Останься вопреки

скачать книгу бесплатно

Останься вопреки
Полярная Звёздочтица

Как часто мы играем со своей судьбой и пытаемся от неё уйти? Но что бы мы ни делали, она неотвратима. Лина знакомится в день рождения своего друга с Тимуром – музыкантом из небольшого городка, что рвется на музыкальный Олимп несмотря ни на что. Их так или иначе сталкивает судьба, даже когда они ждут этого меньше всего. Выдержит ли внезапно вспыхнувшее чувство проверку временем?

Полярная Звёздочтица

Останься вопреки

16 октября 2008

Говорят, зеркало прибавляет пару кило вашему отражению. Ей же казалось, что отражающая поверхность одарила её десятком оных. Живот предательски выпирал вперёд заметным шаром из-под ткани платья, словно она позавтракала не кофе с бутербродом, а навернула супа, следом поела высококалорийного салата с майонезом, а в довесок ко всему, на десерт съела старый добрый БигМак, запив его колой и зажевав картошкой фри. Вот, казалось бы, весомая причина для женщины чтобы не идти куда-то, не правда ли? «Я плохо выгляжу, из дома не выйду» – прощебетала она и была такова, только её и видели.

Однако, в случае Лины даже такой ребяческий способ избежать пятничного выхода в свет оказался заранее провальным. И всему виной человек на другом конце телефонного провода, у которого именно сегодня – день рождения. И сколько бы Лина не отнекивалась, оставить именинника без подарка, и уж тем более без личного присутствия она не могла – совесть не позволяла, как и перфекционизм вкупе с синдромом хорошей девочки. Вот и собиралась чуть не плача при виде отражения в зеркале – не всё ей было идеально, не всё ей было хорошо. А праздник должен был пройти без сучка и задоринки.

– Чёрт-те чё, Ада! До тебя не дозвониться! Ты готова? – в голосе именинника послышались нервозные нотки. Женя звонил в пятый раз за вечер. Четыре предыдущих звонка оказались девушкой проигнорированы, пока она со скоростью электронного веника бегала по съёмной квартире в поисках стоящего праздничного наряда. Названивать сразу же после того, как произойдёт сброс парень очень любил. Женя вообще отличался настырностью и тем, что не мытьём, так катанием добивался своего. И в случае Лины ему не раз приходилось испробовать не только эти два способа, но и придумывать новые, когда нахрапом ничего не получалось. Он прекрасно знал натуру своей подруги, которая могла запросто увильнуть от важного события даже если до него оставались считанные часы или минуты, если для нее «не так встали звёзды». Слишком долго он уже плавал в этом озере под названием Аделина Викторовна Савельева. И потому все её выверты знал наизусть.

– Естественно, готова! – заверила его Лина, оценивающе осматривая своё отражение в зеркале. Беглым взглядом своих зелёных глаз девушка пробежалась по своей фигуре, и пухлые губы её скривились в недовольном узле. Заодно и вырвался недовольный вздох. В любой другой день она бы с лёгкостью избежала подобной экзекуции, как посещение общественного места, включающего в себя поддатой местной публики, но принципы и хорошее воспитание не позволяли ей оставлять друзей в их День Рождения. К тому же, если гостей кроме неё не ожидалось. Хоть и Евгений Константинович Михайлов слыл в своём немаленьком окружении как отъявленный экстраверт и мастер языковых сплетений, влиявших на умы человеческие, всё же свой личный праздник он впервые решил встретить в узком кругу. Настолько узком, что в него вошла только Лина. Видимо, разнообразия ради.

– Да что ты мне врёшь? Ты наверняка еще не оделась, – послышался недовольный голос Жени в телефонной трубке. Судя по громкости его голоса и гулу на заднем фоне, парень приближался к метро.

– Вообще-то, оделась, – поправила собеседника Лина, пытаясь свободной рукой разгладить на себе синий сарафан с белоснежными цветами доходящий до колен. Его она надевала лишь по большим праздникам. После того, как она прошлась по нему утюгом, ткань успела слегка помяться. Чёрт бы побрал этот лён. В остальном же девушка была готова: изящный макияж подчеркивающий глубокие зелёные глаза; серебряная подвеска в виде полумесяца в тон ремню, уже идеально сидящему на талии; укладка с соблюдением всех правил ухаживания за тёмными и очень густыми волосами. Словом, хоть сейчас делать праздник для Жени одним своим внешним видом, если бы не торчащий животик, что то и дело резал ей глаза в отражении. Благо, она была не беременна.

Брюнетка прикрыла глаза. Громко вздохнула в трубку. Обещала быть вовремя. Надела поверх сарафана свою черную кожаную куртку. И снова этот ресторан, который она посетила два года назад, и где оставила по пьяни своё зарядное устройство для телефона. Естественно, придя туда на следующий день, никакой зарядки она не нашла, а администратор ресторана заверила, что никто из сотрудников ничего не обнаружил. Поэтому, воспоминания о небольшом междусобойчике у неё остались не самые радужные. Зарядку-то жалко было до сих пор – немалых денег она стоила, а Лина в то время зарабатывала ещё не так много, как сейчас.– Тогда жду тебя у Ковчега! – выкрикнул в трубку Женя, словно если бы он этого не сделал, то Лина точно не запомнила бы место их встречи, которое они обговорили ещё неделю назад.

Радовало её во всём этом, пожалуй, лишь одно. По законам заведения, именинник мог привести с собой одного гостя и получить в конце вечера счёт в два раза меньше, чем обычно. И всё же, несмотря на «адское желание» попасть туда, у девушки то и дело мелькала мысль: наверное, пойти стоит, ведь у Жени день рождения. Кто ещё пошёл бы добровольно, если не она? Да и к тому же… Кто знает, что может там произойти? Ведь жизнь полна сюрпризов. А сюрпризы Лина очень любила. Но не те, которые впоследствии оборачивались для неё слезами. А их, к сожалению, было слишком много в её жизни: от внезапного ухода отца до серьёзной болезни матери. Лидия Вениаминовна, несмотря ни на что, строго-настрого запретила дочери покидать большой город только лишь ради неё. По дому женщина всё делала самостоятельно. А Аделине нужно было, по мнению матери, в первую очередь заботиться о своей карьере.

Они условились встретиться в три часа дня. Лина частенько задерживала покупку подарков до самого критического момента. Казалось бы, что в этом хорошего? Однако, именно перед самим празднеством девушка зачастую натыкалась на необычные и интересные вещи, которые можно было бы преподнести друзьям в качестве подарка. На этот раз, в одном из ближайших к ресторану магазинов, выбор темноволосой пал на небольшой глобус-сюрприз: внутри уменьшенной модели земного шара находился небольшой бар. Женя, со всей его страстью к «мерзавчикам» (маленьким бутылочкам алкоголя), точно оценит подарок. Поэтому, из торгового заведения Савельева вышла с довольной улыбкой, предвкушая полный радости и изумления от презента взгляд именинника.

И вот время икс настало. Брюнетка сверила часы на телефоне, достав его из небольшой белоснежной сумочки на плече. Четырнадцать сорок восемь. В силу своего перфекционизма, Аделина всегда приходила за несколько минут до намечаемого мероприятия. И сегодняшний день не стал исключением. Она частенько оставалась на улице ждать, пока другие подтянутся. Но Михайлов её в этом плане опередил.

Рыжебородый крупного телосложения мужчина в клетчатой рубашке уже стоял у входа в ресторан. Его можно было выделить в любой толпе. Страсть Жени к яркой одежде, а так же густая и массивная борода не скрывали своего обладателя, а как раз наоборот. Пока остальные кутались в серые куртки с приходом первых осенних холодов, горячая кровь Михайлова не позволяла ему надевать что-то плотнее хлопковых рубашек поверх маек. От него, казалось, даже исходил пар – настолько горячим был мужчина. Только лишь завидев девушку, именинник широко улыбнулся. Он, казалось, был ошарашен появлением подруги. Словно не верил до последнего, что та объявится. Мужчина подхватил Лину за узкую талию, поднял вверх над землёй на добрый метр. Затем он крепко обнял брюнетку, прежде чем она успела напеть ему на ухо знаменитую на весь мир мелодию своим низким голосом:

– С днём рожденья тебя-я-я-я, с днём рожденья тебя-я-я! С днём рожденья, милый Женя-я-я, с днём рожденья тебя!

– Раз уж ты всё-таки появилась и не сдрыснула от меня в последний момент, то одним рестораном мы не ограничимся, – заговорщически улыбнувшись и потерев ладони друг о друга, Женя кивнул в сторону здания, находившегося прямо напротив входа в ресторан «Ноев Ковчег». – Идём, там выступает зелёная группа из пригорода. Кажется, с Липецка. Их музыка реально напоминает космос, очень крутая. Заставляет танцевать так, словно никто не видит. Мне нравится танцевать, а тебе – космос. Почему бы не пойти?

– Ты сегодня триумфатор, Жень. И раз уж я здесь, то пойдем, куда скажешь, – пожала плечами Лина и придержала в руках широкий пакет с глобусом, упакованным в подарочную бумагу лилового цвета. На улице дарить его ей казалось не комильфо.

Спутники направились к малоприметному входу в не более приметный клуб. Как только за молодыми людьми закрылась дверь, до ушей девушки донеслись странные мотивы. Брюнетка впервые слышала нечто подобное, и от того рьяно пыталась вспомнить хоть одну группу, на чей стиль была похожа музыка, что разносилась по всему залу. Уши брюнетки уловили в воздухе звуки синти-попа, щепотку инди-рока и намёк на электроник-рок. На ум приходили только Depeche Mode, и то, попадание было далеко не стопроцентным. Но Михайлов оказался прав. Новая «зелёная» группа заставляла своей музыкой всех немногочисленных слушателей двигаться в такт песням, а некоторые её участники и вовсе работали на износ, несмотря на полупустую площадку.

– Ну, что скажешь? – Женя попытался перекричать и без того пронзительную музыку.

Победная улыбка именинника заставила улыбнуться и саму девушку. Она начала находить в своем вынужденном выходе что-то положительное. По крайней мере, музыка действительно оказалась просто отпад. И она могла сказать точно, что по возвращению домой ознакомится ближе с молодой группой и прошерстит аудиозаписи ВКонтакте.– Ты был прав, определённо, – придвинувшись ближе к мужчине, Лина ответила ему как можно громче.

Но мужчина и без звуков её голоса понял, что произошло. Михайлов расплылся в довольной улыбке, словно мартовский кот, и крепко обнял девушку, держа в одной руке свой подарок, а во второй – хрупкие плечи Савельевой. На своей мягкой щеке брюнетка почувствовала мокрый поцелуй мужчины и громко рассмеялась – борода щекотно колола кожу.Чтобы не перекрикивать музыку, брюнетка молча толкнула локтём бородача в плечо. Как только Женя повернулся к ней, Аделина протянула ему пакет и одними лишь губами прошевелила: «С днём рождения!»

После нескольких зажигательных песен, солист попрощался с аудиторией и был таков. Лина даже слегка огорчилась. Когда узнаешь нечто новое и соответствующее твоему вкусу, хочется упиваться открытием все больше и больше, пока не надоест. Обычно, она так и делала, когда находила новые песни – заслушивала их на репите, пока не начинало тошнить. Но, насколько знал Женя, группа образовалась всего лишь несколько лет назад, и песен у них было не так много.

По обыкновению, захудалая площадка прямо перед «Ковчегом» являлась своего рода плохим знаком для начинающих музыкантов. Это означало, прежде всего, что их выступления оказывались за пределами больших площадок. А название ресторана – Ноев Ковчег – добавляло еще большего символизма. Ибо это прежде всего означало, что группа, оказавшаяся «за бортом» окажется смыта жёсткими и губящими волнами музыкальной индустрее. Десять из двенадцати музыкальных коллективов, сыгравших в тех стенах, распадались, и Михайлов с долей досады предположил, что это был последний раз, когда Лина услышала «Бюро кинжалов» в живую. К тому же, ходили слухи, что их выступление провалилось на одном из крупных кастингов, от чего было принято решение взять небольшую паузу, прежде чем подумать над дальнейшей судьбой. И как раз, перед этим самым перерывом, музыканты решили дать последнее выступление в этом году.

– Тим держится молодцом, даже несмотря на последний провал и маловероятное продолжение. Отдался на сто процентов, – подметил Женя, когда они выходили на улицу и направились в сторону ресторана.

– Кто?

– Солист группы. Мы успели пересечься пару лет назад, когда я работал в Липецке, – поспешил объяснить мужчина, когда девушка слегка запуталась.

И действительно. Друг Михайлова был один из немногих, кто работал, как говорится, на разрыв аорты. Помимо солиста на сто процентов отдавался и один из клавишников, невысокого роста по сравнению с остальными. Казалось, другие участники группы уже смирились с неизбежным распадом, и только эти двое держались так, словно их это не касалось. Пока остальные с постными лицами едва ли перебирали свои инструменты, выдавая свою лебединую песню, солист и клавишник словно говорили: «Шоу должно продолжаться». До последнего вздоха, до последней ноты.

– Здарова, Тим, как поживает самый популярный певец на Земле? – со странным интересом спросил Савельев, понемногу осушая свой бокал пива, когда за соседним столом устроился солист и принялся громко озвучивать официантке свой очередной заказ.

– Я не собираюсь отвечать на твою шутку, приятель, пусть у тебя сегодня и день рождения, – парировал молодой человек, качнув головой и отсалютовав знакомому. – Поздравляю с ещё одним прожитым годом, рыжая борода. С меня два бокала пива для тебя и твоей гостьи.

Лина сидела неподалеку от мужчин и старалась не влезать в небольшую словесную перепалку вместо приветствия. Она лишь молча слушала высказывания уже принявшего на душу Михайлова и ответы еще сохранявшего трезвость солиста. Карие глаза музыканта были подведены черным карандашом, темные волосы – растрепаны и торчали в разные углы. Савельева заметила блеск лака в столь необычной укладке. Тим словно решил повторить образ Горшка из группы «Король и Шут». Одет он был вызывающе, в сравнении с остальными посетителями ресторана – чёрная кожаная жилетка поверх такой же чёрной футболки с лого группы Black Sabbath. Несмотря на свой неординарный внешний вид, молодой человек казался воспитанным и даже несколько манерным. В любом случае, когда у Жени отсутствовал рассудок по причине выпитого алкоголя, Тим его умудрялся сохранять и обходил острые углы в разговоре.

– А ты потянешь ли такие расходы? – ухмыльнулся рыжеволосый, издевательски посмотрев на собеседника и выгнув свою рыжую бровь. Лина закатила глаза, приложила ладонь ко лбу и поднесла бокал с пивом ко рту, медленно делая глоток за глотком. Опять он за своё. Снова решил блеснуть тем, что он являлся директором звукозаписывающей студии, и поэтому мог позволить себе что угодно, в отличие от захудалых музыкантов, которые пользовались его услугами.

Именно поэтому Лина всеми силами старалась избежать сегодняшнего выхода в свет. Ведь потом именно ей придётся проследить за тем, чтобы стремительно пьянеющий Женя спокойно и без происшествий добрался до дома, при этом никому не нагрубив и не нарвавшись на неприятности.

– Потянет, – не стерпев, девушка поставила с громким стуком бокал на подставку и вмешалась в разговор. Она убрала ладонь ото лба. Мужчины уставились на неё, словно впервые заметили присутствие темноволосой в ресторане. Казалось, весь зал притих, когда она заговорила. Тем не менее, Лина продолжила. – Евген Константиныч, я бы на твоём месте не стала так жёстко занижать парня лишь потому, что у него возникла чёрная полоса в жизни. Ты сам-то как давно из неё выбрался? По-моему, до сих пор в ней прозябаешь и не собираешься выбираться. Хватаешься за любую работу, лишь бы деньги были на пожрать в дорогом ресторане, да на попить. Хотя у самого проблем выше крыши. А Тим, – девушка показала рукой на солиста и продолжила. – Ведёт себя так, словно ничего не происходит и не катится куда-то вниз. И знаешь, что? Этот год, что будет, выдастся для него сложным, пожалуй. Куда ж без этого. Может быть, порой он будет сидеть без работы, а группа и правда развалится. Потому что я не заметила, чтобы остальные ребята старались сегодня вечером. И я уверена, что они могли бы гораздо лучше выступить, чем сегодня. Так что, да, я не услышу больше «Бюро кинжалов».

На этих словах Тим заметно напрягся, смерив Савельеву суровым взглядом. Ему было неприятно слышать от едва ли знакомой девушки то, чего он больше всего боялся. Ведь у него не было ничего более ценного, чем музыка, что он исполнял вместе со своими друзьями. Парень даже опустил взгляд, стараясь абстрагироваться от всего произнесённого, но вскоре вновь посмотрел на девушку. И взгляд его тёмных глаз смягчился.

– Но затем, он возьмет себя в руки, объединится с клавишником, что сидит рядом с ним, и они создадут свою группу отдельную от той, что выступила сегодня. Я тебе Богом клянусь, Жень, конкретно эти ребята еще засветятся, и я их еще увижу. Так что не бузи на них и не суди.

Настала неловкая тишина. Одна из тех, когда было сказано нечто грандиозное, или же, наоборот, глупое. Михайлов отпил из своего бокала еще немного, а клавишник с солистом переглянулись. Видимо, парни не ожидали, что абсолютно незнакомый человек скажет нечто подобное. Ведь все вокруг твердили им об обратном, в частности после последнего смотра. Что место их – в захудалом пабе на разогреве у пропитых певичек. Что о них больше никто не услышит, кроме их мамаш, которые, разумеется, считают своих дитяток самыми талантливыми на планете. И ни один чарт не пополнит песня производства «Бюро кинжалов».

Каждое подобное высказывание словно ножом по сердцу полосовало Тима раз за разом. И тут, внезапно, среди шквала критики и унижения от акул музыкального бизнеса, он услышал слова девушки, что откликались в его сердце. Ведь он верил, что не просто так занимался музыкой. Не просто так он писал чёртовы стихи в три ночи, когда на работу ему надо было вставать через два с половиной часа. Не просто так. Он верил в это. И сейчас, слова незнакомки сначала дали ему знатную пощечину, а затем ободрили и вселили надежду.

Наконец, солист нарушил тишину, что образовалась в их компании, и разбавил своим голосом разговоры десятка других гостей, находившихся в ресторане:

– Ты пахнешь лилиями, – заметил Тим.

– Что, прости? – Лина переспросила его и прищурилась. Даже поднесла ткань сарафана к своему острому носу, чтобы принюхаться – но ничего так и не учуяла.

– Ты пахнешь лилиями, – терпеливо повторил музыкант, откинувшись на спинку сидения и заметно поменявшись в лице. Его острые черты пронзила гримаса пренебрежения, а тонкие губы слегка скривились. – У меня на них чёртова аллергия. Однажды после концерта девушки завалили нас цветами, и среди них были лилии. Я думал, вычислю тех девиц и начихаю на них специально.

– Почему же ты не чихаешь сейчас? – поинтересовалась Лина, выгнув бровь. Какого чёрта он говорит? Неужели нельзя так просто взять и поблагодарить за то, что она сказала? Неужели надо ляпнуть что-то неприятное в её сторону? Щёки девушки загорелись огнём, а по спине словно кто-то хлыстнул плетью, заставив её выровняться, словно по щелчку.

Внезапно вспыхнувшая злость сменилась заливистым смехом. Аделина рассмеялась так громко, что гости за соседними столиками обернулись в её сторону. Кто-то рассмеялся следом за нею – настолько заразительно она хохотала.– Аллергия у меня конкретно на пыльцу, а те цветы были так сдобрены ею, что лепестки изнутри были оранжевые. Но запах всё же доставляет неприятные ощущения, – молодой человек провел пальцами вдоль своего острого носа, словно пытаясь с него что-то стряхнуть, а Лина лишь усмехнулась. – Да и кто придумал это вообще? Идиотская манера дарить цветы исполнителю. Я мамзель какая-то, что ли?

– Тогда иди другим путём. На концертах поклонники задаривают цветами, которые тебе не нравятся? Делай обратное. Кидай цветы в толпу. Избавишь себя от нелюбимых запахов, и сделаешь приятное поклонникам.

Тим засмеялся, после чего пристально посмотрел на девушку. На его губах скользнула улыбка, а во взгляде промелькнул интерес. Он внимательно осматривал брюнетку, заостряя внимание на её лице и ладонях.

– А это хорошая идея.

16 октября 2009

– Савельева, в нашей реанимации новый пациент. Парню здорово досталось, у него исполосовано лицо. Жить будет, и, скорее всего, даже ничего не останется после потасовки, но он какой-то шуганный. Никто из девочек не хочет за него браться, – многозначительно начала Ходокова, взглянув исподлобья на темноволосую.

Лина пожала плечами, засунув руки в карман своей формы. Когда поступали особые больные, остальные медсестры отказывались с ними работать. И, естественно, пациенты доставались ей. Поэтому, после высказывания главной отделения, девушка сразу поняла, в чем подвох.

– Нужно просто ухаживать за ним.

– Если так все просто, то почему остальные не хотят этим заниматься? – девушка насупилась и главная медсестра отвела ее в поближе к двери, ведущей в реанимацию.

– Он настолько боится, что начинает брыкаться, стоит кому-нибудь из наших к нему подойти.

– О, значит, меня он не испугается и брыкаться не начнет?

– Ангелина Викторовна! – Ходокова повысила голос настолько, что ее, кажется, могло услышать все отделение. – Будьте так любезны приступить к своим обязанностям медицинской сестры без каких-либо отговорок. Иначе у Вас будет штраф.

Старшая медсестра развернулась на каблуках и направилась по коридору в сторону своего кабинета, оставив девушку наедине с небольшим столиком, на котором находилось несколько стеклянных ампул с обезболивающим внутри. Пронзительно посмотрев вслед Ходоковой, девушка всеми фибрами души надеялась, что ненависти в её взгляде будет достаточно, чтобы прожечь дыру в только что захлопнувшейся двери. Однако ничего не произошло. И, вернувшись в свою реальность, где ей нужно было находиться в одном помещении с буйным пациентом, девушка приготовила шприцы и, глубоко вздохнув, открыла дверь, ведущую в реанимацию. В нос тут же ударил запах хлорки и остальных медикаментов, оными пользовались в этих стенах медсёстры.

Прямо у окна, на кровати, лежал человек. Голова его была плотно обернута бинтами. Он отвернулся в сторону, грудь его мирно вздымалась в такт дыханию. Спокойный, умиротворенный. Ни единого намека на то, что Лине преподнесла старшая медсестра. Хотя, быть может, он просто спал. Когда девушка подкатила столик ближе к больничной кушетке, пациент резко повернулся в ее сторону, от чего Лина вздрогнула, едва не столкнувшись с койкой.

– Чтоб тебя! – вырвалось у девушки, после чего она поспешно извинилась. Вот и проснулся испуганный больной. Лина уже мысленно приготовилась к его паническим атакам и взяла в руки шприц вместе с ампулой морфия, как послышался знакомый голос, который она не слышала давно.

– Лилии, – послышался приглушённый хрип.

Переведя взгляд с медикаментов на человека, что лежал перед нею, она всмотрелась в его лицо, однако не могла вспомнить, где же его видела. Темные глаза юноши, проглядывавшие сквозь небольшие щели бинтов, спокойно взирали на нее, без намёка на страх или напряжение. Казалось, он расслабился, когда увидел её.

– Что, простите? – он сказал это так неразборчиво, что девушке пришлось переспросить.

– Лилии, – повторил он, пытаясь повернуться в её сторону, однако руки и ноги его оказались привязаны к кушетке. То ли затем, чтобы он никого не покалечил в своих припадках, то ли чтобы сам не участвовал в процессе перевязки. – Ты всё ещё пахнешь лилиями.

Девушка прищурилась, всматриваясь в пациента, однако не могла вспомнить, где его видела. Определенно, голос казался ей знаком, но почти полностью покрытое бинтами лицо было практически неузнаваемо. Лишь когда он поднял левую бровь слегка вверх и посмотрел на нее с неодобрением, девушка прикрыла ладонью рот и немного попятилась назад.

– Опять ты! – воскликнула Савельева. Она явно не ожидала, что их встреча произойдёт так скоро. И в таких обстоятельствах. Ей казалось, что следующий раз, когда она увидит Тима, будет где-то на концерте их группы, но никак не в больничной палате.

Ответом стала тишина, прерываемая лишь треском и гудением медицинских приборов. Лина тихо рассмеялась, все еще не отошедшая от удивления, и воззрилась на старого знакомого.

– А от тебя опять несёт лилиями, – мужчина недовольно проворчал на этот раз более разборчиво.

– А от тебя бегут все медсёстры, какие только есть в нашем отделении. Ты всех распугал. Так что терпи меня.

– Я сам боюсь не меньше них, – прохрипел Тим, осматривая палату реанимации. И глаза его не врали – парень действительно очень сильно боялся находиться здесь. Он уставился на входную дверь. Савельева заметила это и покачала головой.

– Не-а, не пойдет так. Тебе придется терпеть мое присутствие и мой запах. И побыть здесь ещё некоторое время, – пожав плечами, девушка ввела в шприц небольшое количество обезболивающего, после чего подошла к музыканту поближе и склонила голову чуть набок, наблюдая за ним. – Дуры они. Когда ты станешь знаменитым, и когда твоё имя услышат все, девчонки будут локти кусать, потому что они могли оказаться на моём месте.

– Да уж, – Тим мрачно усмехнулся. Видимо, ему казалось, что за стенами больницы он окажется еще не скоро. Что уж говорить об известности в музыкальной сфере. – Ты так в этом уверена до сих пор?

– Давай, не усмехайся мне здесь. Все будет, как только ты выйдешь отсюда, – встретив удивленный взгляд молодого человека, она пожала плечами. – Думаешь, ты здесь надолго? Я бы не сказала. Несколько недель пробудешь точно. И лицо вскоре придет в норму. Только вот шрам на подбородке может остаться.

– Думаешь?

– Тим, я, может, не доктор, но медсестра. И видела случаи похуже за свою недолгую практику. Ты скоро выкарабкаешься. А пока ты этого не сделаешь, я буду поблизости, – сделав инъекцию, девушка положила обратно использованные принадлежности и собиралась уходить, но заметила, как он потянул к ней свою руку.

– Не уходи, пожалуйста, – речь молодого человека стала несвязной и менее понятной, его начало клонить в сон.

Лина подошла к нему и осторожно взяла за руку, слегка сжав его теплую ладонь в своей. Она почувствовала, как напряжение в его руке уходило, он понемногу расслаблялся. Веки его то и дело смыкались, однако молодой человек старательно открывал их, продолжая смотреть на девушку.

– Савельева? – он все же услышал небольшую перепалку с Ходоковой. Хотя это было не трудно, учитывая мощность голосовых связок и противно-громкий голос старшей медсестры.

– Да. Фамилия у меня такая, – небрежно заметила девушка, присев рядом с ним и слегка отодвинув стол в сторону.

– А мне нравится. На конце «Ева». Получается очень красивое имя, которое тебе идёт.

– Пожалуй, это единственный плюс, – усмехнулась Лина, после чего замолчала, наблюдая за старым знакомым.

Молодой человек вновь отвернулся к окну. Каждый раз, когда ей казалось, что он уснул, темноволосая пыталась высвободить свою руку, но парень сжимал её еще сильнее, словно говоря ей «Останься». И тогда Аделина усаживалась удобнее, не отпуская его руки. Когда он, наконец, отправился в царство Морфея, девушка аккуратно положила ладонь молодого человека обратно на койку и тихо выкатила стол в коридор. Закрыв дверь, она прошла в небольшую служебную столовую, встретив удивленные взгляды трех коллег. Девушки отложили кружки с чаем и накинулись на нее с расспросами, словно стервятники.

– Как, Аделин?

– Он даже не брыкался?

– И не кричал?

– Ты живая вернулась оттуда? Он тебя не покалечил?

Жестом призвав девушек к тишине, Лина села на одно из свободных кресел и отпила воды из стоящего рядом стакана. От их щебета начала болеть голова, и ей захотелось вновь очутиться в палате реанимации рядом с ним. По крайней мере, бурчащий артист в качестве компании импонировал ей больше, чем клокочущие женщины, которые уже успели перемыть ей кости, пока она отсутствовала.

– Вы же знаете мои приемы. Хук правой, и пациент в уколах не нуждается до следующей недели, – отмахнувшись, она снова сделала глоток воды и приступила к заполнению бумаг.

Не прошло и трех часов, как в сестринскую комнату ворвалась одна из ее коллег, застав темноволосую за распределением результатов анализов. Вид у Катерины был испуганный, словно в больницу ворвался страшный монстр, желающий съесть всё и вся.

– Лин, скорее! Он снова проснулся! Никто не может его успокоить! – защебетала медсестра.

– И что теперь?

– В смысле «Что»? Он требует тебя! – раздраженная подобным высказыванием подруги, Катерина кивнула в сторону двери и снова позвала девушку в реанимационную палату.

Савельева тотчас оставила карточки. Пригрозив Катерине, что если та не заполнит их в течение полутора часа, то она больше не будет брать ее смены, девушка направилась быстрым шагом к реанимации, у которой уже успели столпиться остальные медсестры. С трудом разогнав интересующихся коллег, темноволосая вошла в палату. Тим почти встал с кушетки, когда она оказалась внутри. Ноги его все еще были привязаны к койке, однако руки уже были свободны.

– Так, ляг обратно. Сейчас же. Тебе пока нельзя вставать, – Лина распорядилась ледяным тоном, после чего подбежала к кровати и принялась вновь обвязывать его руки около изголовья. Стараясь не встречаться с ним взглядом, девушка продолжила, закончив с бинтами. – Давай договоримся так: я буду приходить к тебе каждые четыре часа. В восемь и двенадцать. И если ты будешь вести себя хорошо, то вскоре сможешь вставать с кровати, и никто не будет тебя привязывать. Мы договорились?

Еще недавно метавший безумный взгляд, молодой человек успокоился и слегка кивнул.

Договорились.

16 октября 2011

В её доме не переставая играла музыка. Будь то видеоклипы, крутящиеся по телевизору, радио или же просто плейлисты в чертогах компьютера. В стенах, где жила Аделина Савельева, музыка не прекращалась ни на минуту. Оставив пост и халат медсестры, девушка, как и миллионы других, занялась поиском себя. За полтора года она сменила не одно направление. Дизайн, фотография, строительство, сфера услуг и даже рутинная офисная работа за компьютером. Ни в одной из специальностей Лина не смогла ужиться. До тех пор, пока Женя не устроил её в свою студию звукозаписи. Мужчина считал, что иметь под боком человека, знающего правила оказания первой помощи, полезно. Учитывая степень и быстроту его опьянения, Лина чаще занималась тем, что приводила своего нового босса в чувства, чем работала в небольшой студии. И все же, девушка не жаловалась.

В любом случае, напряженная обстановка в стенах студии возникала гораздо реже, чем в той же самой больнице или офисе, где каждый день можно было получить моральную оплеуху от начальства, а за спиной – обнаружить клубок из сотканных змей, обсуждавших все тонкости её личной жизни и не только. В глаза никто, почему-то, не мог никогда озвучить свои грязные мыслишки, всё выводилось на обсуждение обязательно за закрытыми дверьми. И это больше всего раздражало Савельеву, которая к сплетням не то чтобы не привыкла – не видела ничего интересного в том, чтобы обсуждать чью-то жизнь, кто с кем спал и кто сколько зарабатывал. Это и стало камнем преткновения во многих компаниях.

Радиоприёмник настроен на её любимую волну. Ни единого слова о политике или экономике. Лишь музыка и обсуждение треков. Чарты и голосования фанатов. И вот участливый голос ведущего объявляет победителя, держащего первые позиции в чартах нескольких стран вот уже на протяжении трех недель – для музыкальной сферы срок немалый, а для российских исполнителей это и вовсе крутой поворот. Лиричное вступление с записью метронома, и вот знакомый для девушки голос начинает петь первый куплет. Лина не может сдержать улыбку. Так и хочется каждый раз, когда из колонок доносится голос Тима, показать пальцем в радиоприемник и сказать ему, будто он на той стороне сможет её услышать: «Я же говорила». Первое время девушка так и поступала, но после, осознав, что артист не узнает о её победных возгласах, перестала общаться с радиоприёмником и просто подтанцовывала немного изменившимся мотивам, которые сочиняли её старые знакомые. Их музыка всё так же скрывала в себе частицу любимого девушкой космоса, но стала немного мрачнее. Меж строк Лина могла прочесть настроение молодых людей, которое владело ими при написании музыки и текстов.

И когда песня под названием «Wonderful Wild World» закончила свое звучание, ведущий объявил о новом сингле ребят, который впервые услышит свет именно на их радиоволне и прямо сейчас. Его название было коротким и весьма лаконичным, однако когда ведущий произнес его вслух, Лина остановилась посреди комнаты не в силах пройти дальше. «Даже если твой голос холоден, ничего страшного» – вновь до неё донесся знакомый голос. Девушка подошла к магнитофону и сделала звук громче. «Потому что я жив, и за стеной ждёт много опасного. Останься, Ева» – вероятно, это была игра воображения, но девушке казалось, что он обращался именно к ней.