скачать книгу бесплатно
Не ищите песок в Антарктиде
Мария Соловьёва
Елена Попова
Что вам больше по душе – мистика, детектив или фантастика? А может, яркая добрая сказка? В книге собрано шестнадцать разножанровых историй о том, что волнует каждого: любовь, дружба, смерть, предательство и даже попытки одурачить судьбу. Не всегда героями бывают люди, да и дело происходит не только на Земле. Поиск песка в Антарктиде – занятие абсурдное и нелогичное. Но только для тех, кто не верит в чудо. Ведь песок может оказаться золотым…
Не ищите песок в Антарктиде
Елена Попова
Мария Соловьёва
Иллюстратор Юлия Райсфельд
© Елена Попова, 2021
© Мария Соловьёва, 2021
© Юлия Райсфельд, иллюстрации, 2021
ISBN 978-5-0053-3920-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
МИСТИКА
Танго с Черепом
ЕЛЕНА ПОПОВА
– Макс? Ты помнишь Марту?
– Ты опять нажрался, скотина?
– Нет, сегодня еще не успел, – его вечный импресарио, Вадька, захлебываясь, затараторил в трубку. – Марта, бешеная казачка. Я тебе ее привез из какого-то Мухосранска. Лет десять назад. Она еще девственницей была в свои преклонные семнадцать. Ты с ней не проиграл ни одного чемпионата. Вспомнил? Она еще разнесла половину гостиницы, когда ты взял Витку в партнерши. Макс, напрягись! Помнишь, что она орала, когда мы сдавали ее в полицию? Макс, она была беременна. От тебя беременна.
Великий тангерос Макс Череп умирал от рака костного мозга.
Черепом он был не всегда. Кличка, почему он даже уже и не мог вспомнить, прилипла к нему в школе. И он не видел никаких «против» почему бы ей не стать его фамилией, когда в восемнадцать лет пришел в ЗАГС избавляться от своей – родовой, ненавидимой до одурения.
Единственное, что он позволил оставить себе из воспоминаний о своей семье – любовь к музыке. И к танго.
Высокий, выше, чем обычно принято быть танцору, с характерным, совершенно индейским лицом, внешне холодный, даже чопорный, с безупречной танцевальной техникой он покорял публику на любом танцполе. Партнерш он менял так часто, как ему хотелось. Все они проходили через его постель. Будучи превосходным любовником, он никогда в них не влюблялся. Просто он считал, что только так он может научить их быть с ним одним целым, подчиняться взмаху его ресниц и без стыда отдаваться ему в танце.
Марта? Провинциальная дурочка со смешным выговором. Никогда не могла отличить Вивальди от Шопена. Вадим буквально силой заставил Макса попробовать ее. А потом он иначе, как магией, не мог объяснить, что с ней происходило, едва начинала звучать музыка. Марта – естественная, дикая, пластичная, своевольная – стала первой партнершей, которая бросила ему вызов. Она иногда брала над ним верх и никогда не сдавалась без сопротивления. Вадим веселился и говорил, что она влюблена в него, как кошка. Может быть. Макса это не волновало. Их танго било током! Он неизменно в черном, она – в красном. Выпуская демонов и хороня ангелов. А потом Марта поправилась. И он ее выкинул из своего танца и из своей жизни.
– Але, Макс, ты меня слышишь? Пересадка твоего собственного костного мозга уже бесполезна. Аутентичного донора ты можешь просто тупо не дождаться, и все твои миллионы не помогут с твоей идиотской группой крови и отрицательным резусом. А вдруг она и вправду родила от тебя? Ты понимаешь, что это твой шанс?
***
Марта нашлась. Она жила в Питере с девятилетней дочкой. Занималась каким-то цветочно-дизайнерским бизнесом. Как сказал Вадька, золотой туалетной бумаги, конечно, нет, но и по помойкам не шарится. И наотрез отказалась встречаться с Максом.
Вадим привез его прямо к мартиному дому и помог выбраться из машины. Когда Марта вышла из подъезда, он даже сумел немного выпрямиться и чуть-чуть улыбнуться, ругая себя, что вынужден заискивать.
Марта, увидев Макса, отшатнулась, как от удара. Потом медленно подошла к нему, заглянула в глаза, слегка покачала головой и со словами «Варя – не твоя дочь!» ушла, ни разу не обернувшись.
***
Боль бездушными зубьями вгрызалась в позвоночник, скрючивала пальцы, царапала горло, мешая дышать.
На краешек кровати присела женщина.
«Марта? Нет, эта седая. С пергаментной кожей. Острые скулы. Такой Марта станет, наверное, лет через пятьдесят. Глаза! Глаза те же: взбесившейся мартовской кошки. Грудь, бедра, как у той, восемнадцатилетней Марты…»
– Ты кто? – то ли просипел, то ли подумал Макс.
– Я? Я твоя страсть, твое томление, блаженство, судорога обладания. Танец, любовь, оголенный нерв и бесконечное страдание.
– Почему в черном?
– Нам запрещено в красном. Скажи спасибо, косу на склад пристроила. Силикона, вот, немного выдали, – женщина усмехнулась и призывно покачала соблазнительными формами. – Слышишь? «Забвение» великого Пьяцоллы… Не успеем вступить.
Она поднялась, сверкнув умопомрачительным разрезом, вскинула голову точным танцевальным движением, которому он сам ее научил когда-то, и неотвратимо двинулась ему навстречу, раскинув руки…
***
Варя открыла глаза. В комнате было ошеломляюще холодно. Завернувшись в одеяло, она пошлепала к приоткрытой двери на балкон, оставляя следы на надутом ветром снегу.
Марта стояла, вцепившись в перила. Босая, в насквозь мокром куцем халатике.
– Мам, ты с ума сошла? Что случилось? Ты вся синяя.
– Умер твой отец, Варенька. Поди, поставь чайник, будем завтракать. Я сейчас приду.
Архангел с тряпичными крыльями
МАРИЯ СОЛОВЬЁВА
Утро не задалось с вечера, когда я увидел в Инстаграме Юлькино селфи с пляжа. Она немного поправилась, но это ей шло. Ярко—красный купальник, тот самый, мы его купили, когда я смог вывезти её в Тай на первые кровно заработанные. Юлька выглядела совершенно счастливой и улыбалась так, будто знала, что я увижу её глаза.
Короче, вместо того, чтобы выспаться перед важной встречей, я выпил всё, что нашел в доме. И теперь тупо передвигал ноги в сторону метро, морщась от каждого удара пульса в висках. А потом на меня обратила внимание эта шавка. И не просто обратила, а вцепилась с мерзким визгом в мою ногу.
– Цербер, не смей! – неожиданно зычно крикнул старикан, рядом с которым тусило это нечто.
И тут я остановился начал смеяться, как идиот. Патлатая мелкая дворняга, которая мечтала родиться пекинесом китайской императрицы, но что—то пошло не так, и – Цербер!
– Молодой человек, простите, ради бога! – дед суетливо подскочил со своей табуреточки и покачнулся.
Цербер висел на моей штанине, как прищепка, но было не больно – он ухватил только джинсу. Старик доковылял до нас и схватил собаку за шкирку. Это было какое—то дурацкое замедленное кино, которое с осуждением смотрели несколько торговок мелочевкой, таких же пенсионерок со складными стульями. Причем смотрели они только на меня, как на сумасшедшего.
Руки у деда были на удивление чистыми и ухоженными, что вообще не вязалось с обвисшими небритыми щеками. Он оторвал от меня своего пса и виновато посмотрел снизу-вверх:
– Церби почти никогда так не делает… значит, это оправдано.
Я аж забыл, что тороплюсь. Акцент. Сначала я его не заметил, но теперь точно мог сказать – дед явно неместный.
– Чем оправдано?
– Он хочет, чтобы вы обратили на нас внимание, – дед приподнял бесформенный блин светлой кепки и поклонился. Потом он жестом распорядителя художественной выставки указал на то, чем, собственно, торговал.
На асфальте возле его сидушки лежала клеенка, а на ней были разложены старые книжки и фотографии. Странный набор. Не знаю, почему я подошёл и стал их рассматривать. Книжный развал меня не впечатлил, а вот картинки…. Все одинакового формата, десять на пятнадцать. Такие раньше делали для фотоальбомов. И на всех примерно одно и то же. На облупленном деревянном полу разложена холстина, изображающая фигуры. Разные. Дерево, собака, роза, суровый греческий профиль, человек в полный рост, человек с крыльями и нимбом. Это было реально круто, правда. И ведь не жаль времени тщательно укладывать тряпку, чтоб она ожила и стала фигурой. Я замер, рассматривая это народное творчество, а дед смотрел на меня.
– Что это?
– Картины со смыслом. Вы сейчас называете это инсталляцией. – Дед ощутимо гордился произведенным впечатлением.
– Вы это продаёте?
– Да. Недорого.
– И покупают?
– Ну… редко. Зато обычно не торгуются. И тогда у нас с Церби маленький праздник, – он улыбнулся. Дурацкий пёс тоже изобразил подобие улыбки на плоской морде.
Стало ясно, что без покупки меня не отпустят. Не то что опять ухватят на штаны, нет. Просто я сам не смогу уйти. Будет им праздник. Я не выбирал особо, ткнул пальцем в крылатого:
– Сколько?
– О, прекрасный выбор, молодой человек! Это не просто ангел—хранитель. Это архангел. Вы знаете разницу между ними?
– Архангел круче?
– Ну… примерно так.
– Так сколько?
– На ваше усмотрение.
Ненавижу, когда так говорят! Откуда мне знать, какова справедливая цена по мнению этого старика? Дашь мало – обидишь, дашь много – будешь чувствовать себя дураком. Обычно, когда я это слышу, я повышаю голос и требую цифру, или ухожу. Но всё было слишком странно, да еще этот бумс в висках после вчерашнего. Я вынул сотню, потом подумал, и добавил еще две.
Глаза старика вспыхнули, как огонёк Zippo. И, что самое удивительное, у его пса тоже, точно таким же оранжевым с синевой. Чёрт, глюков мне еще не хватало! Я сунул купюры в протянутую ладонь, взял фотку и буркнул спасибо.
– Это вам спасибо. Огромное! Мы с Церби прямо сейчас пойдем пировать благодаря вам. Погодите, еще секунду! – он схватил меня под локоть удивительно горячей рукой. – Маленький совет. Как вы говорите, лайфхак.
Я прыснул, не удержался. Прикольный дед.
– Давайте.
– Дома, когда вам будет нехорошо, а вам будет, я вижу, возьмите простыню с постели. Не новую, а именно с постели, использованную. И постарайтесь выложить эту фигуру сами. Поверьте, результат стоит трехсот рублей и потраченного на нас времени.
Смартфон в кармане бренькнул уведомлением, и я будто очнулся. Кивнул деду и побежал ко входу в метро мимо обалдевших торговых тёток, которые по—прежнему смотрели только на меня.
Фотку с тряпочным архангелом я засунул в карман рюкзака и вспомнил о ней только вечером, когда зашёл в магазин. Не хватило ровно трёхсот рублей наличными, пришлось взять меньше выпивки, а она была нужна. Потому что день можно было выкинуть. Порвать на мелкие куски, смять, засунуть в вонючий мусорный мешок. Встреча провалилась, заказ отдали подхалиму Зотову, а Юлька теперь красовалась в обнимку с каким—то смуглым уродом, типа инструктором по серфингу. Я уговаривал себя, что это просто дежурное фото, и она даже не знает, что я отслеживаю её Инстаграм, но червяк подозрений был неумолим – это всё специально, чтобы меня позлить.
Мне не было жаль денег для старика с собакой. Даже чувствовал какое—то мрачное удовлетворение, что буду пить более дешевую водку. Кругом сам виноват. Врать человеку, которого любишь – так себе подвиг. Хотя… Юлька бы всё равно ушла.
Поужинав водкой, закуской и сериалом, я отрубился на диване, а через пару часов очнулся весь в поту. Приснилась какая—то хрень, совершенно бесформенная, но жуткая до испарины и липких ладоней. Я долго пялился в потолок и вспоминал, было ли в жизни мне так плохо, как сейчас. А потом вдруг встал и вытащил из рюкзака ту странную фотку. Дед же сказал, использовать, если будет нехорошо. Это самое «нехорошо» наступило. Вот и посмотрим, за что я отдал сегодня триста рублей.
Хихикая над самим собой, я почти полчаса убил на то, чтобы придать простыне хотя бы примерные очертания архангела, такого как на фото. Вроде получилось. Мне даже понравилось. Пока возился, как—то мысли устаканились, ровнее потекли. Крылья особенно классно вышли, как настоящие. Я сидел на голом матрасе, разглядывал своего персонального архангела и даже вроде улыбался. А потом меня так повело, что сил не хватило свежую простынь постелить. Ни одной мысли в голове не осталось, и очень кстати.
Проснулся я от странного звука. Будто кто—то напевает, не раскрывая рта. Даже не поет, а мычит простую мелодию. В спальне было темно, только у стены приглушенно светился торшер. Стоп. У меня нет торшера! Я сел на кровати и забыл дышать. В углу устроился незнакомый мужик. Высокий, худой, кучерявый, с тёмной хипстерской бородкой, завернутый в… мою простыню! А светилась его голова. То есть, воздух над ней.
Так вот, звуки шли от него. Закрыв глаза, он мелодично подвывал, но стоило мне скрипнуть кроватью, сразу же замолчал и распахнул глазищи. Огромные, как у мультяшного персонажа.
Мы пялились друг на друга и молчали. Я в ошалении, а он, похоже, в терпеливом ожидании. Он не выдержал первым:
– Читаю вопрос в твоих глазах. Готов ответить.
Голос у этого светящегося чувака был очень низкий. Ненормально низкий. Почти инфразвук, если я правильно помню, что это вообще такое. Я кивнул. Он профессионально улыбнулся, как продавец бутика:
– Тебе нужна помощь. Возможно, спасение. Это моя работа.
Тут я наконец очухался и смог сложить паззл. Простыня на моем полу превратилась в архангела. Всё просто. Хреновая водка. Мне стало смешно и мужик в углу с готовностью поддержал веселье. Отсмеявшись, мы снова уставились друг на друга, но теперь начал я:
– Спасибо. Я понял. Надо тщательно подходить к выбору алкоголя.
– Ты понял не то, Дмитрий.
– О, ты знаешь, как меня зовут! Хотя… конечно, если ты у меня в голове.
– Я не в голове. Я рядом. И меня зовут Димитрий.
– О, игры разума начались. Ты моя вторая личность, так?
Светящийся Димитрий вздохнул, отлепился от стены и сделал пару шагов ко мне.
– Стой где стоишь! – заорал я. Вдруг стало дико страшно, показалось, что у него нет зрачков.
– Хорошо, хорошо, – он успокаивающе вытянул вперед раскрытые ладони. – Просто послушай меня и прими решение. Ничего против твоей воли делать я не буду. Это важное условие контракта.
– Какого такого контракта? По продаже души, что ли?
– Ох… люди смотрят слишком много фильмов. Твоя душа мне не нужна. Контракт рабочий. Мой. Ты – моя работа, понял?
– Не совсем.
– Тогда слушай и поправляй, если я ошибусь.
Он подошел к кровати и присел на край. Я на всякий случай отполз подальше и отгородился подушкой, а он стал вещать:
