скачать книгу бесплатно
– Угу, – осторожно кивнула я.
– Выходите, Аня. Нужны глаза и руки, – Павел уже натягивал на себя футболку. – Осмотрим больных и снимем отек у тех, кто в критическом состоянии. Антигистаминное редко кто держит при себе… – босс явно был не в духе. Понимаю: голова болит, наверное, еще пьяная карусель толком не прошла, а уже надо бежать на спасение мира. Вот так, героям отдыхать нельзя!
– Вы же умеете отличать критический отек от слегка воспаленного горла? – вдруг с сомнением протянул Смолов. Стоял на выходе и держался за ручку двери.
Я нацепила туфли, выпрямилась и произнесла как можно бодрее:
– Готова! Умею!
– Отлично! Идемте, посмотрим, чем сможем помочь… Возьмите телефон, если в нем есть фонарик, будем осматривать горло, – Смолов протянул мне медицинские маски из аптечки и забрал ящичек с собой. – Наденьте на случай, если заразно.
Говорил так правильно, будто доктор, а вид… Футболка и штаны еще ни на ком не смотрелись так шикарно! Свободный стиль в одежде ничуть не упростил Смолова. Собранный, будто в деловом костюме с иголочки, шеф настроен весьма решительно! Этот внутренний напор (энергия, бьющая изнутри) притягивал как магнит.
Эх, лидера не скроешь даже за холщевым мешком! А уж хищника, который угадывался в каждом движении тела, – тем более!
Мы спустились по лестнице на первый этаж и пошли на звук гудящего человеческого улья. Везде, где хватало глаз, сидели замученные сотрудники компании. Лица в отталкивающую мелкую сыпь, руки усеяны так, что не видно живого места.
У мамы однажды была крапивница, и мне показалось, что выглядит похоже, но ставить диагноз не рвалась – не врач. Поэтому скромно маячила позади шефа.
– Они едут? – спрашивали одни чесоточные.
– Сколько машин?– интересовались другие, то и дело потирая руками слезящиеся глаза.
– Мы все не вле-е-е-езе-е-е-ем! – стонали в ответ третьи через заложенный нос.
Паника нарастала, все спешили попасть в больницу первыми, пробирались ближе к выходу, апеллировали тяжестью своего состояния, а кое-кто умудрился даже чуть не подраться, да только сил не хватало. Многих пошатывало от температуры…
Смолов тут же вклинился в гущу событий и раздал распоряжения тем, кто стоял на ногах. В общей сложности мы набрали десять пузырьков антигистаминных средств в каплях и двадцать таблеток. Чудовищно мало на пятьсот человек, но можно спасти жизнь кому-либо в экстренной ситуации или облегчить состояние до приезда врача.
Дальше время понеслось, как бешеное. Царил настоящий дурдом. Скорые застряли в субботних пробках среди дачников и не могли добраться оперативно. Мы же со Смоловым только и делали, что смотрели в рот больным и распределяли по группам: критическое состояние, острое, среднее, легкое. Люди были недовольны, спорили, пытались перейти в кучку, которая первой уедет на скорой, пока Смолов как следует не гаркнул.
Иногда пара хороших крепких фраз безотказно приводит наших людей в чувство!
После этого воцарился худой мир, полный страдальческих взглядов на начальство. Но босс не зря слыл непрогибаемым начальником: на манипулирование не поддавался, даже если залетные красотки из филиалов умоляли, хлопая глазками. Это они просто не знали: шеф против служебных романов!
Ноги быстро заныли от беготни, и я скинула туфли в сторону. Мелькнула паническая мысль: кто-то заметил, что я пришла со Смоловым, да еще во вчерашнем платье. Но всем было настолько до себя, что я быстро забыла о подобных глупостях. Через три часа до нас добралась первая скорая помощь, и началась настоящая толкучка – все рванули на выход. Докторов разрывали на части, люди качали права: настаивали на массовом вирусе, отравлении или аллергии, напоминали об обязательных мерах государства, о врачебном долге, о вертолетах скорой помощи. На деле медицина оказалась плачевна, и даже вблизи от столицы можно было попасть вот в такую переделку, что прочувствовало на себе немного немало, а почти полтысячи человек!
Двадцать минут спустя у особняка стояло пять карет скорой помощи. Часть медиков осталась, часть уехала вместе с пациентами. Через еще полчаса – еще десять скорых прибыло к порогу. И эта череда снующих туда-сюда врачей и больных превратилась для меня в одно сплошное месиво. К концу дня я сама шаталась не хуже сегодняшних пациентов, но смотрела на бодрого и собранного Смолова и приказывала себе не отставать.
За этот день мы незаметно для себя сблизились с Павлом. К вечеру я стала настолько тонко улавливать движения шефа, что не успевал тот попросить, как я уже была на подхвате. Мы таскали на себе обессиленных горячкой людей, помогали врачам, подавали воду. И когда последний десяток больных забрали в областные больницы, сказав, что теперь все отделения в области заполнены сотрудниками компании Буер, мы со Смоловым свалились на диван в холле, не чувствуя под собой ног.
– Это закончилось? – Павел повернул ко мне голову, и мы оказались так близко друг к другу, что его вопрос вылетел из головы, как через сквозную трубу. Что он там спросил? Хоть убей, не помню. Чувствую только его тепло и все. Прижаться бы, свернуться калачиком и уснуть…
Осторожно кивнула, шеф устало закрыл глаза и медленно отвернулся.
– В понедельник нас ждет настоящий ад, если сотрудники не встанут на ноги к началу рабочей недели. Если информация просочится в СМИ, акционеры камня на камне от офиса не оставят. Фармацевтическая атака на фармацевтическую компанию – волк волка съел! И время выбрано четко – полувековой юбилей компании! Ни на секунду не сомневаюсь, что это четко спланированный жестокий план, – зубы Смолова скрипели от злости. – И мне кажется, что дело в еде. Кто подбирал кейтеринговую службу?
– Не имею понятия, – откровенно и по-простому сказала я, так как была далека от процесса организации: тихо сидела в своем юротделе и пришла на праздник на готовенькое. Сказала так запросто, будто старому другу, а не начальнику, на которого молились сотрудники всех девяти этажей нашей компании и десятка филиалов по стране. И поймала себя на крайне опасном ощущении: мне стало абсолютно комфортно в компании Смолова! – Давай об этом завтра?
Павел «тыкал» мне с самого начала, а вот я перешла на неформальное общение только в середине дня, когда надоело разводить церемонии при каждом обращении. Не до этого было! Босс воспринял перемены спокойно или же просто не заметил разницы в суете, полностью погруженный в дело.
– Да, завтра от этого не отвертеться… – шеф скосил на меня глаза и подозрительно прошептал: – А ты почему не в нестройном ряду больных? Насколько помню, я один вчера ужинал виски.
– А у меня аппетита не было, – ну не признаваться же, что клятвенно пообещала себе не есть после шести? Что если продержусь месяц, то в следующем пойду брать себе новую иномарку в кредит! То-то же!
– Не верю!
– А сам? Почему отлеживался на лавке в грустной компании луны? – я мастерски перевела стрелки.
Все краски расслабленности будто смыли с лица Смолова. Жесткие линии подбородка и скул тут же выдали высоковольтное внутреннее напряжение, а глаза стали до предела серьезными:
– Эта фуршетная фирма с самого начала доставила неприятности! Надо было гнать их взашей, как только ее узнал!
– Узнал кого? – аккуратно спросила я. И что за знакомая? Она имеет отношение к массовой сыпи? Ничего пока не поняла, но любопытство Смолов раздразнил умеючи!
– Узнал. Ту, которую искал много лет, – в словах Павла было столько горечи, как в двойном эспрессо из робусты.
– Твоя девушка? – вопрос выглядел естественно.
– Хуже, – криво усмехнулся мужчина.
– И кто же может быть хуже?
– Мать.
Глава 6
Смолов признался и сам словно испугался неожиданного откровения, вскочил на ноги и преувеличенно бодро сказал:
– У меня живот к спине прилип, съест сам себя! Давай смотаемся из этого лазарета прямо в ресторан! Нечего заразой дышать! Все равно праздник окончен.
Действительно, подкрепиться не помешало бы! Уже все равно, что я не ем после шести! Я сегодня и «до» не ела, так что простительно! Исключительно на воздухе мой организм не работает, увы.
– Пошли! – я встала далеко не так быстро, как стремившийся сменить тему шеф. – Ты же сюда на машине приехал?
Я припомнила его низенькую R8, которую видела при въезде в особняк.
– Конечно, – Паша по-свойски положил руку на мое плечо, и я присела от неожиданности. – Ты чего?
– Удивилась! – призналась честно.
– Да ладно тебе, мы же после этого боевого крещения, как братья! – Смолову для полной картины не хватало только похлопать меня по спине.
Братья? А вот это обидно!
До города мы домчались с ветерком – вся пробка толкалась в область. Это непередаваемое ощущение: четыре полосы навстречу стоят, а ты летишь, не замечая скорости. Тебя провожают завистливые и усталые взгляды из встречных машин, а впереди маячит вкусный ужин. М-м-м!
После сегодняшнего стрессового дня я растеклась по сидению лужицей и расслабленно смотрела то на огни вечернего города в окно, то на соседа. Такой Паша нравился мне даже больше: сбросил маску вечного напряжения, по-домашнему расслабился, даже привычных морщин трудового усердия на лбу нет.
– Устал? – мне хотелось позаботиться о нем, но кто я такая? Могу только спросить, и то осторожно, не переходя границ…
– Немного, – Смолов признался со скрипом. – Сегодня день кувырком: впервые за три года утреннюю пробежку пропустил!
Все в компании знали: шеф ежедневно в шесть утра бегает по парку. Некоторые особо прыткие и бесстрашные офисные дамочки не оставляли попыток подкатить к главному во время совместных занятий спортом, а потом гневно сверкали глазами в курилках, делясь с коллегами тем, какая холодная сволочь наш босс. Смолов давно обозначил свою позицию и довел до каждого сотрудника Буер: никаких служебных романов! Иначе – вон!
Мы очень сытно наелись в безумно уютном и головокружительно дорогом ресторане, разделить счет за который я отстаивала с пеной у рта добрых полчаса. И победила!
Вот только удовольствия от своей победы не получила…
Смолов прилично разозлился, посылая волны недовольства на мою несчастную голову, поэтому я решила принять спасательные меры:
– Давай пройдемся! Сто лет не гуляла по набережной!
– Пошли! – махнул рукой Смолов, зовя за собой. – Тут пешком пять минут!
Я не узнавала шефа. Сегодня он был другим. Оттого и я чувствовала себя совершенно иначе! Еще бы Паша девушку во мне заметил, хоть одним глазком, – это был бы лучший вечер за мой последний год!
Набережная встретила нас цветущими арками с петуньями и удобными скамейками. Мы сидели на одной из них и любовались самобытной архитектурой центра Москвы. Город здорово преобразился за последние годы и выглядел как невеста на выданье.
– Сколько здесь живу, а ни разу не каталась на речном трамвайчике!
– Серьезно? Нет, ты шутишь? Не может быть! – не верил шеф, но когда увидел мои честные глаза, замотал головой: – Надо срочно исправлять!
И потянул меня за собой на причал.
– Но тут уже ничего не ходит – слишком поздно… – я оглядывалась на гладкую рябь, по которой прыгали отсветы уличных фонарей.
– Подожди десять минут! – Павел отошел в сторону, сделал звонок и вернулся, сверкая загадочной улыбкой. Настолько гордый собой, что я почувствовала радостное предвкушение, словно в детстве перед праздником.
В ожидании чуда я так вертела головой по сторонам и переминалась с ноги на ногу от нетерпения, что Павел посмеивался надо мной. И совсем расхохотался, увидев мое лицо в момент, когда к причалу подплыла белоснежная яхта.
– Вау! Ты любишь шокировать! – мои глаза были даже не круглыми, они были квадратными!
– Выражение твоего лица стоило того! – Павел был жутко доволен собой, а я – им. Когда я еще прокатилась бы на шикарной яхте? Да только во сне! Меня, конечно, устроил бы и обычный речной трамвайчик. Так же я просто решила: сплю, сладко и беспробудно! Это мой самый лучший, самый удивительный сон!
Мы сидели на носу яхты и наслаждались скоростью, брызгами воды и ночным видом. Улыбки не сходили с наших лиц. Рассказывали друг другу забавные истории из прошлого, делились воспоминаниями о старом городе и сравнивали с новым, болтали ни о чем. И в один миг повернулись друг к другу, практически соприкоснувшись носами…
Этот поворотный момент я запомню навсегда. Как взгляд шефа стал плотоядным, как голубые глаза пленили из завесы темных как ночь ресниц. Впервые Паша посмотрел на меня, как на желанную женщину: его глаза задержались на изгибе рта, скользнули по коже скул, утонули в моих глазах.
Силы небесные, Смолов одним только взглядом передавал желание так, что во мне пробуждались все древние инстинкты, вся тщательно спрятанная чувственность. Мир смазался, огни города померкли, брызги воды растворились в воздухе, остались только он и я.
Смолов налетел на меня, словно хищник: быстро и неумолимо. Я не имела ни малейшего шанса спастись от пожара в теле, от огня в крови. Губы, шея, ключицы – плавились от поцелуев. Он сметал губами и руками все препятствия на своем пути, брал баррикады одну за другой, и я сдалась под его напором. Больше не отталкивала, не вставляла между нашими телами руки…
Несмело ответила мужскому натиску, и в Пашу словно вселился сам дьявол! Когда я застонала в рот Смолова, то тут же оказалась на руках мужчины, а через минуту – на постели в каюте. Одежда полетела во все стороны, как кожура.
– Но… капитан…там…через стенку…
– Он вставит затычки…
В настоящий момент…
– Дай угадаю, что случилось потом! – гадал раскинул руки в стороны, как бывалый рассказчик. – Вы проснулись, провели полдня вместе, а вечером разошлись по домам, так?
– Так. Это и понятно: на работу нужно было на следующий день!
Между нами с Пашей даже не возникло вопроса о том, что я могу остаться. Тем более, на его территорию мы даже не заходили: сначала ночь на яхте, а потом завтрак в кафе, прогулка и немного неловкое прощание, когда Смолов подвез меня домой.
– Естественно, – важно кивнул гадал, и я не поняла, издевается он так или говорит абсолютно серьезно. – На следующий день вы столкнулись на работе, и он сделал вид, что ничего не произошло. Так?
– Конечно же, так! У нас запрет на служебные романы в компании! Причем диктуемый самим Смоловым! Да и день был дурной: разгребали последствия массового отравления.
Как вспомню, так вздрогну! Адская неделька выдалась!
– Да-да-да! – словесно похлопал меня по плечу гуру отношений, начиная немного раздражать. Но следующее сказанное им заставило раскаяться в мыслях: – А потом ты писала ему. Много. Часто. А он отвечал сначала, что занят, потом, что не мог ответить, а после и вовсе отписывался спустя несколько часов, а потом и дней. Так?
Я побледнела. Так!
– Молчишь? Значит, я прав. И писала ты ему следующее: «Доброе утро! Как спалось?», «Ты уже пообедал? Хочешь, занесу бизнес-ланч?», «Сладких снов, не работай долго, выспись, как следует…».
Кончики пальцев похолодели. Может, он и правда гадал, тьфу, то есть экстрасенс?
– И в этом была твоя ошибка номер два! – припечатал меня к месту Иван, который по совместительству Джоу Ли.
– Номер два?! – и когда я успела еще опростоволоситься? Где?
– Да! – смуглый указательный палец гадала нацелился на меня, как дуло пистолета.
– Потому что я осталась на полдня с ним в воскресенье? – я перебрала в голове все возможное и нашла только это. И то, по-моему, это годилось с натяжкой.
– Про пресыщение мы поговорим потом, – отмахнулся гуру отношений. – Первая ошибка в том, что Смолов хотел показать свою щедрость, а ты сделала хорошу такую подсечку его мужскому эго: требовала разделись счет за ужин, когда мужчина неоднократно настаивал на оплате.
– Ой, какое старье! Что за пережитки прошлого?! Это нормально, когда коллеги делят счет вне зависимости от пола! Европа… – я только собралась привести сотни примеров, как гадал состроил морду кирпичом и прервал:
– Мы в Европе?
– Нет, хотя географически… – ну да, ну да, я нудела.
– Анна! Главное не «где» и «как», а то, как реагирует твой мужчина. Скажи, понравилась ли ему твоя инициатива?
– Нет, – ответила глухо, вспомнив, какой раздраженный стал Павел после моего упрямства.
– То-то же! Если бы он радовался, то и ошибки не было – встретились бы две "Европы". Твой Смолов изначально хотел угостить тебя, а ты не дала, запретила, настояла! Устроила борьбу! – гадал подтянулся на руках через стол и застыл близко-близко от меня, выпучив карие глазюки. – А какому мужику нужно поле боя в отношениях? Но обо всем по порядку, а то мы цепляем другой урок. Давай перейдем ко второй ошибке!
–… Какой? – я порядком расстроилась и из-за первой ошибки, что же будет из-за второй?
– Если кратко, то вторую ошибку можно описать так: «Все решила сама».
– Я ничего не решала!
