скачать книгу бесплатно
Уже одеваясь, я то и дело мысленно возвращалась к той самой аварии.
Дождь в тот день шел с самого утра, заливая дороги огромными лужами, в которых подобно расшалившимся детям плескались машины, не думая ни о чем, кроме веселых брызг и погони.
Аварии в такие дни не редкость, но люди редко задумываются об этом, занятые своими сверхважными делами. Очевидно, поважнее собственной безопасности.
Обычно осторожный Рома в тот день несся на полной скорости, заведенный моей глупостью и ревностью, и не заметив, как другой такой же лихой водила на своем новомодном Car-e решил побороться с транспортной системой и рванул с места гораздо раньше, чем загорелся зеленый свет светофора.
Столкновение машин было неизбежным финалом этой погони за весельем, снеся по пути еще пару аппаратов.
Дорога в том месте не была заполнена транспортом, как в других частях города, поэтому четыре поврежденные машины долгое время просто одиноко лежали в разных частях проезжей части.
Лежали до тех пор, пока мимо не проехал неравнодушный к чужой беде человек, чтобы помочь – потом еще один. Вызвали скорую. Спасатели метались среди машин, выискивая живых, опасаясь грядущего пожара.
Именно огня боялась и я, когда ощутила стойкий запах бензина, пробивающийся даже сквозь плотную стену дождя.
Запах повсюду, очевидно, при ударе повредился бак в машине. Бензиновое дуновение пробилось в мой организм, заставляя вынырнуть из тяжёлого, вызванного страхом и болью, дурмана. Машина была перевернута, а на мою ногу давило тяжелое тело.
– Рома, очнись, надо выбираться, – тело дрожало от холода и зубы отбивали нестройный ритм.
Ответа не было, даже дыхание из-за глухих ударов капель о металл нельзя было различить. Только не умирай. Только не сейчас. Чувствуя абсолютную безнадёжность и желание просто лечь и уснуть, я заплакала.
– Рома, пожалуйста. Я не хочу умирать!
Не так! Не здесь! Не тогда, когда жизнь только началась, а рядом появился человек, к которому я испытала нечто сумасшедшее, волшебное, пусть и болезненное.
Напрягая все мышцы тела, я попыталась поднять тело Ромы и вылезти из-под него. Но судя по всему, что-то прижимало нас сверху.
Слезы катились по щекам, смешиваясь с дождем, холод уже не чувствовался. Тело занемело. Страх и ужас стремительно поглощали. Но делать нечего, надо хоть попытаться, хотя бы дать нам шанс на спасение.
– Рома, пожалуйста! —закричала я ему в ухо. Он дернулся, заставив меня облегчённо выдохнуть. Жив. Главное жив.
– Девушка? —внезапно раздалось над головой.
О, небеса, о, Боги. Спасибо! Спасибо!
Что может быть лучше живого голоса, прорвавшегося сквозь туман собственного отчаяния.
Я подняла взгляд, увидела лишь серое мрачное небо и дождь, что разбивался о мою кожу, уже ставшую размякшей. Как будто я долго отлеживалась в ванной.
Да, ванна сейчас была бы наслаждением, возможно, последним. Где-то сбоку мелькнуло лицо, но разглядеть черты не представлялось возможным. Кажется, рядом стоял еще кто-то. Очередные зеваки.
– Девушка, надо торопиться, скоро полыхнет.
– Да что вы говорите.
Огрызаться было плохой идеей, но злость помогала. Злость на завистников помогала двигаться по жизни вперед. Сейчас злость поможет выжить.
Я снова напрягла мышцы в слабой попытке столкнуть с себя тяжелое тело.
В итоге помогли другие. Вдалеке уже слышался вой сирены. Скорая. Значит, все будет хорошо, мы успеем выбраться.
Шум голосов хоть и был громким, но не мог перекрыть отдающийся в мозгу стук дождя. Машину начали открывать, взламывать, постоянно опасаясь искры, которая могла разрушить все.
Одна искра и бензиновые пары вспыхнут прекрасным и таким смертельным пламенем.
Рому вытянули первым, оказалось, в ноге у него торчит кусок стекла. Рома дернулся, когда его вытаскивали и на мгновение открыл остекленелые глаза.
Меня вытащили следом – взяли под подмышки и потянули наверх, словно из колодца. Мужчина в форме скорой почему-то казался смутно знакомым, но я быстро переключила внимание на Рому.
Меня хотели посадить во вторую машину скорой, но я тут же замерла, как будто вот прямо там вросла в асфальт.
– Я поеду со Ромой.
– Вам лучше…
– Мне лучше быть с ним.
Примерно такой же диалог проходил в машине скорой помощи, где на каталке уже накрытый и трясущийся, лежал Рома.
– Черт бы тебя побрал, Власов, приведи мне ее и все! – его рычание отдавало чечеткой зубов, а мне вдруг стало хорошо. Потому что живы. Потому что злость помогала бороться. Потому что несмотря ни на что, вместе.
Я вымученно улыбнулась, не зная, что сказать, и просто села на свободное место, стараясь не смотреть на окровавленную ногу.
– Стекло придется вынимать уже в больнице, – подал голос медбрат, но Рома лишь отмахнулся, не сводя с меня озабоченного взгляда.
– Не ушиблась? – спросил так, как будто мы на роликах катались, а не по горбу костлявой проехались.
– Получше, чем ты, – криво усмехнулась я, на что получила лишь тяжелый взгляд.
– Голова не болит? Власов проверь давление. И ребра? Обязательно проверь нет ли скрытых переломов ног. Для Синицыной очень важны ноги.
– Сейчас важнее всего твое здоровье.
Меня проверили. Я, наконец, узнала круглолицего парня. Именно он вез меня в скорой перед первой встречей с Ромой. И вот опять.
Я долго не сводила взгляда с влажного красивого лица. Он отвечал мне тем же. Не сдержав порыва, мельком взглянув на не сводившего с нас взгляда фельдшера, я коротко поцеловала холодные губы. Это принесло своего рода успокоение. Не поцелуй страсти, а просто желание доказать себе, что живы.
Я уселась поудобнее, пристегнулась, и вдруг ощутила, как меня коснулись пальцы Ромы. Я обрадовалась, что руки у него, его рабочий инструмент, были не повреждены. Иначе меня бы сожрало чувство вины, лишись он возможности делать то, что любит больше всего на свете.
Лично я бы не пережила потерю шанса танцевать на сцене. Не убила себя, конечно, но и жила бы без прежнего азарта.
Я смотрела на серую дождевую стену за окном, думая, что теперь возненавижу это природное явление.
Хотя в том, что произошло, вряд можно винить дождь. Это словно винить оркестр, который сыграл свою партию, но ты учила совершенно другую и опростоволосилась на сцене.
Глупо. Так глупо плакать.
Вот и я. Устроила сцену, сбежала, не разобравшись. Это и повлекло за собой цепочку событий. Чем была вызвана авария непонятно, но то, что Рома гнал, обгоняя свет фар из-за гнева на меня, было известно. Я мельком взглянула на его бледное лицо.
Будет ли он злиться? Понятно, что сейчас он думает о том, что выжили. Облегченно прикрыл глаза. Но когда опасность остается позади, люди начинают задумываться о причинах произошедшей беды.
Искать виноватых.
Рома не винил меня, не говорил вслух, даже не вспоминал об этом происшествии, но взгляд....
Я четко вижу там блеск промелькнувших кадров, приведших к такому повороту событий. И причина этому – я.
Хватит думать о прошлом. В настоящем тоже достаточно проблем.
Я уже натягивала пуховик, стоя в таком же светлом, как и вся квартира коридоре, когда Рома только вышел из душа в одном полотенце.
Со светлых волос по телу стекали крупные капли воды, и я буквально ощущала их вкус на своем языке, настолько сильно желала их слизать.
– Шустрая какая, – улыбнулся он и стал приближаться, в итоге башней нависнув надо мной. Мне бы сейчас пуанты, только в них я бы не задирала голову, когда он стоял так близко. Невыносимо близко. Запах его лосьона пробирался под кожу, а властный взгляд серых глаз проникал в самую душу.
Обнажая. Разрушая.
– Погоди, такси вызову.
– Я сама, – старание сделать улыбку беспечной было бесполезным. Ком в горле был слишком ощутимым. – Тут же недалеко.
Это было правдой. Метро в считанные минуты могло довезти жителя Москвы в любую точку.
– Я знаю, что ты самостоятельная, вот только голова дурная, – я свела брови, ожидая продолжения, и тут же поняла, о чем он. Поэтому резко накинула капюшон.
– Тебе мало недавнего воспаления легких, решила познакомиться с менингитом? – сказал он, постучав пальцем мне по лбу. – Где шапка?
– У меня капюшон, – отмахнулась я.
Ком в горле стал больше, а в глазах защипало. Это его забота сейчас казалась такой наигранной в свете того, что меня выставляли из дома на ночь глядя.
Рома был слишком занят работой, своими мыслями и никогда не пускал в свой мир.
Никого.
Приятель, какой-то родственник в Питере и туча благодарных, но безликих пациентов. Он даже показываться со мной нигде не хотел.
Вот, птичка, кровать, там твое место, а еще на барной стойке, в кухне или на стиральной машинке.
Раздвинь ноги пошире и прими в себя зачехленный член.
Рома, конечно, распознал причину натянутой улыбки, и прежде, чем я успела открыть двери, задержал меня, коснувшись плеча.
– Аня.
– Рома, – голос дрожал, как и губы, на которые он взглянул, после того, как развернул меня к себе.
– Если тебе тяжело принять....
Мгновенное осознание возможной потери. Нет. Нет.
Я вцепилась в его шею, практически запрыгнув, и помотала головой. Я не могла его потерять. Не так. Не сейчас. Я еще не насладилась. Я еще не готова расстаться с этим блаженством, в которое ныряла вместе с ним. Пусть будет больно. Плевать. Главное с ним.
– Нет, нет, нет. Я так глупа. Я принимаю и понимаю. Ты работаешь. Ты любишь свое дело. Я буду с тобой… – лепетала я, осыпая его свежевыбритое лицо поцелуями.
Он долго всматривался в мои глаза, проникал, захватывал в плен, словно старался рассмотреть каждую мысль, промелькнувшую в моей голове.
Затем удовлетворенно кивнул и прижал к себе сильнее. Я с восторгом ощутила, что его член стал твердым. Руки немели от желания прикоснуться к этой, будто обтянутой шелком, стали.
– Знаешь, – вдруг сказал он после некоторой паузы, заполненной только настойчивым поцелуем. – Ты, пожалуй, права, мы засиделись дома.
Я восторженно замерла, широко открыв глаза и боясь спугнуть свое счастье.
Неужели он хочет сходить с тобой куда-нибудь, неужели он готов приблизить тебя к себе еще на пару шагов. Это страшно, Аня.
Очень страшно. Потому что не знаешь, что повлияло на это решение.
– В эту пятницу у Димы юбилей, так что он собирает кое-кого.
Я не смогла сдержать игривой улыбки.
Я немного знала о его приятеле, видела пару раз, пару раз слышала от Ромы не совсем лестные комплименты. Зато я знала, что врачи чаще всего общаются с врачами из-за некоторой специфики профессии.
Не каждый может понять их черный, немного жестокий юмор. Чего только стоит замечание Ромы про катафалк, который я могу сама себе заказывать. Так он пошутил в нашу первую встречу, когда я отказывалась ложиться на аппендэктомию.
– Психиатры напополам с патологоанатомами? – поинтересовалась я. – Шутки о безумцах и их возможных, случайных смертях?
Рома засмеялся, откинув голову назад.
– Да, Птичка, ты все понимаешь.
Я растянула губы в самой искренней из улыбок. Тьма отступала. Его смех был лучшей наградой за остроумие. Его смех мог побороть тьму отчаяния. Наверное, потому что был столь же редким, как отсутствие пробок на дорогах столицы.
– А я впишусь? – все-таки осторожно уточнила я.
Лицо Ромы вмиг потемнело, а глаза приобрели тот замечательный оттенок начищенной хирургической стали. Так выражалось его желание, порой накрывавшее за считанные секунды.
Он задрал мой голубой пуховик и сжал задницу руками, а губами коснулся лба, очевидно, с трудом сдерживая желания впиться в губы.
– Хочется поиметь тебя за такую ерунду, но нужно иметь и совесть. Ты, Птичка, как произведение искусства. Будешь смотреться ох*ренно даже в операционной.
Я опустила глаза, смущаясь от такого чудесного комплимента, которые Рома бросал так редко и так к месту.
– Ну что, может все-таки вызовем такси? Нечего тебе по такой погоде пешком шляться.
– Конечно, – не стала я больше спорить и, прижавшись к двери, наблюдала, как он, прихрамывая, идет к телефону и открывает приложение «Яндекс такси». Довольно удобное.
– Через четыре минуты, красный ситроен три пять три, – раздался его голос, пока я ждала, прикрыв глаза. Они уже слипались.
