скачать книгу бесплатно
Они выбрались к берегу, и Лена ощутила ногами спасительную прохладу – здесь песок был влажный, и она, сняв шлёпанцы, даже застонала от блаженства.
– Боже, как хорошо.
Только сейчас она поняла, как устала, перегрелась и как ей хочется войти в воду и погрузиться с головой в прохладу, и плевать на водоросли и лягушек.
– Пить будешь? – Ровена бросила ей кока-колу. – Только банки в пакет складывай.
Лена откупорила банку и отпила – холодный шипящий напиток охладил её, она отхлебнула большой глоток и икнула. Всегда шипучка действовали на неё так, и она её не пила, но Ровена не признаёт других напитков, так что Лена, вздохнув, снова сделала глоток. Ну, один-то раз можно.
– Я купаться. – Ровена сбросила халат и тапки на траву. – Ты как?
– Пожалуй, и я искупаюсь.
Лена оглянулась – прибрежная трава с вкраплениями каких-то ярко-жёлтых цветочков выглядела вполне чистой, но в одежду запросто могла заползти гадюка, а значит, по возвращении надо осторожно потыкать шмотки палкой, мало ли…
– Ленка, вода божественная, что ты там копаешься!
– Она же никуда не денется. – Лена уложила халатик поверх одежды Ровены и ступила в реку. – О-о-о, супер!
Прохладная прозрачная вода остудила её ноги, и Лена вдруг почувствовала лето. Вот было оно, это лето – с тополиным пухом, первыми черешнями, клубникой – но она не ощущала его так, как когда-то, не чувствовала щенячьего восторга от свободы, синего неба и запаха реки, перспективы прожить этот день так, чтобы вечером гудели ноги, и, лёжа в чистых прохладных простынях, осязать, как разомлевшее отмытое тело горит от загара. А сейчас, ступив в воду, Лена вдруг почувствовала себя так, как в детстве. И ещё была Ровена – всё та же безрассудная, предоставленная сама себе, она плыла впереди, её волосы намокли и колышутся в воде, словно диковинные водоросли, и сама она, такая весёлая и безмятежная, словно и нет где-то там жизни, которой жить просто невозможно. Жизни, от которой болит в груди и давит в висках. Словно нет ничего, что делает её невыносимой и иногда очень страшной. Словно не касается её та жизнь – за пределами реки. И так знакомо колышутся волосы Ровены в воде, она никогда не пыталась их подвязывать во время купания. Она есть и всегда будет – Ровена, долговязая прощелыга из пятого дома. И хотя она уже не живёт в своей старой квартире, а на её когда-то очень тощем каркасе появились заметные округлости, ничто не поменялось. Ровена не станет ей поддакивать, просто чтобы не раздражать, она всегда скажет ей правду, она не будет трахаться с её мужем – она здесь и всегда будет рядом, и это отлично.
– Ленк, смотри, какие кувшинки.
Ровена заплыла в заросли речных цветов. Она могла держаться на воде, практически не шевеля конечностями, – Лена так не умела, плаванье было для неё спортом, а Ровена не уставала абсолютно. Вот и сейчас она вплыла в заросли кувшинок и будто встала на отмель – руки её свободно дотрагивались до восковых чашечек, гладили широкие листья, она что-то высматривала среди стеблей – а Лена только и могла что плыть, потому что здесь глубоко, так стоять в воде она не умеет.
– Как это у тебя получается?
– Стоять в воде? – Ровена ухмыльнулась. – Сто раз ты меня спрашивала.
– Спрашивала, да. – Лена фыркнула. – И стоять, и лежать на воде ты можешь, и плыть несколько километров, даже не запыхавшись, не то что…
– Ну, не знаю я, Ленк. – Ровена ловко перевернулась и улеглась на воду, тело её заколыхалось в такт волнам. – Не знаю, сто раз тебе говорила. Вот легла и лежу – держит меня вода. И плыть могу, почти не шевеля конечностями, – вот и не устаю. Но это только в тихую погоду, когда волн нет.
– Не утешай меня.
– У тебя макияж потёк.
– Ну, и хрен с ним.
Они переглянулись и захохотали. Лена с восторгом ощутила то, чего не ощущала давно: лето и свободу. И то, что грызло её изнутри, просто исчезло. Всё неважно, оказывается. Вода всё смыла, река унесла, она и не заметила, когда.
– Есть хочу…
– Там шаурма в сумке имеется, поплыли на берег. – Ровена осторожно проплыла сквозь кувшинки. – Люблю я эти цветы…
– А не рвёшь никогда.
– Потому и не рву, что люблю. Сорву – цветок завянет, умрёт, и всё. А я хочу, чтоб он жил – ведь всю зиму мёрзнет на дне, ждёт лета, как и я. Только летом можно жить.
– Тебе в Африку надо.
– Там негры, змеи, болезнетворные микробы и жуткие гады.
– Змеи и тут есть.
– Есть. – Ровена вышла из воды, и Лена в который раз с завистью отметила, что тело подруги варварски прекрасно, хоть и не модельное. – Ленк, тебе с острым соусом или так?
– Давай так, знаю я твои острые соусы, есть невозможно.
– Тоже верно.
Ровена достала из сумки плед и расстелила на песке. Туда же последовал увесистый пакет с едой, банки с колой и пачка салфеток.
– Ты просто пикник устроила. – Лена уловила запах еды, и её рот наполнился слюной. – Чёрт побери, жрать-то как охота.
– Ну, так вперёд, чего ты ждёшь?
Ровена развернула пакет и подала ей шаурму. Лена, питавшаяся по диетической программе полезной едой, в ужасе зажмурилась, но запах сводил её с ума, и она откусила – вкус оказался непередаваемым.
– Ты, Ленка, ешь всякую траву, вот и превратилась в кильку. – Ровена отпила из банки шипучку и блаженно потянулась всем телом, сидя по-турецки. – Давай выкладывай.
– Что?
– Ну, ты уж меня совсем за дурру-то не держи. – Ровена хитро прищурилась. – Что-то тебя гложет, и сильно, раз ты ко мне прискакала среди дня, и мне даже удалось сманить тебя на реку. Было б это что-то простое, ты бы с Холостой Пулей поделилась, но тут что-то такое, чего ты ей доверить не можешь. Рассказывай, а то купаться хочется.
Лена вздохнула. Конечно, она бы рассказала Таньке – только именно ей она ничего рассказать не может, Танька и сама всё знает.
– Рона, я…
– Давай не тяни. – Ровена вздохнула, оглядев до половины съеденную шаурму. – Заур мне по знакомству их такими здоровенными делает… Так что там стряслось-то? Снова с Серёгой поцапались?
Она это сказала – словно о чём-то незначительном, и Лена вдруг подумала: а ведь так оно и есть. Живут они с Сергеем как чужие, связывает их только квартира, да и та принадлежит ей, и она частенько думает о том, стал бы Сергей тянуть эти ненормальные отношения, будь у него куда съехать, и ответ всегда был очевиден, но думать об этом не хотелось, потому что тогда пришлось бы что-то решать, а решать тоже не хотелось. Очень страшно вдруг остаться одной. Татьяна всегда ей сочувствовала, сопереживала… до сегодняшнего дня.
– Поцапались… – Лена вытянула ноги, касаясь песка за пределами пледа, и большим пальцем ступни прочертила линию. – Я папку забыла с документами, а они мне нужны сегодня. В обед поехала домой, а эти… там.
Как объяснить Ровене, что она в тот момент почувствовала, Лена не знала. А самое главное, как объяснить то, чего она в тот миг не почувствовала? А именно – горя, злости и что там ещё положено чувствовать обманутой жене? Так вот: ничего этого не было. И напрасные метания по комнате Татьяны, спешно собирающей трусы и лифчик, и преувеличенно громкий голос Сергея: «Милая, это не совсем то, что ты думаешь…» А что, собственно, ещё она должна была подумать? Всё это было глупо, по-мещански банально и совершенно ей безразлично. Она стояла посреди этого бардака, смотрела на свою почти лучшую подругу и мужа, с которым прожила десять лет, и не ощущала ничего, кроме отвращения от того, что оказалась втянутой в такую пошлую, практически классическую библейскую историю, в которой уже заранее все роли расписаны. Но играть свою роль ей не хотелось совершенно, и эта проблема оказалась похлеще голой Танькиной задницы с целлюлитом.
– Прикольно. – Ровена хмыкнула, глядя на неё поверх банки с колой. – И что теперь? Насколько я могу судить, сердце твоё не разбито ни капельки.
– Нет, не разбито.
– Ну, тогда слушай, что я думаю. Ты же за этим ко мне пришла?
– Собственно, да.
– Конечно. – Ровена снова потянулась. – Помнишь, где-то около года назад я у тебя спросила, на кой ляд ты живёшь с Серёгой, если вы лет пять спите в разных комнатах?
– Помню.
– А помнишь, что ты мне ответила?
– Не очень…
– Я тебе напомню. – Ровена состроила глумливую гримасу. – Ты на полном серьёзе затянула бодягу насчёт того, что, дескать, вас связывают более высокие отношения, которые не сводятся к сексу, вы просто родные люди, и бла-бла-бла. Я тогда это послушала и решила, что ты, подруга, похоже, спятила. Но промолчала – не в моих правилах давать непрошеные советы. Но вот что я думаю сейчас. Иногда жизнь ставит нас в ситуацию, когда нужно принимать неприятное решение – но мы его не принимаем. По разным соображениям, чаще просто не боимся попасть в неудобную эмоциональную ситуацию. Ну, и тянется это какое-то время, пока некто решает: а, так ты не хочешь принимать решение, когда оно очевидно? Что ж, тогда не жалуйся, когда его примут за тебя. И случается нечто, что ситуацию как бы развязывает, но при этом тебе очень неприятно, а иногда и по деньгам убыточно.
– Некто?
– Ну да. Считай это решением твоего Ангела, или вмешательством высшего разума, или судьбой, которую не обманешь, но это всегда именно так: если ты не принимаешь нужное решение, его принимают за тебя. Но есть подвох: ты должна извлечь урок, и если ты его не извлечёшь, ты снова попадёшь в точно такие же условия и тебе снова придётся решать. В общем, где-то так. Я думаю, что сейчас решение приняли за тебя и ты наконец сделаешь то, что должна сделать.
– Эзотерика какая-то… Я понимаю, что нужно как-то на это всё реагировать, но дело в том, что я совершенно не злюсь, мне всё равно.
– Лен, какая разница. Это отличный повод избавиться от обременительных отношений, которые давным-давно нужно было закончить, и ты это знаешь, и давно знаешь, вот что плохо. Знала, но ничего не делала, боялась что-то менять, не хотела ссориться – ну, как обычно. А ведь это неправильно. Где-то ходит именно твой человек, а ты не можешь с ним встретиться, потому что увязла в неких очень высоких отношениях. Настолько высоких, что их сути ты и сама не понимаешь. Зачем ты с ним живёшь, если ты его не любишь, он тебя не любит, ты его не уважаешь, как и он тебя? Вот объясни мне, зачем это тебе нужно? Я понимаю, зачем это ему, но тебе-то какая польза? Чтоб замужней дамой считаться? Чтоб маман тебя не грызла? Зачем?
– Просто мы давно вместе… и куда пойдёт Сергей, если я с ним разведусь?
– Ему сорок один год, он уже достаточно большой мальчик, чтобы позаботиться о себе. – Ровена прикончила колу и спрятала пустую банку в пакет. – Точно так же, как он умеет пристраивать свой член, он пристроит и всё остальное. У него просто не было необходимости, вот он и расслабился, но это не страшно, напряжётся. Так что ты думаешь с ним делать?
– Не знаю… Я хочу, чтобы всё решилось как-то без моего участия. Чтобы я пришла домой, а он уже забрал вещи и уехал. Куда-нибудь.
– Идиотская привычка избегать любого конфликта, даже в ущерб себе. Причём работает это у тебя как-то выборочно – только в личных отношениях. – Ровена сердито посмотрела на неё. – Ленка, я в принципе не понимаю, чего ты боишься.
– Я не боюсь. – Лена вздохнула. – Рона, я не хочу в этом участвовать. Разборки какие-то, что-то надо говорить, и…
– О боже ж мой! Ленк, тут уж как водится. Либо ты сейчас что-то решаешь в свою пользу, либо, насколько я знаю типаж твоего супруга, он немедленно начнёт кампанию активного покаяния под благовидным флагом спасения вашего брака и зальёт тебя потоками показной романтики насчёт второго шанса. Если ты на это клюнешь – хотя отлично будешь знать, что всё это лажа, но клюнешь просто чтобы не встревать в скандал, – то после пожалеешь, и не раз.
– Ты мне предлагаешь сыграть обманутую жену?
– Более удобного случая может и не представиться. – Ровена достала из пакета ещё одну банку шипучки и открыла её. – Он станет осторожнее, затаится, и ты его потом вообще не выдворишь – повода не найдёшь, а без повода ты не сможешь дать ему пинка. Ну, так вот: как раз сейчас у тебя появился отличный повод, вполне законный даже в твоих собственных глазах, а главное – ему возразить будет нечего, ты же его со спущенными штанами поймала.
– Тоже верно. – Лена снова вздохнула. – Что бы он ни сказал, всё это не перевесит того, что я видела. Чёрт, мать меня просто со свету сживёт…
– Лен, а ты не хочешь под это дело и маме пистон вставить? Ну, под соусом расшатанных нервов? Чтобы перестала наконец совать нос в твою жизнь, в которой она, по сути, вообще никогда участия не принимала.
– Ну, своей-то жизни у неё нет.
– Это не твоя вина, а её собственный выбор. Так что ты подумай, случай уж очень удобный, чтобы развязаться со всеми, кто висит на тебе столько лет. Пули это тоже касается. Никогда не любила эту подхалимку.
– Я знаю. – Лена вздохнула. – Ты насчёт неё оказалась права. Пустышка, обычная пустышка. Столько лет притворялась подругой, а сама… Ты была права.
– Я всегда права, пора бы тебе привыкнуть. – Ровена стряхнула песок, высохший на ногах. – Я всегда знала, что она собой представляет, как и твой супруг, хоть ты и задвигала мне насчёт высоких отношений. Так что самое время дать пинка всем, кто отягощает своим присутствием твой быт и засоряет твою энергетику. Маму тоже не забудь, кстати. Она вообще энергетический вампир.
– Ты что, в эзотерику ударилась?
– Ну почему – ударилась? Так, поинтересовалась, кое-что для себя нашла. И что ты теперь будешь делать?
– Подумаю. – Лена доела шаурму и отправила смятые салфетки в пакет для мусора. – Мы с тобой чудовища какие-то, да?
– Отчего это?
– Ну, сидим тут, планируем такое…
– Лен, другой жизни у тебя нет. И провести её рядом с никчёмным, неумным и мелким мужиком – глупо и непростительно. Мужчина, который рядом, должен вызывать уважение. Прежде всего – уважение. Ну, и страсть тоже. У меня страсть прямо пропорциональна уважению, то есть если уважаю – буду с ним спать. Ну, конечно, если его запах мне понравится. Не уважаю – всё, досвидос, на пушечный выстрел не подпущу к себе.
– Я просто привыкла, что он всегда есть… и не всё у нас было плохо, когда-то было отлично.
– А потом прошло. – Ровена безжалостно ухмыльнулась. – Ленк, отношения – это не навсегда. Нет, в идеале, конечно, мы хотим навсегда, но много ли ты знаешь людей, у кого это получилось? Не чтоб просто жили вместе в одной квартире, давно чужие друг другу, но типа вместе, а именно чтоб любовь там, взаимное уважение, страсть… много таких пар ты знаешь? Ну, мои родители, конечно, а так? Семья – штука очень зыбкая, ухватить не за что, и часто то, что мы принимаем за семью, таковой не является, лезут какие-то другие соображения: материально-квартирные, например. А семья… Вот есть она, и всё как будто неплохо, но в какой-то момент ты чувствуешь скуку. И тут либо вы оба начинаете над отношениями работать, если хотите их сохранить и дороги друг другу, причём работать вдвоём, а ты работаешь одна, и не потому, что человек тебе дорог, а чтоб не затеваться с разводом. И толку от этого никогда не будет, потому что скуку чувствуешь ты и работаешь над отношениями ты, а ему охренеть как удобно с тобой, и правда в том, что вам обоим друг на друга, по сути, давно уже наплевать, это самое главное, и никакие девайсы ничего не изменят. В общем, решать тебе, но упускать такой случай глупо.
– И я останусь одна в тридцать пять лет. – Лена смотрит на реку, понимая, что снова хочет окунуться. – У тебя хоть Тимка есть…
– Ленк, да ты сначала разрули бардак в своей жизни, а потом принимайся маяться бабскими страхами. – Ровена отставила недопитую банку. – Идём, ещё маленько поплаваем, вода классная сегодня.
– У тебя всё как-то очень просто получается.
– А зачем усложнять простые вещи? – Ровена тряхнула высохшими волосами. – Ленк, не надо издеваться над собой самостоятельно, с этим вполне успешно справляются другие люди. Идём, давай поднимайся, искупаемся – и дальше в социум, делать вид, что мы с ними.
– А мы не с ними?
– Нет, Ленка, мы сами по себе. Именно потому мы должны мимикрировать и вливаться в общество. Так что искупаемся, и всё, поедем дальше мимикрировать и вливаться, чёрт с ними.
Они вошли в прохладную воду, и Лена поплыла вслед за Ровеной, и были только она, река и небо. И больше, как оказалось, никто ей не нужен.
3
Кувшинки влажно желтеют на воде, и Лена ощущает себя в абсолютном покое. Ровена права, сегодня придётся сыграть роль, предписанную социумом, иначе её жизнь никогда не будет принадлежать ей самой. Вот как сейчас. И непонятно совершенно, зачем она так долго загоняла себя в рамки, придуманные для неё кем-то другим.
– Рона, а ты никогда не жалела, что… ну, что всё так у тебя сложилось?
– Кое о чём жалела. – Ровена снова улеглась на воду, подставив лицо солнцу. – Помнишь, у меня в детстве кукла была большая, ходячая? Папа из Вильнюса привёз, в длинном платье, с кружевами, с длинными светлыми волосами и ресницами загнутыми? Мы тогда играли в принцесс, и я ей корону делала, и себе тоже… помнишь?
– Куклу твою? Конечно, помню. Завидовала люто, хоть бабушка и утверждала, что моя-то Маша лучше, она гэдээровская, а твоя – «отечественная», но твоя была большая и умела ходить… А при чём тут кукла? Снова эзотерика?
– Никакой эзотерики. – Ровена, лежащая на воде с закрытыми глазами, улыбнулась. – Она у родителей жила, а когда они переезжали, то кукла куда-то делась. Вот о ней я очень жалею, на Молотке ищу время от времени, но пока не нашла.
– Я же серьёзно спрашиваю. О чём-то фундаментальном, так сказать.
– Так и я тебе серьёзно. – Ровена опять улыбнулась. – Ленк, ну а толку жалеть о чём-то фундаментальном, чего ты уже никак не изменишь? Пока ты сожалеешь, твоя жизнь проходит.
Лена перевернулась на спину и попыталась улечься, но тут же хлебнула воды и закашлялась. Рука Ровены поддержала её, пока она откашлялась и снова смогла плыть.
– Тебя в Средние века сожгли бы как ведьму. – Лена ткнула Ровену пальцем в бок. – Помнишь, их водой испытывали? Вот так бросили бы тебя в реку, улеглась бы ты на волнах, тебя бы выловили и сожгли немытые монахи.
– На волнах так не лежится. – Ровена погладила пальцами лист кувшинки. – Лицо заливает. Только если маску надеть, чтоб в нос вода не попадала. А монахи… пусть бы они меня сначала поймали – в реке-то. Плавать тогда умели очень немногие граждане, да и мыться считали греховным занятием. Оно и понятно, мыла не было, а мытьё без мыла – занятие не то чтобы греховное, но зряшное практически… О, а это ещё что?
На берегу рядом с их пледом уселся какой-то парень. Ровена близоруко прищурилась, но без линз ничего не могла рассмотреть, зато Лена отлично разглядела. Парень был высокий, мускулистый, в синих джинсах, распахнутой бежевой рубашке с короткими рукавами и отчего-то босиком. Хотя на песке логично быть босиком, вот только обуви не видать рядом.
– У меня в сумке наши телефоны и ключ от машины. Не хватает ещё, чтоб их украли. – Ровена поплыла к берегу. – Ленк, не отставай.
Берег приближался, Лена опасливо рассматривала парня. Выйдя на мелководье, они побрели по тёплой воде. Лена поёжилась – она не любила конфликтов, а сейчас это вполне может случиться. Интересно, как только Ровена не боится? А ведь не боится ни капли.
