Вся правда, вся ложь

скачать книгу бесплатно


– Дашь взаймы пижаму?

– И пижаму, и тапочки, – ответила сестрица и опять улыбнулась.

Квартира у Агатки большая, при желании можно приютить десяток гостей. Я бы могла лечь на диване в кабинете, но, получив пижаму, устроилась в ее постели. Сестрица не возражала. Легла рядом, закинула руки за голову и уставилась в потолок. В темноте видеть ее лицо я не могла, но доподлинно знала: хмурится сестрица. Если брови не насупишь и челюсть как следует не стиснешь, непременно разревешься.

– Эй, – позвала я с внезапной робостью. Она повернулась. – Знаешь, чего я боюсь: вдруг мама права? Мы закончим жизнь одинокими старушенциями.

– Мы можем завести пуделя, одного на двоих.

– Остроумно.

– Если бы ты всерьез хотела, давно бы вышла замуж.

– Точно, – хмыкнула Агатка. – Проблема в том, что замуж я хочу за конкретного человека, а он далек от мысли на мне жениться.

– Может, передумает.

– Может. Со своими проблемами я как-нибудь справлюсь. Меня куда больше волнуют твои.

– У меня нет проблем. Кончились.

– Как же. Свистнет твой Стас, и ты опять к нему побежишь. Побежишь?

– Он не свистнет, и я никуда бежать не собираюсь. Я вообще решила замуж выйти. Правда, пока не знаю за кого. Но надеюсь, на днях подвернется что-нибудь подходящее. А там, глядишь, и тебя пристрою. Так что пудель нам не понадобится.

– Балда, – смеясь, сказала Агатка, обнимая меня, а я немного повозилась, устраиваясь поудобнее, и закрыла глаза.

Утром Агатка плескалась в ванной, а я готовила завтрак. Когда она появилась в кухне, стол был накрыт. Запах кофе витал в воздухе, вилки лежали на цветастых салфеточках. Окинув взглядом плоды моих трудов, Агатка усмехнулась.

– Судя по всему, на работе я тебя сегодня не увижу, – сказала она, плюхаясь на стул.

– Отчего же? Хотя направление твоих мыслей мне нравится. Я кое с кем планировала встретиться. Хочешь, расскажу?

– Не хочу. Шерлок Холмс у нас сегодня ты, а я на роль Ватсона не гожусь. Он глуповат, а у меня ума палата. Так что обходись как знаешь.

– И на том спасибо, сестрица. Может, все-таки звякнешь мадам Савельевой, чтоб она встретила меня с распростертыми объятиями? А еще было бы здорово узнать местонахождение дворника…

– Может, ты тогда до обеда подремлешь, а я побегаю? Делать-то мне все равно нечего…

Агатка не только позвонила Савельевой, но была так любезна, что лично доставила меня к салону красоты.

– Дерзай, – буркнула мне на прощание, и я потопала к стеклянным дверям, гордо вскинув голову, чтобы видела сестрица: я бреду сквозь ненастья этой жизни, не теряя бодрого мужества.

Сбоку висела скромная вывеска «Салон «Афродита». Работу здесь начинали в девять, я прибыла как раз к открытию и очень надеялась, что хозяйка уже здесь. За стойкой блондинка лет двадцати пяти что-то терпеливо объясняла даме в мехах.

– Здравствуйте, – сказала я громко, пытаясь привлечь к себе внимание.

– Одну минуточку, – кивнула мне блондинка. Тут из боковой двери показалась сама хозяйка Римма Савельева.

– Фенечка, – заголосила радостно, не иначе как рассчитывала на клиентку. Зря. Впрочем, не худо бы заглянуть к косметологу, говорят, это не только благотворно сказывается на внешности, но и способствует оптимистическому отношению к жизни. – Агата предупредила, что ты придешь. – Она окинула меня цепким взглядом и затараторила: – Мастера у нас прекрасные, Оля и стрижет, и красит великолепно, она как раз свободна. Процедуры по телу тоже можно сделать прямо сейчас. К косметологу придется записываться. Они у нас нарасхват.

Она еще минут пять расписывала достоинства своих мастеров, а я с тоской подумала: наверное, выгляжу хуже не бывает, если, по мнению Римки, все они мне срочно понадобились. Сестрица тоже хороша, могла бы сообщить, зачем я сюда пожалую…

– Отлично, – кивнула я, когда мне в руки сунули пухлую папку с перечнем всех возможных процедур. – Агатка не сказала, по какой нужде я здесь? – Римма похлопала ресницами, пытаясь отгадать, что еще способна для меня сделать, я вздохнула и продолжила: – Собственно, я пришла задать пару вопросов. Касаются они Одинцовых. Ты ведь дружила с Ириной?

Растерянности в Риммином лице прибавилось.

– Дружила… – кивнула она. – А в чем дело?

– Одинцов теперь наш клиент, – соврала я, впрочем, совсем уж откровенным враньем это не было. – Вот Агатка и отправила меня задать тебе вопросы. – Сестрицу я приплела, чтобы придать себе значимости. Все Агаткины знакомые ее малость побаивались, и портить с ней отношения Римма точно не рискнет.

– Идем в мой кабинет, – кивнула она и летящей походкой отправилась по коридору, я едва за ней успевала.

Кабинет оказался совсем крохотным, стол, два кресла, стеллаж с папками. Римма устроилась за столом, убрала с лица прядь волос и уставилась на меня. Чувствовалась в ней нервозность. Я сняла пальто, бросила его на спинку кресла, давая понять, что отделаться от меня за пять минут не получится, села и улыбнулась.

– Ты давно Одинцовых знаешь?

– Его лет семь, Ирину с того момента, как они начали встречаться. Мой тогдашний гражданский муж, чтоб его черти слопали, с Генкой дружил, ну, он к нам и захаживал. Потом муженек мой свалил в Германию за лучшей жизнью и вскоре потерялся. Обещал меня к себе забрать, как только устроится. Видать, еще не устроился, всего-то три года прошло, ждем-с. Не столько его, сколько двенадцать тысяч евро, которые он прихватил, чтоб новую жизнь начать. Но на наши отношения с Генкой бегство супружника никак не повлияло. Он, кстати, и от него прячется, может, думает, я внезапно нагряну, его адрес разузнав. Очень надо. Денег-то, конечно, жалко, а этого козла нисколечко. Одинцов – добрая душа, пытался его отыскать, когда в Германию ездил, общих знакомых обзванивал…

Сообразив, что о бывшем Римка способна говорить бесконечно, я поспешила прервать словесный поток:

– Значит, ты неплохо их знаешь? И Одинцова, и его жену?

– Само собой. Я к ним на дачу ездила, почти каждый выходной, пока они ее не продали. Деньги на дом собирали, вот и пришлось продать. Да и зачем им дача, если дом, считай, в лесу. И так встречаемся часто: праздники, дни рождения. Накануне, ну, перед тем, как все случилось, мы у них в гостях были.

– Мы – это кто?

– Я, бойфренд мой, Костя Шмелев с женой и Ступкин. Этот без жены был, она к матери с дочкой уехала, еще Генкин брат, Витька.

– По какому поводу собирались?

– Да без повода. Ира у меня обслуживалась за неделю до этого. Слово за слово, она и говорит: приходите в гости. Посидим, выпьем… Она хлебосольной была, компании любила, но уже который год дома сидела, общения ей малость не хватало.

– Одинцов не хотел, чтобы она работала?

Римма пожала плечами:

– Ничего подобного не слышала. Ирина библиотекарь по образованию, зарплата – одно название, не работа, а благотворительность.

– Но ведь можно было другую работу найти.

– Наверное. Но если не искала, значит, все их вполне устраивало. Они вообще жили душа в душу, я тебе так скажу: если б Ира чего захотела, Генка возражать бы не стал. Он на нее только что не молился.

– А она?

– И она его любила. Я, признаться, глядя на них, по-хорошему завидовала. И не я одна. Отличные ребята, любят друг друга, всегда вместе. Раньше Одинцов с моим раз в неделю в баню отправлялся, считай, каждый выходной на рыбалку, во вторник – пиво в «Бюргере», в пятницу – водка, могли загулять до субботы и воскресенье прихватить. Вот скажи, чего моему козлу не жилось?

– Так ведь козел, – пожала я плечами.

– Это точно, – вздохнула Римма. – Короче, как только Одинцов женился, все эти тихие мужские радости сразу побоку, мой-то еще злился, все подкалывал: подкаблучник, за юбку бабы держишься. Они и отдыхать вдвоем ездили, без всяких там друзей, шумных компаний, устраивали себе медовой месяц. Даже брата Генка не брал, хотя обычно везде с собой таскает…

– Брат у него инвалид?

– Ну, ходит, слава богу, на своих ногах, и с головой вроде порядок. У него с детства какое-то нервное заболевание, начинает задыхаться ни с того ни с сего, аж до обморока. А наши врачи, известное дело, вместо того чтоб до причин докопаться, сбагрили парня на инвалидность, и все дела. Генка к кому только ни обращался, он ведь младшему вместо отца, мать у них погибла, когда Витьке лет четырнадцать было. Само собой, на больного мальчишку это не лучшим образом подействовало. Зато руки у него золотые, что угодно починит. Тем и живет. Со здоровьем у него последнее время вроде бы наладилось. Но сверстников он сторонится и вообще… нелюдимый, одним словом, хотя с нами ведет себя совершенно нормально. Привык, наверное. Ирина его очень жалела, она деваха добрая. Жил Витька отдельно, после свадьбы молодые квартиру снимали, чтоб его не стеснять, ну и самим вольготно себя чувствовать.

– У Одинцовых не было детей. Какие-то проблемы? – вновь спросила я.

– Вряд ли. Жили ребята для себя. Может, попозже созрели бы, родили. Ира, она ведь за Генкой ходила, точно он малое дитя. Геночке надо то, Геночке надо се… Каждый день по три салата настругает, напечет, наварит, рубахи нагладит. Другие бабы от домашней работы стонут, а ей все в радость. Она такая… семейная, оттого и на работу не шла.

– Ирина ведь красавица, кто-нибудь из друзей мужа на нее заглядывался?

– Если только мой, он на всех заглядывался. Это я бывшего имею в виду. А остальные – нет. Во-первых, мужики-то все женаты, и с мозгами порядок, то есть приключений на задницу не ищут. Во-вторых, она повода никогда не давала. Другие, знаешь, как начнут языком мести о мужиках и прочем, чаще в шутку, конечно. Но она даже в шутку ничего подобного не говорила. Настоящая любовь бывает только раз в жизни – вот так. Это ее слова, не мои. А если уж девки очень язык распустят, встанет и тихо смоется, не выносила подобных разговоров. Вот скажи: где в жизни справедливость? Такая любовь, и в один день ничего не стало. А рядышком живут ни богу свечка, ни черту кочерга… Генку ужас как жалко, он ведь иссох весь, одни глаза остались. Каждый день к ней на кладбище ездит, уж скорей бы год прошел, после годин, говорят, легче.

– А ты не замечала незадолго до убийства в поведении Одинцова чего-то необычного? Может, нервничал, переживал?

– Мы последний месяц практически не виделись, все, знаешь, не получалось. Поэтому Ирина нас в гости и позвала. А до этого вел он себя как обычно. Мужик он не очень разговорчивый, но проблемы скрывать бы не стал. Когда он с Потаповым судился, есть у нас в городе такой придурок, так вот, мы были в курсе всех событий. Не то чтобы Генка болтал об этом всем кому ни попадя, но нам рассказывал.

– Ты знакома с подругой Иры, Верой Семеновой?

– С Веркой? Знакома. Баба с прибабахом, но веселая. На свадьбе у них свидетелем была. Она где-то в районе живет, виделись в основном в Ирин день рождения.

– Что значит – с прибабахом? – спросила я.

– Шило у нее в одном месте торчит, и идеи появляются одна другой гениальнее. То ателье откроет, то прачечную. То пойдет итальянский учить. Спроси, зачем? Такое погонит… Секонд-хендом торговала… Потом салон красоты открыла. Звонила мне, консультировалась. В общем, сто дел сразу, и ни одного до конца не доведет. В личной жизни тоже полный звездец. На похоронах сказала, что маникюрщицей работает. Я даже вопросов задавать не стала: это в ее духе, из одной крайности в другую – то бизнес-леди, теперь вот маникюр. Надеюсь, итальянский ей очень пригодился.

– С Ирой у них какие были отношения?

– Да если б я не знала, что подруги, подумала – сестры.

– У Веры жизнь – полосатая тельняшка, у Иры – безоблачное счастье…

– Не-е-ет, – протянула Римма. – Незаметно было, чтоб одна другой завидовала. Верка хоть и без царя в голове, но веселая, а потом, у нее настрой всегда оптимистичный: завтра все будет супер. Между прочим, правильно. Я вот тут книжку прочитала… – Минут десять Римма пересказывала мне содержание книжки: очередная брошюра по позитивной психологии, я в нужных местах согласно кивала и пыталась решить, какой еще вопрос следует задать. Все вроде бы ясно: они любили друг друга, но умереть в один день им не пришлось. Может, зря я копаюсь в чужом белье и Иру действительно убил грабитель, которого спугнул Одинцов? Взял грех на душу и ничем не поживился. Представляю, какие муки испытывает несчастный муж: приди он на пятнадцать минут раньше – и смог бы Ирину спасти. – Вот так, – закончила свой рассказ Римма и посмотрела на меня с сомнением, уж очень отстраненный вид у меня был. – А подстричься тебе все-таки надо, – добавила она.

– Да? Надо, так стриги, – сказала я, поднимаясь.

Внезапное решение объяснялось просто: я считала совершенно справедливым оставить здесь малую толику тех денег, что платит мне Агатка (неизвестно за что, не преминула бы она добавить), к тому же новую жизнь логично начать со стрижки, а жизнь я начинаю новую, раз недавно поклялась покончить со старой – смотреть в будущее с оптимизмом, ставить цели и их достигать. А также читать соответствующую литературу для поддержания бодрости и упорства. Опять же нехудо поразмышлять, куда двинуться в своем расследовании, в парикмахерском кресле это куда приятней, чем на улице, где серость и жижа под ногами.

Через два часа я покинула салон с новой стрижкой, убедив себя, что выгляжу теперь намного привлекательней и к новой жизни готова. А вот с гениальными идеями было туго, ни одной в голову так и не пришло. По-прежнему никакой зацепки: где, прикажете, искать грабителя-психа. Собственное бессилие здорово злило, но злилась я, как это обычно бывает, не столько на себя, сколько на Одинцова, втравившего меня в данное дело (теперь это представлялось именно так), и Агатку, которая спихнула на меня расследование. Судя по отсутствию с ее стороны всякого интереса, она отправила меня бегать по городу с единственной целью: занять хоть чем-то мой беспокойный ум, абсолютно не надеясь, что из этого выйдет что-то путное. И, конечно, была права. Выходит, я без сестрицы ни на что не способна. Ноль без палочки.