скачать книгу бесплатно
Рукописи из провисшего ящика
Антон Поп
В этой книге представлены рассказы попа Артемия Чертякина, которые долгое время оставались неопубликованными и хранились в выдвижном ящике рабочего стола священника. Это небольшие истории, полные мистики и фантастики. Читателю предлагается самому сделать выводы, что из них правда, а что вымысел.
Антон Поп
Рукописи из провисшего ящика
Черви.
«Станция «Щелковская». Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны». – Приятного тембра голос прозвучал во сне, но не разбудил меня. Только удар раздвинувшихся дверей заставил открыть глаза. Взмокшая под капюшоном голова почувствовала потоки прохладного воздуха, быстро наполнившего вагон. Пора выходить – приехал.
Делаю рывок вперёд – тело не слушается, я не могу оторваться от сиденья. Ещё рывок. Что происходит? Меня словно приклеили. Начинаю паниковать. Неожиданно становится темно.
Открываю глаза. То было сном. Я так и не доехал до нужной станции. Сижу рядом с Кирюхой. Встать с места так и не получилось, сколько я ни пытался. Наш состав, по-видимому, стоит на отдыхе в каком-то тупике. Мне страшно. Но все же лучше подземная мгла и пустой вагон, чем то, что пришлось пережить минувшим днём.
***
Дорога к тётушке на окраину Москвы от Ярославского вокзала лежала через метро. Может были и другие пути, но мне, студенту Московской Духовной Семинарии, главное, чтобы быстро и недорого. К тому же академический день, как песок сквозь пальцы, развеивался, оставаясь считанными песчинками впечатлений от вкусной домашней еды, горячей ванны, сорокадюймового телевизора и дивана с рельефной спинкой и широким твердым подлокотником. Кружка крепкого зелёного чая, массивный кусок батона с намазанным ореховым маслом (или сливочным, со слоем клубничного варенья) и пульт от телевизора с двумястами телеканалами! Щелк, щелк, щелк, щелк…
Покамест щелкало только в моей голове от осознания предстоящего испытания – Московский метрополитен. Шел второй год обучения – несколько академдней на счету, несколько часов под землёй. Но всегда, как в первый раз.
Метро – это параллельный мир, параллельная Москва, – к нему невозможно привыкнуть. Метро – мир со своими негласными законами, которые гражданин принимает по умолчанию, оказавшись по ту сторону турникета. Эскалатор погружает в самый нижний, созданный человеком, слой биосферы. Когда-то сапиенс вторгся сюда, в пределы Земли Сырой, и принял одно условие, без которого подземный транспорт не может существовать – деволюция человека.
По мере удаления от поверхности Земли внутренний человек делает скачок обратно – к червям. Клиент подземки не осознает данного процесса. Он происходит вне зависимости от желания, уровня образования, социального положения. Ступил на черную движущуюся ленту – добро пожаловать в царство любителей земляных бактерий и гниющих остатков растений.
Минута за минутой долгожданный свободный день растворялся в веществе невозвратного прошлого. Через месяц съездить не получится – дежурство на кухне в студенческой столовой. Поэтому – вперёд!
Спешным шагом выхожу из голубой Сергиево-Посадской электрички. Вливаюсь в поток приехавших. Дистанция и интервал – два бога, два закона, на которых держится минимальный порядок в этом тесном портале между регионами и столицей.
Аккуратно вставляю билет штрихкодом в отверстие, подсвеченное зелёным. Кайфую от этого действа: всего лишь бумажка, а открывает ворота в Москву.
Вот и она – сама в себе столица. Во дурррраааак! Можно же было сразу с перрона в метро спуститься. Выкручиваю кульбиты сквозь людской поток, смывающий всех неопытных со стороны поездов дальнего следования. Двигаюсь к центральному входу станции «Комсомольская». Говорят, это одна из самых глубоких станций. Читаю: «входа нет». Точно! – с другой стороны. Всё, как в первый раз.
Из туда-сюда ворочающихся дверей дунуло подземкой. Чувствую – метаморфоза началась. Теряю внутреннего себя.
Пользование языком у билетной кассы ограничено несколькими фразами: «мне на одну поездку», «мне на две в одном билете», «на пять поездок, пожалуйста», «оплата наличными», «оплата по карте». Спешу к турникетам. Наперерез моему движению приближается мужчина: «Пройдите по моему билету, а мне свой отдайте». Я теряюсь. Сзади вырастает хвост из нервных индивидов. Смущённо отдаю свой билет. Незнакомец прикладывает какую-то штуку к валидатору. Я прохожу через открывшиеся створки.
За турникетом пользоваться речевым аппаратом запрещено. Червяку под землёй он ни к чему. Ротовое отверстие нужно только для пропускания грунта через себя – незаменимая функция перемещения под землёй.
Глаза людей на встречном эскалаторе становятся все мутнее и мутнее. Оборачиваюсь к сзади стоящему, смотрю ему в глаза, убеждаюсь – он тоже деволюционирует. Значит и я превращаюсь в червя.
Во встречной полосе широкого коридора «Комсомольской» вижу знакомое лицо – однокурсник-москвич идёт к эскалатору. Смотрим друг на друга, надо бы остановиться, поздороваться по-семинаристски, но нельзя – потоки быстро разнесут в разные стороны, да и рот не откроешь – мы здесь кольчатые. Кольчатые на кольцевой. Сыра Земля любит подшутить над человеком.
Направо или налево, направо или налево. Где же?…, а вот, фууу, успел разглядеть на подсвеченной табличке, с какой платформы до синей ветки доехать. Ныряю между двумя колоннами к путям. На ходу задираю голову – любуюсь мозаикой, всматриваюсь так, словно в последний раз вижу эти шедевры.
Стоя у края платформы ещё раз убеждаюсь, изучая ветвистую схему на стене, что не ошибся с выбором стороны. Небезопасно конечно – никаких ограждений. А вдруг сзади кто толкнет, или просто голова закружится, и упаду на пути перед приближающимся поездом. Отхожу подальше, ближе к колонне.
Двери закрываются прямо за моей спиной – все же у колонны ожидать тоже не вариант. Остаюсь у входа – все равно на следующей выходить. Народу много, даже за поручи не схватиться.
Странно, одно место свободно. Раздвигаю двух пассажиров, зажусь. Во дурррраааак! Ладно, раз уж сел – посижу.
Движущийся человейник дурманит тишиной – только шум от механизмов состава проникает внутрь и держит в напряжении. Осматриваюсь. Красивая девушка читает «Скотный двор», парень в худи, не открывая рта, подпевает кому-то поющему из наушников, несколько пассажиров торчат в телефонах. В общем, кто как коротает время безмолвия. Люди как люди. Только с помутненными глазами. Я в их числе.
Слева от меня сидит парень с наброшенным на низко опущенную голову капюшоном. По-видимому, он смотрит в пол. Пару минут я вглядываюсь в соседа. Он будто пытается максимально абстрагироваться от окружающей обстановки. Мне кажется, или ему реально плохо? Я уже собираюсь спросить, нужна ли помощь – он поворачивается ко мне, держа указательный палец у рта. Хорошо, буду молчать.
***
На меня смотрели обыкновенные человеческие глаза – зеркальные глаза наземного обитателя. Я хотел вновь обратиться к незнакомцу и спросить, как у него получилось избежать деволюции. Но тот настойчивей приложил палец перпендикулярно линиям своих губ. К этому жесту добавились брови домиком. Ладно, убедил окончательно. Однако взглядом я дал ему понять, что требую разъяснений.
Парень достал из джинсов смартфон и сфотографировал меня на фоне теснящихся пассажиров. Потом развернул экран к моему лицу. На переднем плане изображения вместо меня сидел червь. Большой, бледно-красного цвета, местами с темно-синими пятнами. Позади него вагон кишел плотно стоящими друг к другу того же вида существами.
С улыбкой на губах я скептически махнул рукой. На всякий случай промолчал. Потом достал свой гаджет и сделал селфи. Изображение с того же ракурса содержало мою физиономию и качающихся позади людей. Скабрезно ухмыльнувшись, показал соседу. Он расстроенно покачал головой и протянул мне свой смартфон.
К горлу подступила тошнота, когда я ещё раз увидел на вновь сделанных снимках червей, как шпроты в банке, наполнявших вагон.
– Что за бред? Что здесь происходит? – Я хотел встать и направиться к выходу – состав уже замедлял ход. Но не смог – сиденье словно магнитом держало меня.
Вмиг пассажиры обернулись в кольчатых. Ужаснувшись, я уронил голову на грудь и набросил сверху капюшон – единственный способ не сойти с ума.
***
Я никогда не смогу покинуть этот вагон, это место. Я нарушил закон Земли Сырой – воспользовался в подземке неотделимым инструментом человека разумного – словом.
Кирилл спит, положив голову на поручи. Он стал нарушителем два дня назад. Ни звонки, ни текстовые сообщения результатов не дали – за ним так никто и не пришел. Многие, из тех кому он пытался объяснить случившееся, не верили. А те единицы, что начинали поиски Кирилла, возвращались на поверхность с чувством обманутости.
Пишу этот рассказ, пока телефон не разрядился. Отправлю его во всевозможные группы в соцсетях. Чтобы читали, чтобы знали. Это все, что я могу сделать для вас и для нас.
Если увидите двух молодых людей с опущенными головами в капюшонах – это, скорее всего, мы с Кирюхой. Не пытайтесь нам помочь. Мы обречены. Не вступайте с нами в разговор. Молчите. Иначе навсегда останетесь людьми в царстве червей.
***
Холодная капля пота стекла с виска на веко и задержалась в сомкнутых ресниц.
– Артемка, вставай! Шесть утра. Поднимайся, поднимайся, а то на лекции опоздаешь. Кофейка ещё успеешь попить. – Голос тети Вари прервал состояние безнадёжности. На несколько секунд мое сознание недоверчиво зависло, проверяя зрением доступный объем комнаты. Черная глыба платяного шкафа на фоне белых обоев, цветастый ковер на жёлтом ламинате, известное утреннее шоу по телику – признаки реальности успокоили меня. Капля, застрявшая в ресницах, расплылась по поверхности глаза – я заморгал и окончательно проснулся.
– Наверное, опоздаю сегодня.
– Не выдумывай, если на метро поедешь, успеешь, – уверенно сказала тётя.
– А по-другому никак до Ярославки не добраться? Что-то не хочется мне по метро шататься.
– Вот по-другому точно опоздаешь! – воскликнула тетушка. – На, держи, здесь одна поездка осталась, сэкономишь хоть пятьдесят рублей. – Женщина протянула мне карточку красного цвета. – Держи, держи.
– Спасибо, тёть Варя. – Отвечая, я посмотрел ей в глаза. На мгновение они приобрели мутноватый вид.
«Да ну – бред. Показалось, наверное. Мне, главное, подешевле и побыстрее», – успокаивая себя, я зашёл в пустой вагон на «Щелковской».
