скачать книгу бесплатно
Пока рисую мост, соображаю. Приборов определения дальности нет. Все поправки можно в прицел ввести, кроме дальности. Где дальность взять? Стоп. Это ведь мост, длинный и узкий, немцы будут заходить строго по оси моста, а параметры пикирования можно прикинуть. Скорее всего, пошлют «восемьдесят седьмых». Дай бог памяти, какая у них высота сброса бомб? Пятьсот метров? Пусть будет пятьсот. Угол пикирования примем семьдесят пять градусов. Зенитку ставим по оси моста на расстоянии пятьдесят… Нет, пятьдесят мало, промажут фрицы по мосту, и мы этот перелет поймаем. Тогда двести метров на восточном берегу. Наиболее вероятно, что фрицы атакуют, подходя со своей территории, а разворачиваться будут уже над нашей. Вычисляю дальность, решая прямоугольные треугольники. Теперь установки прицела. Скорость пикирования? Пусть тоже будет пятьсот, потом подкорректируем. Определяю установки прицела и взрывателя. Когда отрываюсь от листка, Анисимов просто цветет.
– Ну что, товарищ майор?
Незнакомый майор только разводит руками. Комполка подходит ко мне и протягивает руку.
– Поздравляю с успешной сдачей экзамена на должность командира зенитного орудия среднего калибра и присвоением звания сержанта.
Анисимов и второй майор присоединяются к поздравлениям.
– Ну что? Зачем вызывали? – интересуется Петрович, когда я выхожу из здания штаба.
– Ты как перед сержантом стоишь? Смирна-а!
Видели бы вы рожу красноармейца Семяхина в этот момент. Я еле сдержался, чтобы не заржать. Секунды через три до него, наконец, доходит, что это шутка. Петрович вытягивается, прогибаясь в спине.
– Виноват, тащ-щ сержант! Исправлюсь, тащ-щ сержант! Какие будут приказания?
Тыкаю его пальцем в живот.
– Ремень подтяни, р-разгильдяй! Пузо почти до колен висит.
Глядя на наш спектакль, присутствующие смеются. Живот механика не висит, а скорее липнет к спине, хотя кормят на новом месте лучше, чем в Брянске. Я уже заметил, что чем меньше часть, тем лучше кормят. Есть, конечно, исключения, но они только подтверждают правило. В Брянске была огромная столовая, куча поваров, а в котелки красноармейцам попадало существенно меньше, чем здесь, где все готовят в полевых кухнях и повара из своих. Да и качество пищи здесь лучше, может, просто возможности украсть меньше, все свои и все на виду, от полка меньше трехсот человек осталось.
– А ты это… Насчет сержанта серьезно?
– Абсолютно. Только что экзамен сдал.
– Отметить бы, – размечтался Петрович.
Наркомовскую норму на новом месте мы еще ни разу не получали. Обещали выдать на седьмое ноября.
Первого ноября выпал снег и больше уже не таял, на улице устойчивая отрицательная температура. В казарме поставили несколько печек-буржуек, но толку от них немного. Теперь основная обязанность дневальных топить эти печки, а остальные немалое время тратят на заготовку дров. Мы до сих пор ходим в хэбэ и пилотках, зато выдали толстые зимние портянки и шерстяные перчатки. Хозяйство полка на новом месте понемногу налаживается, нам выдают денежное довольствие и обещают скоро выдать красноармейские книжки. За четыре месяца я получил тридцать четыре рубля, то есть по восемь пятьдесят за каждый месяц в Красной армии. Теперь как командиру орудия мне будут платить семнадцать пятьдесят, а если доживу до третьего года службы, то советская власть будет отваливать мне аж сто двадцать пять рублей в месяц. Лучше бы выдали положенную шапку и зимнее обмундирование.
В полку сформировали три учебные батареи: две МЗА и одну СЗА. Полк приступил к своей основной задаче – подготовке артиллеристов-зенитчиков. Наша пушка оказалась пятой в батарее, а это хуже, чем пятое колесо в телеге. Зато пополнили расчет, у нас есть теперь штатный заряжающий, установщик прицела и установщик взрывателя. В учебном процессе мы участвуем мало, больше на первых порах, когда идет индивидуальное обучение номеров расчета. Когда же переходят к отработке действий в составе взвода и батареи, мы остаемся не у дел.
В середине ноября ударили морозы, и немцы возобновили наступление, выбравшись из «грязевой ванны». Фронт постепенно приближается к городу, мы чувствуем это по начавшейся эвакуации гражданского населения и участившимся налетам авиации. В городе появляется штаб тринадцатой армии. В начале двадцатых чисел меня вызывает командир полка.
– Слушай сюда, сержант, нашему полку поставлена задача: обеспечить противовоздушную оборону автомобильного моста через реку Сосна на Воронежском шоссе. Послать туда хотя бы одну батарею я не могу, нарушится учебный процесс. Поэтому пошлем твое орудие.
– Товарищ майор, это же…
– Во-первых, товарищ сержант, не перебивайте старших по званию, а во-вторых, я и сам знаю, что много вы там не навоюете. Но нет у меня другого варианта, поэтому поедешь ты. Немцы этот мост еще ни разу не бомбили, он им самим нужен. Скорее всего, тебе стрелять вообще не придется. Вопросы?
– Вопросов нет, товарищ майор, есть пожелания.
– Излагай.
– Лопаты потребуются, копать нам придется много. Пила нужна, два топора, зимнее обмундирование, хотя бы один тулуп для караульной службы и валенки.
– Хорошо, получите. Идите и готовьтесь. Да, зайдите в строевой отдел. Я распорядился выписать вам красноармейские книжки. Вы за пределы части убываете, вот с вас выдачу и начнем.
Наконец я становлюсь обладателем своего первого официального документа – красноармейской книжки. Пока без фотографии, с этим в стране тяжело, хотя место под нее предусмотрено. Зато с печатью.
Перед мостом через Сосну нас останавливают. Предъявляю приказ комполка, и через несколько минут около СТЗ появляется старший лейтенант.
– Почему прислали только одну пушку?
Это вместо «здравствуйте».
– Было же указание прислать батарею.
Я только пожимаю плечами, дескать, не ко мне вопрос.
– Что вы молчите как рыба об лед? Я вас спрашиваю!
– Мне приказали прибыть, я прибыл. А почему прислали только меня, не знаю. Этот вопрос командованию полка задавать надо.
Старлей поливает меня презрительным взглядом, но какой с меня спрос. Чем он тут, интересно, командует? Заградотрядом?
– Ладно, – бросает местный царек, – сейчас укажу вам место для позиции. Но это дело я так не оставлю.
– Извините, товарищ старший лейтенант, но место для позиции я выберу сам.
– Что?!
Он искренне изумлен, что какой-то сержант осмеливается ему возражать.
– Выбор позиции зенитного орудия обусловливается рядом специфических факторов. Где попало пушку не поставишь, поэтому прошу разрешения выбрать позицию самостоятельно.
Старлей так и застыл, набрав в грудь воздух. Никак не может решить, то ли обматерить меня, то ли согласиться. Наконец, он выдыхает, потом бросает:
– Разрешаю.
Поворачивается и уходит. Крайне неприятный тип. СТЗ переползает через мост, и я иду искать место нашего будущего обитания. Справа и слева от дороги на расстоянии около полукилометра находятся два пригородных поселка Лавы и Казинка. Шоссе проходит как раз между ними. Мост железобетонный, если его будут бомбить, то, скорее всего, пятисотками. Насколько помню, у этой бомбы разлет осколков полтора километра. Как-то сразу захотелось встать от моста подальше. На двести пятьдесят, нет, на триста метров. Снаряду эти пятьдесят метров ерунда, а нас они спасти могут. Дальше просто. Выбираю место справа от дороги, где слой снега толще. Под снегом земля не успела промерзнуть, и мы начинаем копать.
Хрясь, ш-ш-ших, хрясь, ш-ш-ших. Мы раскидали снег и лопатами прорубили тонкую корочку льда. Дальше началась не промёрзшая земля, и дело пошло быстрее. Хрясь, ш-ш-ших, хрясь, ш-ш-ших. Раньше думал, что воевать это значит стрелять. Ничего подобного, теперь для меня слово воевать тождественно слову копать. Начинаю завидовать пехотинцу, который роет окоп только для себя. Хрясь, ш-ш-ших, хрясь, ш-ш-ших. К вечеру еле успеваем выкопать огневую позицию для пушки. На землянку для самих себя времени не остается. К тому же для землянки нужны бревна, а до леса здесь ой как далеко. Первую ночь проводим в землянке охраны моста, это действительно заградотряд, только кого он здесь ловит непонятно. Реки уже замерзли и для одного человека препятствием не являются.
На следующий день мы копаем землянку для себя, но тут меня отрывают от работы.
– Глянь, командир. Бежит кто-то.
Со стороны моста, путаясь в полах шинели, к нам бежит красноармеец и что-то кричит. Что кричит, понять не могу, далеко.
– А ну тихо! – затыкаю рты своим горлопанам.
И тут даже не слышу, а скорее понимаю, что кричит бегущий. Воздух!
– К бою.
Буквально через пять секунд мы уже облепляем пушку. Немцев пока не видно, видимо, их обнаружил пост ВНОС и сообщение передали старлею. Еще не факт, что фрицы идут по нашу душу… Накаркал, едва на северо-западе в небе появляются черные точки, как я понимаю – по нашу. Сразу вспоминаю экзаменационную задачу и выставляю угол прицеливания восемь девяносто. Командую Паше:
– Меньше ноль семьдесят.
– Взрыватель десять! Курс ноль!
Кланц – лязгает затвор, пожирая снаряд. Самолеты уже перестроились в цепочку и сейчас начнут пикировать. Припадаю к окуляру оптической трубы и как только первый «юнкерс» появляется в поле зрения, командую:
– Огонь!
Г-гах! И пошло. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Орудие ведет огонь с максимальным темпом. Не знаю как по дальности, а по направлению разрывы наших снарядов ложатся хорошо. Даже очень хорошо! Бах! Первая бомба взрывается в русле реки. Туда же попадают вторая и третья. Нам не до них. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с. Ба-бах! Четвертая бомба взорвалась на самом берегу, через позицию проходит ударная волна и спустя пару секунд летят комья земли. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Стреляет пушка. Бах! Бах! Ба-бах!!! Еще одна бомба взрывается на нашем берегу еще ближе к позиции, ударная волна бьет сильнее, а комья земли крупнее. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Бах! Бах! Г-гах! Блям-с.
– Прекратить огонь!
В нос бьет запах сгоревшего пороха, на земле дымятся остывающие гильзы. Восемь самолетов набрали высоту, а девятый еще разворачивается на запад, но делает он это как-то неуверенно. Похоже, одного мы все-таки повредили. Жаль, мало ему досталось! Смотрю на мост, вроде цел. А где посыльный? Серый бугорок хорошо виден на белом снегу, испещренном черными комьями земли. Убит? Ранен?
– За мной!
Мы бежим к лежащему на снегу.
– Жив?
– А?! Что? Не слышу.
Жив, но оглушен. Возможно, контужен, кровь из ушей не идет, это хорошо. Мы берем его под руки и ведем к мосту. Посыльный не единственная потеря, оба находившихся на мосту часовых погибли. Опоры моста и пролетные строения повреждены осколками, но на прочность всего сооружения это вроде бы не повлияло. На меня с пистолетом в руке налетает «заградотрядовский» старлей. Думал, убьет. Оказалось, что он не только послал своего красноармейца предупредить нас, но и организовал зенитный огонь из стрелкового оружия. И сам стрелял по пикировщикам из пистолета. Он сильно возбужден, говорить может только междометиями. Первый раз, что ли, под бомбежку попал. Когда он успокаивается, то начинает, наконец, отдавать внятные приказы, эвакуировать раненого и убрать погибших. Однако пистолетом в кобуру попадает не с первого раза. Отдаем раненого своим и возвращаемся. Надо чистить ствол орудия и продолжить копать землянку.
Едва обустраиваемся на новом месте, как нас с него выгоняют. Для прикрытия моста с воздуха приходит целая батарея из отдельного зенитного артиллерийского дивизиона армейского подчинения. Посмотрев на две здоровенные воронки у моста, комбат выбирает позицию там же, где и мы. Я надеялся, что нас отзовут обратно. После землянки казарма запасного полка кажется пятизвездочным отелем. Однако получил из полка приказ оставаться на месте, и мы перебираемся на сотню метров дальше от моста. Опять копаем начинающую промерзать землю. На глубине метр восемьдесят под ногами начинает хлюпать вода, дальше копать нельзя. В одной из стен делаем подобие камина, трубу прорубаем в земле. Тяга, конечно, никудышная и коптит это сооружение будь здоров, но хоть немного греет. Сейчас все мы похожи на негров, на дрова пускаем пустые ящики из-под снарядов. На мост было еще два налета, оба безрезультатные – мост стоит на прежнем месте. С соседями мы договорились, что они ставят завесу на пути пикирующих самолетов, а мы следим за тылом батареи и стреляем по выходящим из пикирования. Еще один «юнкерс» ушел от нас не совсем целым, но ушел, гад.
В ночь на первое декабря началась метель, а ночью температура опустилась ниже тридцати градусов. Днем мороз был около двадцати. Но это были еще цветочки. Утром третьего мы оказываемся на позициях стрелкового полка. Ночью полк отошел и занял оборону на окраинах пригородных поселков. Разбудила нас немецкая артподготовка. Артиллерия и минометы бьют по Лавам, там гремят взрывы и горят дома. Соседняя батарея открывает огонь на минимальном прицеле, трассеры летят над самыми крышами. Видимо, немцы подошли к самому поселку, и батарея получила целеуказание от пехоты. А нам стрелять пока некуда. К полудню бой начинает приближаться. Видимо, предшествующая контратака двух батальонов успеха не имела, и удержаться на окраине нашим не удалось.
От крайних домов поселка на белом заснеженном поле появляется редкая цепь серых фигурок. Наши не выдержали обстрела немецкой артиллерии и атаки пехоты. Минуты через три между домами замелькали другие серые фигурки. Гах, гах, гах, гах, бьют пушки соседей и между домами появляются яркие вспышки, окутанные черным дымом.
– Осколочным!
Лязгает затвор.
– Готово!
– Прицел шесть! Взрыватель десять!
Подвожу стрелку под промежуток между двумя домами, в котором пульсирует дульное пламя немецкого пулемета.
– Огонь!
Г-гах! Недолет. Пулемет продолжает вести огонь. Поднимаю прицел чуть выше.
– Осколочным!
Кланц.
– Готово!
– Огонь!
Г-гах! Блям-с. Пулемет затыкается. То ли ему конец, то ли фриц штаны меняет. Отрываюсь от окуляра и начинаю искать новую цель.
– Танки! Танки слева!
Из-за крайних домов поселка показывается ползущая по дороге немецкая колонна. Впереди несколько танков, за ними грузовики с пехотой и артиллерийские тягачи. Совсем охренели фрицы! Сейчас не лето, чтобы наши позиции в походной колонне атаковать.
– Бронебойным!
Правая лихорадочно крутит маховик горизонтальной наводки. В поле зрения появляется угловатый силуэт с коротким, словно обрубленным стволом орудия. Кланц.
– Готово!
– Прицел десять!
Останавливаю стрелку прицела перед передним танком, и как только он доходит до нее передней частью корпуса, командую:
– Огонь!
Г-гах! Блям-с.
На таком расстоянии снаряд до цели летит около секунды. Словно в замедленной съемке вижу, как трассер втыкается в башню немецкого батальоненпанцера, и в следующее мгновение между угловатым корпусом и рубленой башней вспухает желто-оранжевая щель, подбрасывающая башню вверх и превращающаяся в яркодымный взрыв. Эффектно получилось.
– Бронебойным!
Ловлю в прицел следующий силуэт. Кланц.
– Готово!
– Огонь!
Г-гах! Блям-с. Мимо! Механик-водитель второго танка резко затормозил и даже успел дернуть свою машину назад. Трассер прошел в считаных сантиметрах от его корпуса. Не уйдешь, гад!
– Бронебойным!
– Готово!
В этот момент немецкий танк, мне показалось, даже подпрыгнул. В него одна за другой попадают сразу три бронебойные гранаты. Проснулись соседи, а цели толком не распределили. На моторном отсеке танка медленно, словно нехотя, разгорается пламя. Поворачиваю ствол вправо, ищу другую цель. В поле зрения попадает грузовик.
– Огонь!
Г-гах! Блям-с. Попадание без видимого эффекта, бронебойная граната не взрывается. Тонкого автомобильного железа не хватает для взведения взрывателя.
– Осколочным!
Лязгает затвор.
