Шизоид

скачать книгу бесплатно


Она стояла, слегка облокотившись на столешницу, и тяжело дышала, будто до этого пробежала марафон. И вот на самом финише ее ждала преграда в виде стакана с молоком, который она благополучно разбила.

Пока мы стояли в тишине и смотрели друг на друга, я успел рассмотреть ее, ведь вчера мне это так и не удалось. Моя сестра была высокой: к своим пятнадцати годам достигла отметки сто семьдесят сантиметров, а может быть, была и выше. Свой рост мы унаследовали от дедушки, он у нас был просто великаном! Помню, когда ходил в пятый класс, я всё еще не отличался высоким ростом и достигал только пупка деда. Зато уже в седьмом резко вытянулся и был не меньше, чем моя сестра сейчас. Большинство моих подруг уже бы позавидовали этому росту, а у моей сестренки еще всё впереди. Думаю, в восемнадцать лет она будет около ста восьмидесяти сантиметров. Будет светловолосой голубоглазой длинноногой сногсшибательной девушкой.

Я непроизвольно сглотнул, представив свою сестру в будущем, причем представив в коротеньком платье и без него. Чёрт, что с моей фантазией происходит? Нашел о чём думать! Наверное, сказались бессонная ночь, отсутствие секса и безвыходная ситуация. Организм просто старался занять благоприятную для него позицию и не придумал ничего, кроме как подключить мою извращенную фантазию.

– Я… я… я… молока попить хотела.

А вот и голос моей сестры. Когда я в последний раз его слышал? Два? Три? Четыре года назад? Я уже не помню. Да и неважно, за годы он всё равно поменялся. Он был тихим, «блеклым» и совсем не подходил к картине, которую я нарисовал в своей голове. Меня в одно мгновение словно подожгли, а затем вылили сверху ведро ледяной воды. Такое со мной уже пару раз случалось. Бывает, подцепишь красивую девушку в клубе или баре – и вот уже размечтался, нафантазировал себе, а она открывает рот, и ты понимаешь, что лучше бы она этого не делала, ведь такого несуразного бреда ты еще не слышал. Но всегда можно закрыть ей ротик чем-нибудь более интересным. Хоть моя сестра и не говорила несвязную ерунду, но эффект получился аналогичным.

– Лучше не трогай. Я сам. Отойди.

На мои слова она совсем никак не отреагировала, просто стояла и смотрела на то, как белая лужа растекается по полу и просачивается между пальцами. Я уже не видел ее глаз, не слышал ее голоса. Я просто опустил взгляд и, как она, смотрел на лужу молока.

Можно было бы сказать, что это была завораживающая картина, если бы не осколки. Молоко обволакивало пальцы ног, медленно растекаясь по поверхности пола. А что, если бы она наступила на осколки? Тогда белое молоко окрасилось бы в красный, мой любимый цвет. Красный на белом. И постепенно цвета смешались бы в блекло-розовый, такой девчачий цвет. Интересно, а моей сестре нравится этот цвет? До того момента мне в голову не приходило, что такой оттенок можно получить смешением крови и молока. Интересно, почему большинству девушек розовый цвет так нравится? Вряд ли у них в голове проносится картина смешения этих цветов: непорочности и страсти.

Этот факт вызвал во мне возбуждение, словно я открыл для себя новый вид экстремального спорта. Адреналин побежал по венам. Больших усилий стоило взять себя в руки и не поставить эксперимент: как скоро молоко окрасится, если смешать его с алой кровью. Несуразный и бредовый эксперимент. Причем смешать его хотелось не со своей кровью. Хотелось, чтобы сестра сделала небольшой шаг и наступила на осколок, который лежал буквально рядом с ней.

– Иди в комнату, я уберу и разогрею нам поесть. Стоило догадаться, что ты голодная.

Не знаю, почему я раздражался, но с каждой минутой я становился всё злее. Она меня не слушала или просто делала вид. Я глубоко вздохнул: главное – не сорваться. Но только я хотел слегка повысить голос, как моя сестренка сорвалась с места и побежала к лестнице, оставляя на паркете в коридоре белые следы. Знаете, а смотреть за следами, оставленными на полу, было не менее увлекательно.

Чёрт! Тяжело вздохнув, я принялся за уборку. Нужно было убрать все осколки и вытереть пол. В четверг или пятницу придет уборщица, но оставлять пол грязным было не по мне. Я привык к чистоте. У меня есть домработница, но иногда и самому приходится брать в руки ведро и тряпку.

Пока я всё убирал, стрелки приближались к полудню. Да, признаю, возился я довольно долго. Вместо запланированных десяти минут у меня ушел почти час. Но я же не знал, где у мамы хранятся ведро, тряпка, веник. Итак, веник с первого раза я не нашел. Пришлось собирать стёкла по одному, пока я не порезался, и тогда поиски веника пришлось возобновить. Вот в чём логика – хранить ведро с тряпкой в туалете, а веник с совком – в общей ванной? Я уж молчу, что моющее средство для полов оказалось на кухне, в нижнем шкафу возле мусорного ведра. Разве нельзя всё собрать вместе в кладовой? Для чего она тогда вообще в этом доме? Или мама специально так сделала, чтобы позлить меня? Домработница в курсе, где у нас что лежит? И как у нее только хватает терпения собирать всё это по всей квартире?

Пока убирал, подумать «о молоке» не получилось, сказывалось раздражение от всей этой ситуации. Еще и суток не сижу дома, а уже схожу с ума. Нужно обязательно сегодня куда-нибудь выбраться. Спасибо тому, кто придумал мобильные приложения для знакомств! Когда скучно или жутко требуется общение, всегда спасаюсь ими. Благо их разнообразие открывает много возможностей.

Ну что ж, если с уборкой всё, можно, наконец, приступить к еде. Такие мысли настраивают на хороший лад. Что же мама оставила вкусненького?

На нижней полке стояла большая кастрюля. Как оказалось, она была полна вкусных кислых щей. Мама всегда готовила полную кастрюлю, и ее быстро съедали. Но нам с сестрой ее, наверное, хватит на неделю! Так, а что мама приготовила на второе? Ого! Голубцы! И, кажется, она приготовила их в духовке! Потрясающе! Мой живот уже давно урчит. Пора разогревать и звать сестру.

Но мысли о сестре меня словно остудили. Вот что это было с самого утра? Белое молоко. Никогда не думал, что молоко относится к разряду: «Можно смотреть не отрываясь». И что за мысли про длинноногих голубоглазых красавиц? Кажется, мне уже пора зайти в Инстаграм, найти местных красавиц и пригласить их покататься до утра, встретить рассвет. Пока мне еще никто не отказывал. Да и кто откажет? От вида дорогой машины, телефона, «Ролекса» и красивого тела они уже мысленно снимают свое нижнее белье. И ведь это правда жизни: если ты успешен, у тебя будет всё, и все будут под тобой. А тебе останется только этим воспользоваться. По Фрейду, все на своих местах.

Так, всё разогрето, пора звать сестру, а то еще заморю ее голодом. Думаю, по возвращении мать меня за это по головке не погладит. Только вот пересекаться с сестрой совсем не хотелось. Поэтому, позвав ее обедать, я решил взять еду к себе в комнату и совместить обед и Интернет. И, наконец, забыть об этом чертовом молоке.

Вот бывает же такое, что зашел в Сеть и пропал! Так вот, сегодня уже пятница. Эти дни пролетели незаметно. Нашел одну симпатичную девчонку, но у нее оказался парень. Пришлось целый день разводить на встречу. Но эта встреча того стоила! Свою сестру я в последнее время видел только во время завтрака, обеда и ужина. Сторонился я ее только в первый совместный день, а потом понял, насколько это была бесполезная затея. Конечно, я и не пытался с ней сблизиться, старался сохранять субординацию и довольствоваться парой фраз, которые она упорно игнорировала. Как только появлялась в гостиной и видела меня, мигом бежала наверх. Стоило мне пожелать ей приятного аппетита, как она отворачивалась или замирала, словно я произнес какое-то оскорбление в ее адрес. Хорошо, что в обществе друг друга мы долго не находились и это не напрягало. Но сегодня пятница. Сегодня поездка к ее психиатру, и придется провести больше двадцати минут в присутствии друг друга.

За время, что она меня избегала, мне было над чем подумать, и я понял: ничего особенного не произошло! У меня просто давненько не было девушки, поэтому я представил свою сестру в нижнем белье. С кем не бывает? Не отметить ее достоинства было бы глупо, но теперь всё в порядке. Да и вообще, если бы она не была шизоидом, то, уверен, от поклонников отбоя бы не было! Тогда мне пришлось бы играть роль «злого старшего брата». Сейчас же я играю «добрую няньку для подростка».

Может, всё и к лучшему, к лучшему, что она меня избегает. Эти дни расставили всё по своим местам. И главное, чтобы ситуация не сбивалась с намеченного курса. Побыть наедине с самим собой всегда и всем полезно. Главное – делать при этом правильные выводы.

У мамы в Израиле всё складывалось хорошо: она благополучно прилетела, устроилась в отеле и вовсю занималась отцом. Ему сделали первую операцию, состояние врачи характеризовали как стабильное. Мама держалась молодцом и не давала никому унывать. Она поддерживала и меня, и отца, и, как я понял из ее слов, всех, кто обращался к ней за помощью и поддержкой в местной больнице.

Вот чего нельзя отнять у моей мамы, так это желания помочь всем и каждому. Она могла часами напролет слушать о проблемах других людей, помогать им как морально, так и материально. Но сама никогда никому не жаловалась, как бы тяжело ей ни было. Болезнь отца ее немного ослабила, но, скорее, физически. Ее внутренняя сила под натиском несчастья не дрогнула. И это не могло не вызвать восхищения и не вселить надежду на то, что всё будет хорошо. Помню, как часто папа ругался, что мама слишком добрая, что люди ею пользуются, что она так просто выкидывает деньги, которые можно было бы использовать с большей пользой. Правда, отца надолго не хватало. Он всё равно каждый месяц выделял деньги «на материальную помощь нуждающимся». Часто говорил мне, чтобы нашел себе не такую наивную девушку, как мама, но такую же добрую и открытую. И чтобы был готов быть личным благотворительным фондом. При этом его глаза всегда светились счастьем. Только вот за всё время активных поисков я не смог встретить никого, кто бы хоть отдаленно походил на мою мать.

Знал бы ты, отец, что сейчас девушки хотят сделать из парней «благотворительный фонд» для собственных нужд, а не для помощи нуждающимся. Не знаю я такую «дуру», которая финансировала бы конкурсы в детских домах, оплачивала бы музыкантов для пенсионеров в доме престарелых, сложные и дорогостоящие операции совсем незнакомым людям. Иногда я думаю, что моя мать или сумасшедшая, или фантом. В реальности таких, как она, я больше не встречал, и это не позволяло ей вписываться в обыденные рамки. А ведь все эти пожертвования действительно делали ее счастливой. И даже если ею просто пользовались, обманывая ее, разводя на деньги, она всё равно верила в лучшее в людях, продолжая свой благотворительный путь.

Как и в другие дни, завтрак у нас прошел в полном молчании. И до одиннадцати часов я свою сестру не видел. Всё утро я провел за изучением акций предприятий. Недооцененных предприятий много, стоит только получше поискать, поглубже копнуть и определиться с отраслью. Всё же сумму я планировал вложить немалую, нужно было всё хорошенько взвесить. Отец всегда говорил, что в рискованные предприятия нужно вкладывать ровно столько, сколько можешь позволить себе потерять. Была у меня парочка провальных проектов, и этот принцип меня спас. За это еще раз спасибо отцу.

– Я готова.

Вот же! Как ей постоянно удается застать меня врасплох? Иногда возникало чувство, что она не ходит, а плавает по воздуху. Шагов слышно не было никогда. Она словно маленькая мышка. Симпатичная маленькая мышка. Смотрю на часы – не опоздала ни на минуту, как я сказал ей с утра, что буду ждать ее в одиннадцать внизу, так она и спустилась строго к этому времени.

– Молодец. Давай в машину.

Молча прошла мимо меня и даже не оглянулась. Тяжело вздохнув, я закрыл крышку ноутбука и пошел за ней. Совсем не нравилась мне эта поездка к психиатру. Вдруг она начнет жаловаться на что-нибудь? Хотя врачи дают обет молчания, и за пределы кабинета ничего не выходит. Да и вообще, я же ее не обижал, а, кроме отсутствия общения, в чём меня можно обвинить? Ох, чувствую, веселой будет поездка, и как бы она не обернулась против меня! Совсем не хотелось портить приятный пятничный вечер.

Все вечера прошедших дней были посвящены девушкам. Я боялся надолго оставлять сестру одну, поэтому встречи проходили недалеко от дома, а то и вообще на заднем дворе, где в среду я установил палатку. Не знаю, как такая идея пришла мне в голову, наверное, мой мозг способен выдавать абсолютно сумасшедшие идеи, если его ограничить в выборе действий. И ничего путевого, кроме палатки на заднем дворе, я не придумал. Но это решение совместило в себе сразу два плюса: никаких «чужих» в моей комнате и сестра под присмотром.

Я видел, как сестра косится на палатку, как обходит ее стороной. Это, конечно, наводило на не очень приятные мысли, но что же делать, всегда приходится чем-то рисковать. И не всем и не всегда могут понравиться твои решения.

Тяжело вздохнув, я сел в машину и завёл мотор. Будем надеяться на лучшее. Это всего лишь один из ее многочисленных сеансов.

Глава 3

Путь до больницы особенно много времени не занял. Всю дорогу мы молчали, лишь иногда я переключал радиостанции и старался сосредоточиться на дороге. Каждый светофор, пешеход – всё это так бесило! Не знаю, почему я нервничал, может, из-за встречи с доктором? Или на меня так действовала сестра? Стоило посмотреть в ее сторону, и руки непроизвольно стискивали руль.

Она молча сидела на переднем сиденье и упорно смотрела на свои коленки, обтянутые светлыми джинсами. Волосы были собраны в пучок, открывая длинную шею, высокие скулы и прямой носик. Фисташковая рубашка очень шла к ее образу, подчеркивая легкую бледность. Создавалось впечатление, что она расслаблена, просто о чём-то задумалась. Только вот руки, которые до побеления сжимали сумочку, говорили об обратном. Или ее напрягало мое близкое присутствие, или она нервничала перед приемом у доктора.

Но дорога вечной быть не может, и это меня успокаивало. Можно было, например, смотреть на людей: все куда-то спешат, и, как ни странно, эта их суета всегда меня умиротворяла. Очень часто люди сбегают от суматохи города, а мне порой она требовалась. Только в ней я мог отдохнуть. Движение. Оно меня вдохновляло и прибавляло сил для продолжения работы, учебы. Городская суматоха вытягивала меня из каждодневной трясины. Конечно, так бывало не всегда. И мне порой требовалось уединение, хотелось просто сбежать от всей этой суеты. Порой абсолютно бессмысленной суеты.

Люди вообще похожи на муравьев: тоже чем-то все заняты, куда-то все спешат, а кто-то просто делает вид, что занят, но все при деле. И ведь ничего, все живут. Иногда я чувствовал себя таким же муравьем, который тащит непосильную ношу, или просто форменным лентяем. Я всегда был человеком крайностей – как в учебе, так в бизнесе, и даже с девушками. Благо отец в свое время научил меня своей «стратегии жизни», правда, и ее я смог извратить под себя, добавив своих крайностей. Часто слышал: повзрослеешь – поумнеешь. Сомневаюсь, что такое утверждение верно. Скорее, повзрослеешь – помудреешь. Ума годы не всегда прибавляют.

Отец всегда остужал мой пыл и указывал на ошибки. Когда мне еще не было двадцати, это всё воспринималось в штыки. Поэтому приходилось получать тумаки из-за своей дурости. Когда понимал, что отец был прав, я бесился еще сильнее. Помню, как во мне скапливались злость и бессилие. Когда я высказывал всё, что во мне накопилось, он просто наливал мне виски и объяснял пользу всего, через что я прошел. Те ошибки и такие вечера стали для меня настоящими уроками. Мы обычно сидели до утра, записывая плюсы и минусы моих проколов, планируя будущие. Я осознавал, какова реальная цена ошибок. И понял одну вещь: если бы была возможность повернуть время назад, я поступил бы так же. Ошибки многому меня научили и на многое открыли глаза: на личную жизнь, на бизнес, на инвестирование, на учебу. Отец. Сколько же терпения ему понадобилось, сколько нервов он потратил? Главное, что его усилия не пропали даром и с лихвой окупаются.

За такими мыслями я совсем не заметил, что вот он, последний поворот, – и мы на месте. Вот она, платная клиника, которая не так давно открылась в этом городе и уже пользовалась большой популярностью. Она объединила в себе передовые медицинские технологии и возможности глобальной сети Интернет. В этом центре те, у кого не было возможности купить билет за границу, могли получить консультацию зарубежных светил, не выходя из кабинета своего лечащего врача. Мама и сюда приложила руку, став инвестором. Даже мне пришлось добавить денег в ее «благотворительный фонд». Она смогла убедить вложиться и дядю. Правда, акционером является только она: мы приложили для открытия это центра не так много усилий – только протянули «денежную руку помощи». Открытие было грандиозным, и, насколько мне известно, отмечалось нашей семьей как отдельный праздник. В этом празднике я поучаствовать не смог. Но благодарственное письмо и красную ленточку от мамы получил.

Стоило мне припарковаться, как сестра выпрыгнула из машины и молча направилась к зданию. Я посмотрел ей вслед и медленно вздохнул. Я даже не успел заглушить мотор, а ее и след простыл. Было уже почти двенадцать, опаздывать я не любил. Пунктуальность – это одна из моих сильных сторон. Так что стоило поспешить и свыкнуться с неизбежным.

Дорога до кабинета доктора прошла в одиночестве и полной тишине. Было чувство, что сестра до кабинета не шла, а просто бежала, так как ни возле лифта, ни в коридоре я ее не заметил. Возможно, не одному мне некомфортно, когда мы остаемся один на один. Только сомневаюсь, что у нее в голове маячат картины разлитого молока и длинноногой блондинки в нижнем белье, а то и без него. Я усмехнулся своим мыслям: думал, что они меня полностью покинули, но, как выяснилось, ошибся. Нужно было срочно занять себя чем-нибудь полезным. Не заметив, как остановился лифт, я молча вышел.

– А вот и вы!

Навстречу шел лечащий врач моей сестры и улыбался. Вот откуда у него хорошее настроение? Разве на него совсем не давят проблемы, выплескиваемые пациентами день ото дня? Или это просто такая маска? Мне порой хватает общения со студентами, чтобы почувствовать себя выжатым лимоном. Бывает такое чувство, что с каждым моим ответом на их вопросы они еще и моей энергией подпитываются. Но всё равно мне безумно нравится преподавать, скажем так, это мое хобби. У меня всегда было желание «делиться» с окружающими. Наверное, это мне передалось от мамы. Она делится с окружающими своим временем, эмоциями, деньгами, а я – своими знаниями. Только, как и мама, в ответ я редко что получаю. Зато появляется чувство удовлетворенности и спокойствия. Хотя если это бизнес-тренинг, то я получаю еще и неплохие дивиденды.

– Да. Моя сестра уже у вас в кабинете?

Я подошел поближе и увидел улыбку не только на лице, но и в глазах. Словно он и правда был рад меня видеть. Давно заметил, что люди, рожденные раньше шестидесятых, действительно способны на искренние эмоции. И они не пытаются это скрыть. Конечно, из всех правил есть исключения, но мне проще поверить, что человек из того времени более искренний, чем мои одногодки. Чаще всего эти люди свое почти отжили и просто наслаждаются старостью. Они уже не кидаются от дела к делу, занимаются тем, что нравится, радуются внукам, своим достижениям, своей второй половинке без оглядки на прошлое. У них размеренная жизнь без особых сюрпризов. Они не совершают необдуманных поступков, их многому научила жизнь, и они способны радоваться минутам. Иногда я и сам хочу перенести свой нынешний опыт в восемнадцатилетнего юношу, перед которым были открыты все двери: иди не хочу. Только не хватало в то время опыта понять, где находятся эти двери, и увидеть, что они открыты. Обычно я, как и большинство, просто бился о стену, уверенный в том, что это та самая дверь, еще раз стукнусь, и она откроется. Но это стена, и без тарана ее не проломить.

– Она уже располагается и собирается с мыслями. А вам я могу предложить отдохнуть в рекреации в конце коридора. Там телевизор, кофе с печеньем и бесплатный Интернет, который так любит современная молодежь. Можете провести время там или прогуляться. Только помните: через час я приведу вашу сестру. Надеюсь, ей вас ждать не придется. У меня после нее будет пациент, не хотелось бы, чтобы она оставалась одна.

Отвечать совсем не хотелось, поэтому я просто кивнул в знак согласия и пошел в конец коридора; мимо секретаря, которым оказалась вполне милая девушка. Но почему-то в тот момент меня это не заинтересовало. В другой ситуации, может, я бы и подкатил к ней, сделал пару комплиментов и даже взял ее номер. Но после напряженной поездки и скрытого недоверия со стороны доктора совсем не было настроения и хотелось расслабиться. Не смог я в понедельник произвести на него хорошее впечатление. Надо бы почаще вспоминать о его силе. Неужели столько тренингов и денег ушло впустую?

В конце коридора оказалась вполне уютная рекреация: кожаные темно-зеленый и желтый диваны, плазма на стене, а в углу столик с конфетами, печеньем, кофемашина, чайник. На полках стояли одноразовые стаканчики с рекламой напитков, чайные и кофейные баночки. Кажется, старик сказал, что тут есть еще и бесплатный Интернет? Теперь час пройдет для меня незаметно, главное – много не думать, а там и жить можно вполне неплохо с сохраненными нервными клетками. И не придется следовать совету старика и записываться к нему на прием.

Час и правда пролетел незаметно: по телевизору шли соревнования по волейболу; кофе был горячий и, как ни странно, вкусный; новая девушка ответила в Директе; и я уже даже построил планы на вечер. Так что настроение с отметки «минус» поднялось на отметку «выше ожидаемого». Главным теперь было сохранить его. Сейчас должна была освободиться моя сестра, и можно будет поехать домой, немного размять мышцы, поработать и провести вечер в свое удовольствие. Только бы всем планам суждено было осуществиться.

– А вот и мы! Ваша сестра сегодня была умницей! Следует всем моим предписаниям. Вы можете ею гордиться! Такими темпами она скоро станет полноправным членом общества, и я совсем не буду ей нужен! Ни как психолог, ни как психотерапевт. У меня скоро новый пациент, поэтому я вас оставляю. Через две недели, также в полдень, я буду ждать в своем кабинете вашу сестру. Прошу не забывать! Ну а с пунктуальностью у вас вроде проблем нет. До встречи!

Он еще раз окинул меня взглядом и приобнял мою сестру, словно говорил: всё будет хорошо. Интересно, что она ему рассказала там, за закрытыми дверями? Она ему вообще много рассказывает? Моя сестра не отличается разговорчивостью, но, может, это относится только ко мне? Я ведь для нее незнакомый человек.

– Да, через две недели мы приедем. Не забудем, да, сестренка?

Я попытался повторить жест врача и обнял ее, слегка притянув к себе. Вышло совсем неуклюже. Сестра напряглась под моей рукой, но не отстранилась. Доктор еще раз окинул нас взглядом, чему-то улыбнулся и ушел.

Я всё еще стоял, приобнимая сестру за плечи, пока она не отодвинулась, потупив взгляд. Внутри начало закипать негодование: ей так неприятны мои прикосновения или прикосновения в принципе? Если бы «в принципе», она бы и от доктора отстранилась. Чёрт! Почему я воспринимаю это как пощечину? Ничего ведь не случилось. А такое поведение, вероятно, свойственно всем шизоидам.

– Идем, у меня еще на сегодня планы.

Смотреть на то, послушалась она меня или нет, не хотелось. Я прошел мимо и направился к лифту. Теперь была моя очередь «сбегать». Догнала. Стоит рядом, всё еще глядя то в пол, то в потолок. Ну почему лифт так медленно двигается? Проще было бы спуститься с четвертого этажа пешком. Только вот где здесь запасной выход? Боюсь, его я буду искать еще дольше.

Приехал лифт, но он не спас меня от раздражения. В этом кубике, где мы с сестрой ехали одни, чувства только обострились. Напряжение каждую секунду готово было вырваться наружу. Давно у меня не было такого состояния. Стоило поскорее возобновить тренировки и выплеснуть всё, что накопилось за прошедшие недели.

Быстрым шагом я шел к машине, краем глаза замечая, как сестра старается успеть за мной, переходя временами на легкий бег. Ничего, пусть не только мне будет «как обычно», пускай побегает.

Дорога до дома прошла в молчании, но, как ни странно, оно совсем не напрягало, а даже помогало собраться с мыслями. Наверное, на меня повлияли планка моего настроения и движение. Всегда любил машины. За рулем чувствовал свободу. Никогда не был заядлым гонщиком, но скорость любил. Порой не замечал, как стрелка на спидометре превышала отметку в сто сорок километров. В этом была своя прелесть: адреналин в крови будоражил, и кипела не только кровь, но и мысли. И пока стрелка спускалась до разрешенной отметки, мысли успевали выстроиться в ряд. Они, словно по взмаху волшебной палочки, раскладывались по полочкам, все проблемы становились решаемыми и не казались пугающими.

Не дожидаясь, пока я заглушу мотор, сестра выпорхнула из машины и ушла в дом. Так же, как и по приезде в клинику. Когда я входил в дом, увидел, как она выбиралась из кухни. Наверное, проголодалась. Стоило поесть перед отъездом. Но теперь можно быть спокойным: она прихватила перекусить, и до ужина мы не увидимся. Я смотрел, как быстро она поднимается по лестнице и скрывается на верхнем этаже. Часы спокойствия. Пришло время заняться собой.

Было уже почти девять, и пора было отправляться на «свидание». Есть совсем не хотелось. Сначала аппетита не было совсем. Зато потом, после битья груши, возникло чувство, что я в состоянии съесть слона и мне при этом будет мало. Но так было у меня, а вот сестра не спускалась из своей комнаты всё это время. Поэтому нужно было ее покормить. Чтобы потом никакие лишние мысли не лезли в голову.

Конечно, перспектива остаться с ней в одном помещении дольше пятнадцати минут меня не радовала. Но ведь это было необязательно. Можно было просто разогреть еду, позвать ее и уйти по своим делам. В конце-то концов, она девочка большая и справится без меня. А мне лишний раз проверять свои нервы не хотелось. Да, дорога, битье груши, холодный душ – всё это меня успокоило, и все посторонние мысли отошли на второй план. Только вот проверять, вернутся они или нет, желания не было. Лимит общения с сестрой на сегодня исчерпан.

Поэтому я наспех перекусил бутербродом и, позвав сестру ужинать, отправился к себе. Как только услышал шаги в противоположной стороне, быстро принял душ, немного покопался в Сети и решил, что пора. На кухне всё было убрано, сестра в порядке, скорее всего, в своей комнате. Теперь с чистой совестью можно было ехать.

Всю дорогу до центральной площади города я думал о том, что неправильно поступил, оставив сестру дома одну и даже не поужинав с ней. Но, как обычно бывает, успокоил себя тем, что ничего случиться просто не может. На горизонте появилась блондинка с шикарными ногами. Пора было переключиться и потушить огонечек совести. Тем более что у него не было причин разгораться.

Всегда поражался тому, как девушки способны копировать поведение друг друга и быть такими предсказуемыми. Этот невинный взгляд из-под полуопущенных ресниц, нервное прикосновение к распущенным волосам – локонам, челке. Господи, да в твою невинность я всё равно не поверю! Не стоит так стараться. Мы оба прекрасно понимаем, чем закончится вечер, так зачем тратить столько времени на разговорную прелюдию? Поразить меня своими «мозгами» всё равно не удастся.

– Ты меня совсем не слушаешь.

Вот. Теперь надула губки. Тошнит-то меня как от этого! Сейчас будет хмуриться, нервно подпрыгивать на сиденье, хватать меня за руку или еще что-нибудь в этом духе.

– Зато я знаю, чего ты сейчас хочешь.

Не раздумывая, начинаю ее целовать. Да, я буду тебя целовать, я займусь с тобой сексом на этом самом склоне с видом заходящего солнца. Как же всё шаблонно происходит! Но именно так все они любят: романтика. Во времена Шекспира, возможно, она и была актуальна, но не сейчас. Прав был Фрейд, когда говорил, что миром правят секс и деньги. И у руля тот, у кого этого предостаточно. А чего только стоят его теории сексуальности! Спасибо, Фрейд. Удовлетворение этих потребностей приносит немало приятных мгновений.

Интересно, каковы на вкус губы сестры? Уж точно не маслянистые от этой раздражающей красной помады. Интересно, а волосы какие на ощупь? Наверное, мягкие, не такие пережженные горячими укладками и килограммами краски или литрами перекиси. Тут даже салоны красоты не помогут, только исключительные меры.

– Да, малыш, ты знаешь, чего хочет девушка. Может, к тебе?

Ну нет, у меня на сегодня другие планы. Секса в палатке уже не хочется, домой я всё равно тебя не потащу. Много чести.

– А как же романтика? Закат, обрыв, речка. Не правда ли, за окном красивая и романтичная обстановка? Может, продолжим там, снаружи? Ты же не против?

Да, детка, вижу огонек в твоем взгляде. Это именно то, что тебе сейчас нужно. Ты как кошка, как гулящая кошка. И на самом-то деле тебе всё равно, что там за окном. Но твое шаблонное мышление говорит о том, что парень-романтик – это круто. Уже рисуешь в голове картинки, как будешь рассказывать своим подругам, чем ты занималась прошлой ночью. Вернее, с кем и где. Будешь описывать подробности, чтобы они завидовали.

– Даже не подумала бы, что ты романтик. Но твое предложение мне очень нравится. Ты знаешь не только чего хочет девушка, но и как ей угодить. Хороший мальчик.

Да уж, я хороший мальчик. Тянется за поцелуем. Эти раздражающие розовые ногти на шее совсем не заводят. Надо всё как-то заканчивать.

– Думаю, пришла пора познакомиться с капотом машины поближе.

Первая половина недели прошла «в темпе марша». Бокс, работа, бокс, работа, девочки. Говорят, если посадить человека в комнату и удовлетворять все его естественные потребности – в еде, воде и чистоте, он всё равно заработает истерию от бесконтрольно повторяющихся действий. Попробуй-ка посидеть в четырех стенах, имея только кровать и не видя живого существа! Работа, работа и еще раз работа. Вот один из недостатков «удаленки»: она всегда тебя находит, и разумного оправдания для того, чтобы не делать ее, нет. Отец привил чувство ответственности, поэтому я не мог игнорировать нарастающий завал.

Мне казалось, что я сам близок к состоянию истерии. Да, потребность в общении удовлетворялась, но однообразие доконало. Может, диван передвинуть в другое место? Всё смена обстановки.

Сестра хоть и не маячила перед глазами, но ее присутствие чувствовалось, в какой бы комнате я ни находился. Это было очень странным. Из своей комнаты она выходила только поесть и на задний двор под вечер – порисовать. Погода в конце концов установилась, и смело можно было заявить: на дворе лето. Днем была жуткая жара, и вечера были очень теплыми. Сестра вовсю использовала выпавшую возможность и проводила много времени на улице.

Когда я первый раз увидел ее на скамейке с улыбкой на лице, во мне словно что-то дрогнуло. Я в первый раз за много лет видел ее улыбку. Такую же простую и искреннюю, как раньше. Она просто сидела, улыбалась и водила карандашом или кистью по бумаге. На белом листе появлялись линии, которые складывались в картинку. В окно мне не было видно, что она рисовала, оставалось это предполагать. Постепенно белое полотно окрашивалось в разные цвета. Иногда она рисовала только одним карандашом. Один раз – красками на холсте. В голову непроизвольно просочились мысли о молоке на полу. Как и белое полотно, оно могло окраситься в разные оттенки розового. Интересно, а какие цвета предпочитает она? Почему-то мне казалось, что это нежные, пастельные тона. Только вот я давно понял: творческие личности очень непредсказуемы. И оттенки там могут оказаться совершенно неожиданные.

Теперь каждый вечер, когда сестра выходила на задний двор, садилась на лавочку и принималась рисовать, в мою голову лезли мысли о молоке. И как только они заполняли сознание, я сразу старался переключиться на работу или шел в душ. Меня отвлекал и белый лист, и белый кафель, и раскраска на сайте, и цвет полотенца, который так походил на запекшуюся кровь. Но постепенно все раздражающие факторы отходили на задний план, и можно было не думать.

Как и вчера, душ привел мои мысли в порядок, я смог успокоиться и настроиться на сон. По крайней мере, я больше не думал о молоке.

Пришло время начать бегать по утрам и записаться в зал. Именно этого мне сейчас не хватало. Той боли в мышцах, когда они забиты до предела и горят, а на следующий день – легкой боли при движении. Бокс уже перестал выполнять эту функцию. Мышцы привыкли, нужна встряска.

Да, надо подумать об этом. Я без проблем смогу заснуть, пока в голове крутятся мысли о тренировках и о том, как их наиболее эффективно выстроить. Не знаю, кому что помогает заснуть, а мне хорошо помогает отправиться в объятия Морфея планирование. Неважно, буду я планировать свои тренировки, завтрашний день, новые инвестиции, поход в магазин. Главное – выстраивать цепочку действий и рисовать в голове подробные картинки.

Уже на грани сна я почувствовал, как ко мне кто-то жмется. Может, показалось? Я повернулся на другой бок и увидел сестру. Шок? Нет. Удивление? Да.

– Ты что тут делаешь?

Молчит и смотрит на меня своими голубыми глазами. Из-за темноты они кажутся не такими светлыми, они насыщенного синего цвета. Нет, в ее взгляде нет никакой поволоки, вызова, похоти. Не то что у вечерней девицы. Взгляд никакой. Он пустой. Не понять, что за мысли крутятся в этой белокурой головке. Интересно, когда она улыбается, ее глаза остаются такими же безжизненными? Тяжело представить на ее лице улыбку, вот так, вблизи. Когда она рисует, ее глаз не видно, видно только, как преображается ее лицо.

– Это моя комната, а не твоя. Иди к себе. У меня сегодня был не самый легкий день. Иди спи.

Без сил опускаюсь на подушку. Начинает болеть голова. Только этого мне сейчас не хватало! Нужно быть терпеливым, ведь моя сестра не как все, она шизоид. И главное – не срываться сейчас на нее, за это меня никто по головке не погладит. Вдруг у нее что-то случилось? Наверное, она сказала бы об этом. Только вот со мной она не говорит. Единственные слова были сказаны в первый день.

– Иди уже. Я спать хочу.

Не хочу смотреть ни на нее, ни на то, что она собирается делать. Отворачиваюсь и начинаю ждать ее ухода, прислушиваясь к ее движениям. Молча прижимается ко мне. Волна раздражения накатывает на меня. Она должна была встать и уйти. Но надо держать себя в руках. Может, ее что-то испугало? Откуда мне знать, что у сумасшедших в голове? Может, проще не трогать ее? Успокоится и сама уйдет? А то вдруг это только ухудшит ее состояние, ляпнет что-нибудь врачу, и тогда проблем не оберешься. Первое впечатление и так произвел не самое хорошее. Просто поступлю, как советовал доктор. А он говорил что-то про то, что действия шизоидов не поддаются логике, они живут в своем мире и им нужны близкие люди. Я же не могу знать, может, «в ее мире» что-нибудь случилось, и она пришла за защитой? Может, она и к родителям вот так просто приходит? Надо будет спросить у матери. А сейчас оставлю всё как есть.

– Хорошо, спи здесь. Но не прижимайся ко мне и не мешай спать. Я устал.

Отворачивается от меня и сворачивается клубочком. Тишина. Даже не слышу, как она дышит. А дышит ли вообще? Стараюсь прислушаться к тельцу, лежащему рядом со мной. Всё равно в ответ ни звука. И почему-то я совсем не хочу нарушать тишину. Может, и хорошо, что она пришла сюда и легла спать. Проявляет так свое доверие? Спина к спине. Раньше люди так воевали, проявляя доверие к товарищу. Будем считать, что это небольшой шаг вперед. И что же я такого особенного сделал, чем заслужил ее «доверие»?

Надо будет спросить у доктора, нормально это или нет. Чёрт, не хочу об этом думать! Хотя о ком тут можно думать, как не о сестре, что так одиноко лежит на половинке дивана? Скукожилась. Наверное, мерзнет. Прохладный воздух сочится через открытое окно – я всегда любил прохладу. Кондиционера в этой комнате не было, поэтому приходилось открывать окно. Днем, что открывай, что нет, от духоты не спасает, а вечером и ночью приходит долгожданная прохлада.

Может, прикрыть? Тогда я не смогу уснуть точно. Молча укутываю ее одеялом. В ответ тишина. Даже не пошевелилась. Уснула?

– Спишь?

Спит? Или я правда подумал, что она скажет мне хоть слово?

Тишина.

Молоко. Почему я не могу на него смотреть и не вспоминать случай на кухне? Сейчас молоко окрасится в шоколадный цвет протеина. А могло ведь стать бледно-розовым от крови. И какой был бы тогда вкус? Чувствую, становлюсь помешанным. Везде мне мерещится это молоко. Покупая его в магазине, делая кашу, добавляя его в кофе, я сразу вспоминаю мой первый день пребывания в доме родителей, первое утро. Оно теперь преследует меня постоянно.