, и армия начала отходить, выставив на остриё удара немцев сорок пятую дивизию. Сегодня, двадцать девятого июня, немцы с утра как раз кинули в бой свежую моторизованную дивизию СС, которая сильно потрепала нашу сорок пятую дивизию, но и немцы понесли существенные потери. Всё же сбить наших в обороне оказалось непросто, не помогли немцам ни авиация, ни артиллерия. Тем не менее дивизия отходила, потеряв половину личного состава и техники.

Подумав, я вызвался добровольцем: просто чувствовал, что так надо. Страха не было, я своё уже отбоялся. Нас, почти сотню бойцов и командиров, перевезли на грузовиках, и мы начали готовить позиции – рыть стрелковые ячейки. А мимо шли подразделения дивизии, отход которых мы и должны были прикрыть.

С последними подразделениями появились и немцы, которые, похоже, рассчитывали на плечах отступающего противника вырваться на оперативный простор. Вот тут мы их и встретили. Я устроился чуть в стороне. Ячейка у меня для положения лёжа, углубить её я не успел, да и ни к чему было. Сменил свою «мосинку» на СВТ, снарядив магазины к ней патронами из своих запасов, и, когда был дан сигнал, открыл огонь.

В этом бою я впервые увидел чешские танки, их клёпаные силуэты. К счастью, у нас было три сорокапятки, так что мы отбили атаку. Немцы потеряли девять танков, два броневика, шесть бронетранспортёров и девять грузовиков (пять из них были мои), а мы – два орудия из трёх и сколько-то бойцов прикрытия. Когда немцы откатились, мы снялись и пешком направились в тыл, пока наши позиции перемалывала немецкая артиллерия.

Стоит отметить, что из медсанбата в группе было едва ли два десятка бойцов, остальные – варяги, вышедшие на позиции дивизии при выходе из окружения. Комдив решил ими пожертвовать. А потери были: от сотни бойцов и командиров едва шестьдесят осталось. Мы прошли следующий наш заслон, который должен был встретить немцев, и начали готовить позиции у деревни, где я недавно лежал в медсанбате. Вообще, за двое суток нахождения в медсанбате мы дважды поменяли место дислокации: дивизия отходила, и медики дивизии переезжали вслед за ней.

Я снова принялся остро заточенной немецкой пехотной лопаткой копать стрелковую ячейку для стрельбы лёжа. Пришлось переждать налёт авиации, больше деревне досталось, но и нам прилетело. Медики большей частью уже ушли, последнее сворачивали и грузили, так что сильных потерь не было.

Вскоре мимо нас прошли бойцы сильно побитого переднего заслона, давшего нам возможность подготовиться, а за ними появились и немцы. Причём это были уже не СС, хотя танки вроде их. В общем, смешанной группой атаковали. Мы неплохо проредили немцев, я насчитал одиннадцать уничтоженных мной солдат и два немецких танка. В этот раз я уверенно использовал ПТР: одной пушкой нам позиции не удержать.

Мешал огонь, стеной надвигавшийся на нас. А потом меня накрыл минный разрыв, отправив в беспамятство.

Очнулся я, видимо, вскоре: немцы ещё ходили по нашим позициям, собирали оружие. Я и очнулся в своей ячейке, когда два немца перевернули меня и обхлопывали карманы. Кстати, это точно вермахт, а не СС. Оружия не нашли, документы искали, а карманы у меня пусты. Я пошевелился и очнулся. Мне велели подняться, что я и сделал, хоть и с трудом.

Увидев лежавшую рядом каску с мятой верхушкой, понял, в чём дело: батальонная мина рванула метрах в десяти от меня, звон в ушах до сих пор стоял, но меня спасло то, что я лежал в ячейке. Один осколок чиркнул по каске, вмяв металл внутрь, настолько сильным был удар. К счастью, шею не сломало, но точно травмировало: я не мог ею поворачивать. Чтобы посмотреть в разные стороны, мне приходилось поворачиваться всем телом. Сознание заметно плавало, в ушах звенело, меня шатало, но я был счастлив, что остался жив.