скачать книгу бесплатно
Особисты 90-й широты
Игорь Витальевич Попов
Книга в художественной форме повествует о буднях начинающего офицера военной контрразведки Иллариона Кораблина в 90-е годы прошлого века: от учебы в Центре до работы в качестве особиста в зенитно-ракетной бригаде. Читатель окунется в таинственный мир рутинной оперативной работы, самых засекреченных спецслужб мира. Книга будет интересна молодым людям, имеющим задатки розыскника, мыслящим нестандартно, патриотично настроенным и решившим проявить себя на государственном оперативном поприще.
Особисты 90-й широты
Игорь Витальевич Попов
Художественный вымысел, наложенный на реальные события по уничтожению зенитно-ракетного комплекса «Ока».
Все фамилии изменены, геолокация объектов и совпадения случайны.
Редактор и корректор Ю. Л. Дмитриева
Дизайнер обложки А. Стремина
© Игорь Витальевич Попов, 2023
© А. Стремина, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0059-7217-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Скелеты из шкафа»,
который нам приоткрыли
Хотим мы того или не хотим, но приходит время, и то, что еще вчера было Великой Государственной Тайной, теряет свою исключительность и секретность в силу крутых поворотов в истории государства и становится общим достоянием – было бы желание знать правду.
П. А. Судоплатов. Кремль и разведка
Как ни велик авторитет автора вышеприведенных слов, генерал-лейтенанта, в прошлом – одного из руководителей разведки советских органов безопасности, занимавшегося тайными операциями за рубежом, включая ядерный шпионаж, современная спецслужба нашпигована бесчисленным количеством приказов и инструкций с разными разрядами секретности и степенью доступа. Лукавством, мягко выражаясь, можно было бы обозначить ситуацию, выгляди она иначе.
Спецслужба – это, прежде всего, особая категория людей, сумевших за время службы впитать веками выработанную способность вести скрытный образ жизни, обратив эту скрытность даже не в манеру или стиль поведения, а в буквально инстинктивную осознанность, демонстрируя это машинально, на уровне подсознания в окружающем мире, будь то бытовуха, уличная суета либо кабинетная обязаловка.
Скрывать свою сущность, свои истинные мысли и намерения, играть вечную роль – неизбежная константа особиста, как называли их в народе.
Согласись, уважаемый читатель, у миллионов дилетантов-телезрителей открылись глаза, когда они, прильнув к экранам, взахлеб, по-настоящему впервые просвещались тайнами этого искусства благодаря враз ставшему анекдотично знаменитым бравому красавчику Исаеву-Штирлицу. Они ведь на ура и взаправду восприняли двенадцатисерийную героическую эпопею. Ничего подобного, ошарашивающего и фантастического, ни в кино, ни в литературе еще не бывало: с философскими и естественно человеческими рассуждениями, безобъяснимыми эмоцями, глубоко сердечными, искренними чувствами. Знаменитый «Подвиг разведчика» – фильм о Николае Кузнецове, сплошь состоявший из погонь и стрельбы, – был бесславно повергнут и забыт. Интеллектуалы, издревле пренебрегающие детективами, бросились в книжные магазины, но тщетно, никаких произведений Юлиана Семенова было не достать, что уж там искать ставшую враз сенсационным бестселлером книгу под скромным названием «Семнадцать мгновений весны»!
К сожалению, книг о жизни личности этой профессии в современную эпоху среди увлекательной литературы почти не встретить. Преобладает сухая и скупая документалистика, пригодная скорее специалистам, нежели широкому кругу читателей, либо мемуары полковников и генералов, особо не раскрывавших души когда-то на службе и тем более – на книжных страницах.
А вот эта небольшая книжица, которую, уважаемый читатель, ты держишь в руках, представляется мне, тебя обрадует и ты не захлопнешь ее, не отвернешься до последнего листа.
Красочным и сочным языком написанная, с захватывающим, профессионально сложенным сюжетом, с искренними и симпатичными героями, она сделана нашим земляком Игорем Поповым удивительно добротно. Без подсказки ты догадаешься, что получилось это у автора потому, что он сам прожил те события в недалеком прошлом и они оставили в его сердце неизгладимый след.
Желаю тебе, читатель, чудесного времяпрепровождения в мире авторских персонажей, а автору – новых творческих успехов и не менее ярких и захватывающих литературных находок.
Вячеслав Белоусов,
лауреат литературной премии
российских писателей «Во славу Отечества»
Старшенькие и младшенькие
Учебный квартет
Скорый поезд Приволжск – Уральск пока еще смирно стоял на своих путях и, если прислушаться, издавал звуки, похожие на те, чем какофонили его дальние родственники аж со времен гражданской войны: шелестящая симфония выпускаемого пара, удары специальным молотком путейцев по тормозным «башмакам», удивительно напоминающие звук открываемой винной пробки, и тихий шелест разговорный речи законопослушных граждан, озаботившихся временно покинуть свою малую родину. Иногда эту идиллию нарушали гортанные крики лиц восточной наружности, торопясь, тащивших за собой огромные баулы с приволжскими речными дарами, с характерным запахом продукта не утренней свежести. Вскоре это рыбное амбре пропитает состав насквозь и заставит познакомиться с собой всю путешествующую братию. На календаре значился тревожный 1994 год.
Илларион Кораблин стоял с группой незнакомых крепких ребят, скользя взглядом по лицам, которые теперь он будет ежедневно лицезреть. Случайных встреч не бывает, и если различные люди невообразимо витиеватыми жизненными путями собрались на одном пятачке планеты Земля, значит что-то их объединяет и ведет к одной цели. Теперь они одно целое, а законы коллектива отличаются от свободолюбивой прихоти индивидуала – надо сосредоточиться и прощупать нить разговора напарников. Говорил невысокого роста молодой человек, явно претендуя на роль лидера, снисходительно улыбаясь после каждой фразы:
– Ну, и будем так друг друга сверлить взглядом? – спросил он. – Давайте знакомиться. Меня звать-величать Александром, Шуриком не зовите, не люблю. Фамилия Валеев, широко известная в узких кругах. А это, – он указал на высокого брюнета с удивительно правильными чертами лица, – Царев Серега, мой дружок-корешок. Мы с ним успели уже в кое-каких переделках побывать, скала-парень, слов на ветер не бросает, предупреждаю.
Царев протянул всем руку, в том числе дружку Валееву, и сказал:
– Саша Валеев большой оригинал в прошлом, высокопоставленный комсомольский работник областного масштаба, тоже в прошлом, вы его иногда слушайте, он плохому не научит, – Царев улыбнулся и слегка шутливо подтолкнул напарника.
«Эти – нормальные ребята, – подумал Илларион, – а вот это кто будет?» И он посмотрел на статного, с высокомерным лицом парня, стоящего в стороне. Тот, почувствовав на себе вопросительные взгляды, представился:
– Солопов Олег, хочу стать генералом, – серьезно сказал он, – а там как пойдет.
Суровое лицо Солопова прояснилось, а его обезоруживающая улыбка сняла с повестки вопросительно-озадаченные взгляды новоявленных товарищей.
– Ну, ты крендель, – по-свойски сказал Александр Валеев. – Про генерала серьезно, что ли?
– Да нет, конечно. Майора через 20 лет получу – и на пенсию окуньков ловить, – Солопов простодушно сиял и располагал к себе с первых минут импровизированного знакомства. От мнимой надменности не осталось и следа.
Дошла очередь и до Иллариона. К нему все повернулись и взглядами-прожекторами осветили его лицо. По крайней мере, ему так показалось.
– Илларион Кораблин. Илларион, через два «л». В прошлом школьный учитель истории. Как попал сюда? Да за державу обидно. Может, ей чем сгожусь.
– Ил-два, короче, – Валеев расхохотался. – Кого только нет у нас, и комсомольцы, и заводчане, и будущие генералы, и вот теперь педагоги-летчики. Ну, мы всех победим, – шутливым басом прорычал он и неожиданно всех обнял.
«Ну теперь точно познакомились», – пронеслось в голове у Иллариона и стало как-то радостно на душе.
Их никто не провожал, и это было правильным решением. Устоявшаяся предыдущими поколениями традиция отбытия на не боевые мероприятия не подразумевала шумные прощания с присутствием родственников. Детей и жен поцеловали заранее дома, у каждого был свой прощальный вечер. Не на войну ведь, слава богу, а на учебу. Всего лишь шесть месяцев, стандартное время нахождения в плавании боевых подводных экипажей ВМФ. Что может быть интересней учебы, встреч с мудрыми и интересными людьми, океана впечатлений от новой жизни, переоценки собственных сил и умений, получения теоретических и практических навыков. Поэтому, как говаривал классик, учиться, учиться и еще раз учиться.
Время отправления поезда неумолимо приближалось, напряжение расставания с родным городом подошло к своему пику, поезд протяжно пропел пронзительную короткую арию, состав толкнуло, и он стал постепенно набирать скорость.
Компания заняла отдельное купе, Иллариону досталась полка сверху, он легко вскочил на нее и приоткрыл шторку. Приволжский теплый осенний ветер с силой ворвался в замкнутое помещение, и сотня запахов пропитала воздух. Едва уловимо запахло дымом и полынью, арбузами, рыбными деликатесами и чем-то неведомым, но таким родным. Перефразируя автора: «И даже дым с полынью малой родины нам сладок и приятен»!
Послышался голос Валеева, который по-гусарски объявил:
– Господа офицеры, прошу принять на грудь малую толику хорошего коньяка, купленного по случаю важной даты. Сегодняшнюю дату прошу считать важной, а посему держите бокалы.
Шутливый тон товарища, со стародавними словесными оборотами, тем не менее немного взволновал собравшуюся компанию, все подняли бокалы и, как по команде, троекратно выдохнули:
– Ура, ура, ура!
Поезд шел на всех парах на север, с азартом громыхая на неровностях степного рельефа, состав потряхивало, лица высунувшихся из окон граждан, решившись на себе испытать напорную силу ветра, были восторженно безмятежными и по-детски улыбчивыми. Как здорово иногда оторваться с насиженных мест и сменить привычные каждодневные картинки в глазах на волнующий видеоряд новых впечатлений и прекрасных ожиданий. Теперь только вперед, назад не оглядываемся!
Выбор сделан
Дорога оказалась неутомительной, первое время товарищи рассказывали о себе различные истории, давали оценку тем или иным событиям. О политике говорили мало, да и смысла особого не было – фарватер истории пробивали не военные, а политики, и порой не самые умные и патриотичные. Страна жила тяжело, как после проведенной затяжной войны, старые представления о государстве, морали и нравственности были брошены в печь исторической конъюнктуры. В российских городах появились первые этнические группировки, русские «братки», продажность отдельных чиновников зашкаливала, началось социальное расслоение общества. Границы новой рыночной России были открыты настежь, и советские фильмы о пограничниках, исследующих вскопанную контрольную полосу с отпечатками фальшивых лап и копыт, оставленными шпионами капиталистических разведок, казались слишком наивными и вызывали грустную улыбку. Страна катилась в тартарары, и лишь советский потенциал и консервативный институт государства еще держали ее на плаву. Одними из таких стабилизирующих структур были органы государственной безопасности. Старые работники репрессивных, как говорили в тогдашней прессе, структур в подавляющем большинстве имели советскую закваску и свои партбилеты далеко не убирали. Но ротация неизбежна, и вот уже новые сотрудники с новым мировоззрением и пониманием текущей действительности стали приходить в органы безопасности, часто не совсем радуя своим образом мыслей старых «гэбистов».
Илларион, смотря на пролетавшие в окне поезда российские веси, задал себе простой вопрос: «Что он, собственно, делает в этом поезде и куда едет?» Карьера учителя была бы неспешной и прогнозируемой. Со временем с нищим окладом учителя он бы свыкся, сначала внутренне протестуя, а потом, махнув на все рукой, потихоньку бы пил горькую с условным учителем труда и дома по разным поводам, неся, по возможности, в этот мир доброе, разумное и вечное, выслушивая претензии все больше наглеющих родителей и их ненаглядных деток. Он вспомнил советский фильм об учителе из Туркестана, которому родители детей, набранных в класс для обучения грамотности, говорили: «Мясо твое, кости наши». И его реакции: «Что вы, что вы! Советская власть за знания не бьет!» Вот как ценился учитель! Английский лавочник, при всем его финансовом превосходстве перед преподавателем школы, не мог позволить с ним фамильярные отношения и говорил подобострастно. А в Союзе родители всегда принимали сторону учителей, даже если в этом были некоторые сомнения. Потому что им доверяли и уважали и не хотели, чтобы из детей выросли недоросли и снобы. Хорошие дети – спокойная старость. А сейчас? Оскорбить учителя – уже не событие, а норма. И так прошла бы его жизнь, а ведь каждому хочется сделать что-то большое, важное в масштабах страны. Юношеский максимализм в двадцать семь лет, скажете? Может, и так, но романтику никто не отменял.
Два года назад он принял решение посвятить жизнь обеспечению безопасности раненой страны, с искренним желанием исправить ситуацию в лучшую сторону. Илларион сдал, равную по глубине исследования летной, профильную медкомиссию, прошел сложнейший тест на логику, написал реферат на тему «Почему я хочу стать офицером государственной безопасности» и стал ждать результат. В положительном исходе дела он не сомневался, но о нем «забыли» и долго не выходили на связь. Очевидно, проверяли на психологическую устойчивость и умение ждать. Учитель биологии, одним из первых устроившийся в Приволжскую таможню, звал к себе, демонстрируя конфискованный элитный алкоголь и дорогие сигареты. «Давай к нам, Ларька. Квартиру получишь в течение года, я же получил однушку. Таможня – это вещь»! Но таможня для Иллариона не была романтичным местом работы, все мысли были о волшебной организации, в которой работали сверхлюди со сверхъестественными способностями, имеющими силу изменить жизнь к лучшему.
Время шло, ничего в жизни Кораблина не менялось, приближалась пора школьных выпускных экзаменов. «Не прошел, не достоин, не получилось», – крутилось в голове Иллариона, и он сказал себе: «Еще ничего не известно, а частицу „не“ я сейчас же уничтожу. Прошел, достоин, получилось».
В конце апреля позвонили из райаппарата в школу, и крайне удивленный директор школы вручил Иллариону повестку о призыве его на действительную службу в органы государственной безопасности и его увольнении из школы по данному обстоятельству. После ухода из кабинета счастливого Иллариона Кораблина директор школы долго вспоминал: не говорил ли он в присутствии Кораблина ничего антигосударственного и противоправного. «Вот это перец чили, и не подумаешь», – глубокомысленно заключил он и побежал по своим делам.
В территориальном управлении Государственной службы контрразведки ему объяснили, что с ним заключен контракт на пять лет, служить он будет в органах военной контрразведки, оберегая ее от различных поползновений иностранных разведок и отечественного преступного элемента. Перед учебой будет двухмесячная стажировка в частях Приволжской флотилии. Все понятно? Так точно. Приступайте!..
Иллариона толкнула бесшабашная рыжая проводница, он очнулся от своих мыслей и услышал ее высокий игривый голос:
– Через полчаса подъезжаем. Готовьс-сь!
За окном мелькали строения спального района Уральска, напарники пошли сдавать белье и готовить чемоданы к выгрузке. Ворота Урала, как называют Уральск справочники, встречали их синим ясным небом и средне-осенней прохладой. Поезд напоследок громыхнул составом, нехотя остановился и выдохнул протяжным гудком. Приехали. Добро пожаловать в новую жизнь!
Главный учебный центр
К группе иногородних товарищей, стоящих на перроне города Уральска с чемоданами и дорожными сумками, подошел рослый, спортивного вида молодой человек лет тридцати с коротко постриженными усами, протянул первым руку и представился:
– Иваньков Сергей, старший третьего курса Главного учебного центра. Как добрались, земляки?
Александр Валеев, посмотрев с интересом на Иванькова, спросил:
– Товарищ, а почему ты решил, что мы твои земляки? Мы, может, в Саратове сели и едем на Уральский винодельческий завод на стажировку.
Иваньков, ничуть не смущаясь, с едва заметной улыбкой сказал:
– О вашем прибытии нас проинформировали в ГУЦе и поручили встретить. Знаю всех вас пофамильно. Да и информацию о вас кое-какую имею. Не волнуйтесь, первичного плана. Одеты не по местному сезону, у нас уже были заморозки на почве, а на вас южная одежда. А о стажировке на коньячном заводе забудьте – у нас сухой закон. При отъезде выпили по 50 грамм? Вот и ладненько. По окончании курсов сможете повторить. И, кстати, у нас по утрам принято бегать по три километра в любую погоду в целях профилактики простудных и нервных заболеваний. Автобус вам не выделили, поедем на такси. По дороге молчим, слушаем таксиста. Они здесь как в Питере – те еще экскурсоводы. Деньги у всех есть? Ну, пошли.
«Лихо он нас взял в оборот, даже Валеев нужных слов не нашел», – подумал Кораблин и поспешил с товарищами на выход в город. Большая площадь, прилегающая к вокзалу, выглядела опрятно и чем-то торжественно: расчерченные белой краской места для личного автотранспорта, еще не утратившие первоначальный вид автобусные остановки, упорядоченные потоки перемещающихся граждан как бы подчеркивали строгую красоту провинциальных урбанистических пейзажей. Город поздоровался с нашим квартетом таким образом и как бы сказал: «Не робейте, ребята, осваиваетесь, теперь вы свои!»
Местные таксисты оказались экстрасенсами, с ходу задав вопрос: «Вы будущие разведчики? Садитесь, довезем до места, не сомневайтесь». Было видно, что они за многолетнюю практику научились безошибочно определять приезжую иногороднюю братию. На двух автомобилях восходящие звезды российской военной контрразведки выдвинулись на место военной альма-матер. По дороге узнали о том, что в славном городе Уральске есть автобусный, машиностроительный, электромеханический, цементный, винодельческий и прочие заводы. Народ пока еще мирный, но уже обозленный властями с их странными реформами, после которых людей сокращают, а оставшимся не платят деньги. Обзорная экскурсия в стиле «а-ля-такси» кое-что прояснила про город Уральск, положительной информации было мало, да и родом она была из советского прошлого. Чувствовалась какая-то безнадега и тревожность местного населения. Но такая обстановка была по всей стране.
– Приехали, – сказали таксисты и, пожелав поймать американского матерого шпиона, развернувшись, лихо сорвавшись с места, обратно поехали на вокзал за следующими партиями будущих коллег. Ну, вы теперь знаете, как это происходит.
Перед прибывшими возникла громадина в двадцать пять этажей, с огороженной территорией и военным КПП.
– Так вот ты какой, знаменитый ГУЦ, – задрав голову, сказал всегда спокойный Царев.
Сергей Иваньков подошел к группе товарищей и показал рукой на здание:
– На семнадцатом этаже – начальник Высших курсов генерал-майор Пронин. Мужик – во! Вас там ждут, получите инструкции и информацию по учебе. Наш курс находится на седьмом этаже, я думаю, вас определят на десятый. Заходите в гости, своих не бросаем. Мы курсанты последнего, третьего курса, а вы офицеры. Довольствие соответствующее. Для офицеров поблажки разного рода, например, вы можете не ходить на утреннюю пробежку, а заниматься в тренажерном или борцовском залах. И выход в город у вас проще оформить. И, по сути, у вас нет отбоя. Короче, вы – «старшенькие», мы – «младшенькие». Ну, так принято здесь называть, хотя мне эти сословия не нравятся. Ну, всего доброго. Завтра жду на пробежке.
Иваньков улыбнулся в усы, крепко пожал каждому руку и быстро пошел внутрь здания. Уже чувствовалась в нем офицерская стать, осознание собственного достоинства, почти величия, военная выправка, не свойственная нестроевым подразделениям. Позавидуешь, поневоле.
«Далеко пойдет», – подумал Илларион и, с прищуром смотря на верхние этажи местного небоскреба, последним в колонне товарищей проследовал на встречу с руководством Высших курсов военной контрразведки.
«Днями не бросайтесь»
Генерал-майор Сергей Михайлович Пронин беседовал с каждым отдельно минут пятнадцать, делая пометки в кожаном ежедневнике толстой ручкой. Задавал вопросы, не перебивал, вел себя предельно внимательно и учтиво. Напоследок сказал, что организационные вопросы осветит начальник кадровой службы подполковник Окунев, с которым им придется пообщаться. После того как последний из прибывших приволжцев вышел из генеральского кабинета, в фойе материализовался Окунев, который представился и жестом пригласил их в небольшой кабинет кадровой службы. Когда все расселись, он, протирая очки, задал странный вопрос:
– Кто из вас читал «Аквариум» Суворова? Поднимите руки, пожалуйста.
Подняли все, кроме Иллариона, и одновременно разом посмотрели на него.
– Вы действительно не читали эту книгу? – Окунев обратился к Кораблину и покачал головой.
– Да не пришлось как-то. В нашем отделе даже разговора про нее не было.
– Странно. Сегодня же сходите в библиотеку и возьмите один экземпляр. Если его не окажется в библиотеке, скажите, чтобы дали мою резервную. Кстати, Солопов Олег Витальевич, правильно я вас называю? Скажите, книга о чем? В двух словах.
Олег посмотрел на Окунева и произнес:
– Книга изменника Родины Богдана Резуна, прикрывавшего свое предательство борьбой с советским режимом. Сдал несколько зарубежных резидентур. Заслуживает высшей меры.
– Неплохо. Формулировки яркие и конкретные. Книгу стоит прочитать начинающим розыскникам, как думаете? – он повернулся к Александру Валееву.
– Да это его фантазии и лакировка действительности. Он писал книгу, чтобы она имела коммерческий успех на Западе. Мне книга не понравилась, честно говорю. Она не стоит такой популяризации.
– Ну а вам как книга, Сергей Николаевич? – Окунев посмотрел на Царева.
Тот, после паузы заметил:
– Считаю книгу Виктора Суворова «Аквариум» недостойной серьезного внимания. Как мыслит враг, это интересно, но это художественная литература. Хотелось бы ознакомиться с реальными делами советской разведки и контрразведки.
Начальник кадровой службы довольно потирал руки и напоследок напутствовал:
– Всё в ваших руках. В нашей библиотеке есть любые материалы. Преподавательский состав у нас сильный – наладьте с ними отношения. Днями не бросайтесь, время пройдет быстро. Фотография учебного дня – обязательна. Памятки по правилам пребывания в учебном центре – на третьем этаже. Желаю успехов.
Группа прибывших на учебу вышла из кабинета, и зазвонил внутренний телефон – генерал вызывал кадровика к себе.
– Ну, как впечатление от прибывших южанах, Василий Васильевич?
– Говорить рано пока, но толк точно будет, товарищ генерал, мой внутренний рентген меня никогда не подводил, – ответил Окунев и добавил: – Интересные ребята. С изюминкой.
Теория и практика неподражаемого квартета
При расселении слушателей, как правильно предсказал коллега Иваньков, на десятом этаже Главного учебного центра учитывались их межличностные связи, ранее наведенные контакты, и таким образом Валеев оказался в двухместном номере с другом Царевым, а Кораблин, соответственно, с Солоповым. Илларион этому обстоятельству втайне был рад, так как перспектива поселиться с Александром Валеевым его не привлекала – отличительная энергетика. Другое дело – Сергей Царев. Он каким-то удивительным образом уравновешивал яркий характер Валеева, мог подтрунивать над ним, зная, что другим Александр не позволял такие вольности.
Валеев в недалеком прошлом, как уже упоминалось, был знаковой фигурой на комсомольском небосклоне области. И если бы Союз не дрогнул в ответственный момент и единственной руководящей и направляющей партией оставалась старая добрая КПСС, еще неизвестно, какую фамилию носил бы первый секретарь Приволжского обкома партии. Возможно, фамилию Валеев. При этом Валееву прочили блестящую карьеру и на оперативном поприще, Кораблин сам лично слышал о нем мнение из уст одного из руководителей оперативного подразделения Приволжской флотилии: «Валеев – опер от бога». А такая характеристика повидавшего жизнь матерого оперуполномоченного дорогого стоила, дороже пустых бумажных слов характеризующих справок. И это о совсем молодом сотруднике.
Олег Солопов открылся Иллариону с другой стороны: имел тонкую натуру, был начитан, умел грамотно излагать свои мысли, увлекался зарубежной литературой прагматического характера. Ему импонировал Томас Гилберт – автор теории компетентности. В ее основе лежит мысль о том, что люди должны стремиться минимальными усилиями достигать максимальных результатов, чтобы таким образом сэкономить возможности (силы, здоровье, материальные ресурсы, время и т.д.) для других, возможно, более ценных для индивидуума и общества занятий. Каждый должен тянуть свою лямку по силам, с песней и горящими глазами. Блестяще работающий рядовой сотрудник (опер) может быть никаким руководителем, при этом потеряв прежний покой и сон и т. д. Интересовал Солопова и Алан Пиз с бестселлером «Язык телодвижений. Как читать мысли других по их жестам», и Роберт Грин с его «Законами власти». Куда же без Роберта Грина, ну никак. Жил Солопов в Приволжске с женой и ребенком в съемной квартире и дорожил каждой копейкой. Это потом Илларион узнал, что все деньги, получаемые за лейтенантские погоны, он почти полностью отправлял семье, оставляя себе крохи на личные расходы. Вот такой бессeребреник.
Илларион Кораблин тоже был начитан, но увлекался исключительно художественной литературой, еще со школы писал сочинения, впечатлявшие его классного руководителя, учителя литературы, с которой у него были довольно сложные межличностные отношения. Илларион любил историю, неплохо знал дигесты Юстиниана, обладал хорошей памятью – мог сразу назвать любую интересующую историческую дату, обожал афоризмы великих, где каждая мысль – хорошо законспектированный роман, зачитывался французскими мастерами современной прозы Альбертом Камю и Анри Шарьером. Одно время увлекался Дейлом Карнеги, но потом отверг его, посчитав конформистом и конъюнктурщиком. Право, напрасно, как оказалось впоследствии. Последнее время читал Омара Хайяма, его «Четверостишия», и получал от этого большое удовольствие. Русских классиков читал неохотно – сплошная революционная тематика, метания провинциального паразитического дворянства, тяжелые финальные сцены. Другое дело литераторы «второго эшелона» – Бажов, Лесков и Пришвин. Люди – солнце.
