скачать книгу бесплатно
– О, черт… Уходим… – Анатолий протянул руку, с намерением схватить меня за локоть, а я, переместившись вправо, ударила его согнутым коленом, и он, матерясь, отлетел к стене. – Дура, они нашли тебя, – рявкнул он, но я уже распахнула входную дверь и выскочила на лестничную клетку. В то же мгновение открылась дверь квартиры напротив и появился наш сосед-алкоголик, как всегда, в рваном трико и футболке с сальными пятнами.
– Звоните в милицию, – крикнула я, бросаясь ему навстречу. Я надеялась укрыться в его квартире, у соседа есть телефон, а телефон сейчас – моя единственная надежда.
До его двери оставалось несколько шагов, и тут я обратила внимание на его лицо. Оно не было ни испуганным, ни привычно жалким, и я поняла, что пьяным он тоже не был, и то, что он сейчас делает, он делает сознательно, а главное, профессионально. «Профессионально», – отметил мозг как сигнал опасности. Одним движением мужчина выбил из моих рук пистолет. Нырнув вниз, я бросилась ему в ноги, он качнулся, я резко выпрямилась и ударила его в грудь. Он спиной влетел в свою квартиру, но на ногах устоял, я схватила пистолет и тут услышала, как хлопнула дверь подъезда, кто-то (несколько человек) бегом поднимался по лестнице. Алкаш это тоже услышал, он захлопнул дверь, зато дверь моей квартиры распахнулась, и Анатолий рявкнул:
– Быстро сюда. – Но я бросилась вверх по лестнице.
Снизу до меня донеслись странные хлопки, а я, преодолев несколько пролетов, с ужасом увидела, что решетка на двери, ведущей на крышу, заперта на навесной замок. Чертыхнувшись, я выстрелила. Звук был такой, что казалось, перепонки не выдержали и я оглохла. Тряся головой, я поднялась на крышу. Хлопнула дверь, преследователи, должно быть, воспользовались лифтом, и я бросилась по крыше и вскоре уперлась в низкое ограждение, а потом вдруг сделала то, чего от себя никак не могла ожидать: разбежалась и прыгнула на соседнюю крышу, уцепилась руками за решетку, подтянулась и через несколько минут уже спускалась по пожарной лестнице с другой стороны дома.
Самое невероятное заключалось в том, что я даже не испугалась, точно по пять раз на дню прыгала с крыши на крышу, между которыми расстояние в несколько метров. И, лишь оказавшись на земле, тревожно коснулась ладонью живота и пробормотала поспешно:
– Извини.
Я торопливо огляделась: подворотня, слева гаражи, справа мусорные баки. Выходить на улицу с пистолетом в руке чистое безумие. Мне надо торопиться, я должна позвонить в милицию, а еще сообщить мужу… Черт возьми, что происходит? Почему так много людей разом свихнулись и накинулись на меня?
Я протиснулась в щель между мусорным баком и стеной дома и спрятала оружие, затем еще раз огляделась и торопливо покинула подворотню.
На улице все было как обычно: машины, люди, спешащие по своим делам, но для меня все точно разломилось пополам, была я и был мир, странный, непонятный и почти нереальный.
– Мне нужно позвонить, – сцепив зубы, пробормотала я, чтобы не дать этим мыслям захватить меня, и стала высматривать телефон-автомат. Мне пришлось пересечь дорогу, я сняла трубку и грязно выругалась: телефон не работал. Я швырнула трубку и тут увидела нашу машину – она сворачивала с проспекта.
– Андрей! – закричала я, размахивая руками, прекрасно понимая, что увидеть меня он не может, потому что уже свернул во двор. Я бросилась следом, чувствуя, с какой бешеной скоростью стучит мое сердце.
Я оказалась во дворе, когда Андрей уже тормозил на маленькой стоянке у входа в пивбар.
– Андрей! – закричала я. В ту же секунду дверцы притулившегося за углом «БМВ» разом распахнулись. Точно в дрянном боевике, из машины выскочили два парня с автоматами, грохнула очередь, Андрея отшвырнуло в кусты, а я завизжала, закрыв лицо руками, очередь ударила вновь, и я поняла, что стреляют в меня, кинулась со двора, не разбирая дороги и крича во все горло: – Помогите!..
Все вокруг сделалось совершенно нереальным, время перестало что-либо значить, я даже не могла сказать, сколько я вот так бежала: час, два или одну минуту, и наконец сообразила, что стою перед милицейской машиной, колочу кулаком по капоту и повторяю:
– Помогите, помогите…
– Ты что, с ума сошла? – рявкнул молодой парень в милицейской форме. – Выскочила прямо под колеса, да я еле затормозить успел…
– Моего мужа убили, – прошептала я и заплакала.
Он очень нервничал, это было заметно, курил, хмурился, зачем-то попусту чиркал зажигалкой и вглядывался в мое лицо, точно надеясь что-то прочесть на нем.
– Где мой муж? – не помню, в который раз спросила я.
– Вы утверждаете, что видели, как в него стреляли? – спросил он, игнорируя мой вопрос.
– Конечно.
– На улице?
– Да, на стоянке возле пивбара.
– А где находились вы?
– Я вам уже рассказывала.
– Расскажите еще раз, – нахмурился он, вроде бы обидевшись на меня за что-то.
– Вы от меня больше слова не услышите до тех самых пор, пока не сообщите, где мой муж.
– Что вы делали утром, расскажите подробнее. – Он как будто не слышал моих слов. Я молчала, глядя в окно. Окна первого этажа без решеток были расположены очень низко, районное отделение милиции размещалось в старом, давно требующем ремонта здании из красного кирпича, вид у него был скучный, как и у человека, что сидел напротив. – Вы слышите меня?
Я никак не отреагировала. Там, на улице, перед милицейской машиной я лишилась сознания, а когда пришла в себя, меня привезли вот в этот кабинет, и уже два часа тип с равнодушными глазами, в потертом костюме, нелепом галстуке и несвежей рубашке (какой, к черту, костюм, жара тридцать градусов), изводил меня вопросами, игнорируя мое единственное желание знать, что с Андреем.
В него стреляли, и я сама видела, как он упал… Нет, перевалился через кусты… пока я не увижу его мертвым, он для меня живой.
– Вы слышали вопрос? – повысил голос мужчина, я не запомнила точно, как его зовут, кажется, Виктор Егорович.
– Я плохо себя чувствую, – нахмурилась я.
– Хотите отдохнуть?
– Я хочу знать, что с моим мужем.
– Хватит! – вдруг рявкнул он и даже ударил ладонью по столу, и мне стало ясно, он не просто нервничает, он едва сдерживает бешенство. – Что вы мне сказки рассказываете? Если вас кто-то преследовал, да еще с автоматами, как вам удалось уйти?
– Я не говорила, что меня преследовали с автоматами, я даже не видела своих преследователей. Я слышала, что за мной кто-то гонится. А из автоматов стреляли во дворе, двое парней на «БМВ», двухдверный, темно-синего цвета, номер я вам сказала.
– И в такой ситуации, когда на ваших глазах застрелили мужа, вы умудрились запомнить номер?
– Андрея застрелили? – испугалась я.
– Слушайте, все, что вы рассказали, ужасная чепуха. На вас напал в квартире неизвестный, вы поднимаетесь на крышу… Кстати, почему бы вам не обратиться к соседям и не вызвать милицию? А потом вы вдруг оказываетесь на проспекте.
– Я спустилась по пожарной лестнице.
– Я помню. Дело в том, что в вашем доме нет пожарной лестницы. Точнее, она есть, но проходит через лоджии, и предприимчивые жильцы ее попросту убрали. По ней невозможно спуститься.
– Я спустилась по пожарной лестнице соседнего дома. Можете проверить, она в отличном состоянии.
– Разумеется, только как вы могли на нее попасть? Перенеслись на крыльях?
– Нет, прыгнула.
– Ага. – Он посмотрел на меня, усмехнулся и покачал головой.
– Я перепрыгнула на соседнюю крышу, – упрямо повторила я.
– Разумеется, стресс и все такое… второй раз вы этот номер уже не повторите?
– Повторю, если скажете, что с моим мужем.
– А я не знаю, – откинувшись на спинку стула, вдруг заявил он. – Понятия не имею. Он покинул свое рабочее место в 13.00, и больше его никто не видел. Автоматная очередь не пустяк, вроде бы кто-то что-то слышал, но никто, заметьте, никто из жильцов трех домов, окна которых выходят в ваш двор, не видел ни «БМВ», ни машины вашего мужа, ни вас самих. Занятно, да?
– По-вашему, я все выдумала? Зачем мне это? – спросила я, чувствуя, что для него все мои слова не имеют значения.
– А вот на этот вопрос я, пожалуй, смогу ответить, – перегнувшись через стол ближе ко мне и насмешливо щурясь, заявил он. – В 11.00 вы из поликлиники отправились домой. Так?
– Да.
– А во сколько вы были дома?
– Где-то в половине второго.
– Отлично. А вот ваша соседка утверждает, что где-то около часа слышала шум в вашей квартире. Мужчина и женщина о чем-то спорили, говоря проще: скандалили.
– Чепуха.
– Да-да. Разумеется. Так же, как труп в вашей квартире. В самом деле, подумаешь, труп.
– Труп? – Я насторожилась, парня в джинсовой рубашке я не убивала, по крайней мере, когда я видела его в последний раз, он был жив, хоть и находился в отключке.
– Труп, – кивнул Виктор Егорович, точно трупы были ему только в радость.
– Вы считаете, я кого-то убила?
– Может, вы, но скорее всего ваш муженек, оттого-то вы и придумали эту дурацкую историю.
– По-вашему, я сумасшедшая?
– Не знаю. Вовсе необязательно быть сумасшедшей, я думаю, вам очень хочется нас запутать… Это желание свойственно многим из тех, кому приходилось сидеть на стуле, который сейчас занимаете вы. Меня ваше поведение ничуть не удивляет.
– Спасибо. Так кого мы убили, я и мой муж?
– Мужчина в возрасте 30–35 лет, шатен, светлые глаза, тонкий с горбинкой нос, узкие губы, на предплечье татуировка… Дальше продолжать?
Я слушала, разглядывая крышку стола. Судя по описанию, убитый – вовсе не парень в джинсовой рубашке, который напал на меня в комнате, а неведомый мне Анатолий. Значит, те, кто гнался за мной, были его врагами, и явился он в самом деле спасти меня… Только вот от кого?
Я поморщилась, почувствовав нестерпимую боль в висках. Виктор Егорович выложил на стол фотографию:
– Вот это мы нашли в его бумажнике. Никаких документов, только деньги, очень крупная сумма, кстати, и фотография. Узнаете?
Я протянула руку, но он не позволил мне взять фотографию. Анатолий в обнимку с молодой женщиной в черном парике. Тонкий нос, капризные губы, медового цвета глаза, короткая стрижка… Трудно догадаться, что это не свои волосы, но я-то знала: это парик, и еще я знала, женщина на фотографии в обнимку с Анатолием – я.
Комната качнулась, я почувствовала головокружение, а реальность точно провисла, вот-вот готовая прорваться и выпустить из темных углов моей памяти оборотней, вампиров и прочих монстров.
– Вы его узнали, – наблюдая за мной, заявил Виктор Егорович. – Кто этот человек? Как его имя?
– Анатолий, – ответила я.
– Отлично. А фамилия, адрес, место работы?
– Я не знаю.
– Что?
– Я не знаю. Мы познакомились в пятницу, в кафе, рядом с универмагом.
– А сегодня он оказался в вашей квартире. Вы его пригласили?
– Нет.
– Значит, он пришел сам. И тут появился ваш муж, в свой обеденный перерыв. Почему бы и нет? Женатый человек, решил заехать домой. У вашего мужа было оружие?
– Я устала, у меня болит голова.
– Анна Ивановна, у нас есть показания соседки, а еще у нас есть труп. И, пожалуйста, не морочьте мне голову. Ваш муж скрылся. Зачем вам понадобилось выдумывать всю эту чепуху с автоматчиками на «БМВ», стрельбой, прыжками с крыши на крышу? Это же глупо, неужели вы не понимаете…
Я не слушала его, смотрела на фотографию с одной мыслью: «Это безумие». Я знаю: женщина на фотографии – я. Бдительный Виктор Егорович меня не узнал, что неудивительно. Однако я-то знаю… Я спятила. Другого объяснения просто нет.
– Я повторяю вопрос: у вашего мужа было оружие? – Я перевела взгляд за окно. – Вам знакомо такое выражение: соучастие в убийстве? – не унимался он. – Чем дольше вы молчите, тем больше усугубляете свою вину. Хотите, скажу, сколько вам грозит за это самое соучастие? Женщине с вашей внешностью совершенно нечего делать в тюрьме. Так что произошло около 13.00? – Я не ответила. Он отшвырнул фотографию в сторону. – Отлично. Будем играть в молчанку? Вам же хуже. Два трупа – это, знаете ли…
– Почему два? – насторожилась я. – Вы говорили об Анатолии…
– Об Анатолии… – Он усмехнулся. – На пороге своей квартиры обнаружен ваш сосед.
– Из двадцать седьмой квартиры?
– Из двадцать седьмой. Вы знакомы?
– Нет.
– Разумеется. Вы не знаете Анатолия, вы не знаете своего соседа.
– Какая разница, знаю я его имя или нет? Как он погиб?
– Его ударили тупым предметом… Предположительно… Да так, что буквально раскроили череп.
– И это сделала я?
– А почему нет? Вы или ваш муж. Он убил вашего любовника, а затем и соседа, потому что тот имел неосторожность оказаться в роли свидетеля.
– Ясно. Когда я видела его в последний раз, он был совершенно здоров.
– А когда вы видели его в последний раз?
– Я вам рассказывала.
– Расскажите еще. – Он что-то добавил, но я больше не обращала внимания на его слова, я прислушивалась к шагам в коридоре, в висках застучало, а ладони мгновенно вспотели. Я попробовала справиться с дыханием, расслабленно сидя на стуле, вслушиваясь в тишину за дверью. Вот они, совсем рядом… они идут… Теперь я и в самом деле различала шаги, они приближались, вот кто-то замер перед дверью. Из всех звуков: телефонных звонков, шарканья ног по асфальту, гудков автомобилей, скрипа стула, на котором сидел Виктор Егорович, я слышала только их: шаги за дверью, которые внезапно стихли.
– Что с вами? – донесся до меня голос следователя, и тут дверь распахнулась и в душную пыльную комнату шагнули двое: высокие мужчины в светлых костюмах и темных очках. Их физиономии поражали безликостью, а они сами какой-то театральностью, точно передо мной разыгрывали сцену из очередного боевика, сплошняком состоящего из общих мест.
Но я знала, они настоящие, и подобралась. Один из вошедших поплотнее закрыл дверь, другой прошел к столу и спросил:
