скачать книгу бесплатно
Остановить Батыя! Русь не сдается
Виктор Петрович Поротников
Утонуть в крови. Трилогия о Батыевом нашествии #3
НОВЫЙ исторический боевик от автора бестселлеров «Батыево нашествие» и «Злой город»! Кульминация трилогии о величайшей катастрофе в нашей истории. Русская земля истекает кровью под ударами степных полчищ. Уже пали Рязань и Москва, Владимир и Суздаль, Переславль и Тверь, Ростов и Ярославль, владимирские рати во главе с князем Юрием полегли в битве на реке Сити, по лесным дорогам и руслам замерзших рек Орда идет на Новгород. Но Русь не сдается – в тылу Батыя разгорается партизанская война: остатки разбитых дружин, немногие выжившие горожане, беглецы из татарского плена собираются в летучие отряды, чтобы мстить врагу по примеру Евпатия Коловрата. И пусть силы слишком неравны, пусть русским храбрам не устоять против Батыевой «саранчи», затмевающей стрелами солнце, их самопожертвование не напрасно – если Орду невозможно победить, следует измотать ее и обескровить, любой ценой выбить степную элиту, нанести монголам такие потери, каких те не знали никогда прежде, чтобы ОСТАНОВИТЬ БАТЫЯ и заставить его повернуть обратно!
Виктор Поротников
Остановить Батыя! Русь не сдается
Часть первая
Глава первая
Слухи об Евпатии Коловрате
Разбитые поредевшие полки вступали в град Владимир через белокаменные Золотые ворота с надвратной Преображенской церковью, позолоченный купол которой с золотым крестом сиял в лучах полуденного солнца ослепительным блеском на фоне бледно-голубых холодных небес.
На исходе был январь 1238 года.
В ожесточенной двухдневной битве с татарами под Коломной владимиро-суздальская рать потеряла убитыми около пяти тысяч воинов, еще около двух тысяч ратников рассеялись по лесам и долам, отстав от стремительно отступающих основных сил. В сече под Коломной пал владимирский воевода Еремей Глебович.
Усталое войско растекалось по улицам и площадям Владимира, сея тревожные толки и пересуды о надвигающейся с юга неодолимой татарской орде. Уже лежало впусте разоренное Батыевыми полчищами Рязанское княжество. Страшный враг, разорив Коломну, осадил Москву. Оттуда татарам была прямая дорога по руслу замерзшей реки Клязьмы на Владимир.
С гневным блеском в глазах встречал своих сыновей Всеволода и Мстислава великий князь владимирский Георгий. Две седмицы тому назад сыновья Георгия уходили на Батыеву орду, похваляясь перед отцом, что передавят татар, как клопов. И вот оба «храбреца» вернулись во Владимир с остатками войска несолоно хлебавши. Не по силам им оказалось тягаться с Батыевыми военачальниками.
В княжеском белокаменном дворце немедленно был созван военный совет.
Покуда в главный тронный зал сходились воеводы, думные бояре и сановники из числа великокняжеской челяди, князь Георгий тем временем вел разговор с сыновьями с глазу на глаз. Беседа эта протекала в дворцовой библиотеке, где на полках вдоль стен лежали толстые книги в кожаных переплетах с медными и серебряными застежками. Книги покоились и на двух широких столах, установленных посреди комнаты под прямым углом друг к другу, и в трех больших сундуках, стоящих в ряд под двумя окнами с закругленным верхом, утонувшими в толще мощной каменной стены.
Князь Георгий нервно расхаживал вдоль столов и сундуков, топая яловыми сапогами по деревянному полу. Всеволод и Мстислав с понурым видом сидели на стульях, не смея поднять глаза на отца и комкая в руках свои парчовые шапки с меховой опушкой. Оба были облачены в длинные свитки из шерстяной ткани и плащи, подбитые волчьим мехом. Печного отопления в библиотеке не было, поэтому здесь было довольно прохладно.
В свои пятьдесят лет князь Георгий обладал отменным здоровьем. Он был широкоплеч, высок и статен; его густые темно-русые волосы и короткая борода были подернуты легкой проседью. В жизни у князя Георгия ни разу не было случая, чтобы он простудился и заболел, повредил руку или ногу на охоте, получил в сражении хотя бы легкую рану. В молодости князь Георгий был отчаянным рубакой, любил коней и оружие, суровую походную жизнь. Его грозный отец Всеволод Большое Гнездо обходных путей никогда и ни в чем не искал, к дипломатическим уверткам никогда не прибегал, ибо привык полагаться на свою военную мощь. Отцовские привычки в управлении княжеством и ведении войны в полной мере унаследовал и князь Георгий. Он был вспыльчив, злопамятен и неуступчив. Лишь однажды гордый князь Георгий был вынужден склонить голову, потерпев сокрушительное поражение в Липицкой битве от своего старшего брата Константина и Мстислава Удатного. Этот позор и по сей день жег сердце князя Георгия. Со времен Липицкой битвы минуло больше двадцати лет, уже давно нет среди живых ни Константина Всеволодовича, ни Мстислава Удатного. Казалось бы, князю Георгию вполне можно забыть этот печальный эпизод в своей жизни, тем более что старшинство в роду суздальских Мономашичей осталось за ним, а не за сыновьями Константина Всеволодовича. Однако не в характере князя Георгия было забывать малейший свой промах, малейшую свою обиду.
Утверждая свое могущество на Руси с мечом в руке, князь Георгий победил мордву и камских булгар, разбил литовцев и ливонских рыцарей, подчинил Рязань, Муром и Новгород. Всякий раз действуя силой против силы, князь Георгий длинной чередой своих побед старался затушевать то давнее и единственное свое поражение на речке Липице. И все же ратная слава покойного Мстислава Удатного нет-нет да и давала о себе знать князю Георгию то на каком-нибудь застолье, то в какой-нибудь беседе, то в полунамеке какого-нибудь недоброжелателя. Что и говорить, Мстиславом Удатным было одержано много побед, но самой громкой из них стала его победа в Липицкой битве. Князь Георгий по сей день сознавал и мучился от того, что все его удачные походы на мордву, булгар и ливонцев ни в коей мере не могут сравниться с победой Мстислава Удатного на реке Липице. Тогда превосходство в занимаемой позиции и численный перевес в войсках были на стороне князя Георгия, но Мстислав Удатный все же вырвал у него победу. Нет, забыть такое князю Георгию было не под силу!
И теперь, выплескивая на сыновей свое недовольство тем, как они ратоборствовали с татарами под Коломной, князь Георгий прекрасно понимал, что бояре и черный люд Владимира возложат ответственность за это поражение именно на него как на верховного владетеля Владимиро-Суздальской земли. Князь Георгий был сильно разозлен тем, что послушал тех своих бояр, которые явно недооценили военную силу татар, уговорив его не ходить самому с полками к Коломне, а отправить в этот поход сыновей.
Старший сын князя Георгия, Всеволод, не отличался воинственностью, но вместе с тем он был основателен и осмотрителен во всех начинаниях. Про Всеволода его друзья и приближенные говорили, что он семь раз отмерит, прежде чем отрезать. Мстислав в отличие от старшего брата был излишне горяч и стремителен в решениях. Допуская ошибки и просчеты, Мстислав старался исправлять их на ходу, особо не беспокоясь по этому поводу. Мстислав был смел до безрассудства и весьма искусен во владении оружием, поэтому старшая дружина князя Георгия подчинялась ему охотнее, чем Всеволоду.
Третий по старшинству сын князя Георгия, Владимир, по своему нраву был сродни Мстиславу. Владимир тоже участвовал в сече с татарами под Коломной, присоединившись со своей дружиной к войску старших братьев по своей инициативе. Владимир держал свой княжеский стол в Москве, мимо которой проходили владимиро-суздальские полки, направляясь к Коломне.
Князь Георгий полагал, что осмотрительность Всеволода, его холодный ум в сочетании с безудержной смелостью Мстислава принесут успех владимирской рати в битве с татарами. К тому же под Коломной стояли полки рязанских князей Романа и Глеба Ингваревичей, их силы должны были существенно подкрепить войско братьев Георгиевичей. И вот все надежды князя Георгия пошли прахом. Объединенная русская рать наголову разбита татарами, которые в три дня взяли штурмом Коломну и теперь стоят под Москвой всего в трех переходах от Владимира.
Всеволод и Мстислав не имели единого мнения относительно той роковой причины, которая в конце концов привела к разгрому татарами русских полков под Коломной. С их слов выходило, что татарская рать была уже практически рассеяна, а русичи хозяйничали в татарских становищах, когда у татар вдруг нашлись силы для сильного удара по флангам русского войска. Но и в такой ситуации рязанские дружины и отряды Мстислава и Всеволода стояли крепко против врагов. Первыми не выдержали натиска татар ратники из Новгорода Низовского и московский полк Владимира Георгиевича.
«Я думаю, бегство этих полков в решающий момент битвы и дало перевес мунгалам», – сказал отцу Всеволод.
Мстислав же считал, что стойкая оборона русских полков развалилась после гибели Романа Ингваревича и воеводы Еремея Глебовича. Первому было доверено главное руководство над всей русской ратью, а второй осуществлял верховодство над пешими суздальскими полками, являвшимися основой боевого строя русского воинства.
Придя вместе с сыновьями в тронный зал, где собрались воеводы и думные бояре, князь Георгий заставил высказаться всех тех старших дружинников, кто вышел живым из сечи под Коломной. Князю Георгию хотелось все-таки докопаться до причин, обрекших русскую рать на поражение в сече под Коломной.
Мнения старших дружинников тоже разделились. Кто-то из них винил Всеволода за медлительность и выгораживал Мстислава. Кто-то, наоборот, хулил Мстислава и Владимира за безрассудство, а Всеволоду и покойному Еремею Глебовичу воздавал хвалу за умелое руководство войсками в сражении. Были и такие, кто восхвалял Романа и Глеба Ингваревичей за стойкость и полководческий талант, а всю вину за поражение взваливал на сыновей князя Георгия, которые сразу же затеяли ссору с рязанскими князьями, деля с ними главенство над войском, а потом разругались и между собой.
«Не будь среди нас Еремея Глебовича, битвы под Коломной и вовсе могло бы не случиться, – в довершение всего заявил боярин Дорогомил. – Князья наши в горячке ссоры едва мечи друг на друга не обнажили.
Лишь благодаря мудрому посредничеству Еремея Глебовича рязанские князья примирились с нашими буянами ради общего дела. Братья, с таким настроем воевать с татарами нельзя! Обиды и склоки надо забыть до поры до времени, а на мунгалов надлежит выступать токмо соединенными силами нескольких князей».
Все присутствующие на совете вельможи согласились с Дорогомилом, единодушно выступив за то, чтобы князь Георгий начал собирать новую рать, чтобы он разослал гонцов ко всем своим братьям и племянникам. Седоусый боярин Творимир даже предложил князю Георгию замириться с черниговскими Ольговичами, чтобы совместно с ними продолжить войну с Батыевой ордой.
Князь Георгий недолюбливал Творимира за его прямые речи и независимый нрав, поэтому он не удержался от встречной реплики. С плохо скрываемым раздражением князь Георгий спросил у Творимира, неужели тот полагает, что суздальские Мономашичи не одолеют татар без помощи черниговских Ольговичей, своих извечных недругов.
Творимир мрачно нахмурился, однако не стал вступать в полемику с князем Георгием, понимая, что к добру это не приведет. Вражда с Ольговичами досталась князю Георгию в наследство от отца Всеволода Большое Гнездо, для которого черниговская ветвь Рюриковичей была постоянной головной болью. Князю Георгию удалось сделать то, чего не смог добиться его покойный отец. Он вырвал Новгород из-под влияния Ольговичей, а в прошлом году суздальское войско во главе с Ярославом, братом Георгия, изгнало Ольговичей из Киева. Михаил Всеволодович, глава черниговских Ольговичей, потеряв все и вся, бежал в Галич. Ярослав взял даже исконную вотчину Михаила – Чернигов.
* * *
Распустив совет знати, князь Георгий развил кипучую деятельность. Первым делом он послал гонца в Юрьев-Польский к брату Святославу, веля ему без промедления выступить с дружиной во Владимир. Другой гонец был отправлен князем Георгием в Стародуб к Иоанну, самому младшему из своих братьев. Иоанну тоже надлежало спешно идти с конной дружиной во Владимир, оставив пеших ратников для защиты Стародуба от татар. Стародуб, как и Владимир, также стоял на реке Клязьме в пятидесяти верстах ниже по течению. От Москвы Батыева орда неминуемо должна была устремиться по льду Клязьмы в Суздальское Залесье, а значит, все клязьменские города неизбежно должны оказаться на пути у татар.
Поскольку Ярослав Всеволодович с лучшими владимирскими полками до сих пор пребывал в Киеве, Георгий Всеволодович очень рассчитывал на помощь своих племянников Константиновичей. С самым старшим из них ростовским князем Василько Константиновичем у князя Георгия были весьма натянутые отношения. Василько был женат на Марии, дочери Михаила Черниговского. Василько не поддерживал князя Георгия в его противостоянии с черниговскими Ольговичами. Глядя на Василько, не выказывали вражды к Ольговичам и его младшие братья, Всеволод и Владимир.
В Ростов к Василько Константиновичу князь Георгий собирался отправить не простого гонца, но кого-нибудь из своих бояр. Этому посланцу от князя Георгия предстояло убедить Василько выступить с братьями против орды Батыя. Разговаривать с Василько приказным тоном Георгий Всеволодович не мог, поскольку ростовский князь выказывал ему лишь номинальную покорность, как племянник своему дяде. На деле же Василько был вполне независимым властелином, во всех делах сообразуясь с собственной выгодой, а не с политическими пристрастиями своих дядей. Так, пожелав породниться с Михаилом Всеволодовичем, Василько взял в жены его дочь, хотя прекрасно знал, что такой его поступок вызовет сильное недовольство его старших дядей, Георгия и Ярослава Всеволодовичей.
Послом к Василько Константиновичу вызвался поехать боярин Творимир. Князь Георгий был только рад этому, так как у Творимира имелась родня в Ростове и для тамошних бояр он был своим человеком. Благоволил к Творимиру и князь Василько, ибо тот тоже не питал неприязни к черниговским Ольговичам.
«Творимир лучше всякого другого ведает, как нужно подкатить к Василько Константиновичу, как уговорить его исполчить рать на татар, – размышлял князь Георгий, проводив Творимира в дорогу. – Василько доверяет Творимиру, ведь он был дружен с его покойным отцом. Предки Творимира родились и жили в Ростове. Василько давно зовет Творимира к себе, это ни для кого не тайна. Это хорошо, что Творимир сам решил отправиться в Ростов. Он сделает все как надо!»
Через два дня во Владимир прибыл Святослав с тремя сотнями конников.
Князь Георгий был несказанно рад тому, что всегда такой нерасторопный Святослав на этот раз быстро примчался с дружиной на его зов. Из окрестных деревень во Владимир тянулись группами и в одиночку смерды, вооруженные топорами, дубинами и рогатинами. Это тоже радовало князя Георгия, тиуны которого без устали скакали верхом на резвых конях по ближним и дальним выселкам, созывая сельский люд в пеший великокняжеский полк.
Однако радость князя Георгия была недолгой. Едва он успел выпить с братом Святославом по чаше хмельного меда за встречу, как пришло известие о том, что татары взяли и сожгли дотла Москву. Конные отряды татар с Москвы-реки прошли лесными дорогами к реке Клязьме, устремившись по ее заснеженному ледяному руслу к стольному граду Владимиру. Движение татарского войска замедляли большие обозы с награбленным добром и пленными. К тому же по пути татары разоряли все села и городки, лежащие по берегам Клязьмы. Слух об ужасных безжалостных мунгалах заставлял людей бросать родные очаги, ища спасения в лесных дебрях или за стенами городов.
Толпы беженцев с верховьев Клязьмы прибывали во Владимир днем и ночью, многие ехали верхом на лошадях и на санях, но немало было и тех, кто шел пешком, изнемогая от усталости. Люди хватали детей, самые ценные вещи, деньги, оружие и поскорее уносили ноги на восток по дорогам, ведущим в Суздаль, Юрьев-Польский, Владимир и Стародуб. Беженцы видели у себя за спиной при свете дня столбы дыма на месте горящих деревень, а по ночам их подгоняло в дороге багрово-красное зарево пожаров, пляшущее над дальними верхушками сосен.
Пришедшие во Владимир беженцы наперебой рассказывали о том, как татары двое суток штурмовали небольшой городок Ярополч на реке Клязьме. В Ярополч сбежались смерды со всей округи, они-то и оказали мунгалам яростное сопротивление, защищая своих жен и детей. Мунгалы смогли взять Ярополч, лишь перебив его защитников до последнего человека. Однако самое удивительное произошло позднее, когда головные отряды Батыевой орды уже ушли от дымящихся развалин Ярополча.
«Посреди ночи на становище татар под Ярополчем навалились русские полки, – рассказывали беженцы владимирцам. – Это была дружина рязанского боярина Евпатия Коловрата. Рязанцы посекли много татар и вызволили из неволи несколько сотен русичей. Уцелевшие татары разбежались кто куда, бросив свои кибитки и скарб. Воины Евпатия Коловрата, не дожидаясь рассвета, опять затерялись в лесах».
Стремительное продвижение татар к Владимиру спутало все планы князя Георгия. Ему стало очевидно, что на сборы войска у него нет времени. Об этом же говорили бояре и воеводы, собравшись во дворце на очередной военный совет.
На этом совещании тон задавал воевода Петр Ослядюкович, это был человек бывалый и опытный в ратных делах. С его мнением считались все приближенные князя Георгия и он сам. Лишь Петр Ослядюкович и боярин Творимир могли позволить себе высказывать в глаза князю Георгию самую горькую правду, не страшась княжеского гнева.
– Дела наши, братья, хуже некуда, – молвил собравшимся Петр Ослядюкович. – Тех полков, что есть у нас под рукой, явно недостаточно, чтобы разбить Батыеву орду. Для сбора новой рати у нас времени нету, ибо татары уже в двадцати верстах от Владимира. Кабы дружина Евпатия Коловрата смогла бы пробиться к нам во Владимир, то сие стало бы для нас неплохим подспорьем в это грозное время. Однако, полагаю, на прорыв ко Владимиру сил у Евпатия Коловрата явно не хватит. Мунгалы наступают стремительно, и их очень много, отряд Евпатия Коловрата успешно действует в тылу у Батыя благодаря внезапным наскокам и быстрым отступлениям в лесные дебри. Татары, используя свою многочисленную конницу, рано или поздно возьмут дружину Евпатия Коловрата в кольцо и покончат с ней. Нехристи наверняка уже идут по следу рязанских храбрецов, среди которых пешцев больше, чем конников.
– Не пособили мы в декабре рязанским князьям выстоять супротив татар, ныне наше неразумие отрыгнется нам кровавой бедой, – с тяжелым вздохом обронил боярин Пачеслав Собинович, качая косматой головой.
Восседающий на троне князь Георгий слегка вздрогнул и нахмурился. В словах Пачеслава Собиновича он усмотрел упрек в свой адрес. Действительно, рязанские князья просили подмоги у Георгия Всеволодовича, не единожды просили, но он ответил им надменным отказом. Двое гонцов из Рязани до сих пор сидят в темнице, куда посадил их разгневанный князь Георгий за слишком дерзкие речи. Эти гонцы, как выяснилось, были не простолюдинами, но новгородскими боярами из числа заложников, взятых Ярославом Всеволодовичем в Чернигове и отправленных под стражей в Рязань.
Рязанский князь Юрий Игоревич, видя, что Рязани грозит гибель от Батыевых полчищ, отпустил новгородцев Микуна и Жердяту домой, попросив их по пути задержаться во Владимире, чтобы передать тамошним князьям его просьбу о помощи. Это было еще в конце декабря.
Глядя на озабоченно-унылые лица своих приближенных, слыша их тягостные вздохи и тревожные перешептывания, князь Георгий сердито промолвил:
– Чего носы повесили, бояре? Рано нам еще Лазаря петь! Скоро мой брат Ярослав подоспеет с ратью из Южной Руси. Другой мой брат Иоанн собирает ратных людей у себя в Стародубе. Третий мой брат Святослав уже привел свою дружину во Владимир. Уверен, мои племянники Константиновичи в стороне не останутся, приведут ко мне свои полки. Дней через двадцать будет у нас сильное войско, с которым мы разобьем Батыгу!
Князь Георгий сжал в кулак пальцы правой руки и потряс им, подкрепляя свой воинственный настрой этим решительным жестом.
– Беда в том, княже, что нехристи со дня на день ко Владимиру подступят, – подал голос боярин Дорогомил, – а племянники твои еще токмо собираются заступить ногой в стремя. Ярослав же с полками придет сюда с Поднепровья никак не раньше начала марта. Зимний путь от Киева в наше Залесье долог и труден, сам ведь знаешь.
Князь Георгий мрачно сдвинул брови на переносье, сознавая правоту Дорогомила. Гонец, отправленный к Ярославу в первых числах января, в лучшем случае добрался до Киева дней через пятнадцать. Это значит, что полки Ярослава еще не прошли и половину пути до своего отчего края.
– Что станем делать, бояре? – Князь Георгий обвел собравшихся долгим взглядом. – Выйдем против татар с тем воинством, какое имеем на данное время, или запремся в стенах Владимира и будем отбиваться от нехристей до подхода рати Ярослава? Что скажете, други мои?
По тому, как воеводы и советники чесали в затылке и отводили взгляд, князю Георгию стало понятно, что никто из его окружения не верит в победу над мунгалами и не горит желанием встречаться с ордой Батыя в открытом поле.
Когда со своего места поднялся Петр Ослядюкович, то все взоры устремились на него с некой тайной надеждой, что этот опытный в делах войны муж даст князю самый верный совет, найдет выход из этой труднейшей ситуации.
– Под нашими стягами сейчас около восьми тыщ ратников, с этими силами глупо биться на равнине с полчищами Батыги, – проговорил Петр Ослядюкович, глядя на Георгия Всеволодовича и взвешивая каждое свое слово. – Этой рати вполне хватит для защиты града Владимира от нехристей, ведь протяженность городских стен превышает четыре версты. Я готов возглавить это войско и оборонять с ним Владимир от Батыевой орды. Коль Рязань выстояла против татар шесть дней, то град Владимир, я уверен, выстоит против нехристей намного дольше. Осада Владимира свяжет руки Батыю. – Помолчав, Петр Ослядюкович добавил, обращаясь уже непосредственно к Георгию Всеволодовичу: – Покуда татары будут осаждать Владимир, тебе, княже, надлежит спешно стягивать полки в какое-нибудь укромное место, куда не смогут добраться конные татарские дозоры. Собрав в кулак достаточно войск и соединившись с ратью Ярослава, ты нанесешь Батыю сокрушительный внезапный удар, может, здесь под Владимиром, а может, возле Суздаля или близ Юрьева-Польского. Орда Батыя к тому времени будет измотана штурмом Владимира и окрестных городов. Даже если татары возьмут Владимир после долгой осады, их постигнет возмездие на пепелище твоей столицы, княже.
На несколько минут в зале воцарилось молчание, затем бояре и воеводы заговорили, перебивая друг друга, что предложенное Петром Ослядюковичем есть наилучшее решение. Град Владимир прекрасно укреплен, татарам его не взять ни через неделю, ни через две. Батый увязнет под Владимиром, а это даст возможность князю Георгию, его братьям и племянникам собрать сильное войско.
Князь Георгий, в раздумье кусая губы, заметил Петру Ослядюковичу, мол, не будет ли его отъезд из Владимира перед самым татарским нашествием выглядеть как постыдное бегство.
Петр Ослядюкович и прочие бояре принялись убеждать Георгия Всеволодовича в том, что избавить Владимиро-Суздальские земли от татарской напасти можно только с помощью мощного войска, собрать и возглавить которое обязан именно он, как самый старший князь среди суздальских Мономашичей.
Скрепя сердце и сознавая правоту Петра Ослядюковича, князь Георгий согласился покинуть Владимир с конными полками. Однако он наотрез отказался забрать с собой свою семью.
– Мои сыновья, Всеволод и Мстислав, вместе с Петром Ослядюковичем возглавят оборону столицы, – непреклонным голосом заявил Георгий Всеволодович. – Моя супруга Агафья с младшими детьми, находясь во Владимире, будут в большей безопасности, нежели рыская в войсковом обозе по заснеженным лесам и весям.
Кроме троих возмужалых сыновей, уже обзаведшихся женами, у Георгия Всеволодовича имелись еще десятилетняя дочь Феодора и семилетний сын Дмитрий.
Своему племяннику Ярополку, присутствующему на этом совете, Георгий Всеволодович тоже повелел собираться в путь.
– Тебе, племяш, надлежит не допустить мунгалов в Переяславль-Залесский, – сказал князь Георгий. – Вооружи всех мужей и отроков в Переяславле, всех смердов из окрестных деревень собери под свой стяг, стой насмерть, но не дай нехристям разорить удельный град моего брата Ярослава. Знаю, что ратных людей в Переяславле почти не осталось, ибо многих из них забрал с собой Ярослав, уходя прошлым летом в поход на Киев. Посему, племяш, я дам тебе полторы сотни гридней из своей дружины. Выступить к Переяславлю тебе нужно немедленно, племяш. Время дорого, ведь татары уже близко!
Княжичу Ярополку было всего двадцать лет. Он был красив и отважен, уродившись нравом и статью в своего безвременно умершего отца. Владимир Всеволодович, отец Ярополка, был любимым братом князя Георгия. Он был третьим по старшинству среди наследников Всеволода Большое Гнездо после Константина и Георгия. Смертельный недуг вырвал отца Ярополка из мира живых в самом расцвете лет. Георгий Всеволодович тяжело переживал эту утрату, одного из своих сыновей он назвал Владимиром, в честь любимого брата.
Мать Ярополка, Анна Глебовна, происходила из рода черниговских Ольговичей, доводясь двоюродной сестрой Агафье Всеволодовне, жене князя Георгия. Всем было ведомо, что князь Георгий давно неравнодушен к Анне Глебовне. Он даже женился на Агафье по настоянию Анны Глебовны. Злые языки поговаривали, что дочь Варвару Анна Глебовна родила от мужа, а сына Ярополка она будто бы понесла от Георгия Всеволодовича. Дескать, потому-то князь Георгий и окружил такой заботой рано овдовевшую Анну Глебовну и ее детей.
Для Варвары князь Георгий подыскал заморского жениха, племянника саксонского герцога Альбрехта. Теперь Варвара живет в Саксонии, окруженная любовью и почетом. Прошлой осенью из Саксонии приезжали родственники герцога Альбрехта, привезя на смотрины невест для Ярополка и Святослава Всеволодовича. Смотрины прошли не совсем удачно, так как Ярополку невеста приглянулась, а вот Святослав Всеволодович своей саксонской невестой остался недоволен. Князь Георгий сделал Святославу строгое внушение, дабы тот не смел и думать об отказе от саксонской невесты. Князь Георгий дорожил дружбой с саксонским герцогом Альбрехтом и с его сюзереном германским императором Фридрихом из династии Гогенштауфенов. Святослав был вынужден подчиниться воле старшего брата. В декабре саксонское посольство отбыло из Владимира обратно в Европу. Обе саксонские невесты должны были вернуться в Северо-Восточную Русь в летнюю пору, чтобы сочетаться здесь законным браком со своими русскими женихами из дома суздальских Мономашичей.
Глава вторая
Тяжкие думы князя Георгия
Перед тем как проводить в дорогу племянника Ярополка, князь Георгий встретился с его матерью Анной Глебовной, деревянный терем которой стоял в детинце почти напротив белокаменного Успенского собора. Этот терем достался Анне Глебовне в наследство от покойного супруга.
Поскольку князя Георгия и Анну Глебовну связывала давняя тайная любовная связь, поэтому, оставшись наедине, они заговорили друг с другом в той манере, какая присуща двум влюбленным, чьи чувства выдержали испытание временем.
– Неужто все так плохо, свет мой? – с тревогой в голосе промолвила Анна Глебовна, встречая своего возлюбленного в жарко протопленной светлице и помогая ему скинуть с плеч шубу с бобровым воротником. – Лица на тебе нет, мой милый. Молви мне все без утайки!
Георгий Всеволодович тяжело опустился на скамью, растирая озябшие пальцы. В спешке он не захватил рукавицы, а на дворе было довольно морозно и ветрено.
– Худо дело, лада моя. Хуже некуда! – проговорил князь, обняв за талию прижавшуюся к нему Анну Глебовну. – Татары взяли Москву и град Ярополч. Не сегодня завтра нехристи ко Владимиру подвалят. По слухам, Батыева орда состоит из несметного множества всадников. А у нас после поражения под Коломной и десяти тыщ ратников не наберется.
– И что теперь, милый? – обеспокоенно спросила Анна Глебовна. – Что теперь будет со всеми нами?
– Выход один – надо собирать новую рать, – ответил Георгий Всеволодович. – Завтра я уезжаю из Владимира в Ростов, возьму с собой конные полки. Святослав поедет со мной. Столицу я оставляю на попечение воеводы Петра Ослядюковича и на своих сыновей Всеволода и Мстислава. Все пешее войско останется здесь под их началом.
– Можно и мне с тобой поехать, свет мой? – спросила Анна Глебовна, заглянув в глаза князю Георгию. – Обузой я тебе не стану, обещаю.
– А ты, краса моя, сегодня же поедешь в Переяславль-Залесский вместе со своим сыном, – властно и непреклонно произнес Георгий Всеволодович. – Я повелел Ярополку оборонять Переяславль от нехристей, ежели они до него доберутся, что маловероятно. От Владимира до Переяславля больше семидесяти верст через леса и болота. Татары со своими стадами и обозами вряд ли туда сунутся. Пересидишь беду в Переяславле, лада моя, а к весне я соберу сильную рать и разобью Батыгу.
– Что же, и Агафью с собой не возьмешь, милый? – удивилась Анна Глебовна. – И деток своих младших?
– Во Владимире семья моя будет в полной безопасности, – уверенно проговорил князь Георгий. – Владимир укреплен лучше всех прочих городов Залесской Руси. Татары обломают зубы о здешние валы и стены! Три-четыре недели Владимир выстоит в осаде, а к тому времени подойдет с Поднепровья Ярослав с полками и под моими стягами соберется мощное воинство. Мною уже разосланы гонцы в приволжские грады.
Самоуверенный тон Георгия Всеволодовича успокоил Анну Глебовну, которая знала, что ее любовник настойчив и неутомим не только в постели, но и во всех своих делах. Задаваясь какой-нибудь целью, князь Георгий мог терпеть любые лишения и невзгоды ради победного конца. Любая неудача терзала его пуще всякой пытки. Вот и сейчас Георгий Всеволодович не мог усидеть на месте даже в объятиях любимой женщины, одолеваемый мыслью о страшной опасности, нависшей над его стольным градом. Не просидев и получаса в уютных покоях Анны Глебовны, князь Георгий поспешил в свои роскошные каменные палаты, где его ожидали воеводы и думные бояре, чтобы доложить ему о выполненных поручениях и выслушать новые приказы.
Проводив князя Георгия до самого выхода из терема, Анна Глебовна созвала своих челядинок и стала собираться в дорогу. Она металась по терему из светлицы в светлицу, стараясь уследить за всем сама. Ей было велено взять с собой лишь самое необходимое, но Анне Глебовне казалось, что на новом месте у нее наверняка появится нужда во многих вещах и предметах обихода, поэтому вместо одного сундука с вещами она приготовилась везти с собой целых три.
Уложив в сундуки дорожную кладь, Анна Глебовна присела на стул, чтобы передохнуть, и тут ей сообщили, что к дверям ее терема подъехали два крытых возка на полозьях, запряженных тройкой лошадей. Через минуту в покои Анны Глебовны вступил, топая сапогами, ее сын Ярополк в теплом коротком кафтане и длинном плаще с меховой подкладкой. На поясе у него висел длинный меч в ножнах.
Сняв с головы малиновую парчовую шапку с опушкой из меха черно-бурой лисицы, Ярополк поприветствовал мать. Затем он кивнул на сундуки, стоявшие посреди комнаты:
– Это с собой возьмешь? Не многовато ли?
– Взяла самое необходимое, – решительно отрезала Анна Глебовна. – Я все-таки княгиня, а не холопка.
– Кого из челядинок с собой возьмешь, матушка? – спросил Ярополк, стряхнув с шапки белый налет из снежной крупы.
– Всех пятерых служанок и возьму с собой, – ответила Анна Глебовна, повязывая голову белым шерстяным платом. – Они все мне понадобятся в Переяславле. Чай не на день-два мы туда поедем.
– Тогда сундуки эти придется здесь оставить, матушка, – сказал Ярополк. – Места в двух возках не шибко много.
– Значит, пригони сюда еще один возок, сыне, – проговорила Анна Глебовна, надев поверх платка изящную круглую шапочку с опушкой из меха белки. При этом она глядела на свое отражение в овальном серебряном зеркале на тонкой ручке. Это зеркало держала перед ней молодая челядинка в длинном льняном платье до пят, с синими глазами и толстой русой косой ниже талии.
– Лишних саней у меня нету, матушка, – нахмурившись, сказал Ярополк. – Еще в семи возках загружено оружие и снедь для моей дружины.
– Обратись к Георгию Всеволодовичу, сынок. – Анна Глебовна обернулась к Ярополку. – Он даст тебе и возок и лошадей. Токмо скажи ему, что это моя просьба.
В последнее время Ярополк жил в селе Боголюбове недалеко от Владимира, но и ему было ведомо о греховной связи между его матерью и Георгием Всеволодовичем. Такое поведение матери было не по душе Ярополку, поскольку старшие сыновья князя Георгия из-за этого относились к нему с неприязнью. Особенно в этом отношении выделялся вспыльчивый Мстислав.
– Не стану я ни о чем просить Георгия Всеволодовича, – сердито обронил Ярополк. – У него и так забот полон рот. К тому же солнце уже высоко, нам пора в путь выдвигаться.
– Тогда я сама обращусь к Георгию Всеволодовичу за содействием, – капризно воскликнула Анна Глебовна, толкнув в плечо синеглазую челядинку. – Чего рот разинула, глупая? Подай-ка мне шубу!
Облачаясь с помощью служанки в длинную лисью доху, Анна Глебовна вслух сетовала на то, что ее родной сын не проявляет о ней должной заботы. Мол, ей приходится обращаться за помощью к Георгию Всеволодовичу, который для нее не кровный родственник, но заботится о ней пуще родного сына.
Ярополк с кривой усмешкой отвернулся к заиндевевшему окну, за которым сквозь стеклянные ромбовидные ячейки были видны крутящиеся снежные вихри. Всем своим видом Ярополк показывал матери, что уж ему-то отлично ведомо, по какой причине Георгий Всеволодович оказывает ей повышенное внимание. И если его мать гордится своей тайной связью с Георгием Всеволодовичем, выставляя ее напоказ, то ему, Ярополку, втройне стыдно за нее перед людьми.