скачать книгу бесплатно
– Я предлагала, он не захотел.
– Не так ты предлагала.
– Он хочет быть трактористом, Москва ему и даром не сдалась, – я поцеловала ее в родинку на правой щеке и незаметно вытянула руку.
– А ты-то? Кем ты хочешь быть в Москве там? – бабушка разочарованно потрясла головой. – Проституткой?
– Ба, модели не проститутки.
– Много ты знаешь-то.
– Готовь холодец почаще, – я толкнула деревянную дверь. – Деду для суставов полезно.
Мой отъезд обсуждали тысячу раз, и тысяча первый ничего бы не изменил. Собрав всю росу во дворе, я прыгнула в Оку к дедушке.
Баба Маша, хоть и злилась, но провожала нас в любимой позе – сложив руки на крестике. Глядя на ее мощные кулаки, трудно поверить, что в прошлом – она популярная фотомодель. Во времена СССР сотни журналов мечтали заиметь на обложке Марию Проспирову. Золотое будущее в теплом местечке, а она все бросила, включая красавца мясника, и сбежала с носатым каменщиком – моим дедушкой – в деревню. Неудивительно, что бабушка пытается меня остановить. Она навязывает свой выбор, потому что убеждена, что все сделала правильно.
А что, если ты ошиблась, бабушка?
Из-за тумана ехали медленно. И хотя за 20 лет я успела насмотреться на природу, сейчас я по-новому смотрела на Самокино. Здесь действительно красиво. Но невыносимо одиноко.
– Питайся хорошо, – сказал дедушка, внимательно смотря на дорогу.
Я кивнула, затем добавила «угу». Вообще, дедушка был красивым мужчиной. Сильный, говорит только по делу, шея длинная и статная как у дракона. Наверно, еще и поэтому мне было так стыдно после той мастурбации, которую увидел деда. В какой-то момент я не могла не подумать о чем-то запрещенном и отвратном. Едва ли я кому-то расскажу, но это была одна из главных причин, почему я твердо решила переехать от дедушки с бабушкой – я больше не могла смотреть на деда без грязных мыслей.
– Еще кое-что, – дедушка полез в карман жилетки, и достал гладкий камень странного красноватого цвета. – Возьми.
– Чего это, деда? – я взяла камень, он был довольно гладким, размером не больше спичечного коробка.
– Камень, – констатировал дедушка.
– Я вижу, – сказала. – Зачем?
– Мне…
Я заметила, что у деда затряслись губы.
– Мать твоя подарила.
– Дедушка…
– Маленькая еще была. Смотри, говорит, что нашла. И показывает мне камень этот. А он как сердце, ну вылитое, – дедушка потер глаза. – Я говорю, Мариш, ну так себе оставь, смотри, какой красивый. А она нет, говорит! Когда я, мол, вырасту и уеду, то камень с тобой останется навсегда, чтобы помнил, как я тебя люб… люб…
Дедушка так и не смог договориться фразу. Он не плакал, но его голос выражали гораздо больше боли, чем могли бы выразить слезы. Я маму помню плохо, она погибла в автокатастрофе вместе с отцом еще до того, как я в 1 класс пошла.
– Спасибо! – сказала я и взяла его грубую руку. – Я все поняла, буду хранить его!
Дедушка кивнул и задумчиво уставился на дорогу. Чуть повертев камень в руке, меня тоже заняла дорога.
Я крутанула пыльную ручку, чтобы опустить окно, и высунула моську под прохладный ветер. Хоть щеки и покрылись наледью, я ехала с открытым окном до самого вокзала. Ни мокрые ноги из-за росы, ни холодный нос из-за ветра не беспокоили так, как предстоящее приключение и двенадцать часов в плацкарте.
Все, что я видела в фильмах, читала в журналах, слышала от дяди – было здесь, в Москве. Благородные мужчины, большущие здания, магазины, забитые одеждой, и главное, 365 поводов в году, чтобы одеваться красиво, а не в лохмотья с калошами.
Еще на подъезде к Казанскому вокзалу мое лицо раздавило улыбкой и здоровенным пузом мужика в фуражке. Я выглядела как тронутая умом, но радость была нестерпимой. Даже ржавые балки внушали тепло: «Это ржавые балки Москвы… А это бычки, которые оставили люди, которые едут в Москву… Мос-ква-а…»
На вокзале меня встретил дядя Петя и шумный ливень – ну и желание сходить в туалет по большому, куда без этого, в плацкарте какать я не рискнула. Дядя был типичным айтишником в годах: усы, длинные волосы и два прямоугольных стекла на хмурых глазах. Квартиру помог найти он же. Жены у дяди Пети никогда не было, но бабушка рассказывала про пьющую подругу с двумя детьми. Мол, ходит частенько к ней, но серьезного пока не складывается.
– С той стороны, – сказал дядя и хлопнул багажником. Я смотрела на его очки, обезображенные каплями мутной воды, и с трудом понимала, как он может что-то видеть.
– Помню, – сказала я, но по привычке дернулась вправо.
Это была бежевая «тойота спринтер» девяноста какого-то года. Когда дядя впервые приехал на ней в Самокино, то говорил о машине не меньше вечера. Я тогда ни слова не поняла, но поняла, что нравится, как пахнут его руки – бензином и сигаретами.
– Чего без зонтика, дядь Петь?
– А ты?
– У меня никогда и не было.
– Вот и у меня, – дядя закурил красное «мальборо» и опустил стекло примерно на толщину пачки. – Микроволновка, стиралка, диван раскладной, лоджия – все есть. Ванна и туалет немного старые, но за такие деньги лучше не найти. Интернет подключил. До станции три минуты пешком! Метро Каширская. Торговый центр новый, рядом рынок, парк, полицейский участок есть. Не страшно вечером возвращаться. Тебе понравится.
– Сколько стоит? – спросила я и тоже открыла окно.
– Не промокнешь?
Я помотала головой и уставилась на сухие физиономии, снующих под зонтиками через пешеходный переход. От запаха сигарет в туалет захотелось еще сильнее.
– Стоит недорого, – дядя стукнул пальцем по сигарете.
– Сколько? – снова спросила я.
– Пока на ноги не встанешь, за это не беспокойся.
– Дядя, сколько?
Было сюрпризом узнать, что дядя готов платить за мое жилье. Но стеснялась говорить об этом напрямую. Не дай бог, передумает. Денег у меня, и правда, было мало. Много ли заработаешь на продаже козьего молока и яиц, когда твои клиенты – это пять бабушек и семья, что приезжает по выходным.
– У Сереги отец умер, квартиру чужим сдавать не хочет. По знакомству. Но ты не волнуйся, квартира чистая, я лично убирался.
– Умер?
– Во сне. Квартира чистая, чистая.
– Спасибо, дядя Петь! – через зубы сказала я. Разумеется, я была в шоке от того, что мы едем в квартиру, где кто-то умер. Но не хотела портить момент. Кроме того, я знала о смерти побольше многих.
– Ничего, что там… ну… – дядя засмущался, но я поняла, о чем он хочет спросить.
– Все хорошо, дядя. Спасибо, что нашли квартиру, и я начну платить как можно скорее. Обещаю!
– Ай, не бери в голову. А чего поездом решила? Здесь неудобно? – дядя посмотрел на сидение. – Можно настроить!
– Нет, что вы. Хотелось попробовать… – я вдруг зажмурилась от воды, которая шлепнула по лицу.
– Черт! Забыл… – дядя мгновенно затушил сигарету и достал полотенце из бардачка. – Косметика есть? – он протянул полотенце и стрелял глазами то на меня, то на дорогу.
– Только помада, – я посушила лицо и не сдержалась от смеха; за пять минут со мной произошло больше, чем за год в Самокино.
– Обычно с правой стороны машин нет, и я…
– Вот оно как, – смеялась я. – Ерунда, дядя.
– Закрываю, закрываю, – дядя нажал на кнопку и стал махать рукой, чтобы развеять остатки дыма. – Еще на пальто попало, вытирай, вытирай хорошо.
Как только я въехала в квартиру, первым делом нужно было «встать на зарплату».Модельное агентство мне тоже предстояло отыскать: сделать портфолио, разослать и все такое, но пока что у меня не было денег даже на хорошую одежду, а это для модели – инструмент. Так что, сидя на туалете, я сразу стала рыскать по объявлениям. А в квартире понравилось: не так просторно, как в Самокино, но уютно. Отец дяди Сережи явно любил читать Чехова, – ну или кто-то из друзей любил дарить книги Чехова, потому что других не было.
На следующий день я уже пошла на собеседование «администратор в студию звукозаписи». Во-первых, я с шести лет – как только дядя положил плеер под елочку – любила слушать музыку. Правда, было только две кассеты: Битлз и Нирвана. Меняться в деревне было не с кем; чего дядя Петя привез, то и слушала. И я решила, что нужно быть ближе к тому, что нравится. Во-вторых, я страшно не хотела, чтобы бабушка оказалась права. «Смогу и буду счастлива», – такая установка, ее и буду придерживаться.
Что до Москвы, то не сказать, что я прям в шоке. До семи лет я жила пусть и не в столице, но в миллионнике. Впечатления были сильные, но не сильно. Ладно, давайте так: я была счастлива на семьдесят процентов из ста, где сто – это приз в миллион рублей, а 0 – жизнь в Самокино.
Люди ходили в разной одежде, нарядные, деловые – этого уже было достаточно, чтобы иметь хорошее настроение. Ориентироваться здесь после деревни, конечно, непросто. Но телефон был прилежным штурманом. Тринадцать станций без пересадок, отдавленные ноги, и я была на Соколе. Улица Шакирова, дом 28. Помещение в подвале.
Я кликнула звонок и невольно засмотрелась на небо, потому что оно было таким же, как и в деревне. Чистое голубое полотно, объединяющее весь мир под собой. На улице где-то плюс десять. Ветра почти нет, и я – в своих лучших туфлях и в малахитовом платке.
Я позвонила еще. Через пару минут дверь открылась, но никто не вышел.
– Здравствуйте! Катя! – сказала я сама себе.
Ни ответа, ни привета. Тот, кто открыл дверь, сразу же ушел. Может, ошиблась? Табличек не было, только маркером на стене накалякано «Лаборатория» – название из объявления. Неудивительно, что они ищут администратора.
Я задвинула щеколду – в чужих замках и черт рога сломает – и стала спускаться по лестнице, поглядывая на странные картины по бокам. Едва ли я смогу описать их; представьте что-нибудь безумное, а потом нарисуйте это с помощью кетчупа, майонеза и горчицы – вот как-то так. Ближе к последним ступенькам я услышала тяжелую музыку, мне не очень.
В прихожей было пусто и слышны только басы, которые пронизывали белые стены. На самом заметном месте стоял большой холодильник с прозрачной дверью – пустой. Слева от него – вешалки с одеждой, справа – кроссовки, ботинки и тапочки разных размеров. Интересно, чьи вон те? Коричневые кожаные туфли на кубинском каблуке, и нос потертый такой, мятый. Отпад.
На стенах висели фотографии старых заводов. Стояла пара кресел в черной коже. Все это, конечно, здорово, но что делать дальше? Бахметьев бы предложил побегать – «Столько места! Погнали побегаем!» Я на работу пришла устраиваться! Что ты несешь, Бахметьев!
Так, есть длинный коридор налево и дверь справа. Куда идти? И что обо мне подумают, если начну хозяйничать с порога? Вообще-то неплохая идея. «О, а вы уже здесь освоились! Ну точно администратор! Приняты! Деньги в шкафу, соцпакет на столе!»
Хорошо бы, если так. Но нужно ли разуваться? И какие тапочки брать? А вдруг чужие возьму? А если увидят без тапочек, скажут, что хамка пришла. Дела.
Я закусила губу и стала тренькать ногтями – «треньк, треньк», – как вдруг дверь распахнулась. Люди повалили толпой. Они смеялись и обсуждали каждый свое. Не меньше десяти человек, и все как с обложки «молодые и дерзкие». Никто не обращал на меня внимания. Словно стадо лошадей, они без отклонений прошли из комнаты в коридор вместе с запахом жвачки и спирта.
К счастью, дверь осталась открытой. Я решила заглянуть внутрь, но тут же столкнулась о свитер крупной вязки, под которым, кажется, была груда камней. На две головы выше меня, с острыми кудрями и острым носом, он стоял и смотрел словно сквозь; его бледно голубые глаза, казалось, вот-вот подожгут меня – линзы? За мужчиной прошли еще трое – все они заметно отличались от тех, что вышли ранее. Накаченные, лет по сорок, с шикарными осанками и вещами типа Gucci, Prada и Louis Vuitton. Уж в логотипах я разбираюсь. Однако из всех остановился только вот этот кучерявый шатен. Не знаю, сколько мы смотрели друг на друга, но по мне – прошла вечность.
Вдруг его пальцы щелкнули над ухом и указали на меня, будто на какой-нибудь старый подсвечник.
– Сань, найди другое, – ляпнул он и пошел за остальными.
Это он меня даже женским родом не удосужился обозначить, не лучшее начало для собеседования.
– В смысле? – мужчина в татуировках побежал следом.
– Не подходит, – послышалось издалека.
Сердце стучало на перебой музыке, что громыхала в комнате. Я ничего не поняла. У меня на лице написано, что из деревни? А даже если и так, то что с того? Меня словно облили помоями, а потом попросили выбросить, чтобы не воняла. И этот взгляд? Я пришла устраиваться к вам на работу, проехала почти час рядом с полным ведром рыбы и, соответственно, рыбаком, ее наловившей. Можно хотя бы поздороваться? Тапочки предложить? Чаю, может, даже что-то какого-то.
– Ты чего натворила? – посыльный вернулся. Руки, шея и часть нижней челюсти были покрыты татуировками – не спрашивайте какими, я сама не поняла.
Я помотала головой, не сумев родить даже крохотного слова.
– Беда, блядь. Чо делать-то?
По голосу я поняла, что именно с ним разговаривала по телефону. У него были длинные волосы сливочного цвета с черными корнями, худощавые руки и куртка как у американских рокеров из восьмидесятых. Не знаю почему, но он располагал к себе, хоть и выглядел диковато и матерился через каждое слово.
– Скажи уже что-то, ну, – он пялился на мою грудь.
– Мы то-только… – я обнаружила у себя способность заикаться. – Мы то-только столкнулись, и он… Я не-не знаю, я ничего не-не делала.
– Ладно, спокуха, ебать, – он достал из поясной сумки принадлежности и стал сооружать на весу самокрутку. – Работать у нас хочешь?
Тут в прихожую залетает на спущенных бровях тот же мужчина, в которого врезалась. Меня тупо парализовало. Самоуничтожение через 3… 2…
– Кто опять закрыл дверь на щеколду? – голос был таким резким и низким, что я словила аритмию. Это ж я и закрыла.
Мужчина галопом пронесся мимо нас на лестницу и мельком посмотрел тем же злобным взглядом на меня. Странно, что только посмотрел. Я была готова получать по щам после такой встречи.
Интересно, что на этот раз пахло не жвачкой, а жженным ДВП или вроде. Они что, костер там жгут, что ли?
– Да не парься так, – сказал крашеный. – Почему хочешь к нам? Эй.
– Му… музыку люблю.
– Это заебись, тут все любят, – он постучал самокруткой о ладонь, чтобы плотнее забить табак. – Так… работать нужно каждый день, короче, кроме воскресенья. А, ебать! Кофе, любишь, кстати?
– Не знаю, – на автомате сказала я. – А денег сколько платите?
Мысли были совсем уже не о работе. Почему тот мужчина так смотрел? Что я сделала? Я не могла взять в толк, что кто-то вообще может так злобно смотреть на человека, которого видит впервые. Тем более на меня, я же милая как котенок. Не понимаю! Не понимаю!
– Бля, ну пятьдесят штук в месяц платим, – он вставил самокрутку в зубы, но не подкурил. – Если поладим, то будет больше, ебать.
– А как же… – я замолчала, когда услышала шаги с лестницы.
Мужчина вернулся в компании двух молодых людей. Они, не здороваясь и не разуваясь, ушли по коридору.
– Что?
– Ну… – я покрутила пальцем по кругу и посмотрела вслед кудрявому мужчине.
– Ты про Бразильца? – он продолжил. – Бля, да нет времени капризничать. Срочно кто-то нужен, сама видишь. Сегодня Лёши нет, – он посмотрел в комнату, откуда все вышли, – завтра познакомишься. Или послезавтра. Хуй знает, в общем.
