скачать книгу бесплатно
Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения
Виктор Петрович Поротников
Наталья Павловна Павлищева
Русь изначальная
Захватывающие романы о величайших князьях Русской Земли – СВЯТОСЛАВЕ ХРАБРОМ и ВЛАДИМИРЕ КРАСНО СОЛНЫШКО, которые превратили Древнюю Русь в сильнейшее государство Европы, вписав свои имена в историю не золотом, а железом и кровью. Непобедимые дружины Святослава донесли русские стяги до Волги, Кавказа и Балкан, разгромили степняков, стерли с лица земли проклятый Хазарский каганат, выстояли против византийских легионов. Его гордый вызов «Иду на вы!» наводил ужас даже на могущественный Царьград. О его подвигах слагали легенды. Его прозвали ВЕЛИКИМ и считали полубогом. Его памяти поклонялись даже враги, говорившие: «Пусть наши дети будут как он!» А его сын, рожденный от рабыни-ключницы, превзошел отцовскую славу, став Крестителем Руси, Владимиром Красно Солнышко русских былин. Вот только «красным» его княжение было еще и от пролитой крови – ибо в борьбе за власть он не давал пощады, а Русскую Землю крестил огнем и мечом… Как ярый язычник превратился в истового христианина, а великий грешник, обладатель огромного гарема, «растлитель мужних жен и девиц» стал Владимиром Святым? Стоила ли новая вера принесенных жертв? Какую виру присудила ему судьба за измену отцовским богам? И почему за величие и светлое будущее родной земли порой приходится платить страшную цену?..
Виктор Поротников, Наталья Павлищева
Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения
Виктор Поротников
Князь Святослав. «Иду на вы!»
Часть первая
Глава 1
Посол из Царьграда
Был год 965-й…
В то лето объявился в Киеве ромейский посол Калокир. Русь и империю ромеев связывали давние отношения. Со времен Олега Вещего, совершившего победоносный поход на Царьград, ромеи были вынуждены считаться с крепнущим государством русов. В Царьграде лелеяли мечты о распространении на Руси христианства православного толка в противовес католическому Риму, где тоже имелись виды на Русь и ее богатства. Немалая тревога появилась в окружении патриарха ромеев, когда княгиня Ольга нежданно-негаданно пригласила на Русь германских священников. В Киеве монахам-латинянам было разрешено основать свой приход, во главе которого был поставлен епископ Адальберт, доверенный человек германского короля Оттона. Это было явно на руку папе римскому. Два года прожил в Киеве пронырливый Адальберт. Никто не мог понять, чем он сумел расположить к себе княгиню Ольгу, которая сама пожелала принять православную веру сразу после смерти своего мужа, князя Игоря.
И вдруг случилось еще более непредвиденное. Святослав, сын Ольги, до сей поры лишенный власти, устроил резню в Киеве. Дружина Святослава перебила всех хазар, живших в городе, а заодно и германских священников. Адальберта Святослав отпустил с миром, но предостерег его, чтобы он впредь на Руси не смел появляться.
Святослав отстранил от власти свою мать и занял княжеский трон. Никифор Фока, василевс ромеев, направил посла в Киев, желая выяснить, станет ли Святослав соблюдать договор с Империей, заключенный еще его отцом. Ромеи вели долгую и тяжелую войну с арабами на востоке. На западе ромеям грозил германский король Оттон, завоевавший большую часть Италии и короновавшийся в Риме как император Священной Римской империи. Император ромеев не желал признавать германского императора как равного себе, ибо греки считали немцев полудикими варварами. Принятие немцами христианства в латинской форме, конечно, возвышало их над племенами язычников, полагали ромеи. Тем не менее, стать вровень с богоизбранным народом, исповедующим истинную веру и создавшим великую ромейскую державу, грубоватые подданные Оттона все же не могли при всем желании. Ромеи всячески подчеркивали это, общаясь с послами германского императора или папы римского.
Оттон не скрывал того, что претендует на владения ромеев в Южной Италии. В воздухе пахло войной. Никифор Фока был не готов к войне с Оттоном, поэтому его посол и оказался на Руси. В Царьграде очень надеялись, что после избиения германских монахов Святослав пойдет на военный союз с ромеями против германского императора.
Однако Калокира ждало разочарование. В княжеском тереме с ним разговаривал не князь Святослав, а его сводный брат Улеб. В отличие от Святослава, Улеб был христианином. Он принял обряд крещения еще в младые годы вместе с княгиней Ольгой. Улеб был старше Святослава, поэтому он не скрывал своей досады, что княжеский трон достался не ему.
Улеб сидел на стуле с подлокотниками и высокой резной спинкой. Перед ним на столе, укрытом белой льняной скатертью, стояла разнообразная снедь: пироги с капустой и грибами, рыбные расстегаи, клюквенный студень, жареная утка, тушенная в меду репа… В серебряной чаше светилось янтарное греческое вино. Только Улеб не притрагивался ни к еде, ни к питью. Угрюмо облокотившись на край стола, он жаловался послу на свое житье-бытье.
Сидевший за этим же столом Калокир не отказал себе в удовольствии угоститься обедом в тереме русского князя. Уплетая за обе щеки пироги и расстегаи, Калокир сочувственно кивал головой, внимая Улебу. Юные отроки и девицы в белых льняных одеждах, шлепая босыми ногами по дощатому полу, суетились вокруг именитого заморского гостя, то подливая ему яблочной сыты, то подкладывая кусочек жареной зайчатины, то подавая рушник, чтобы стереть жир с пальцев.
Калокир прекрасно владел языком русичей, поскольку родом был из греческого города Херсона, что на полуострове Таврида. Русичи называли этот город Корсунем. В тех южных краях на берегах Дона и теплого Хазарского моря издавна проживает немало выходцев с Руси. Русские купцы имеют свои подворья не только в Херсоне и Боспоре, но и в самом богатом из тамошних городов – Тмутаракани. Часто общаясь с русичами, Калокир еще в юности выучил их язык. Знал Калокир и наречие хазар, которые владели Тмутараканью и всеми землями от Дона до Волги.
Многие племена платят дань хазарам. До недавнего времени и киевские князья откупались от хазар данью, покуда Святослав не изгнал из Киева хазарского наместника и его слуг. Калокиру было удивительно, что Святослав решился на такую дерзость, по сути дела бросив вызов хазарскому кагану. На что рассчитывает Святослав Игоревич? Неужели он совсем не страшится хазар?
«Надо же! – размышлял Калокир. – У мудрой княгини Ольги и такой безрассудный сын! Наломал дров в Киеве и ушел с войском в поход на вятичей. А вдруг хазары в Киев нагрянут? Из Улеба-то воитель никудышный!»
Улеб словно читал мысли Калокира.
– Сижу я в Киеве, как на угольях, – молвил он с тяжким вздохом. – Воев у меня мало, и восьми сотен не наберется. Всех лучших воевод Святослав забрал с собой. Вся конница тоже ушла со Святославом. Коль беда нагрянет, хоть волком вой.
– Где же княгиня Ольга? – спросил Калокир.
– В Вышгороде, – ответил Улеб. – Сей град в личном ее владении находится. Это от Киева недалече.
– А где жена Святослава? – поинтересовался Калокир и пригубил из чаши яблочной сыты.
– Предслава здесь, в Киеве, – промолвил Улеб и потянулся к чаше с вином. – И дети Святослава тоже в Киеве. За ними еще глаз да глаз нужен! Недружные у Святослава детки, злые, как волчата.
Улеб отпил вина из чаши и сердито добавил, понизив голос:
– Да и вся родня Предславина злая и недружная! Коль Святослав сложит голову в сече, в Киеве такая грызня начнется из-за стола княжеского, встанут род на род с мечами да топорами! Такое уже бывало в прошлом, когда умер Олег Вещий.
Калокир бросил на Улеба быстрый взгляд.
– Ежели вдруг умрет Святослав, то какие у тебя будут права на наследование княжеской власти, друг мой?
Улеб встрепенулся, со звоном опустив чашу на стол. Глаза его засверкали.
– У меня и ныне прав на стол княжеский больше, чем у Святослава и сыновей его! Я старший и законный сын Игоря! – Улеб ударил себя кулаком в грудь. – Моя мать княжеского рода в отличие от безродной Ольги. Ольгу привезли наложницей в Киев. Олег Смелый привез, когда ходил за данью в Псков. В юности-то Ольга была на диво красива! Токмо кроме красоты в Ольге было с избытком хитрости и коварства. Она добилась того, что стала женой Олега Смелого, племянника Олега Вещего. Когда Олег Смелый пал в сражении, то Ольга, как змея, пролезла в опочивальню моего отца, опьянила его своими чарами, усыпила лестью его разум. Мой отец, будучи в ту пору вдовцом, женился на Ольге. Более того, – Улеб опять таинственно понизил голос, – мой отец взял Ольгу в жены уже беременную. Так что Святослав не сын Игоря, а сын Олега Смелого!
Калокир изумленно приподнял брови. Он явно не ожидал услышать такое о знаменитой княгине Ольге, которая во время своей поездки в Константинополь произвела весьма благоприятное впечатление на ромейскую знать. Умом Ольги был восхищен сам император Константин Багрянородный. В конце концов, эта женщина почти двадцать лет единолично управляла Русью после гибели князя Игоря.
Про Олега Смелого Калокир слышал и раньше. Этот воинственный князь принял власть в Киеве, когда Олег Вещий не вернулся из очередного опасного похода за данью в земли кривичей, откуда была родом и Ольга. Олег Смелый не раз ходил на ладьях в дальние походы, его дружина грабила владения ромеев на берегах Пропонтиды, в Пелопоннесе и Малой Азии. Сколько еще хлопот доставил бы ромеям Олег Смелый, если бы он не соблазнился однажды сокровищами Кавказа. В горной стране Арран у города Бердаа Олег Смелый нашел свою смерть в битве с тамошним правителем Марзубаном ибн Мухаммадом. Из войска Олега лишь жалкие остатки сумели вернуться обратно на Русь. Тогда-то князем на Руси стал Игорь, сын Рюрика.
Любознательный Калокир принялся расспрашивать Улеба о Рюрике и его родне. Ромеям было известно, что Рюрик и его родичи не славянского рода, а варяжского. Новгородцы пригласили в свое время к себе Рюрика на княжение. Варяги всегда были отменными воинами, и свои владения они держали крепко. Русичи не прогадали, выбрав себе в князья варягов.
Супругой Рюрика была Ефанда, сестра Олега Вещего. Ефанда родила Рюрику сына Игоря и дочь Сигрид. Когда Рюрик умер, то власть в Новгороде принял Олег Вещий. Сигрид вышла замуж за Олегова сына Эйнара.
Со временем Олег Вещий захватил Смоленск и Любеч, потом сел князем в Киеве. Свою сестру Олег вторично выдал замуж за новгородского боярина Гремислава. От второго мужа Ефанда родила сына, назвав его в честь брата Олегом. Прозвище Смелый сын Ефанды получил после первой же битвы, в которой он принял участие пятнадцати лет от роду.
Старший сын Ефанды Игорь за всю свою жизнь так и не выделился ни храбростью, ни воинским умением. Был он жаден до злата, делиться которым не любил ни с дружиной, ни с родичами своими. Игорь имел прозвище Старый, так как завладел княжеской властью уже в шестьдесят лет.
Первой женой Игоря была Ингонда, дочь варяжского конунга Трюгги. Русичи называли этого конунга на свой лад Туром. На реке Припяти в земле дреговичей Тур основал град, назвав его Туровом. Ингонда родила Игорю троих сыновей. Из них выжил один Улеб.
Улеб был женат на Сфандре, дочери Скеглара Тости, ярла Вестерготланда. У него подрастал сын Регнвальд.
– Все мои предки по отцовской и материнской линии из благородного рода, – молвил Улеб, не спуская глаз с посла. – Моя жена происходит из древнего славного рода ярлов Вестерготланда. Не Святослав, а я более достоин княжеской власти. Однако люду киевскому Святослав милее, нежели я. – Улеб криво усмехнулся. – Еще бы! Святослав стоит за языческую веру предков наших, поклоняется Перуну и Даждьбогу. Я же изменник, поскольку отрекся от дедовских богов и надел на шею крест христианский. Так ведь и Ольга долго Русью правила с крестом на шее. Ей это киевляне в вину не ставят.
– Почему бы это? – спросил Калокир.
Улеб пожал широкими плечами.
– Я думаю, народ боготворит Ольгу за то, что она упорядочила дани и оброки, прекратила бесчинства княжеских наместников, – проговорил он после краткой паузы. – Если в прежние времена князь каждую осень уходил с дружиной в полюдье, то ныне народ сам везет дань на княжеские погосты. К тому же Ольга учредила уставы и уроки. Всякая дань в этих уставах обговорена, и никто не смеет взимать больше установленной нормы: ни князь, ни боярин, ни княжеский подъездной. Что и говорить, порядку на Руси стало больше.
– Стало быть, мудрость сильнее меча, – улыбнулся Калокир. – Предлагаю, друг мой, выпить за здоровье княгини Ольги. Долгих ей лет!
Улеб охотно взял чашу и осушил ее до дна. Греческое вино он любил. Калокир сделал лишь глоток от хмельного питья, ибо знал во всем меру. Сетования Улеба на несправедливую судьбу были понятны Калокиру. В империи ромеев нередко случалось, когда ради власти брат шел на брата, сын на отца… Убийство законных наследников трона в империи ромеев было обычным делом. Закон в таких случаях принимал сторону сильнейшего. На Руси, как видно, царил тот же самый закон силы. Калокир только не понимал, почему Святослав оставил в живых Улеба и его сына. Ведь если Святослава постигнет смерть в сражении или от случайной стрелы, то можно не сомневаться, что Улеб сделает все, дабы оставить сыновей Святослава без княжеской власти.
Заговорить об этом с Улебом напрямик Калокир не решался. Он надеялся со временем сам во всем разобраться. Внезапно дверь в трапезную распахнулась и на пороге возникла довольно высокая стройная женщина в длинном лиловом платье до пят. Голова женщины была укрыта белым платком, поверх которого, по славянскому обычаю, возлежала диадема из тисненой кожи. К диадеме с двух сторон над висками незнакомки подвешены серебряные гроздевидные подвески, украшенные сканью. Такие подвески в виде колец с припаянными к ним серебряными бусинами, по три на каждое кольцо, были распространены в Моравии; они так и назывались – моравские подвески. Незнакомка поклонилась Калокиру. У нее были большие серо-зеленые глаза, густые, почти бесцветные брови, прямой благородный нос, пухлые чувственные губы. Слегка удлиненный овал ее лица необычайно гармонировал с прямым носом и высоким открытым лбом.
– Это Сфандра, моя жена, – сказал Улеб.
Калокир вежливо пригласил Сфандру к столу. Он сам придвинул ей стул, налил яблочной сыты. Калокиру сразу бросилось в глаза то, как Сфандра прямо держит спину, сколько грации и величавости в ее движениях, наклоне головы. Она двумя пальцами отщипывала маленькие кусочки от пирога с рыбой и изящно отправляла их в рот. Эта молодая красивая женщина была похожа на прекрасный распустившийся цветок, благоуханная прелесть которого не может никого оставить равнодушным, в особенности мужчин.
Калокир сразу смекнул, что Сфандра появилась в трапезной не случайно. Сфандра без обиняков принялась выспрашивать у Калокира, заинтересован ли василевс ромеев в том, чтобы Русью правил князь-христианин. И готов ли василевс ромеев поддержать ее мужа в его противостоянии со Святославом? Ответ Калокира понравился Сфандре. Конечно, Никифор Фока отдаст предпочтение князю-христианину нежели князю-язычнику. Ромеи готовы поддержать Улеба при условии, что и он не будет бездействовать.
– Я ему о том же твержу! – пылко воскликнула Сфандра, чуть подавшись вперед. – Прежде всего, нужно избавиться от детей Святослава, а муж мой робеет.
– Да ты спятила, Сфандра! – сердито зашипел на супругу Улеб. – На какой тяжкий грех ты меня толкаешь! Иль ты не христианка?
– Гляди, Улеб! – зло прищурилась Сфандра. – Ныне ты нужен Святославу, вот он и щадит тебя. Токмо это до поры!
– Повторяю! – Улеб повысил голос. – Я через кровь не переступлю.
– Заповеди христианские надо чтить, – подал голос Калокир, – токмо убийство убийству рознь. Кто-то убивает корысти ради, а кто-то ради некой высшей цели. К тому же ежели дело касается близких родичей, то в пролитии крови вовсе нет надобности. Неугодных родственников можно, скажем, ослепить или сослать куда подальше. Это грех небольшой, согласитесь.
Калокир перевел взгляд с Улеба на Сфандру и обратно.
– Не по плечу мне тягаться со Святославом. – Улеб раздраженно отодвинул от себя опорожненную чашу. – У Святослава в дружине витязи один храбрее другого, да и сам Святослав в сече троих стоит. Моя дружина невелика, ибо я набираю токмо христиан, да боярского рода. Святослав же берет к себе и имовитых и безродных, меряя всех бесстрашием и мастерством ратным.
– Не забывай, Святослав поступил не по родовому праву, заняв стол киевский, – холодно вставила Сфандра, не спуская с мужа глаз. – Ты вдвое старше Святослава. Многие бояре киевские горой за тебя встать готовы.
Улеб нервно передернул плечами.
– Знаю я этих крикунов! Они голосисты, покуда Святослав далече, а когда Святослав в Киеве, так вся эта свора помалкивает.
– Сколько Святославу лет? – поинтересовался Калокир.
– Двадцать четыре, – ответила Сфандра.
Калокир изумленно присвистнул.
– Совсем мальчишка!
– Этот младень в сече неустрашим и неудержим, – угрюмо промолвил Улеб. – Святослав из всех походов с победой возвращался, нигде ни разу бит не был. Бог свидетель.
– И много ли воевал Святослав? – спросил Калокир. – На кого он меч обнажал до сего похода на вятичей?
– На севере Святослав воевал с ятвягами, радимичами и кривичами; на юге – с бужанами и уличами, – перечислил Улеб. – Один раз Святослав ходил ратью на печенегов.
– По силам ли Святославу одолеть хазарского кагана?
Повисла пауза. Калокир напряженно ждал ответа.
– Печенегов Святослав разбил, а эти степняки почти все кочевья хазарские к рукам прибрали, – наконец проговорил Улеб. – Уверен, Святослав не устрашится скрестить меч и с хазарами.
– Почему хазарский каган не навел свою конницу на Киев? – продолжал допытываться Калокир. – Ведь уже два года прошло после избиения дружиной Святослава хазарских торговцев. Почему медлит с местью повелитель Хазарии?
– Нет у кагана былого могущества, потому и не смеет он мстить Святославу, – вставила Сфандра. – Я сама слышала речи пленных печенегов, взятых Святославом в степи. Похвалялись поганые язычники тем, что примучили хазар, живущих по Дону. В былые времена все пастбища по Северскому Донцу хазарам принадлежали, а ныне там печенеги хозяйничают. Что дальше будет?
– Что правда, то правда, – покивал головой Улеб. – Святослав потому и осмелел, поскольку знал, что в степи печенеги повсюду теснят хазар. Не до Руси ныне хазарам, у них у самих земля под ногами горит.
Вернувшись на подворье греческих купцов, где его ожидали слуги, Калокир погрузился в глубокое размышление. Несомненно, на Руси грядут большие перемены. С таким князем-воителем Русь не станет платить дань ни хазарам, ни печенегам. Святослав уже показал, что он не страшится гнева ни хазарского кагана, ни германского императора. Наверняка и договоры с ромеями Святослав не будет соблюдать, если усмотрит в них что-то несправедливое. Чтобы это выяснить наверняка, Калокиру необходимо дождаться возвращения Святослава из похода.
На другой день Калокир опять пришел в княжеский терем, желая вручить подарки от василевса ромеев жене и детям Святослава. Княгиня Предслава предстала перед Калокиром в длинном неприталенном платье из синей парчи с золотыми узорами в виде диковинных птиц. Платье было явно греческого покроя. Голову молодой княгини покрывал легкий белый плат, стянутый на лбу диадемой. Серебряные височные кольца красиво обрамляли овальное лицо Предславы со слегка заостренным подбородком. Это была статная миловидная женщина с большими темно-синими очами и красиво изогнутыми бровями.
Предслава сидела на стуле с подлокотниками, рядом с нею на скамье сидели два ее сына: восьмилетний Ярополк и семилетний Олег. Позади княгини и двух княжичей стояла большая группа знатных девиц и боярынь в богатых одеяниях. У бревенчатой стены на длинной широкой скамье восседали семеро знатных мужей, их длинные волосы и бороды отливали сединой. Один так и вовсе был согбенный годами и белый как лунь.
Слуги Калокира разложили на развернутом персидском ковре дары княгине и ее сыновьям: резную шкатулку из слоновой кости, ожерелье из полудрагоценных камней в золотой оправе, отлитые из меди маленькие фигурки конников.
Княжич Олег, живой и непосредственный, подскочил к подаркам и, присев на корточки, принялся разглядывать игрушечных всадников. В его глазах светились изумление и восторг. Не утерпел и Ярополк. Усевшись на полу рядом с братом, он с жадным любопытством вертел в руках крошечных медных наездников, каждый из которых легко умещался у него на ладони.
Калокир обратил внимание, что старший из братьев удивительно похож на мать. Ярополк был такой же синеглазый, с таким же чуть вздернутым носом, с таким же овалом лица и красиво очерченными губами. Русые волосы Ярополка были заметно темнее, чем у его младшего брата. Олег был более коренаст, более подвижен, у него было круглое румяное лицо и немного оттопыренные уши. От матери княжичу Олегу достались чуть заостренный подбородок и синий цвет глаз. Короткий нос и низкие брови, по всей видимости, передались мальчику от отца.
Разглядывая шкатулку и ожерелье, Предслава поблагодарила Калокира и предложила ему отобедать с нею сегодня после полудня. Седоусые бояре поинтересовались у Калокира, не связан ли его приезд в Киев с избиением монахов-латинян, учиненным волею Святослава. Бояре не одобряли жестокость своего князя, но и поведением немецких монахов они были очень недовольны. С их слов выходило, что немецкие проповедники занимались развратом, умыкали девиц и совсем юных мальчиков.
«Гнев киевлян подтолкнул Святослава к кровопролитию, – молвили бояре Калокиру. – Латиняне вздумали было искать защиты у хазарских купцов, у тех крепость была возведена на горе Щекавице, где хранились их товары и злато-серебро. Токмо киевляне разнесли эту крепость по бревнышку, перебили и монахов, и купцов хазарских, и стражей хорезмийских… Как говорится, по делам и награда!»
За обедом, на который помимо Калокира были приглашены те же семеро думных бояр, разговор опять зашел о христианских проповедниках, желающих обратить в веру Христову славянские народы. Бояре, хитро переглядываясь, задавали Калокиру каверзные вопросы, мол, почему греки и немцы утверждают, что бог у них един, что они верят в Иисуса Христа и Богоматерь, а сами на деле враждуют между собой. У немцев богослужение на латыни, их верховным архипастырем является папа римский. Для греков верховный первосвященник есть патриарх, и церковная служба у них на греческом языке. И греки, и немцы утверждают, что именно их вера самая правильная, но и те и другие приходят к славянам с крестом в руках.
– Ладно бы токмо с крестом, – заметил боярин Каницар, – а то ведь чаще приходят с крестом и мечом. Вон в Моравии тамошние славяне приняли веру греческую, но не понравилось это папе римскому. Натравил он на Моравию немцев. Долго воевали моравы сначала с немцами, потом с уграми. А чем все закончилось?
Каницар оглядел всех сидящих за длинным столом, во главе которого восседала княгиня Предслава.
– Распалось на уделы Моравское княжество, вот чем! – ворчливо отозвался седовласый и морщинистый боярин Ивор. – Угры разорили моравские земли, а немцы навязали моравам латинскую веру. Раньше-то моравы платили дань токмо князю своему, ныне же моравы несут подати немецким баронам и латинским епископам.
– Помните, что у чехов творилось? – проговорил боярин Гробой, отец Предславы. – Чешский князь Вацлав принял латинскую веру и пустил в свое княжество латинских священников, так те начали грабить народ без всякой милости. Чехи восстали, убили Вацлава, прогнали всех латинян. Тогда германский король Генрих вступил в Чехию со всей своей силою и принудил брата Вацлава Болеслава вернуть латинских священников обратно. После войны с немцами чешские земли так обезлюдели, что там и пахать-то было некому.
– Вот вам и милосердие! – ядовито усмехнулся длиннобородый Ивор. – Христианских священников послушать, так они токмо о милосердии и талдычат. На деле же, где бы христиане ни появились, там льется кровь и люди мрут!
– Ныне немцы полякам покоя не дают, хотят и им церковную десятину навязать, – вступил в разговор боярин Сфирн. – Однако польский князь Мешко дает немцам достойный отпор.
– Немцы истребляют полабских славян, как диких зверей, – опять заговорил боярин Каницар. – Князья германские хотят все земли между Лабой и Одрой к рукам прибрать, а их священники говорят, что это богоугодное дело. Вот и получается, что бог христиан может оправдать любую алчность и жестокость. Жить по дедовским обычаям, это разве преступление?
Все сидевшие за столом посмотрели на Калокира, поскольку вопрос предназначался явно ему. Калокир промолчал, набивая рот жареной олениной.
– Для христиан наша вера – это преступление, – жестко подытожил боярин Ивор. – Вот и киевлян монахи-латиняне хотели на свой лад переделать, но Святослав их мигом урезонил. Указал им дорогу в рай. И поделом!
Среди бояр пронесся короткий смешок.
– Как поживает василевс Никифор? Все ли ладно в Царьграде? – обратилась к послу Предслава, явно желая переменить суть разговора.
У княгини был приятный мягкий голос.
Калокир чуть замешкался с ответом, стараясь побыстрее прожевать кусок мяса. В возникшей паузе прозвучал голос боярина Гробоя, который тоже обратился к греку с вопросом:
– Правда ли, что прежний василевс Роман умер не своей смертью, а был отравлен супругой?
Калокир чуть не подавился мясом. Он никак не ожидал от киевских бояр такой осведомленности. Пусть в Константинополе об этом шепчутся на каждом углу, но как этот слух докатился до далекого Киева?!
– По-моему, тут все яснее ясного, – промолвил Каницар. – Вдова Романа и полгода траур по умершему мужу не проносила, живенько вышла замуж за Никифора. Это о многом говорит!
