скачать книгу бесплатно
И сейчас она слышала своё сердце. Оно бешено билось, оно просило, оно требовало: «Обними его, прижмись к нему и не отпускай его никогда!»
Мелеха был как в тумане: Голуба разожгла в нём огонь, который затушить сможет разве что смерть! Он чувствовал Голубу всем своим разумом и телом. Рядом с ним трепетала горлица, попавшая волею судьбы в засадные силки. Мелеха ощущал эту девичью струну под своими руками: набухшие груди Голубы насквозь прожгли ему грудь, её дыхание обжигало шею, её волосы ласкали его, зажгли в нём такую бурю, что он не смог больше противиться ей. Он нежно и плотно прижал Голубу к себе, наклонился и несильно, медленно прижался к её девичьим губам своими губами.
Голуба почувствовала как будто благодатный огонь коснулся её губ. И она отдалась во власть этому огню. Их губы слились в сладостном первом поцелуе молодых людей, которые ещё никогда не испытывали подобного чувства.
– Ах! – И чувства покинули Голубу.
Голуба, как в тумане, почувствовала, что лежит на скамье, услышала треск лучины; сильная ладонь Мелехи гладила её руку. Она открыла глаза. Мелеха стоял на коленях рядом с ней и сострадательно смотрел на неё.
– Ох, Голуба, и напугала ты меня.
Голуба тихо улыбнулась, попросила Мелеху наклониться к ней и прошептала:
– Такое со мной впервые.
И смущённо прикрыла глаза. Слезинки радости, капелька за капелькой, потянулись по щекам. Она ещё раз вспомнила эту испытанную неожиданную близость мужского тела, первого поцелуя, и силы оставили её.
Мелеха захлопотал около неё, принёс воды и дал ей напиться, гладил её и успокаивал. Во всём, что произошло с ними в подвале, он винил себя, и только себя.
Через некоторое время они успокоились. Мелеха сменил лучину, и беседа двух молодых влюблённых людей потекла спокойно и размеренно. Голуба, лёжа на скамье, расспрашивала Мелеху об их жизни с отцом, а он, стоя рядом на коленях, рассказывал ей, поглаживая время от времени её руку и тело, глядя ей прямо в глаза. Ей казалось, что Мелеха видит её насквозь, она растворяется в его взгляде. Если вдруг он отрывал от неё взгляд, она рукой поворачивала его мужественное лицо и вновь возвращала его взгляд к себе, в свои глаза, к своему сердцу.
Мелеха отчётливо не помнил своей матери. Помнил ласковые руки, помнил её поцелуи и объятия, ласки и тихий ровный певучий голос. А потом только детство с отцом, всегда рядом, всегда стерегущего его от всех бед. Только последний год, после серьёзного разговора, тот позволил ему самостоятельно охотиться. Но Мелеха всегда знал и чувствовал, что отец рядом; стоит только ему попасть в какую-то лесную неприятность, отец придёт к нему. Так было уже не раз.
Отец никогда не рассказывал ему о матери, но Мелеха знает от деревенских людей и родственников, что однажды их с матерью похитили разбойные люди. Отец гнал их, шёл за ними по пятам израненный, побитый. Ему удалось отбить сына, но мать увезли, больше о ней не слышали. После этого отец ещё несколько раз уходил на её поиски, но безрезультатно.
Слушая рассказ Мелехи, Голуба пережила вместе с ним горе, свалившееся на его семью.
Лучина давно загасла. Влюблённые после испытанных потрясений уснули на соседних лавках, как дети, взявшись за руки.
Так прошло несколько дней в страстных поцелуях и объятиях. Их губы распухли, руки и тела всё смелее и смелее допускали друг к другу, казалось, ещё мгновение – и они переступят ту черту, которая отделяет влюблённых от отношений мужчины и женщины. Голуба полностью доверилась Мелехе, готовая отдаться ему вся без остатка. Но Мелеха всегда останавливался и не позволял себе большего: он ласкал, миловал лицо и тело Голубы, огонь страсти пожирал его. Он твёрдо сказал Голубе: «Придёт тятя, найдёт твою семью, мы получим благословение и будем с тобой едины».
Пролетали дни за днями, но отец всё не приходил. Продукты были уже на исходе, нужно было идти за ними в деревню, где по договору их снабжали родственники и некоторые обеспеченные деревенские жители. Нужно было идти и на охоту, но Голуба не отпускала Мелеху от себя.
И вот однажды они услышали негромкий мужской разговор. По тропинке на заимку неспешно и устало шли двое крепких молодых парней.
Мелеха отправил Голубу в избу, а сам вышел им навстречу и услышал печальные для них вести.
Глава пятая. Пороша
Пороша, оставив заимку, вечером уже был на улицах города и разыскивал дом Голубы. Ориентируясь по её рассказу и спрашивая горожан, он подошёл к месту расположения дома. Увы, вместо дома он увидел пепелище, остатки обугленных хозяйственных построек. Кое-где ещё тлели и дымились головешки. Он походил вокруг, но ничто не говорило ему о судьбе жильцов сгоревшего дома: он не увидел следов либо признаков поиска на пожарище, когда погорельцы пытаются найти какие-то вещи и предметы своей прежней жизни; не было никаких следов посещения пожарища. Пороша осмотрелся и понял, почему именно дом Голубы был выбран для разбоя: он стоял на отшибе, в стороне от домов основной улицы, и звуки отсюда мало кто мог услышать.
Жители улицы рассказали ему трагическую судьбу семьи Голубы. Вся семья и работники погибли в огне сгоревшего дома: когда люди сбежались на пожарище, дом весь уже был охвачен огнём, из огня слышались крики о помощи, но помочь им уже не было возможности. Потом говорили, что разыскивают каких-то разбойников, в том числе причастных и к этому пожару.
Время было уже позднее, и Пороша пошёл искать заезжий двор для ночлега.
Утром, отдохнув от вчерашней дороги и переживаний, Пороша отправился вновь к месту пожарища, осмотрел всё и, пытаясь получить хоть какие-то детали, уточнения трагедии семьи Голубы, расспрашивая встречных горожан, оказался на городском рынке. Его привлёк шум и крики, доносившиеся с дальнего угла рынка: там стояла разъярённая толпа ободранных, взъерошенных людей, которых объединяла одна приметная деталь: лица у всех были бледны, скуласты, с печатью голода, тоски и боли. Это были уже не люди, это были голодные животные, которые дошли до края, припёрты в угол, и судьба их решается именно в этот момент. У них осталось достаточно силы на ярость, последнюю атаку, чтобы вырвать себе у судьбы ещё несколько дней жизни, но у них уже нет сил думать и размышлять. Только звериный инстинкт самосохранения жизни руководил их действиями.
Охотник Пороша ясно чувствовал накал этой толпы. Ему не раз в своей жизни приходилось противостоять и усмирять подобные волчьи стаи: нужно только вычислить вожака, усмирить или уничтожить его.
И сейчас, внимательно наблюдая со стороны, Пороша увидел его, того, кто много лет назад лишил его любимой, его долгожданного семейного счастья и спокойствия. Который покушался на жизнь его маленького беззащитного сына Мелеху. И от его рук Пороша чуть было не погиб сам. Это был крупный, высокий и безжалостный зверь в человеческом обличии. Он отличался от остальной толпы всем своим видом: одеждой, повадками, уверенностью и наглостью. Это был вожак человеческой стаи. В руках его Пороша увидел уже знакомую ему металлическую гирьку, узел верёвки на ней, верёвку, намотанную на его руку, большую крепкую ладонь, сжатую в кулак, он был готов к действиям.
Вожак стоял во главе толпы. Перед ним, кривляясь, прыгали и корчились два юрких грязных мужика, постоянно оглядывавшихся на него и наступавших на беззащитного крепкого высокого парня в опрятной одежде, выдававшей в нём человека не простого, скорее всего – купеческого сына. Рядом с ним на земле были два человека: один лежал в луже крови без признаков жизни; второй, крупный и сильный, стоял на коленях, шапка валялась на земле, голова и одежда были залиты кровью. Шапка ослабила удар гири, но жизнь уже покидала этого человека. Он, напрягая последние силы, умолял толпу и вожака оставить жизнь юному парню, стоящему рядом с ним. Пороша понял: отец защищает и вымаливает жизнь своему сыну.
Осторожность, предусмотрительность и реакция охотника позволили Пороше мгновенно оценить трагичность этого побоища: как только отца оставят последние силы и его тело рухнет наземь, парня постигнет та же участь.
Пороша, издавая какие-то звуки горлом, на бегу доставая из-под зипуна свой охотничий нож, с неуёмной силой сбивая с ног всех стоявших на его пути, вклинился между толпой и стоящим парнем, оказался напротив своего врага, лицом к лицу. Тот сразу узнал его, дёрнулся гирькой, но Пороша всё рассчитал верно: сжатое пространство и неожиданность были его союзниками.
Как долго Пороша ждал этого! Как долго он мечтал об этой мести! Он прямо заглянул в глаза своему врагу и увидел в них необъятный страх и ужас. Свершилось, он нашёл его! Нож мягко и беззвучно вошёл в сердце, которое ещё мгновение трепыхалось, разрушая самого себя. Тело вожака сразу обмякло и рухнуло к ногам Пороши. Дело всей его жизни завершено. Толпа вмиг смолкла, попятилась.
В этом момент Пороша услышал и почувствовал, как в его тело, разрывая одежду и живую ткань спины, входит острый и твёрдый предмет, а следом и боль, захлестнувшую его сознание. Повернувшись, он увидел перед собой двух испуганных скорченных мужиков, в руках одного из которых был заострённый металлический прут.
Кто-то из толпы крикнул: «Караул!», и толпа мгновенно исчезла, как прорвавшийся нарыв на теле.
Силы оставляли Порошу, и он только огромным усилием воли заставил себя ещё раз посмотреть на валявшийся на земле под его ногами труп своего врага и с улыбкой начал клониться к земле.
Пороша пришёл в сознание. Темно, тепло, сухо. Тихое потрескивание лучины. Он лежит на скамье, рядом стонет человек. Телесная боль вернула его в реальность. Вспомнил всё, что случилось с ним. Боль душевная захлестнула его: «Как же без него останется Мелеха?» Застонал. Открыл глаза.
И сразу же в комнате началось движение, задвигались какие-то человеческие тени. Посветлело от дополнительного освещения. Подошёл человек.
– Мелеха, это ты?
– Нет, нет. Это я, Дороха. Вы у нас дома.
Пороша, не приподнимаясь, повернул голову на голос: рядом стоял, нагнувшись, тот молодой юноша, которого вместе с отцом он защитил на базаре. Рядом на скамье лежал крупный мужчина и постоянно стонал. Голова его была крепко перевязана светлой тряпицей, через которую проступала кровь. Дороха, увидев его взгляд, пояснил:
– Это мой тятя.
Пороша попросил воды, глотнул, скорее не глотнул, а обмочил губы, и попросил Дороху выслушать его и исполнить его последнюю просьбу. Он рассказал о себе, о человеке, которого предал смерти на базаре, о своей жене, Мелехе, Голубе и просил Дороху увидеться с Мелехой, рассказать всё, что произошло с ним, и передать, что он благословляет Мелеху и Голубу на любовь. Дороха обещал сделать всё, что он просит.
Пороша успокоился и затих. И видится ему его милая Любава, которая улыбается ему и ласкает его, а вдали стоит ещё ничего не понимающий малый, его единственный и любимый сыночек, Мелеха, с ангельской детской улыбкой на лице. Пороша улыбнулся и затих.
К утру не стало и отца Дорошки.
Похоронили их рядом, двух незнакомых по жизни русских мужиков, незнакомых, но родных по традициям и вере, преданных своей семье и своей жизни.
Дороха закончил свой рассказ со слезами на глазах. Он указал на своего попутчика, рослого и крепкого парня, и сказал, что это Тихомир, его брат, товарищ с детства и сын дяди, брата отца Дорохи, которого разбойники также загубили на базаре.
Дороха дополнил свой рассказ тем, что тех двоих мужиков, которые были с вожаком, поймали и они рассказали, что мать Мелехи, которую похитили восемнадцать лет назад, они продали польскому пану.
Голуба слушала этот рассказ и рыдала навзрыд, никогда она больше не увидит своих родителей, своих родных братьев. Что с ней будет? Эта мысль застряла у неё и не давала ей покоя, всё время, пока Дороха рассказывал о пожаре, судьбе отца Мелехи и своего отца.
Мелеха держал её руку в своей руке. Она чувствовала его дрожь и его спокойствие. Как будто он готов был к такому горю, как будто он его предчувствовал. Он, Мелеха, спокойно воспринял смерть отца, потому что отец готовил его к этому. Отец видел свою жизнь только в отмщении виновнику потери его любимой, матери Мелехи. И внушал с детства Мелехе мысль, которая засела в нём как стержень: только Бог вправе распоряжаться судьбами людей, только он может разлучать или соединять их, и никто больше. И если кто из людей вмешивается в их судьбы, они должны быть наказаны за это.
Закончив рассказ, Дороха встал, преклонил колено и передал Мелехе бронзовую нагрудную икону Георгия Победоносца со словами:
– Это тебе от отца твоего, храни её и соблюдай честь свою и нашей земли родной. А ещё отец велел передать своё благословение на вашу жизнь с Голубой. Совет вам да любовь.
Молодые юноши поговорили меж собой о каких-то делах, а Голуба, вся в напряжении, не прислушиваясь к разговору, думала о своём горе, о дальнейшей своей жизни.
Дороха со своим братом уже начали собираться в обратный путь, но вдруг он остановился, подошёл к Мелехе вплотную, взглянул в глаза и сказал:
– Мы с братом хотим побрататься с тобой. Я обязан твоему отцу и считаю себя вновь рождённым. Будь нашим наречённым братом.
Мелеха, Дороха и Тихомир встали на колени, надрезами окровавили свои левые руки и по очереди скрестили их друг с другом, произнеся: «Твоя Кровь – моя Кровь! Твоя беда – моя беда! Твоя удача – моя удача!» И после этого они стали братьями навеки.
Мелеха проводил наречённых братьев до тропы, по обычаю они обнялись, поклонились друг другу в пояс.
На Порошинской заимке остались Мелеха и Голуба.
Голуба смотрела на ушедших наречённых братьев и думала о своей судьбе, о своём любимом Мелехе: «Как хорошо, что я встретила его. Что ждёт нас впереди?..»
Глава шестая. Клятва в любви и верности
Несколько дней после получения известия о гибели семьи Голубы и отца Мелехи молодые люди были в глубоком трауре и растерянности. Но затем они загрузили себя всевозможными хозяйственными работами: ремонтом крыши, изгороди, различной домашней утвари; или с утра внезапно собирались, и Мелеха вёл Голубу в лес, показывал места постоянных их охотничьих стоянок с отцом. Они ставили силки на дичь, а потом безвременно бежали проверять их. Так пролетело несколько дней, которых они и не заметили. Уставшие от ежедневных нагрузок, суеты и физической работы, они несколько успокоились. Обязательные ежедневные дела отвлекли их от печальных мысли о гибели родных, они всячески избегали обсуждения этой темы: если один из них вдруг затихал, начинал задумываться о чём-то, то второй начинал его тормошить какими-то текущими малозначительными вопросами и отвлекал от раздумий. Никогда ещё Порошинская заимка не знала столько человеческой заботы!
