скачать книгу бесплатно
– Ну вот, возвращаетесь вы… ты из похода с тяжеленным рюкзаком за спиной, подходишь к торговцу и выкладываешь перед ним артефакты, найденное в Зоне исправное оружие и ненужные тебе патроны. Гора на прилавке всё растёт и растёт, а ты всё продолжаешь вынимать хабар из рюкзака. И знаешь почему? Да потому, что у тебя на поясе висит придуманный мной портативный генератор антигравитационного поля. Я его называю антиграв. Ты будешь первым, у кого он появится.
Я поджал губы, обдумывая его слова, а потом вынул из нагрудного кармана сложенную пополам толстую стопку красных десятирублёвок:
– Держи, наука!
Семакин помотал головой, отступив на шаг назад.
– Я не возьму, – сказал он заплетающимся языком. – Зачем вы… ты это делаешь?
– Затем, что так надо. – Я сунул деньги за отворот рыжего комбинезона ученого. – Бери-бери, на свои опыты потратишь. Считай, что это плата за мой экземпляр этого, как его, антиграва.
Судя по всему, у Семакина с созданием портативного прибора ничего не вышло. Но он, видимо, всё-таки изобрёл некую хрень в этом роде, раз защитил докторскую, заслужил гордое звание профессора и стал заведующим целой лабораторией.
Так что если судьба вас когда-нибудь приведёт в Зону, всегда помогайте учёным. Они люди благодарные, в долгу не останутся. Тот же Семакин – тому пример: он не только сторицей вернул подаренные ему деньги, но и снабдил меня всякими полезными вещицами вроде спецкостюма и модернизированной пушки Гаусса. Да и работать с ним – одно удовольствие, потому и брался я без лишних слов за его халтурки.
В «Касте» было так же оживлённо, как и на улице. Видимо, не я один хотел подлечиться, а заодно и прикупить провизию или боеприпасы в дорогу. Приглушённый гул голосов тонул где-то под закопчённым потолком в облаках табачного дыма. Два потолочных вентилятора лениво молотили лопастями, медленно перемешивая слои сизого тумана. Привычно пахло пивной кислятиной, квашеной капустой и пережаренной картошкой. Из засиженных мухами динамиков тихо лилась ненавязчивая музыка. Помощник бармена, угрюмый рябой сталкер с деревянным протезом вместо правой ноги (говорили, бедолага угодил ею в ямку со «студнем») негромко стучал донышками поднятых из подвала бутылок, расставляя их по нестроганым полкам бара. Сам Бобр кемарил, сидя по ту сторону барной стойки. Время от времени он приоткрывал один глаз, обводил мутным взором посетителей и снова впадал в состояние расслабленной дрёмы.
Я несколько секунд постоял на пороге, привыкая к царившей в «Касте» полутьме. Увидел стоящих за высоким столиком приятелей, кивнул им и направился к бару.
– Здорово, Бобр, давно не виделись! – Я хлопнул ладонью по исцарапанной столешнице барной стойки.
Бармен вскинул голову, уставился на меня вялым взглядом. Давно подмечено: в Зоне просто так прозвища не дают. Нынешнего хозяина «Касты» прозвали Бобром за одутловатое книзу лицо, торчащие над нижней губой передние зубы и чуть скошенные к переносице, близко посаженные глаза.
– А-а, это ты, Колдун, – протянул Бобр, громко зевая. – Выпить зашёл или по делу?
– И то и другое. Ты от Семакина заказ получил?
– Дык вчера ещё. Всё уже скомпоновано, в подсобке лежит. Проверять щас будешь или потом?
– Потом, сперва пивком горло промочу.
Бобр криво усмехнулся:
– Что, первачок слишком крепким оказался? Твои дружки, вон, по второй уже заказали, с утра отпаиваться пришли. – Бармен вдруг наклонился ко мне и прошептал: – А может, тебе в стаканчик водки плеснуть или настоечки клюквенной? Мне ягодки лично от Болотного Лекаря передали. Он их не сам, конечно, собирал, зомби его трудились, дык ведь ты сталкер не брезгливый, не то что салабоны необстрелянные. Это те носы свои воротят, как только о делянках Лекаря услышат и о его работничках.
Я покачал головой: дескать, спасибо, не хочу.
– Зря отказываешься, – продолжил Бобр жарким шёпотом. – Я ж не за деньги тебе предлагаю, бесплатно. Ты личность, можно сказать, легендарная, на тебя почти все салаги как на бога смотрят. Если ты сейчас стакан-другой «клюковки» хряпнешь, так и они, глядишь, тоже заказывать начнут.
Я снова помотал головой: пиво ещё куда ни шло, перед ходкой привести себя в чувство – в самый раз, а вот пить перед вылазкой водку или настоянный на клюкве ядрёный самогон – это уже перебор. В Зоне всегда должны быть трезвая голова и твёрдые руки, пьяному там делать нечего – мигом в краю Вечных Теней окажешься.
– Значит, не будешь? – не то спросил, не то констатировал Бобр и грустно вздохнул: – А я думал, ты мне поможешь. Реклама мне нужна, понимаешь? А то я наделал настойки целую флягу, а товар не идёт. Пропадёт же впустую. Жалко.
– Хошь дам совет? – спросил я, на что бармен с готовностью кивнул. – Не говори никому, что настойка на клюкве Лекаря сделана. Скажи, что ягоды с Большой земли привезли… или нет, лучше скажи, что тебе с очередной контрабандой доставили флягу с украденным с Киевского ликёроводочного пойлом. Сам не заметишь, как быстро настойку разберут, ещё и добавки попросят привезти.
– Думаешь? – недоверчиво глянул на меня Бобр.
– Уверен на все сто. Вели Колченогому пива к третьему столику принести. Бесплатно! Советы тоже денег стоят.
Бармен покосился недовольно, но ничего не сказал: жажда наживы с продажи самодельной выпивки оказалась сильнее желания срубить с меня несколько монет.
– Колченогий! – крикнул он помощнику. (Тот уже закончил расставлять бутылки и теперь вытирал руки о замызганный передник.) – Кружку пива к третьему столику и поживее!
Я направился к Гиви и Бульбашу. Приятели маленькими глотками потягивали пиво и о чём-то негромко разговаривали. Наверное, обсуждали маршрут предстоящего задания.
Возле столика у дальней стены, спиной к шершавой кирпичной кладке, стоял сталкер в натовском камуфляже. Рядом отирался тип в чёрном кожаном плаще. Они о чём-то шептались, наклонившись к столешнице. Парня в камуфляже я узнал сразу, хотя тень от низко надвинутой на глаза военной панамы скрывала почти половину его вытянутого смуглого лица с широким приплюснутым носом и вывернутыми наружу губами. В ответ на мой приветственный кивок мулат скривился, будто надкусил лимон, презрительно сплюнул на пол и демонстративно отвернулся к собеседнику, которого я видел впервые.
Когда-то Мул состоял в клане «Воля» и был на хорошем счету у Запорожца, лидера группировки. Можно сказать, состоял при нём заместителем. Примерно в то же время, как я появился в Зоне, Мул где-то раздобыл карту раскиданных по всей Зоне схронов «Борга». Дело обещало быть выгодным: подобные склады не охранялись, поскольку были прекрасно замаскированы, а точные координаты нычек знали лишь командиры ведущих квадов. Поговаривали, конечно, что подступы к хранилищам заминированы сигнальными минами, но при должной аккуратности и сноровке эти системы предупреждения, пусть и с трудом, можно было преодолеть.
Мул несколько раз пытался уговорить Запорожца захватить несколько складов враждующего с «Волей» клана. Возможно, у парня так ничего бы и не вышло, но масштабная операция украинских военных в сотрудничестве с миротворцами ООН нанесла весомый ущерб запасам группировки. После недолгих раздумий Запорожец согласился совершить набег на засекреченные хранилища соперников.
Согласись главарь на уговоры заместителя до атаки вояк, то, возможно, у «Воли» что-то и выгорело бы, а так дело закончилось очередной кровавой бойней. До сих пор неизвестно, почему рядом с теми складами оказался большой отряд «Борга». Может, действительно правы те, кто говорит, что «борговцам» удалось внедрить своего человека в ближнее окружение лидера «Воли», и «крот» слил информацию о готовящемся набеге. Как бы то ни было, после провала операции и гибели в перестрелке с «Боргом» Запорожца власть в «Воле» захватил Гризли. Он давно враждовал с Мулом и ждал подходящего момента, чтобы свести счёты с упрямым мулатом. Когда изрядно поредевший отряд вернулся на базу, Гризли обвинил своего соперника в провале операции и дал тому час на то, чтобы навсегда убраться из лагеря. В противном случае парня ждал расстрел.
Мул ушёл из «Воли» и несколько месяцев промышлял сбором хабара и выполнением мелких поручений торговцев. Потом ему это надоело, он решил заняться промыслом проводника и неплохо преуспел в этом деле. Особенно помогла ему подняться на ноги волна хлынувших за периметр богатых туристов. Так бы он и процветал, не взойди на небосклоне Зоны моя путеводная звезда.
Я не считал себя единственным мегакрутым сталкером в Зоне. Нет, конечно, здесь и без меня было полно отличных ребят (тот же Мул, например), способных провести желающих за приемлемую цену хоть к самому Тёмному Сталкеру в гости и, что самое главное, вернуть обратно целыми и невредимыми. Но если верить цифрам, даже у самых классных проводников бывали осечки. Другими словами – неудачные ходки. У всех, кроме меня. За всё время моих вылазок в глубь Зоны, я ни разу не возвращался домой с пустыми руками и никогда не терял по дороге клиентов.
Пресыщенные жизнью и ищущие новых приключений богатеи, военные в полковничьих чинах и выше, вечно хмурые люди из серьёзных структур, маститые и не очень учёные – все они хотели заполучить меня или моих людей в свою команду и устраивали ради этого настоящие соревнования. Одни предлагали астрономические суммы в качестве гонорара, другие сулили наилучшее снаряжение, существующее чуть ли не в единственном варианте, третьи обещали спокойную жизнь на собственном тропическом острове, когда я надумаю навсегда отойти от дел, а четвёртые устраивали научные дуэли. (Яйцеголовые – что с них возьмёшь? – они все не от мира сего.)
Так что, сами понимаете, дела у Мула с каждым днём шли всё хуже и хуже. Все денежные клиенты уходили ко мне, а ему доставались объедки с барского стола. Я предлагал ему работать под моим началом, но он – гордый такой – отказался, а потом вообще стал кривить морду и делать вид, что знать меня не знает. «Ну и нюхач с ним, своих проблем выше крыши, не хватало ещё на его выкрутасы внимание обращать», – подумал я.
– Ну что, с барменом договорился? – спросил Бульбаш, когда я пожал руку ему и Гиви.
– Угу! – кивнул я и посторонился, давая Колченогому поставить кружку с пивом на стол.
– График не изменился? Выходим, как и договаривались вчера, в девять? – поинтересовался Гиви.
Я промочил горло, в два глотка ополовинив кружку.
– Всё по плану, ребята, не беспокойтесь. Вы мне лучше скажите: оружие, снаряжение проверили? Боеприпасы в норме, не подведут?
Бульбаш потряс головой, допивая остатки янтарной жидкости, поставил пустую кружку на стол, вытер губы рукавом.
– Обижаешь. Что мы, салаги зелёные, что ли? Всё уже не один раз проверено, запасы в рюкзаки уложены, оружие вычищено, смазано и готово к стрельбе. Верно, Гиви?
Грузин кивнул.
– Вот и славно. Сейчас пойдём к Бобру в закрома, проверим, что он там для нас приготовил. Потом каждый возьмёт по тюку – и по домам. Встречаемся у выхода на шоссе, – я глянул на экран ПДА, – через два часа. И не опаздывать! Негоже «пассажирам» с первого дня дурной пример показывать.
Бобр постарался на славу, собрал всё самое лучшее, что хранилось у него на складе: армейские сухпайки, банки с тушёнкой и «энергетиком», причём всё относительно свежее (год-два со дня производства, а не просрок, каким он обычно наполнял рюкзаки сталкеров); шесть сотен малокалиберной «пятёрки» для «Абакана» Бульбаша с подствольной артиллерией, ровно на половину меньше патронов калибра 7,62 для моего АК-103, тоже усиленного «костром», и столько же девятимиллиметровых «пилюль» для Гивиного «Вала», все «маслины» – в плотных картонных укупорках, словно их только что вынули из цинка; гранаты к подствольникам в общем количестве пятьдесят две штуки: сорок обычных и «прыгающих» ВОГ-25 (в пропорции три к одному) и дюжина светозвуковых ВГ-40СЗ.
Помимо прочего в собранных Бобром тюках нашлись новенькие противогазы с масками из пулестойкого стекла и комплекты штатовских портативных раций – тех самых, что любят американцы в фильмах показывать про свой хвалёный спецназ: с ларингофонами и динамиками-каплями на спиральном проводке.
«Всё-таки интересно, что бармену пообещал Семакин? – задумался я. – Это ведь не первая экспедиция по инициативе учёного, и бармен всякий раз из кожи вон лезет, чтобы снабдить нас по высшему разряду. Может, профессору посчастливилось создать философский камень в одной из своих подземных лабораторий, и теперь Семакин платит за это добро чистейшим золотом? Или Бобру доставляют товар вместе с разными реактивами, оборудованием и прочей нужной яйцеголовым фигнёй? Хм, а вот это больше похоже на правду. В Зону просто так ничего не провезёшь, а грузы с маркировкой «Для научных работ» прибывают сюда регулярно и досмотру не подлежат. Идеальное прикрытие для контрабанды. Впрочем, какая мне разница? Товар хороший, плачу за него не я, патронов и прочей байды с лихвой хватает на каждую экспедицию, ещё и остаётся. У меня дома уже целый склад боеприпасов из остатков от профессорских халтур образовался. А в Зоне, как и на войне, патронов много не бывает».
Я попрощался с барменом, ещё раз напомнил парням, чтобы не опаздывали, и двинул домой.
За время моего отсутствия Настя успела встать и привести себя в порядок. Она не то что не улыбнулась, увидев меня, а даже слова ласкового не сказала.
Я бросил тюк на диван. Консервы и прочие жестянки с провизией и напитками сразу переложил в рюкзак. Сверху на зелёный брезентовый бок положил противогаз и гарнитуру связи. Потом достал из металлического шкафчика автомат с запасными магазинами, положил на застеленный старыми газетами стол. Рядом высыпал боеприпасы из тюка, с треском порвал плотную бумагу укупорок и принялся набивать спаренные магазины патронами.
Руки механически делали привычную работу, а в голове всё крутились мысли о вчерашнем вечере: «Всё-таки непонятный народ эти женщины. Никогда не поймёшь, что им нужно. Я столько раз приносил Насте красивые артефакты, так она внимания на них не обращала, говорила, что я и есть самый лучший артефакт на земле. А вчера концерт из-за пустяка устроила. Подарок я ей, видишь ли, не приготовил. У нас, между прочим, конфетно-букетный период давно уже закончился. Да он, можно сказать, и не начинался: некогда здесь уси-пуси всякие разводить. Встретились, полюбили друг друга, поженились, а разными бла-бла-бла и ми-ми-ми пускай сопляки на Большой земле занимаются. Настоящие мужчины свою любовь делом доказывают, а не романтической чепухой. Небось, когда я её раненую на себе пять километров до лагеря тащил, она не сомневалась, что у меня есть к ней серьёзные чувства, так чего тогда вчера на меня взъелась? Подумаешь, о годовщине свадьбы забыл. Эка невидаль. Сталкеры такой ерундой голову не забивают… правда, и жён у сталкеров обычно нет. Ладно, может, я и не прав. Но и она тоже виновата. Зачем при всех-то на меня обиду изливать? Могла бы и наедине головомойку мне устроить. – Я почесал затылок, глядя на заполненные магазины и россыпь смятых в комки укупорок. – Пойти, что ли, извиниться? От Насти ведь не дождёшься, она гордая. Да и, если честно, это я накосячил. Внимательнее надо быть к своей женщине. Всё-таки, когда знаешь, что тебя любят и ждут, любые невзгоды переносятся гораздо легче. – Я хлопнул ладонью по столу: – Решено! Вот только закончу с подготовкой к экспедиции».
Я с щелчком вогнал магазин в окно ствольной коробки, проверил положение предохранителя. Встал, снял с вбитого в стену гвоздя разгрузочный жилет. Запихал в нагрудные карманы запасные магазины, потом рассовал по кармашкам гранаты для подствольника. Оставшиеся серебристые цилиндры ВОГов вложил в ячейки поясных подсумков. Я ещё раз внимательно осмотрел автомат, проверил застёжки и ремни разгрузки. Втянул воздух полной грудью, задержал на несколько секунд, шумно выдохнул: «Пора. Решился извиняться – нечего тянуть».
– Настёна! – крикнул я, подойдя к двери. – Дай что-нибудь пожрать, а то у меня от голода кишки крутит. И, это, прости меня за вчерашнее.
«Знатно обиделась, раз до сих пор молчит, – удивился я. – Ладно, попробуем по-другому». Я вышел из комнаты, проследовал в спальню, потом заглянул на кухню. Насти нигде не было. Видимо, пока я готовился к предстоящей экспедиции, моя ненаглядная ускользнула из дома, не забыв прихватить с собой LR-300 с оптическим прицелом.
«Что ж, значит, так тому и быть, оставим выяснение отношений до следующего раза». Я накинул на плечи разгрузку, застегнул на поясе ремень с гранатными подсумками, взял автомат и потопал к месту встречи с «пассажирами». Костюм Семакина и модернизированную Гаусс-пушку я решил оставить в устроенном в подвале дома тайнике. «На кой ляд они нужны в районе первого периметра, – подумал я. – Вот если б мы шли к военным хранилищам, Разрушителю мозгов или на ЧАЭС, тогда понятно, там без них не обойтись. А шляться в таком снаряжении по первому уровню Зоны – всё равно, что на танке штурмовать полусгнивший деревянный сарай: понтов много – толку мало. Другими словами, неоправданные затраты для достижения текущей цели».
Глава 4. «Пассажиры»
Вот что мне больше всего нравилось в друзьях, так это пунктуальность. Я ещё только выходил из ворот лагеря, а они уже стояли на обочине шоссе и о чём-то болтали с Настей.
От «Светлого» до серой ленты растрескавшейся дороги вела широкая пыльная тропа. С обеих сторон её ограждали разросшиеся кусты бузины и орешника, что делало единственный подход к сталкерскому поселению похожим на зелёный коридор. Стуча подошвами по утоптанной до состояния бетона земле, я быстро приближался к шоссе.
Пройдя большую часть пути, заметил в просвете между кустами оранжевые комбинезоны «пассажиров». Ассистенты профессора размашистым шагом топали к перекрёстку. В руках научники несли объёмные металлические чемоданчики, в которых яйцеголовые обычно переносят всякие реактивы и аппаратуру для своих исследований. Из оружия при учёных имелись только пистолеты в коричневых кобурах.
– Хоть бы «эмпэшками» вооружились, – буркнул я, невольно прибавляя шаг. Я встретил людей Семакина, глядя одним глазом на экран КПК. Как раз профессор прислал сообщение: мол, его помощники выдвинулись и в скором времени явятся к назначенному месту встречи. «Однако быстро они, – отметил я про себя. – Телепортировались, что ли? Да нет, скорее всего, светило науки опять заработался и настучал письмецо с опозданием в час или даже больше. Для него это в порядке вещей».
Ассистенты шли с поднятыми забралами шлемов, так что мы имели возможность разглядеть их лица во всей красе. Тот, что шёл ближе к обочине, на две головы возвышался над соседом. Приоткрытый рот длинного придавал его небритой физии слегка дебильное выражение. Телячий взгляд больших глаз усиливал ощущение неадекватности их обладателя, как и нечёсаная копна русых волос. Хотя, может, у парня просто насморк разыгрался, а причесаться как следует просто не успел, поскольку проспал, допоздна засидевшись в лаборатории. (В последние годы Зона активно менялась, появлялись не только неизвестные ранее науке мутанты, но и аномалии, и рождённые ими приблуды, так что у яйцеголовых работы было невпроворот.)
Его коллега внешне смотрелся не так придурковато: на вид – не больше сорока, тогда как его длинному напарнику я не дал бы и двадцати семи, каштанового цвета волосы аккуратно зачёсаны набок, подбородок и щёки гладко выбриты, нос прямой, сильно выступающий вперёд, глаза маленькие, холодные, губы – бледная плотно сжатая полоска. И никаких эмоций на лице, будто это и не человек был вовсе, а деревянная кукла. Зато защитный костюм сидел на нём как с иголочки: сразу видно было – педант.
– Поздравляю, господа учёные, вы умеете ценить время. Даже не опоздали, как это принято в ваших кругах. Давайте знакомиться. Меня зовут Колдун, справа от меня Гиви и Бульбаш. Думаю, кто из них кто – и так понятно.
Научники усмехнулись.
– Рядом с ними… Несси.
Настя уставилась на меня, хотела что-то сказать – наверное, решила возмутиться, – но я её опередил:
– Теперь ваша очередь.
Молодой ткнул себя в грудь:
– Косарев Сергей, а это, – он показал на соседа, – Деревянко Виталий.
Я мысленно усмехнулся: «Надо ж, как фамилия подошла человеку, прямо в точку».
– Первый раз в Зону идёте, до этого только в лабораториях сидели? – спросил я.
Ассистенты синхронно кивнули, словно специально репетировали.
– А как вы узнали? – Косарев сильнее приоткрыл рот и округлил глаза, отчего стал ещё больше похож на дебила.
– В Зоне ни у кого нет имён, только прозвища, а вы сразу сдали все явки и пароли. С этой минуты – никаких имён. – Я ткнул пальцем в грудь Сергея: – Ты – Косарь, а ты, – указующий перст переместился на второго, – Буратино.
– А почему это я Буратино? – возмущённо всплеснул руками Деревянко.
– Потому что я так сказал, – отрезал я и повернулся к нему спиной. – Ну что, двинули? Курс на два часа. Я иду первым, Несси за мной, новички следом за ней. Гиви замыкающий. После первого привала поменяешься местами с Бульбашем. Идти след в след, никуда с тропы не сходить. Салаги, это я вам говорю, – бросил я через плечо и первым пересёк шоссе.
От лагеря до старого периметра было километров пять по прямой. Для Большой земли это и не расстояние вовсе: час неспешной ходьбы – и ты у цели. Да только в Зоне никто напрямки не ходит, здесь самый близкий и безопасный путь – крюк вёрст эдак в тридцать, а может, и больше, кому как повезёт. Потому и берут с собой сталкеры в каждую ходку не только патроны с медикаментами, но и запас провизии на день, а ещё лучше на два. Никогда не знаешь, какой стороной Зона к тебе повернётся, ведь она, как и любая женщина, впрочем, не отличается постоянством характера: вчера ты прошёл здесь без проблем, а завтра на безопасной ещё недавно тропе поселится целая россыпь смертельно опасных ловушек. И опять придётся топтать насыщенную радиоактивными изотопами землю в поисках нового пути, бросать маркеры в виде болтов, гаек или камешков, смотреть во все глаза, прислушиваться и принюхиваться.
Я хоть и видел явные и скрытые аномалии невооружённым глазом, а проверенными временем способами всё равно не пренебрегал. И дело тут было не столько в старой истине: доверяй, но проверяй, – сколько в том, чтобы не привлекать к своей персоне излишнего внимания. Как-то ещё в начале карьеры проводника я повёл группу, не пользуясь сканером и пробниками, так туристы меня чуть не замучили вопросами на первом же привале. Я тогда отбрехался: мол, там, где недавно прошли, аномалий было мало, их расположение мне хорошо знакомо, зато дальше начнутся более трудные места, и там, естественно, без помощи техники и маркеров не обойтись. С тех пор я всегда время от времени «прощупывал» дорогу камешками и бросал взгляд на экран ПДА, чтобы ведомые не беспокоились по пустякам.
Вот и в этот раз я с определённой периодичностью бросал маркеры, смотрел на прикреплённый к запястью гаджет, иногда замирал на месте и морщил лоб якобы в раздумьях о том, куда пойти, чтобы не напороться на деструктивы, как называл аномалии Семакин. В одной из своих монографий он использовал аббревиатуру ОДА, как сокращение от слов «очаг деструктивной активности». Эти три большие буквы не прижились в моём лексиконе: из-за созвучия с лирическим жанром не все сталкеры и «пассажиры» меня с первого раза понимали, – а вот термин «деструктив» пришёлся ко двору, дополняя набившие изрядную оскомину «ловушки» и «аномалии».
Я вёл отряд по заросшей кустарником и редкими сосенками холмистой равнине, держа курс на заросли Стива. Когда-то давным-давно, ещё до первой аварии, это был прекрасный яблоневый сад, но годы и радиация сильно изуродовали его. Некогда красивые яблони превратились в кривые деревья с покрытой рыжими пятнами лишайника морщинистой корой и корявыми ветвями на чёрных дуплистых стволах. Сад по-прежнему плодоносил, только плоды его теперь омерзительно пахли гнилью, сочились липкой тягучей слизью и вообще выглядели так, словно уже месяц провалялись на помойке.
Своё название бывший сад получил благодаря поселившемуся в нём сушильщику-отшельнику. Мутанта прозвали Стивом за то, что он, как и покойный основатель известной на весь мир «яблочной» компании, предпочитал фрукты мясу. Поговаривали, что этот чернобыльский вампир был слишком стар для охоты на людей и других мутантов, поэтому поменял гастрономические пристрастия, чтобы попросту не умереть с голоду. Воочию его никто не видел, но мало кто сомневался в существовании сушильщика-вегетарианца. И дело тут было не в любви сталкеров к мифотворчеству. Я сам неоднократно слышал глухие протяжные вопли из глубины уродливых зарослей и находил разбросанные повсюду шкурки будто высосанных вакуумной присоской яблок.
Когда до изуродованного мутациями сада оставалась примерно сотня метров, я свернул влево и направился к высохшему озеру. (Из глубины чёрных зарослей донёсся протяжный вопль, а затем приглушённое бормотание, словно Стив сокрушался, что мы не заглянули к нему на огонёк.) По мере приближения к почти идеально круглой котловине в воздухе всё сильнее ощущался запах озона, и всё громче раздавался треск электрических разрядов. Много лет назад возникший на дне озера гигантский «разрядник», по всей видимости, и погубил водоём. Мощнейшие разряды тока продолжительное время воздействовали на воду, пока она вся не разложилась на составляющие её атомы кислорода и водорода. Теперь лишь замшелые камни вдоль береговой линии и засохшие скелеты тальника напоминали о том, что когда-то здесь было озеро.
Белые змеи трескучих молний так наэлектризовали воздух, что не только волосы на голове стояли дыбом, даже волоски на коже шевелились под плотной тканью комбинезона. КПК стал работать со сбоями, по экрану устройства побежала рябь помех, а картинка с изображением нужного участка карты прыгала и то и дело норовила погаснуть. Долго оставаться рядом с таким огромным деструктивом, как этот «разрядник», было опасно, потому я велел ведомым не отставать и ускорил шаг, даже не пытаясь разрядить аномалию и выудить из неё артефакты. Хотя тут было чем поживиться: ни мне, ни моим друзьям ещё ни разу не доводилось видеть такого количества весело подскакивающих светло-голубых, молочно-белых и дымчатых шаров внутри одного деструктива. Одних «зарниц» здесь была целая дюжина, а ещё – три сферы «лунного камня» и пара крупных «ледышек» – все как на подбор артефакты высокой ценовой группы. Вряд ли они просто так тут скопились: скорее всего, «разрядник» упорно не хотел делиться своими сокровищами, о чём свидетельствовали выбеленные временем и осадками кости смельчаков как по периметру, так и внутри аномалии.
Я сбавил ход только тогда, когда витающее вокруг напряжение заметно спало, а треск электрических разрядов утих настолько, что стал напоминать шорох статических помех в старом радиоприёмнике. Держась правее холма с тремя рослыми дубами на вершине, наш отряд проследовал мимо россыпи слабеньких «гравиконцентратов», обогнул исходящую пузырями огромную, метров сорок в диаметре, лужу «шипучки» и вышел к краю широкого усеянного кочками жухлой травы поля. За ним располагалась заброшенная деревенька. Покосившиеся дома почти полностью скрывались в густом бурьяне, только серые треугольники шиферных крыш возвышались над морем шелестящих на ветру зарослей. От неё нам оставалось пройти ещё с километр по заросшей мелколесьем равнине, и первая часть экспедиции была бы позади.
– Всё, привал, – объявил я и сел на торчащий из земли большой камень. (Он почти весь зарос густым зелёным мхом, кроме покатой вершины, послужившей мне подобием табурета.) Не то чтобы я устал или другим людям из команды требовался отдых, просто это поле было донельзя нашпиговано опасными штуковинами, и я намеревался подготовиться к предстоящему испытанию.
– Как привал? – удивился Буратино. – Мы три часа назад вышли из лагеря. Если так дальше пойдёт, нам не успеть в срок, и нас с Сергеем…
– Косарём, – лениво поправил его Гиви.
– Ну да, конечно, Косарём, – кивнул Буратино. – Нас с ним лишат премии.
– Слышь, ты, угомонись, – скривился Бульбаш. – Тебе сказали: привал, – значит, так надо. Радуйся, пока есть возможность отдохнуть, потом такого счастья может и не быть.
Буратино недовольно поджал губы, но ничего не сказал. Он бухнулся прямо на землю, рядом с коллегой. Тот, пока его напарник сердито сопел, открыл чемоданчик, достал оттуда планшет и принялся усердно тыкать в него пальцем. Наверное, решил накропать первую страницу отчёта, пока выдалось свободное время.
Я кивком поблагодарил Бульбаша и сосредоточился на поиске безопасного прохода. Дело в том, что всё поле было буквально заминировано, только вместо противопехотных мин опасность для человека и забредших сюда мутантов представляли «шокеры» – небольшие подземные деструктивы электрической природы. Эта гадость появилась в наших краях не так давно, но уже успела изрядно подпортить кровь бродягам Зоны. Всё, на что эти «мины» были способны, – это разрядить накопленный запас энергии в ногу или тело лежащего на земле человека. Убить, конечно, не убивали, но частичный паралич на несколько неприятных минут был гарантирован.
А теперь представьте, что за вами гонятся мутохряки или стая управляемых альфа-псом «слепышей». Вы бежите к укрытию, откуда планируете отбиться от мутняков, отстреливаетесь на ходу. Вдруг раздаётся громкий электрический треск – это «шокер» выпустил накопленный заряд – и вашу ногу пронзает острая боль. Онемевшая конечность подворачивается, вы падаете, автомат вываливается из ослабевшей руки, а уже через мгновение клыки мутантов вонзаются в парализованную мощным разрядом плоть. Так что «шокеры» тоже вносили свой скромный вклад в естественное сокращение популяции сталкеров, хоть и не таким явным способом, как смертельно опасные ловушки.
Ещё одна сложность заключалась в том, что подземные конденсаторы не определялись ни одним из существующих детектором аномалий. Даже самые продвинутые образцы техники пасовали перед такими вот «минными» полями, показывая свободную от ловушек территорию. Знакомые каждому сталкеру подручные маркеры тоже были здесь бесполезны. Но не всё было так плохо, как могло показаться на первый взгляд. В силу неизвестных пока науке причин земля над «шокерами» вспучивалась, а растущая на ней трава жухла. По таким мёртвым кочкам внимательный сталкер легко мог ориентироваться, и если не спешил, то без проблем преодолевал опасный участок.
Правда, в Зоне халява надолго не задерживается. Последний мощный выброс сделал «шокеры» блуждающими аномалиями, и теперь облюбованные ими поля просто кишели кочками с пожухлой травой. Проходы через подобные препятствия стали сродни игре в русскую рулетку.
Я прикрыл веки, втянул носом воздух, задержал на миг дыхание, медленно выдохнул. Несколько раз повторил упражнение, открыл глаза и постарался расфокусировать зрение (в таком состоянии мне легче было фиксировать взглядом как скрытые, так и явные деструктивы).
– Значит, я уродина, да? – неожиданно прошипела над самым моим ухом Настя. Я вздрогнул, повернулся. Она стояла вся такая колючая, сжав кулачки и втягивая воздух трепещущими ноздрями, на щеках её играл румянец, а в глазах цвета морской волны сверкали молнии. – Хорош, нечего сказать. Вчера забыл о семейном торжестве, а сегодня при всех назвал меня чудовищем!
– С чего ты взяла? – начал я, но Настя шикнула на меня и притопнула ножкой в высоком чёрном шнурованном ботинке.
– С того! Ты назвал меня Несси, словно я какое-то лохнесское чудище!
– Да я не это имел в виду, – громко прошептал я и оглянулся: не подслушивает ли кто наш разговор; ещё не хватало, чтобы «пассажиры» стали невольными свидетелями семейной разборки.
