скачать книгу бесплатно
Такое уже случалось со мной в детстве. Это было перед смертью родителей. Многое бы отдала, чтоб стереть эти воспоминания из памяти. Я находилась в школе на уроке физкультуры. Мы бежали кросс, но внезапно я почувствовала какой-то страх: чувство ужаса. Я даже не смогла продолжать тренировку. Это чувство сковало мои мышцы. Я упала, меня била дрожь. Когда преподаватель подбежал ко мне, я не смогла объяснить, что со мной произошло. Предчувствие беды – вот что это было. В это время мои родители попали в аварию. Разбились насмерть в своем автомобиле, на который налетел водитель грузовика, выскочивший на встречную полосу. Лобовое столкновение на скорости 150 км в час – неминуемая гибель… Я очень хорошо запомнила тот день, то чувство дикой опасности и леденящий холод по спине.
Сейчас было нечто схожее с тем страхом. Мои ноги перестали слушаться меня. Тут до меня дошло: «Неужели с Майклом что-то случилось? Боже мой! Он же спешит на встречу со мной, наверняка на большой скорости! Неужели из-за меня он может пострадать?!» Эти мысли вихрем пронеслись в голове. В горле моментально пересохло, ватные ноги стали подкашиваться.
Я стала доставать мобильный из портфеля, но руки не слушались меня, замерзшие пальцы словно окаменели. Я хотела позвонить ему и сказать, чтобы он не торопился, у меня даже пронеслась в голове мысль вернуться обратно к зданию «Дженерал Моторс». Но тут я поняла, что мой звонок может отвлечь его от управления автомобилем, а на большой скорости это безумно опасно. Как ни крути, из-за меня он мог пострадать в любом случае. Чувства безысходности и отчаяния захлестнули меня. «Что же делать?! – думала я. – Как быть? Куда идти, кому звонить?»
Мое тело дрожало. Несколько секунд (или минут?) я просто неподвижно стояла, дрожа, думая, что же предпринять. Внезапно осознала, что ничего не могу изменить, мне просто нужно идти дальше, выходить на дорогу, по которой должен ехать Майкл.
«Может, все это мне только кажется? Что, если все эти мысли лишь плод моего воображения? – Мой внутренний голос убеждал меня успокоиться. – Хватит думать о плохом! Мысль ведь материальна! Ты просто устала, замерзла, идешь в темноте, вот тебе и кажется всякое. Нужно отвлечься срочно. Подумать о чем-то другом… Но о ЧЕМ?»
Я попыталась сосредоточить свои мысли на тех делах, которые дала мне на работе Ванесса. Силясь вспоминала имена истцов и состав их заявлений. Мои ноги медленно вели меня все дальше по тротуару. Однако, несмотря на все усилия, чувство неминуемой беды и опасности не оставляли меня.
Внезапно я почувствовала мимолетное движение воздуха за спиной, как если бы кто-то, бесшумно шедший сзади, вдруг стал усиленно жестикулировать. Я стала медленно поворачивать голову назад, увеличив при этом темп ходьбы. Вдруг я резко наткнулась, словно на стену, на грудь человека, осознав при этом, что я шла вперед, не глядя перед собой, а пытаясь оглянуться.
Сильные мужские руки грубо схватили меня. Я пыталась высвободиться. Руки крепко сжимали, не отпуская. Сзади донесся чей-то смех. Я оглянулась.
– Попалась, птичка! – сказал мужчина позади меня и еще раз засмеялся.
Я впала в отчаяние. Против двух мужчин я бессильна. «Что им нужно?» – В голове пронеслась куча малоприятных вариантов. Все происходило в считаные секунды. Я попыталась закричать, но голос внезапно пропал. Удалось лишь прохрипеть что-то типа «помогите».
Тут я увидела, как второй сжимает в руках что-то похожее на дубинку. Я силилась вырваться из цепких рук, но ничего не получалось.
– Не рыпайся, кошечка. Давай-ка сумку! – Обладатель дубинки потянул ко мне руки.
– Не трогайте меня! – только и смогла пропищать я.
– А мы еще и не начинали, детка, – отозвался второй, еще крепче сжимая меня в объятиях.
Я почувствовала себя настолько слабой и бессильной, что меня охватила злость. Я решила не сдаваться, бороться до конца, насколько смогу. Я яростно вцепилась зубами в руку, сжимающую меня. Мой обидчик взвыл от боли.
– Ах ты, сука! – пролаял второй, и на мой затылок обрушился резкий удар.
Мне показалось, что на меня упала бетонная стена. Настолько дикая боль пронзила меня от макушки до ног. В глазах потемнело. Я забыла, где я и кто, не видела никого и ничего вокруг. Была только эта боль, и ничего кроме.
Как будто сквозь подушку я услышала визг тормозов и голоса:
– Возьми ее мобилу! Все, валим, валим, валим!
Голоса все удалялись, словно я уезжала от них на чем-то. Попыталась приоткрыть глаза, поняла, что лежу на асфальте, изображение было туманным. Боль облепила меня. Вдруг я увидела белый яркий свет, как от фар, попыталась зажмуриться, но он проникал даже сквозь закрытые веки, ослепил своей яркостью и в какой-то момент стал отдаляться.
Последнее, что помню, – это кромешную темноту вокруг и белый фонарик, который медленно удалялся все дальше, пока не исчез вовсе. И все погрузилось во мрак…
Глава 2.
Кома.
Темнота была повсюду. Иногда в ней мелькали какие-то вспышки света. Не могу сказать, сколько это длилось. Мне казалось, что я иду куда-то в темноте, ничего не видя перед собой ни сзади, ни справа, ни слева. Может, я просто крутилась на одном месте? Замечая вспышку света, я бросалась бежать в ее направлении, но, как только я это делала, вспышка гасла, и все снова погружалось во тьму.
Удивительно, но паники не было. Происходящее воспринималось так, будто я смотрю какой-то фильм. Словно это не я не могу выбраться из мрака, а героиня, на которую смотрю со стороны. Какой-то дурной сон, только вот проснуться никак не получалось.
Постепенно вспышки стали ярче, и к ним добавился чей-то голос. Он напомнил мне маму, родную маму, может, потому, что голос говорил со мной на русском. Сначала я не понимала, что он пытается сказать. Потом голос стал отчетливей, и я услышала, что он произносит мое имя.
– Кристина, Кристина!– слышала я в темноте. Голос принадлежал женщине. Он был такой нежный, тонкий, заботливый и любящий. Но кто же мог звать меня по-русски и куда? И где источник этого голоса?
Я ничего не понимала, пока в один прекрасный миг тьма не сменилась ярким светом, подобным тому, что ослепил меня на улице. Прежде чем открыть глаза, я зажмурилась. Глаза болели так, будто в них насыпали соли, они слезились и боялись света. Я опять услышала тот голос:
– Кристина, наконец-то ты очнулась!
Когда я пришла в себя, увидела больничную палату. Это было маленькое светлое помещение с лампой в сером абажуре на потолке. Здесь пахло какими-то лекарствами. С детства не переношу больничный запах. Увидела, что надо мной склонилась женщина в больничном халате, наверное, сестра.
– Здравствуйте, Кристен, как вы себя чувствуете? – спросила она. Ее голос был не тем, что я слышала. Тот голос был русским и таким родным… Может, она не одна в палате.
– Вы меня слышите, Кристен? – повторила медсестра.
Я попыталась покрутить шеей, чтобы осмотреться и найти взглядом девушку, голос которой я слышала. Но это оказалось не так-то просто сделать. Как только я попыталась сдвинуться, почувствовала дикую головную боль, похожую на ту, что испытываешь с утра после пьянки. Я хоть и не любитель прикладываться к спиртному, но выпускной вечер в универе не прошел бесследно, поэтому, как болит голова с похмелья, представляла. Эта боль была похожей, только еще более сильной. Я попыталась потрогать голову рукой, но катетер, стоящий в вене, сковал движения.
– Не стоит сейчас шевелиться, Кристен. Вам нужно отдохнуть, – заботливо проговорила сестра.
– Я… кто здесь еще? Я слышала девушку, она говорила со мной, – все, что я смогла произнести.
– Здесь никого нет, кроме нас с вами, – удивленно пробормотала сестра. – Милая Кристен, вы провели без сознания два дня. Очень хорошо, что вы пришли в себя, но сейчас вам нужно отдохнуть и немного поспать. Я введу вам лекарство, которое поможет расслабиться и заснуть. Не переживайте, когда вы проснетесь, сможете задать все вопросы, которые хотите. Я сейчас скажу вашим родным, что вы очнулись.
Слова ее становились все глуше и глуше, веки тяжелели, я медленно погружалась в сон. «Я и так спала два дня, зачем мне еще спать», – только и успела подумать, прежде чем уснуть.
– Я так рада, Кристина, что ты жива и очнулась! – снова сказал тот русский родной голос перед тем, как я окончательно провалилась в сон.
Я видела прекрасный сон. Широкий луг с желтыми одуванчиками, наш подмосковный дачный домик, где мы когда-то проводили летние вечера с родителями, светит яркое солнце. Я босиком бегаю по этому полю с подругой. Она смеется, плетет венок из одуванчиков. Мы радуемся, хохочем.
Ее заливистый смех мне что-то напоминает, но я не знаю, что именно. Начинаю приближаться к ней. Внешне она похожа на меня и маму одновременно. Понимаю, что испытываю к ней какие-то теплые чувства, будто мы с ней родственники. Тут она зовет меня по имени, и я узнаю ЭТОТ голос. Именно его я слышала, когда очнулась. «Так вот кому он принадлежит. Но что это за девушка? Откуда она знает меня? И почему у меня такое чувство, что тоже знаю ее?» – эти вопросы были у меня в мыслях. С этой девушкой мне было легко и спокойно. Мы кружились на лугу, взявшись за руки.
– Кристина, ты выросла, стала совсем взрослой! – сказала девушка.
– Ты знаешь меня? – спросила я. – Откуда?
На это девушка ничего не ответила, лишь залилась смехом. Мы снова закружились на поляне.
– Тебе пора, – сказала она. Я не поняла, что она имеет в виду, и нахмурилась. – Тебе пора просыпаться, Кристина. До встречи!
Мне не хотелось открывать глаза. Было так приятно находиться на этом лугу с незнакомкой. Хохотать, кружиться и ни о чем не думать. Но я уже проснулась и не видела всей этой красоты. Какое-то время, не открывая глаз, пыталась вернуться обратно в сон, но это оказалось невозможным. Я проснулась.
В палате меня ждала все та же сестра. В этот раз она не стала усыплять меня сразу, а ответила на пару вопросов. Она рассказала, что я попала в больницу с черепно-мозговой травмой. Рана оказалась нетяжелой, операция не потребовалась. Основные мозговые центры были не затронуты. Я провела в коме два дня. В ближайшем будущем, как предупредила сестра, возможны головные боли, потеря ориентации в пространстве и даже небольшие пробелы в памяти, но это все излечимо. Необходимо несколько дней соблюдать постельный режим, принимать лекарства, и все должно нормализоваться.
В этот день меня навестили родители. Они были очень озабочены моим самочувствием и боялись за последствия.
– Милая, – причитала мать, перебирая трясущимися руками носовой платок. – Ты не представляешь, как мы испугались за тебя, когда нам позвонил Майкл.
Оказывается, именно Майклу я была обязана своим спасением. Когда те двое бандитов ударили меня по голове, его машина как раз повернула в тот самый переулок и спугнула их светом фар. Одному богу известно, что было бы со мной, если бы он не появился вовремя. Майкл вызвал неотложку и поставил в известность моих родителей. Нападающие успели лишь забрать мою сумку и телефон.
Можно сказать, я легко отделалась. За пару недель встану на ноги и забуду все, как страшный сон. Лишь одна вещь не давала мне покоя. В сумке, которую забрали бандиты, было нечто важное для меня – фотография моих биологических родителей, которые погибли много лет назад. Этот снимок я всегда носила с собой. К сожалению, кроме этого фото, у меня не осталось больше никаких памятных вещей от них. Теперь даже фотографии у меня не имелось. Это очень расстраивало.
Пока я была без сознания, у моей палаты поочередно дежурили родители и Майкл. Он не смыкал глаз все это время, чувствуя свою вину за произошедшее, хотя ее не было и в помине.
– Если бы я не задержался тогда и приехал вовремя, ничего бы этого не произошло. Кристен, прости меня, если сможешь, мне так безумно жаль! – Майкл чуть ли не рыдал у моей больничной койки. Как я ни пыталась, не смогла до конца убрать из его сознания это дурацкое чувство вины. Я даже решила, что, когда поправлюсь, сама предложу ему пойти на свидание, будь что будет. Это меньшее, что я могла сделать для него в благодарность за мое спасение.
Когда все мои визитеры, несколько успокоившись, разошлись по домам, я почувствовала сильную усталость – все-таки была еще очень слаба. Поэтому вскоре даже без вспомогательных средств легко погрузилась в сон.
– Рада, что ты вернулась, Кристина! Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше? – сказал мне уже до боли знакомый русский голос, как только я уснула.
На этот раз мы были в лесу, таком цветущем, пахнущем хвоей и сухой листвой. Хоть я и не понимала, где мы конкретно, но инстинкт подсказывал мне, что мы не в Америке, а снова переместились на мою родину. Слишком уж по-родному задувал легкий ветерок, а небо над деревьями казалось светло-голубым, почти таким, каким видела его в детстве.
«Но почему я вижу эту девушку вновь?» – Пока бодрствовала, я почти забыла о моем недавнем сне и о том, как она по-дружески бросила: «До встречи!». Теперь я понимала, что это был не просто сон. Все происходящее напоминало сериал с продолжением. Но разве так бывает?
Я и раньше видела странные сны, например, умерших родителей, бабушку. Они разговаривали со мной, выглядели как живые. Но ни один сон еще никогда не оказывался продолжением предыдущего. Каждый из них был с отдельным, законченным сюжетом, словно короткометражный фильм, имеющий начало и конец. Теперешние сновидения были связаны и продолжали друг друга. Это несколько настораживало меня: «Может, это последствия полученной травмы?»
Удивительно, но очередная встреча с этой девушкой, пусть даже во сне, была для меня очень приятной. Меня словно тянуло к ней, как к доброму старому другу, которого не видела лет десять. Мне хотелось говорить с ней, узнавать про нее больше, но незнакомка не спешила отвечать на мои вопросы.
– Думаю, ты еще не совсем готова, Кристина. В свое время я все тебе расскажу. Сейчас главное – это твое эмоциональное и физическое здоровье, – уклонялась девушка от расспросов.
– Скажи хотя бы, как тебя зовут, – пыталась я приоткрыть завесу тайны.
– У меня нет имени. – Незнакомка внезапно стала очень грустной, опустила взгляд в землю. – Я не смогла его получить. Меня не успели назвать, да и не должны были… Ты можешь сама придумать для меня имя. Как бы ты хотела меня называть?
Такой ответ несколько озадачил меня. Он только вызвал новый поток вопросов. Но я понимала, что девушка расскажет мне все только тогда, когда сама посчитает нужным. Беспокоить ее лавиной новых вопросов бесполезно. Я задумалась, как же можно к ней обратиться. Она казалась такой родной и близкой, что назвать ее каким-то именем, не принадлежащим ей, не могла. Подумав немного, я решила обратиться к ней не именем собственным, а иначе:
– Что, если я буду называть тебя Сестра? Ты не обидишься?
Я заметила, что глаза незнакомки просияли, и она, грустно улыбнувшись, снова опустила взгляд:
– Думаю, это лучшее имя, которое ты могла бы придумать для меня, – ответила она после долгой паузы. – Что ж, тебе снова пора, Кристина. Обещаю, в следующий раз буду более откровенной с тобой. Ты это заслужила.
Я даже не успела ничего ответить ей. Хотелось спросить, когда же мы встретимся вновь, узнать о том, будет ли она каждый раз приходить ко мне во сне. Но эти и многие другие вопросы я не смогла задать, поскольку снова проснулась и погрузилась в атмосферу мрачной больничной пустоты.
Я проспала недолго, всего пару часов. Медсестра и врач периодически заходили проведать и спрашивали о самочувствии. Мне было значительно лучше, но я еще была слаба, быстро утомлялась.
Вскоре ко мне с визитом пришли полицейские. С их помощью я написала заявление об ограблении и подробно описала украденные вещи и нападавших. Однако, судя по недовольному лицу следователя, моих обидчиков вряд ли когда-то смогут найти, слишком мало улик и почти нет никакого описания. Да и что можно увидеть в темноте – только силуэты.
Копы все подробно записали, пожелали мне скорейшего выздоровления и, пообещав серьезно взяться за мое дело, поспешно удалились. После их визита почувствовала себя разбитой и опустошенной. Я понимала, что они никогда никого не найдут. Это меня очень огорчало.
Сумасшествие.
Молодой организм быстро шел на поправку, в общей сложности я пробыла в больнице около полутора недель. С каждым днем мне становилось все лучше. Медсестры уже не давали мне снотворного: я прекрасно засыпала сама, да и обезболивающего требовалось меньше.
Все время, что пробыла в лечебнице, я встречалась во сне с НЕЙ. Сестра приходила ко мне ежедневно, стоило только сомкнуть глаза. Поначалу она мало говорила со мной. В основном мы просто проводили время вдвоем. Держались за руки, кружились в танце или собирали цветы на лугу. Это было забавно и очень притягательно. Каждый раз, отходя ко сну, я предвкушала момент нашей встречи, боясь, что вдруг в этот раз я не услышу ставшего родным голоса.
Однажды Сестра решила раскрыть мне некоторые тайны.
– Теперь, я думаю, ты готова узнать, зачем я здесь, кто я, и почему ты видишь меня, – начала она издалека.
«Ну, наконец-то!» – Все это время я стремилась понять, что же происходит со мной, почему каждый раз вижу во сне эту девушку. Но то, что начала говорить мне Сестра, повергло меня в такой шок, что я мне начало казаться, будто я схожу с ума.
– То, что ты видишь, – это не просто сон, Кристина. Это лишь отголоски проявления твоего дара. Дара общения с миром духов. – Сестра внимательно посмотрела мне в глаза и продолжила: – Ты назвала меня Сестрой – это не просто совпадение. Я действительно твоя старшая сестра, но ты обо мне ничего не знаешь. Обо мне вообще мало кто знает. Я не родилась на этот свет, так решила наша мама… Теперь же я – твой ангел-хранитель. Прихожу, чтобы оберегать тебя и наставлять, ведь ты теперь будешь постоянно слышать и видеть ИХ.
– Что? Кого их? – Я почувствовала, что мой язык онемел.
– Тех, кто ушел из этого мира и не упокоился. Они обязательно придут к тебе, ведь у тебя открылась связь. Ты унаследовала эту способность от матери. Она тоже была необычным человеком. Она могла пересекать пространство и время, заглядывать в прошлое, видела много необычных и неведомых простому человеку вещей. Твое сотрясение послужило толчком для раскрытия твоего дара. Хочешь ты того или нет, но у тебя он есть, и ты должна это принять.
Я слушала ее и понимала, что всего этого просто не может быть на самом деле. А еще я осознавала, что сны не бывают такими четкими и последовательными. Во снах никто не отвечает на твои вопросы вот так просто, и, проснувшись, большинство снов мы забываем, а здесь все иначе. Чувствовала, как от услышанного у меня немели ноги, как начала раскалываться голова. Я даже ощутила, как заныл зудящий от капельницы катетер.
Тем временем Сестра продолжала говорить:
– Я знаю, ты можешь не поверить мне и подумать, что все это – всего лишь сон и плод твоего воображения. Что ж, давай проверим. Какое-то время не буду беспокоить тебя, а ты разыщи кое-что. Когда на тебя напали грабители, они отняли твою сумку, где было фото наших родителей. Так вот, сумка им оказалась не нужна, они выпотрошили и выбросили ее на помойку. Твоя сумка сейчас в мусорке, в паре кварталов от места нападения. А в сумке фото. Если хочешь проверить мои слова, найди ее и забери. – Она подробно описала местонахождение мусорного контейнера с сумкой, затем добавила: – Кстати, ты и дома можешь найти доказательства моих слов. Когда тебя удочерили, при тебе была еще одна вещь от твоих родственников – бабушкин дневник. Он «переехал» с тобой из России. Ты найдешь его на чердаке дома приемных родителей. Они не стали выбрасывать его и сохранили для тебя на память, им он был ни к чему, ведь русского они не знают. Дневник лежит под кипой старых журналов на верхней полке стеллажа. Когда ты найдешь эти вещи, поймешь, что я говорю правду, тогда приду к тебе снова. А пока до встречи…
Сказав это, Сестра повернулась и исчезла. Я даже не успела окликнуть ее, а вопросов у меня оставалось еще очень много. Как я ни пыталась выйти с ней на связь, она не появлялась. А у меня потихоньку началась паранойя.
«Неужели все это правда? – спрашивала я себя. – Не может всего этого быть! Это ведь какой-то бред! Просто дурацкий сон, и все. … Но нет, это не совсем сон. Это какое-то помешательство. А может быть, я сама это все себе придумала? Что, если это последствия травмы? Господи! Так и до психушки докатиться недолго…»
До выписки терзала себя разными мыслями, мне было ужасно некомфортно от всего произошедшего. Во снах я больше не видела никого и ничего, а проснувшись, даже не помнила, что мне снилось. Проходили дни, и я стала немного успокаиваться. Мне даже стало казаться, что все это мне действительно просто приснилось.
Наконец меня выписали. За мной приехали родители и Майкл. Все суетились, пытались приобнять, подбодрить и развеселить, ведь последнее время я вела себя очень сдержанно и скрытно. Было приятно снова оказаться на своих двоих, а не лежать, как овощ, в постели. Я с удовольствием приняла предложение родных отметить мою выписку праздничным ужином.
Вечером все только и говорили о том, что безумно рады моему выздоровлению, советовали оставаться дома еще хотя бы пару дней, чтобы полностью окрепнуть. Но я настояла на том, чтобы завтра меня отпустили на работу. Мне не хотелось сидеть дома: боялась разных мыслей, стремилась скорее окунуться в реальный мир, чтобы он захватил меня с головой.
Ужин прошел быстро, без формальностей и ненужных разговоров. Майкл ни разу не намекнул на то, чтобы побеседовать со мной наедине. Видимо, понимал, что мне сейчас не до флирта. Я была благодарна ему за это. Он лишь предложил подкинуть меня завтра до работы, аргументировав это тем, что мне пока не стоит садиться за руль. Но так как я чувствовала себя вполне нормально, то отказалась от его услуг.
Когда все разошлись, я поднялась к себе в спальню. Взяв в руки книгу, надеялась немного отвлечься, чтобы легче заснуть, но буквы никак не могли уложиться в слова. Я не понимала, о чем читаю. В голову лезли разные мысли о моих снах. Наконец, оставив тщетные попытки прочесть хоть что-то, отбросила книгу и принялась размышлять. Меня тревожил вопрос, что же было со мной в больнице на самом деле: сон или реальность?
Видимо, у меня есть только один способ это проверить: попытаться найти те вещи, о которых говорила мне Сестра. Если я их действительно найду, то это не сон, если не найду, то просто посмеюсь над своей разыгравшейся фантазией и буду спать спокойно. В глубине души я хотела, чтобы ни одна из этих вещей никогда не нашлась, хотя фото было безумно жаль…
Так как сейчас я находилась дома, то решила начать поиски с дневника, ведь он должен был лежать на чердаке. Убедившись, что родители смотрят телевизор и думают, что я уже готовлюсь ко сну, незаметно прошла из своей комнаты в кладовку, откуда легко можно было попасть на чердак. Слава богу, лестница не скрипела, и я легко взобралась наверх. Во сне Сестра говорила, что дневник находится под стопкой старых журналов на стеллаже. Я зажгла навесной светильник и огляделась.
Слева от меня стоял стеллаж, наполненный доверху различными вещами: моей детской одеждой и игрушками, какими-то старыми тряпками и обувью. На самом верху стеллажа я заметила стопку журналов. По спине пробежал неприятный холодок. Подошла ближе и сунула руку под стопку. Пальцы нащупали что-то кожаное, похожее на тетрадь. Вытащила этот предмет из-под журналов и поднесла к глазам. Мои ноги внезапно стали ватными, и я почувствовала легкое головокружение – в руках была старая потрепанная записная книжка, на которой по-русски было написано «Дневник».
Не знаю, сколько я еще бы простояла так, открыв от удивления рот, если бы внезапно не почувствовала дуновение леденящего холода, который коснулся моего тела и исчез. Как будто кто-то невидимый дотронулся до меня. Стало ужасно страшно, я выронила дневник на пол и пустилась бежать. Через пару секунд я была уже в своей комнате. Мое тело буквально трясло от страха. Сердце бешено колотилось. Я даже не могла понять, что больше напугало меня – наличие на чердаке этого дневника или ледяное прикосновение невидимого существа.
В ту ночь я не сомкнула глаз. Да что там, даже боялась выключить свет, мне казалось, что в темноте буду особенно беззащитной перед невидимыми высшими силами. Всю ночь я обдумывала свою находку. Я никак не могла знать раньше о наличии этого дневника, тем более о том, где конкретно он лежит, значит, это не мое подсознание выдало эту информацию из глубин памяти, нет. Следовательно, мне не могло просто присниться это, и все эти сны – нечто большее, чем просто грезы. Ужасно жалела, что оставила дневник наверху, но вернуться за ним ночью у меня не хватило мужества. Я твердо решила, что завтра первым делом проверю мусорку, на которую указала Сестра.
Под утро мне даже удалось немного уснуть. Проснулась от шума будильника. Удивительно, но, несмотря на бессонную ночь, я не чувствовала себя разбитой, напротив, была полна сил и энергии. Наверное, это так действовал адреналин, который выработался еще со вчерашнего вечера.
За завтраком мама отметила, что выгляжу несколько взбудораженной. Я объяснила это желанием скорее попасть на работу. В лечебнице я пропустила пару недель и сегодня якобы хотела поскорее начать трудиться. На самом деле мне не терпелось оказаться у того места, где, возможно, найду свою сумочку…
Я выехала пораньше, чтобы успеть заскочить до работы ТУДА. Место, которое указала мне Сестра, нашла очень быстро. Она дала довольно подробное описание. Подходя к мусорному баку, я почувствовала себя несколько неловко. Все-таки копаться в помойке было делом не из приятных. Меня даже охватили сомнения, надо ли это делать. Прошло так много времени, кто знает, сколько раз вывозили мусор с этой мусорки. «Может, я все перерою и ничего не найду, как тогда я буду при этом выглядеть. Какой позор!» Но, вспомнив вчерашнюю находку и бессонную ночь, я смело ступила вперед, стремясь быстрее расставить все точки над «i».
Мне не пришлось долго искать, моя сумка лежала сразу под двумя картонными коробками. В этом районе не было жилых домов и квартир, поэтому мусорные баки заполнялись не очень-то интенсивно, и, соответственно, вывозили их не так часто. Я обрадовалась, когда нашла сумку. Посмотрев внутрь, обнаружила, что в ней почти ничего нет. Однако фотография родителей, которую я хранила во внутреннем кармане, осталась на месте. Первоначально эмоции от находки были позитивными. Только потом до меня начал доходить смысл всего произошедшего.
– Значит, это все правда, это был не сон, – говорил мой внутренний голос. – Значит, Сестра действительно моя СЕСТРА. Но как все это может быть? Все, что я вижу во сне, – на самом деле какая-то альтернативная реальность? Неужели сегодня Сестра придет ко мне вновь в моих снах, как и обещала?
Тогда мне остро захотелось наступления ночи, чтобы побыстрее все проверить и задать кучу накопившихся вопросов моей новоиспеченной родственнице. Но, к сожалению, день только начинался, а мне предстояло работать до вечера.
Дневник.
