скачать книгу бесплатно
Мир надежды
Анатолий Евгеньевич Половинкин
Жорка Савельев, прикованный к инвалидному креслу и медленно спивающийся, по совету друга отправляется в виртуальную реальность, чтобы принять новый облик и создать собственный идеальный мир. Но всё оказывается совсем не тем, чем кажется, и постепенно Жорка приходит к выводу, что люди в "Мире надежды" – всего лишь марионетки, а сама виртуальность – ловушка для разума.
Для обложки использована фотография https://www.shutterstock.com/ru/image-photo/world-videogames-512944708 (https://www.shutterstock.com/ru/image-photo/world-videogames-512944708)
Автор: alphaspirit (https://www.shutterstock.com/ru/g/alphaspirit)
1
– Если вам надоели унылые серые будни, если вы устали от однообразных безрадостных дней, и вам кажется, что все земные радости обошли вас стороной, что ваша жизнь кончена, а впереди только медленное увядание и пустота, то вам самое время посетить «Мир надежды». Это единственное место, способное вернуть в ваши сердца радость и жизнелюбие. Здесь вы сможете получить то, о чем когда-либо мечтали и даже не смели мечтать. «Мир надежды» позволит вам реализовать все ваши несбывшиеся желания. Здесь вы сами себе хозяева, и вольны жить так, как считаете нужным, быть теми, кем хотите быть. В «Мире надежды» нет разочарования и несвободы, поскольку в нем вы сами хозяева своей судьбы. Не упускайте своего шанса, не лишайте себя радостей, которых вас лишила безжалостная, а порой, просто откровенно жестокая жизнь. Не видите смысла в своем существовании? «Мир надежды» даст вам этот смысл. Хотите вернуть то, что судьба и обстоятельства отняли у вас? «Мир надежды» позволит вам это сделать. Не откладывайте, приходите. Здесь нет избранных, здесь нет элиты, тут каждому доступно все то, что имеют другие. Здесь рады каждому, и не будет отвергнут никто. Старые и молодые, здоровые и увечные – в «Мире надежды» все равны. Это единственное место на всем белом свете, где каждый может получить то, чего только ни пожелает. «Мир надежды» ждет вас.
Жорка Савельев лихорадочным раздраженным движением схватил с колен пульт дистанционного управления и нажал кнопку выключения. В комнате повисла тишина. Жорка откинулся на спинку инвалидного кресла, в котором сидел, и устремил взгляд куда-то в потолок.
Боже, как же он устал от этой рекламы. По всем каналам одно и то же, двадцать четыре часа в сутки. Во всех фильмах, во всех передачах. Радио, газеты, интернет, все буквально нашпиговано этой рекламой.
А началось все это чуть более года тому назад, когда какие-то умники закинули в интернет демонстрационную версию этого самого «Мира надежды». Жорка до сих пор не знал толком, что именно это такое. Видимо, что-то типа виртуального мира, виртуальной реальности, с очень высокой степенью интерактивности. Он не разбирался в таких вещах, но испытывал стойкую аллергию ко всему виртуальному, поскольку считал такие вещи фальшивыми и суррогатом. Жалкой подменой, которой все эти компьютерные гении пытаются подменить реальность.
Жорка никогда не посещал «Мир надежды», и не собирался этого делать. Из принципа. Он снимает стресс? Чушь. Ничто фальшивое не способно его снять. Возвращает потерянные радости жизни, воплощает все мечты? Такой же бред. Ничто виртуальное не способно заменить собой реальное. От реальности невозможно никуда уйти. Она, реальность, всегда будет вокруг тебя, висеть над твоей головой, как дамоклов меч.
Да, реальность не подарок. Реальность, порой, ужасна. Да что там говорить, она почти всегда ужасна. Бывают, конечно, минуты, а иной раз, и вовсе мгновения, позволяющие почувствовать себя счастливым. Но это действительно именно мгновения. Они быстротечны, но за ними неизбежно следует суровая расплата. За любые, даже самые мелкие радости необходимо платить. А цена, зачастую, бывает слишком высока. Не каждый в состоянии ее заплатить. Взять хотя бы его, Жорку Савельева. Он навсегда прикован к инвалидному креслу. У него нет ни единого шанса когда-нибудь подняться с него. Медицина? Ха. Она сейчас такая, какой была и десять, и пятьдесят, и сто лет тому назад. Никакая. Вердикт всегда один для всех больных: «неизлечимо». И с этим приходится смиряться, с этим приходится жить, поскольку все равно нельзя никуда деться. Он никогда уже больше не встанет на ноги, никогда не сможет пробежаться, и даже не сможет просто почувствовать своих ног. Они мертвые, словно деревянные. Это была плата за земные радости, за мечты, и за эту самую надежду, которую так усердно рекламируют повсюду.
Но так было не всегда. Еще всего лишь около двух лет назад у него были и ноги, и семья, и эта самая надежда. Он работал таксистом – место не слишком престижное, но все же приносящее стабильный доход, достаточный для того, чтобы не беспокоиться о том, что есть, и что пить. Естественно, он не планировал всю свою жизнь заниматься извозом. Как и все люди, он мечтал о более чистой и более высокооплачиваемой должности. Мечтал, и даже верил в то, что эта мечта когда-нибудь непременно сбудется.
Но случилось иначе. Автомобильная авария, лихач, вылетевший на встречную полосу, из-за которого Жорке пришлось резко свернуть в сторону и встретиться со столбом. И все, на этом для Савельева все закончилось. Страшный удар, приведший к тяжелому перелому позвоночника. И вот, словно карающий приговор безжалостного судьи, безапелляционный диагноз врачей: паралич нижних конечностей до конца дней.
С тех пор вместо престижной и высокооплачиваемой работы пожизненная инвалидность и мизерное пособие, на которое не то, что семью содержать, нельзя было даже себя самого прокормить. Таким образом, вместо кормильца он сам превратился в иждивенца, и уже сама только мысль об этом была невыносима для Жорки. Ну и, естественно, какая же жена захочет жить с мужем-инвалидом. И жена Савельева в этом вопросе не была исключением. Такое испытание оказалось для нее непосильным. В один прекрасный день она забрала с собой их дочь и ушла, сказав, что она выходила замуж не для того, чтобы сидеть с больным мужем.
И Жорка ее понимал. Софья была привлекательная, и даже красивая женщина, на пять лет его моложе. Зачем ей губить жизнь с мужем, который уже никогда не станет полноценным членом общества, и не сможет зарабатывать на жизнь.
С того дня для Савельева началась новая эра. Ему приходилось привыкать к жизни инвалида, навсегда прикованного к креслу-каталке. Да, инвалиды не нужны никому, что бы там не говорили о любви, не знающей границ, о верности и прочей чуши. Все эти возвышенные и красивые слова не больше, чем лицемерие. И в этом Жорке пришлось убедиться собственнолично. Вся жизнь, все мечты и надежды разбились в одно мгновение.
И это было невыносимо. Жорка не находил себе места. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед его мысленным взором проходило все то, чего он лишился. А думы о будущем и вовсе приводили в отчаяние. У него просто не было будущего.
Жорка, Жорка. Ему было уже сорок два года, но для всех знакомых он всегда был Жоркой. Словно пятнадцатилетний пацан. Впрочем, ему это даже нравилось. Такое обращение даже как-то молодило. Да только настали для него тяжелые времена. Он прошел через предательство, и понял, что человек нужен другим только тогда, когда от него есть какая-то польза.
От Жорки Савельева никому никакой пользы теперь не было. И сам он не был больше нужен никому.
Что оставалось в таком положении Жорке? Разумеется, только то, что и всем другим, с кем жизнь обошлась со всей суровостью. Савельев стал топить свое горе в водке. Это мало помогало, но все же позволяло забыться хоть на короткое время.
Истерия вокруг «Мира надежды» захлестнула планету. Разработчики обещали людям то, что в реальной жизни просто не могло существовать. В течение одного только года число посетителей «Мира надежды» превысило миллиард человек по всему земному шару. Повсюду только и были разговоры об этом «Мире». Но у Жорки они вызывали только раздражение. Его жизнь была разбита и катилась под гору, и он ничего не мог изменить для самого себя. Но и виртуальный суррогат ему не был нужен. Такие штуки хороши только для таких, как Герка Спиваков, которого с натяжкой можно было назвать Жоркиным другом. Если, конечно, у него вообще могли быть друзья. Да и какой ему самому от них прок?
Герка был то ли программистом, то ли хакером, кто их там разберет. Савельев не знал даже, существует ли между этими двумя понятиями какая-либо разница. Он совершенно не шарил в компьютерах, хотя у него самого он имелся. У кого же в этот компьютерный век его может не быть? Но Герка стал настоящим фанатом этого «Мира надежды». Он буквально жил им, точнее, жил в нем. И Жорка всерьез опасался, что в один прекрасный день тот перестанет различать грань между реальным и виртуальным. Впрочем, самого Германа эта перспектива отнюдь не пугала. Этот психоз вокруг «Мира надежды» (а Савельев называл это именно психозом) глубоко завладел его приятелем. И в этом Герман был далеко не одинок. Подобная одержимость, в глазах Жорки, была сродни с наркотической зависимостью. Каждый, кто побывал в этой виртуальности, уже не мог прожить и дня без того, чтобы вновь не посетить «Мир». А, да что там говорить, все хотят уйти от реальности, только делают это каждый своим собственным способом.
Жорка устремил тоскующий взгляд в сторону кухни, где в буфете стояла початая бутылка водки. Боже, как же он нуждался в этом простом, но эффективном лекарстве. Водка, конечно же, тоже является дурманом, но этот дурман был естественным, а не виртуальным. Им люди пользуются на протяжении многих веков. И никогда не перестанут пользоваться. Водка, она, по крайней мере, заполняет внутреннюю пустоту, вакуум, который есть в каждом человеке. А эта виртуальность, этот «Мир надежды» существует всего лишь один год. И является противоестественным для человеческой природы.
Коротким энергичным движением Савельев развернул свое кресло, и покатил его в кухню. Открыл дверцу буфета. Вот он, лучший друг человека. Жорка голодным взглядом посмотрел на бутылку водки, и тут же поймал себя на мысли; а не алкоголик ли он? Не превратился ли он в него за последнее время, с той поры, когда жизнь потеряла для него всякий смысл? Впрочем, это уже не имело никакого значения. Он так и так обречен на одиночество, до конца своей жизни будет прикован к инвалидному креслу. Что ему терять?
Вынув и буфета бутылку, он отвернул крышку. Налил в стакан, который всегда стоял на столе. Горькая жидкость прошла по пищеводу, обжигая внутренности. Не сказать, чтобы сам процесс был приятным, но зато голове и телу после этого становилось лучше. Легкий хмель отгонял на время неприятные мысли или, по крайней мере, не давал им быть такими непереносимыми и подавляющими.
Тишина в доме тоже действовала на нервы, давила непереносимым грузом, но включать телевизор, чтобы хоть как-то ее заглушить, не хотелось. При мысли о том, что он снова услышит уже ставшую ему ненавистной рекламу, становилось тошно. Это было ничем не лучше, чем предаваться мрачным мыслям о своем положении.
Поставив бутылку на стол, Жорка подкатил к окну. Колеса кресла-каталки противно скрипели, катясь по гладкому линолеуму. Пейзаж за окном не прибавил радости на душе. Стоял конец октября, а земля уже была покрыта снегом. Обычно такое бывает только в ноябре. Совсем природа испортилась, подумал Савельев, если уже в октябре наступает противная ноябрьская погода. Серое мрачное небо простиралось до самого горизонта. Даже будь у него ноги, Жорка не захотел бы выходить из дома без крайней нужды. Он смотрел на улицу с высоты своего шестого этажа, и на душе у него становилось все гаже и гаже. Депрессия с неодолимой силой охватила Савельева. Снова захотелось приложиться к бутылке, чтобы ничего этого не видеть. Впрочем, он знал, что депрессию это не излечит. Депрессия стала его естественным состоянием, в котором он пребывал все то время, как его оставила жена.
Что творится в мире, если даже погода стала ненормальной, холодной, промерзлой и серой. Куда катится род человеческий?
Жизнь такая, каково внутреннее состояние человека? Может, оно, конечно, и так, только ничего с этим Жорка поделать не мог. Все обстоятельства были против него, и он понимал, что никакая сила воли не поднимет его с кресла, к которому он по воле судьбы прикован до конца своей жизни.
2
Звонок во входную дверь прервал мрачные мысли Жорки. Кто бы это мог быть? Ведь нежелательные гости могут оказаться еще хуже, чем пребывание в депрессии. Много хуже. Впрочем, он догадывался, кто это может быть. На свете оставался лишь один человек, который время от времени посещал Савельева, прерывал его одиночество и пребывание в чувстве безысходности.
Подкатив кресло к двери и, даже не заглядывая в глазок, Жорка открыл замок. Ну, конечно же, это он, Герка Спиваков. Стоит довольный, безмятежно улыбается, словно пришел на вечеринку к своему закадычному другу, где его ждет веселое времяпровождение.
– Привет, Жора.
– Привет. – По тону Савельева невозможно было определить, рад ли он столь дорогому гостю или же нет. – Входи.
Он отъехал в сторону, пропуская Германа в квартиру.
– Однако погодка сегодня, прямо как конец ноября, – как ни в чем не бывало, говорил тот. – Календарь что ли на месяц сдвинулся или как.
Он поежился от холода, несмотря на то, что был одет в толстую куртку на меху.
– Чем занимаешься-то?
Жорка не ответил, лишь невольно нахмурился. А чем, по мнению Германа, он может заниматься?
Герман Спиваков прошел в комнату, и огляделся по сторонам. Все как всегда. Вещи разбросаны в беспорядке, запустенье, одним словом, холостяцкая квартира, давно не знавшая женской руки. А инвалиду, прикованному к креслу-каталке, явно не до того, чтобы наводить здесь порядок. Тем более что в таком состоянии не больно-то развернешься. Впрочем, Герман знал и про депрессивное состояние своего друга, из которого он уже давно и тщетно пытается его вывести, и про то, что тот топит свое горе в алкоголе, так же тщетно и безуспешно. Он знал, что чувствует Жорка. А, может, всего лишь только думал, что знает. Его-то ведь не бросала жена, и он не паралитик.
Взгляд Германа остановился на полупустой бутылке водке, стоявшей на столе, рядом со стаканом. Он болезненно поморщился.
– О, нет, ты по-прежнему пытаешься залить горе водкой.
Спиваков обернулся, и посмотрел на Жорку.
– Это же проблемы не решает.
Он встретился с враждебным взглядом Савельева.
– А что решит мою проблему? – с вызовом спросил тот. – И вообще, надоели мне твои нотации. У тебя своя жизнь, а у меня своя.
– Да нет у тебя никакой жизни. Вот это, – Герман указал на бутылку. – Это не жизнь. Это ее отсутствие.
– Это уж каждому свое, тут ничего не попишешь.
Жорка проехал мимо Спивакова, как бы игнорируя его. Наставительный тон приятеля лишь раздражал его.
– Слушай, ну так же нельзя, – не хотел оставлять тему Герман. – Да мне на тебя даже смотреть больно.
– Тогда не смотри.
– Нельзя себя так изводить. Надо чем-то отвлечься, ну, я не знаю. Но постоянно жить с такими мыслями в голове. Это же с ума сойти можно.
– Как я уже и сказал, каждому свое, – не оборачиваясь, ответил Жорка. – И вообще, ты сюда за этим, что ли, пришел? Чтобы на нервы мне лишний раз подействовать?
– Ну, зачем же ты так. Я просто хочу помочь тебе. Помочь вырваться из твоего состояния.
– И ты, конечно, знаешь, хорошее средство для этого. Например, «Мир надежды». Не так ли?
– Да, хотя бы «Мир надежды».
– Ну вот, что я и говорил. У вас, виртуалов, на этом уже все мозги повернуты, не так ли? Ведь так вас называют? Вы как наркоманы, без компьютера уже и жить не можете.
– Как наркоманы?! – воскликнул Герман. – Это мы-то? Сам в пьянстве прозябает, и еще называет нас наркоманами.
– А в чем разница-то? И то и другое, коли на то пошло, дурман. А здесь уж, каждый выбирает то, что ему больше по душе. Алкоголь ли или же виртуальную реальность. Результат тот же.
– Да нет, – возразил Герман. – В том-то и дело, что между этими двумя вещами нет ничего общего.
– Разве? Зависимость от алкоголя или же от компьютера – все равно зависимость. И похмелье примерно такое же.
– Э, нет, – покачал головой Герман. – Алкоголь люди пьют, для того, чтобы забыться. Чтобы ничего не видеть, и не слышать вокруг. Ничего не чувствовать. Одним словом, чтобы не жить. А в «Мире надежды» напротив, там ты живешь полноценной жизнью. Все видишь, все слышишь, все ощущаешь. И там ты выбираешь себе такую жизнь, какая тебя устраивает, полностью удовлетворяет. Ты живешь, твое сознание, твой разум чист. Мозг работает. И ты ощущаешь себя полноценным человеком, получаешь то, чего был лишен в реальной жизни.
– Да что за чушь? – снова разозлился Жорка. – Чего можно получить в виртуальности? Там же все не настоящее, все нарисованное, картинка. Как там можно жить?
– Скажи, ты хотя бы имеешь представление, что такое виртуальная реальность? – спросил Герман, прищурившись, глядя на Савельева.
– А что тут себе представлять. Надел шлем виртуальной реальности, и оказался в нарисованной стране. Там можно бегать, стрелять, махать кулаками, сокрушая всевозможных монстров. Вот только беда в том, что для того, чтобы бегать там, нужно иметь ноги здесь. Иначе не сдвинешься с места. И махать кулаками у себя перед лицом, воображая, что бьешь по нарисованным рожам. А я, как ты сам можешь убедиться, не в состоянии даже подняться со своего кресла.
Герман рассмеялся.
– То, что ты описал, является обычными 3-D очками. Какими до сих пор еще некоторые пользуются для того, чтобы играть в компьютерные игры.
– Ну, а разве это не то же самое?
Герман сделал паузу.
– Да нет, «Мир надежды» – это нечто совершенно иное. Ты не просто все видишь, и все слышишь. – Он заговорил тихим и вкрадчивым голосом. – Ты все чувствуешь. Запахи, тепло, холод. До всего можно дотронуться, все ощутить. Там полное восприятие, настолько правдоподобное, что оно ничем не отличается от реального. Все как настоящее. В «Мире надежды» человек может воплотиться в кого угодно, создать себе любое тело по своему вкусу и желанию, стать суперменом, летать по воздуху. Можно все попробовать, все ощутить.
Жорка кивнул головой.
– А ясно, – понимающе сказал он. – Виртуальный секс и прочие извращения.
– Да при чем здесь виртуальный секс, – отмахнулся Герман. – Это, как говорится, на любителя. Там можно воплотить все свои мечты, все свои желания, фантазии. Перед тобою будет огромный выбор миров, различных воплощений. Ты даже не представляешь себе, какое это необычное чувство, невероятное ощущение. В реальной нашей убогой жизни нельзя испытать ничего подобного. У тебя снова будут ноги, ты сможешь ходить, бегать. Если захочешь, сможешь даже стать чемпионом по бегу. Там неограниченный выбор возможностей.
По лицу Жорки пробежала судорога – Герман затронул его больное место.
– У тебя, я вижу, большой опыт, – съязвил он. – Ты, наверное, перепробовал много чего.
– Да, – воскликнул Спиваков. – Да. И именно поэтому я предлагаю тебе самому попробовать. Это вернет тебе желание жить. Даст тебе внутренние силы. У тебя появится хоть какой-то стимул. Водка же, напротив, убивает любой стимул, она убивает само желание жить. И в этом главное отличие между алкоголем и «Миром надежды».
Теперь на лице Жорки появилось сомнение. Казалось, он раздумывает.
– Все равно, я не представляю себе, что это такое, и как это может выглядеть, – признался Савельев.
– То-то и оно, что не представляешь, – подхватил Герман. – Поэтому так и говоришь. Ни один человек, пока он не побывает там, не в состоянии себе даже вообразить, что он может получить, оказавшись в «Мире надежды».
– Но ведь и эта виртуальность людей до депрессии доводит. Побывавшие там уже не могут обходиться без нее. Я слышал, что уже было множество самоубийств среди тех, кто подсел на «Мир надежды».
– Самоубийства нередки и среди миллиардеров, среди звезд и прочих пресыщенных людей, – возразил Герман. – Это совершенно ничего не значит.
Жорка понимал, что в аргументах Германа есть зерно правды. Но он не хотел отступать. Виртуальность пугала его.
– Больше миллиарда человек только за один год стали постоянными посетителями «Мира надежды». Это очень большая цифра. И для многих из них тяжелая и даже беспросветная жизнь стала намного легче и терпимее. Им стало легче жить, появилась цель, ради которой стоит терпеть все земные лишения. Они получают, так сказать, компенсацию за все свои повседневные страдания и унижения. «Мир надежды» не просто снимает стресс, он дает людям возможность стать теми, кем они хотели бы стать. Но жизнь, с ее узкими рамками и жесткими ограничениями, не позволила им это сделать.
Герман сделал паузу.
– Я не знаю, как это все объяснить. Я пытаюсь рассказать тебе, что представляет собой «Мир надежды», но это все равно, что слепому от рождения пытаться объяснить, что такое радуга. Это надо увидеть и испытать самому. Надо прозреть.
Савельев молчал, но теперь он явно размышлял.
– Я понимаю, что для тебя это может выглядеть так, словно я наркоман, пытающийся уговорить тебя тоже подсесть на иглу. Поэтому и рассказываю тебе сказочки о том, как много чувственного удовольствия может дать тебе этот наркотик. Но, как я уже и сказал, от наркотиков и алкоголя ты не живешь, а в виртуальности напротив, оживаешь. И это непередаваемое ощущение.
Жорка покачал головой.
– Ты уже целый год пытаешься затащить меня в виртуальность. Ты ведь был в первых рядах среди тех, кто присоединился к «Миру». Так сказать, был первопроходцем.
– Конечно. Вот именно. Ведь компьютер моя стихия. Можно сказать, мой дом. Я живу в нем.
– Сочувствую я твоей Аньке, – насмешливо произнес Жорка. – Как же ты с ней живешь? Или ты ее тоже сделал виртуалкой? Смотри, найдет себе кого-нибудь другого.
Но Герман отмахнулся.
– Я не хочу, чтобы ты закончил свою жизнь, окончательно спившись. Мне больно это видеть, и осознавать, что ты упускаешь свою возможность снова почувствовать себя полноценным человеком, отвергая единственный способ, дающий надежду миллионам людей, находящихся в твоем положении. Ты просто попробуй.
Жорка вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. Теперь на его лице не было прежней категоричности.
– Ну а что это вообще такое? Программа или что? Ну, одел шлем, подключил его к компьютеру, а дальше что?
– Для начала устанавливаешь на своем компьютере диск с программой, – разъяснил Герман. – Точнее, с программой, при помощи которой ты входишь на сервер «Мира надежды». Через обычный интернет.
– И что дальше?
– А дальше входишь в сеть и подключаешься к «Миру надежды». Проще простого.
Жорка поразмыслил.
– Шлем, вроде бы стоит пять тысяч рублей, – произнес он.
