Верни меня домой

Полина Семенова

Верни меня домой

Глава 1

Не знаю, сколько я пролежал без сознания после ранения, но когда очнулся, бой совсем стих. Больше не было слышно ни свиста артиллерийских залпов, ни ржания лошадей, ни даже шелеста ветерка. Вообще ничего не слышно. Звенящая тишина. Я разлепил глаза и с трудом поднял голову, чтобы осмотреться, но не увидел ничего, кроме густого белого тумана, заполонившего всё вокруг.

В туман опасно выходить на улицу, тем более ночью – либо собьёшься с пути, либо вовсе домой не вернёшься. В туман на охоту выходит Мара и её приспешники – неупокоенные души, чтобы вдоволь поживиться нашими страхами и горестями. Они путают запоздалых путников, водят вокруг них свои безумные хороводы; заглядывают в приоткрытые окна и воют полуволчьим, получеловечьим лаем, чтобы запугать таких трусишек как вы. Всякая живность знает об их проделках, поэтому туманной ночью не стрекочут кузнечики, не лают собаки и даже калитки не скрипят, – все сидят в своих домах, домиках и норах, потому что никто не хочет сать жертвой Мары. И люди тоже будто что-то чувствуют – хоть нынче не особо верят в потусторонние силы, но плотно закрывают окна, ставни и двери на ночь, и с головой ныряют под одеяло. И вы тоже спите! Нече на туман смотреть. Завтра утром никакого тумана не будет, и вы вдоволь наиграетесь во дворе! – такими словами усыпляла нас бабушка глубокими туманными ночами.

Сейчас я бы с радостью оказался сейчас дома: повечерял бы в кругу семьи, повидался бы с детьми (у Ваньки, наверное, уже зубы вылезли) и уснул крепким сном с женой в обнимку. Но я в самой гуще ночного тумана, в звенящей безлюдной тишине. Хорошо бы окликнуть товарищей, но нельзя – вдруг после ранения я оказался в тылу врага? Лучше умереть от потери крови в бою, чем сдаться этим нелюдям в плен.

Сколько я уже иду – не знаю. Но полю не видно конца. Вокруг по-прежнему ни души – ни своих, ни чужих. Даже трупов нигде не видно. И река почему-то не показывается. И темнота стремительно наступает. И туман теперь заполоняет собой всё пространство вокруг, крадётся навстречу мне. В такие ночи не лают собаки, не стрекочут кузнечики, не скрипит калитка. Я бы тоже оказался сейчас дома, в кругу семьи, поспал бы крепким сном с женой в обнимку. Но не время думать о страхе, жене и доме – мне надо найти своих. Поэтому я иду, ускоряя шаг, прямо в туман. Если заблужусь, то точно к своим не попаду. Или упаду прямо в реку.

Наконец туман немного рассеялся, и впереди показались деревенские дома. Тропа привела меня к какому-то селению. Правда и здесь вокруг не было ни души. Не слышно лая собак, ни малейшего дуновения ветра. И в окнах ни огонька. Наверное, все спят или уже эвакуировались. Я постучался в первый попавшийся дом, но никто не отозвался. Легонько подтолкнул дверь плечом, и та поддалась. Я вошёл в дом. Тоже абсолютная тишина, и ни души. "Уехали в эвакуацию". За окном уже наступила глубокая тёмная ночь, и я решил заночевать в доме. Проснулся от того, что услышал шорох за окном. Поднялся с импровизированной лежанки и всмотрелся в темноту за окном. Там кто-то ходил. "Возьмём его, он здесь. Честный коммунист, хы! Атеист, хы! Прямо в наши руки сам пришёл! Мы хорошенько полакомимся – сказал первый и потёр руки Да, даже как-то скучно" – зевнул второй "Да тебе постоянно скучно: сопротивляются – скучно, не сопротивляются, тоже скучно. Работы дохрена, а ты всё скучаешь!" – выступил из тени третий "Ну так скука моё кредо, , вот я и скучаю, даже когда скучать некогда!";

– Хватит ругаться! Вы кого хочешь разбудите

Тут улица озарилась светом. Трое зарычали и попятились в тень. Прямо на них шёл высокий худой старик с лампадой в руке.

– Бежим, бежим! – пискнул самый худощявый. – Иначе ног не унести

– Да погоди ты, разберёмся! Я так просто от добычи не уйду! – сказал тот, что повыше, и вышел из тени.

– Черти, идите отсюда! Сегодня не ваша ночь!

– Как это не наша? Сам иди отсюда, в доме наш человек?

– И как бы я пришёл по такому туману, если б он был ваш?

– Не знаю! Креста он не носит! Носил бы крест, мы бы его не тронули!

– Может и не носит, но крестным знамением осенять себя умеет, и молитву знает! Иначе я бы не нашёл его по такому туману

– И всё равно мы его не отдадим! Мы первые его нашли! – оскалился главный и превратился в огромного чёрного пса с красными глазами

– Ну, сами напросились! – вздохнул старик, вынул из-под рубахи крест и начал читать "Отче наш"

Пёс заскулил и начал кататься по земле, высунув язык. Двое других попытались было выскочить из тени, но свет от лампады и креста не дал им этого сделать.

– Ну, кто ещё осмелиться напасть? – сказал старик грозным тоном

– Никто! Мы пойдём!

– Хорошо. Вот и идите куда шли. Ну а ты? Попробуешь напасть? Я могу ещё добавить! – с усмешкой посмотрел старик на пса

В ответ пёс то ли зарычал, то ли замяукал, то ли загавкал, по прежнему катаясь по земле.

– То-то же! – усмехнулся старик и убрал крест за рубаху

Пёс обратился обратно

– Ты…ты только попадись в мои лапы! – полупрорычал полупроговорил человек с рогами

– Мне опять крест достать?

– Да иди ты к Чёрту!

– Сам туда иди, домой-домой-домой! – помахал ему рукой Старик.

***

Ну что, Вась? Рассказывай, Как тебя в Безвременье-то занесло? Вроде крещёный, а всё туда же!

– Раз я здесь, значит меня кто-то привёл к нему!

«Ну и приснится же!» – Подумал я и облегчённо вздохнул.

– О, Агафоныч, очнулся, наконец-то! – Послышалось откуда-то слева.

Я вздрогнул, широко распахнул глаза и уставился на человека, сидящего рядом. На моего лучшего друга Колю, который пропал без вести в прошлом месяце, – не вернулся из разведки. Никто уже не надеялся увидеть его живым, на прошлой неделе его родным уже отправили похоронку. А сейчас он сидит рядом со мной и улыбается во весь рот. Я зажмурился и ущипнул себя за руку, подумав, что это какой-то странный сон или я брежу после серьёзного ранения.

Тот же знакомый голос слева ехидно хмыкнул :

– Открывай глаза, Агафоныч. Я тебе не снюсь. Прекращай валять дурака!

Я снова открыл глаза. И спросил дрогнувшим голосом:

– Коля? Ты…живой? Ты где был? Твоей жене уже извещение послали, о том, что ты пропал без вести

Друг помрачнел. Горько усмехнулся.

– Знаю я, Вась. Знаю про извещение. Мы погибли – и ты, и я. Оба! Отвоевались…

– Как погибли? А как мы тогда…говорим?

– Ну как. Мы ж на войне были. Вот и погибли.

– Ну, в лазарете в местном. Умирать тоже не так просто, как кажется. Пока переходишь из живых в мёртвые, можно запросто угодить в Безвременье. Место, откуда точно никто не возвращается.

– Значит, это была смерть? Короткая тёмная вспышка, после того как меня скосила пуля.

– Может быть и так, – задумчиво сказал Коля, – как мне объяснили, смерть у каждого разная. Моя смерть не пришла быстро. Меня пытали, Вась. Долго пытали. Потом я лежал с лихорадкой в лазарете фрицев. А позавчера я вдруг проснулся и понял, что у меня больше ничего не болит. Поэтому для меня смерть пришла как облегчение

– А мы не знали что и думать, – то ли ты погиб, то ли раненный где-то лежишь, то ли к фрицам перебёг

– Мой тесть тоже думает, что я перебёг. И жену к этой мысли подталкивает, зараза. Всегда меня недолюбливал

– А откуда ты знаешь, что они делают, – удивился я, – ты же сказал, что мы никогда их больше не увидим?

– Хм. Увидеть-то можно. Поговорить нельзя. И спуститься к ним нельзя. Можно только смотреть. И то нечасто. Мы же не совсем в Раю. И не в аду.

– А где мы тогда?

– В Межвременьи. Место для погибших воинов. Мы погибли, но нас не отпевали и не хоронили, как положено – просто присыпали землёй и всё. Мы и к живым не относимся, но и к остальным мёртвым попасть не можем. Так объяснил наш Старший.

– А что, Александр Степаныч тоже…того?

– Жив пока…вроде

– Тогда про какого Старшего ты говоришь?

– Увидишь. Кстати, нам пора на построение.

***

– Приветствую новых Межвременцев! Меня зовут Михаил Гаврилыч. Но вы можете называть меня просто Старший или Гаврилыч! Вы погибли, и теперь находитесь в новом расположении – в Межвременьи. Ваши тела просто зарыты в земле, поэтому в мире Живых вы считаетесь пропавшими без вести. До тех пор, пока ваши тела не найдут Живые.

– Что, даже посмотреть одним глазком на родных нельзя?! – сурово посмотрел на старшего сосед, – у меня среди живых сын растёт! У него теперь только мать! Как их оставить одних…без меня.

– Вы можете смотреть на Живых – как живут ваши близкие, как воюют ваши товарищи, но не более того. На окраине поселения есть пруд. Зачерпнёте в свой котелок воды и увидите то, что хотите увидеть или то, что вам важно увидеть. Помните, что попытки выбраться из Межвременья тщетны – вам не даст пространство.

– А это…ну, на живых, – прямо когда хочешь можно смотреть? – задал вопрос Коля

– Нет! Грю же, только когда вы захотите что-то увидеть или то, что вам важно увидеть

– А если я хочу видеть каждую секунду того, как живут Живые? Понимаете, товарищ Старший, у меня сын маленький и жена одна осталась

– Там у всех жёны и дети. А ещё матери, отцы, сёстры, братья и прочая родня. Порядок есть порядок – если каждый ежесекундно будет подходить и брать воду, то от пруда уже через день ничего не останется.

– А мёртвых?! Мёртвых можно увидеть, раз мы тоже умерли?! – Задал вопрос парень лет 19

– Гм, нет, к сожалению. Из расположения выходить нельзя. Вас не пропустит пространство, – сочувственно посмотрел на него Старший, – когда вас найдут, вы сможете быть рядом с родными и близкими, если они тоже мертвы. Помогать живым, если потребуется. А до тех пор, повторюсь, ваше поселение здесь – в Межвременье.

– Товарищ Старший, а что будет, если нас не найдут?

– Не знаю, – уклончиво ответил Старший, – не в моих полномочиях отвечать на этот вопрос.

***

Нас расселили в деревенские домики по 4-5 человек. Моими соседями оказались мой друг Коля, Вместе со мной в одном доме поселили Колю, мужчину в летах Родиона и того самого мальчишку, который возмущался, что не сможет повидаться с матерью и сестрой. Мы сели ужинать. Сначала ели молча, изредка поглядывая друг на друга.

– Не могу я так, ребят! Ну не может быть такого, чтоб я умер и не мог увидеть своих родных, – никак не мог успокоиться Алексей

– Ну сказали же тебе, нельзя! Старший вроде русским языком говорил, а ты всё никак угомониться не можешь? На вот, яблочков поешь лучше. Авось успокоишься, – ответил ему Родион

– Не могу я так, дядь Родь! Очень хочется мать с сеструхой обнять! – досадливо буркнул тот

– Ну и что ты будешь делать? – вставил словечко я, – ты знаешь, как к ним пройти?

– Видел! Кажется, видел! Нужно речку перейти и всё!

– Да ты, парень, бредишь! Нет здесь никакой речки.

– Нет, пойду я! – ответил парень и встал со своего места

– Погодь! – придержал его за локоть Родион Константиныч, – погодь! Сказали ж тебе, не получится? Кто знает, что ожидает тех, кто нарушит приказ Старшего

– Я ненадолго, – упрямо мотнул головой мальчишка, – я туда и обратно! Никто меня не заметит.

– Сядь! И ешь! – неожиданно прервал молчание самый угрюмый наш сосед, – нече по ночам шастать!

– Да не хочу я есть! – обиженно буркнул Алексей, встал из-за стола и пошёл расправлять свою постель

– Родион, а вы как с Алексеем знакомы? – прервал затянувшееся молчание я

– Та мы седьмая вода на киселе, я его дядька дальний. Вместе жили в одном селе, ему было 17, когда война началась, – он взял и прикурил самокрутку, – Тятьку его на фронт забрали, вроде как воюет где-то. А в село наше фашисты вошли. Одним днём убили и мамку, и сестру его. Он захотел отомстить, парень горячий, молодой, приписал себе год в военкомате, его и забрали. Потом мы попали в одну дивизию, вместе воевали и погибли тоже в один день. Он меня, тяжело раненного, вытащить из-под огня попытался, ему самому и прилетела пуля. Вот так здесь и оказались

– А я даже не понял, как здесь оказался. Понять не успел, что умираю. Короткая тёмная вспышка, и всё, – нет на Земле больше Василия Семёнова

– А дети? – спросил Родион, – дети остались у тебя?

– Трое. Два мальчика и девочка, маленькие ещё

– У меня вот никого не осталось, – ответил Родион, – только печная труба из земли торчит

– Может успели уйти?

– Да нет. Говорят, совсем ничего от села не осталось. Каратели сс, чёрт бы их побрал, всех сгубили.

– А на фронте никого нет?

– Сын ушёл. От него уже 6 месяцев вестей нет. Ни ответа ни привета

– А похоронка?

– И похоронки нет. Одно радует, – здесь я его пока не вижу.

Мы ещё немного помолчали и тоже улеглись на боковую.

Глава 2

Яков

Почему они не понимают? Они не хотят увидеть родных? Или их учили быть атеистами, и они в жизни не верили в то, что после смерти смогут встретиться с близкими? Ладно эти четверо, но дядь Родион-то знает, как я хочу встретиться с мамкой и сеструхой. Я пошёл на войну, чтобы отомстить за них и за других погибших односельчан, чтобы убивать тех, кто истребляет наш народ. Может только поэтому мне было не страшно умереть – я знал, что встречусь с родными. А мне говорят "не положено!", говорят, "ждите, когда вас найдут живые".

Я тихонько вышел на крыльцо и закрыл за собой дверь. Здесь почти всё как там, на Земле. Такой же ветер. Так же сменяются ночь и день. На другой стороне – река. Наше поселение окружает невысокий деревянный забор, а за ним бесконечные поля. Ночной свежий ветер принёс с собой запах свежих яблок и едва уловимый аромат маминого вишнёвого пирога.

– Р-рав! Ав-ав, ав-ав! – вдруг раздался собачий лай. Сначала я подумал, что мне показалось, но лай повторился. Я подумал, что раз уж в поселении есть кони и лошади, то и собаки тоже могут быть.

Я подошёл ближе к воротам, вгляделся в темноту, а потом очень удивился и обрадовался увиденному. За воротами сидела и дружелюбно виляла хвостом наша собака – Жучка. Ещё в первый день оккупации моего села, фашисты убили всех собак в округе. Я видел, как Жучку добил штыком один из тех сволочей, которые поселились у нас в доме. Он же убил мою сестру за неповиновение.

– Жучка? – позвал собаку я, отодвинув щеколду и немного приоткрыв ворота, – иди сюда, моя хорошая!

Жучка всё так же дружелюбно виляла хвостом и смотрела на меня из-за ворот и не двигалась с места. Я вышел за ворота, хотел подойти ближе и погладить её, но она вдруг отскочила от меня, гавкнула и рванула прочь во все четыре лапы. Не знаю, что нашло на меня в тот момент, но я побежал за ней. В голове промелькнула мысль, что я не должен уходить далеко от поселения, кто знает что ждёт нас за забором, но я прогнал эту мысль, – может Жучка приведёт меня к родным. Я бежал за Жучкой, Жучка бежала от меня.

– Жучка? Жучка?! Куда же ты!

Она вдруг остановилась, обернулась и посмотрела на меня. Это была не моя Жучка – уши слишком заострённые, вместо глаз – чёрные-чёрные зияющие дыры. На морде – свежая кровь. Я отшатнулся от неё и побежал без оглядки назад – к поселению. С той стороны, откуда я пришёл, на меня надвигался туман. Я побежал туда, пока

Когда я шагнул в туман, Жучки уже не было видно. Да и вообще ничего не было видно. Всё в густой-густой пелене. Чтобы не отходить ещё дальше от поселения, я развернулся и пошёл в обратном направлении. Я не знаю, сколько я шёл, но вокруг всё так же был плотный белый туман, и ни намёка на поселение. Вдруг справа мелькнуло что-то тёмное. Я пошёл туда и вышел к какой-то деревне. Она одновременно была очень похожа на наше поселение, и одновременно чужой до мурашек. В нашем поселении всё как в мире живых – поют и летают птицы, болтают прохожие, изредка мычат коровы. А тут всё мёртвое и глухое. Тишина такая, что страшно даже дышать. Дома в этой деревне тоже как мёртвые, – все покосившиеся и полусгнившие. Вокруг по-прежнему стелется туман.

***

Когда мы проснулись, Яши уже не было на месте. Я спросил Константиныча, где его младший товарищ. Он лишь недоумённо пожал плечами и ответил:

– Не знаю. Может, покурить вышел. Может, прогуляться.

Но когда мы вышли на улицу, его и там не оказалось. И на утреннее построение он не вышел.

– Заикин Яша! – В который раз повторил товарищ Старший, – уснул что ли?

– Товарищ Старший, разрешите обратиться! – вышел из строя Родион Константиныч

– Разрешаю! – коротко рявкнул Старший

– Товарищ Старший, Яши с самого утра нет на месте, нигде нет!

– А куда он делся? Ладно, закончим перекличку и весь пятый дом ко мне!

После построения все мы дружно стали искать Алексея, – его по-прежнему нигде не было. Тогда товарищ Старший пришёл в наш дом и мрачно зыркнул на нас глазами:

– Ну, рассказывайте, товарищи, куда делся Заикин

– Понимаете, товарищ Старший, вчера вечером он снова взъерепенился и сказал, что обязательно должен найти мать и сестру

– Чё, очереди своей не смог дождаться? Сегодня его очередь идти к Озеру

– Нет, товарищ Старший. Его мать и сестра погибли ещё в самом начале войны, отец воют, а тех убили фашисты. И вот он хочет к ним – Что значит хочет?! Я же вам русским языком сказал – не положено! Как дети малые! Собирайте всех и живо на его поиски! Авось успеем догнать!

– А если не успеем?

– А пусть пеняет на себя, раз не научился слушать старших по званию!

Мы подняли на ноги своих, подняли на ноги соседнее расположение. Искали пацана почти до самого вечера, до первой звезды. Устали, и решили сделать перекур.

Алексей вернулся через три дня, под вечер, как раз во время вечернего построения. Весь бледный, и волосы у него седые.

– Вот уж не думал, что на этом свете ещё может поседеть.

Товарищ Старший отправил его в лазарет – Что ж, теперь вы видите, что пространство вас никуда не пустит. Своевольничать бесполезно. Самое страшное – попасть в Туман. Да, за ним находится поселение Мёртвых, но туман туда вас не пропустит. Для этого нужно разрешение, которого пока нет у большинства из вас. Так что пеняйте на себя, когда пытаетесь бороться с правилами. Это не просто моя блажь. Это безопасность всего расположения. То, что Алексей вернулся означает лишь то, что за него ещё кто-то молится на Земле, среди живых. То, что его там кто-то помнит и надеется найти живым или мёртвым. Если бы не чьи-то молитвы, Туман бы засосал его, и плутал бы он в том Тумане до скончания Века. Пусть то, что сделал Алексей, будет вам уроком.