скачать книгу бесплатно
– Не пойду! Не могу я, честно! Я в третьем классе вот в таком сарае со стога съехала, а мне мышь за шиворот попала.
– И съела тебя.
– Нет, не съела, но я до сих пор после этого заикаюсь, когда волнуюсь.
– Ты у меня ушами дергать начнешь, если еще слово скажешь. Идем.
– Не могу я, Саша, – заревела я. – Боюсь я, не могу.
Он замер в дверях.
– Марья Павловна, нет здесь крыс, ну какие крысы? Что им тут жрать-то?
– Вот нас и сожрут.
– Да что ж ты за дура упрямая, – всплеснул он руками, сам чуть не плача. – Давай руку, и пошли. Нельзя на улице, замерзнем, а здесь в сено зароемся. Идем.
Он взял меня за плечи и втащил в сарай, потом со скрипом закрыл дверь. Я стояла зажмурившись, боясь пошевелиться.
– Руку дай, – сказал Сашка. – Иди за мной.
Я преодолела несколько метров, ежесекундно готовясь упасть в обморок. Глаза зажмурила, голову втянула в плечи, а руки сцепила на груди, слыша, как Сашка возится и шуршит сеном, сооружая что-то вроде норы. Наконец он удовлетворенно пророкотал:
– Люкс. Давай сюда. Мышей нет, все ушли в гости в соседний сарай, проверено.
Удивляясь своей живучести, я приземлилась рядом с Сашкой.
– Кроссовки сними, – сказал он.
– Не буду, – испугалась я. – Они пальцы объедают.
– Кто?
– Крысы.
– Насмотрелась чертовщины. Снимай, и носки тоже. На, возьми сухие.
Сашка дал мне носки, и я с удивлением поняла, что они мои собственные. Он разулся, определил обувь в сторонку и стащил куртку.
– Куртку тоже сними, – поучал он меня ворчливо. – Накроемся, как одеялом, теплее будет.
Мы улеглись лицом друг к другу, я подтянула ноги к животу, так теплее и от Сашки подальше. Через пять минут он спал, а я прислушивалась к тишине: внизу кто-то шнырял и вокруг шуршало. Я лежала и плакала. Спина замерзла, надо бы лечь поудобнее, но шевелиться было страшно. Ко всем моим бедам прибавилась еще одна: очень хотелось в туалет. Промучившись еще с полчаса, я не выдержала и позвала:
– Саша.
Он сразу открыл глаза.
– Ты чего?
– Саша, ты только не злись, мне в туалет надо.
– Ну?
– Я боюсь, там внизу кто-то ходит.
– Кто там ходит?
– Крысы.
– О господи. Дались они тебе, – покачал он головой и проронил со вздохом: – Пойдем. Куртку надень, озябнешь.
Сашка спустился вниз и помог мне.
– Такой сон видел, закачаешься, – заявил он обиженно. – Ты все испортила.
– Я понимаю. Извини, – промямлила я. Сашка открыл дверь, я быстро выскочила. – Ты не уходи, – испугалась, – подожди меня.
– Не уйду, – зевнул Сашка. – Не бойся.
Минут через пять мы опять залезли в нору.
– Ты ко мне прижмись, дрожишь вся, – поучал Сашка. – Ноги сюда давай, вот так, сейчас согреешься и уснешь и ничего не будешь бояться.
От Сашки веяло жаром, как от печки, я потеснее прижалась к нему, он подоткнул мне куртку за спину, руки на моей спине так и остались. Свои я прижала к его груди и уткнулась носом в его плечо.
– Ты засыпаешь быстро, – пожаловалась я. Крысы не давали мне покоя.
– Ага, привычка.
– Слышишь, опять побежали.
– Глупости, просто сено шуршит. Не думай ты о них.
– Поговори со мной немного, может, я усну. Ты спать очень хочешь?
– Уснешь теперь, весь сон перебила.
– Ты не сердишься?
– Чего на тебя сердиться, – хмыкнул он и спросил: – Согрелась?
– Немного, – поежилась я.
Сашка обнял меня крепче, прижал к груди, а я замерла: рука его нырнула мне под свитер.
– Сашка, – испуганно сказала я, он шевельнулся, приподнялся на локте, тихо произнес:
– Красивая ты…
– Сашка, – еще больше испугалась я.
– Помолчи немного, ладно? – попросил он и стал меня целовать.
Я дрожала то ли от холода, то ли от страха, а он ласково говорил:
– Ты не бойся меня, не обижу.
Потом были звезды в дырявой крыше, разбросанная на сене одежда и острое, ни с чем не сравнимое ощущение счастья.
Пропел петух, я открыла глаза, сквозь щели в двери пробивалось солнышко. Я вспомнила прошедшую ночь и зажмурила глаза. Сашка рядом потянулся с хрустом, позвал:
– Машка, просыпайся, пора мотать отсюда, пенсионеры народ бойкий.
Я подняла голову, старательно избегая Сашкиного взгляда, испытывая неловкость, некстати вспомнив, что я замужем. Тут выяснилось, что я одета, это меня удивило.
– Моя работа, – улыбнулся Сашка. – Боялся, озябнешь. – Он съехал со стога вниз и подхватил меня. – Что, двигаем? – спросил весело.
– Какой у нас следующий пункт? – бойко поинтересовалась я.
– Конечный. Сегодня должны дойти.
К обеду солнце стало по-летнему жарким, мы устроились на пригорке и закусили остатками колбасы. Я разглядывала Сашку, вид его казался мне попеременно то бандитским, то безопасным.
– Сашка, – расхрабрилась я. – Ты из тюрьмы сбежал?
– Из тюрьмы? – поднял он брови. – А… Вроде того.
– Значит, ты от милиции скрываешься?
– Точно. Пятерка тебе за догадливость.
– А можно… – воодушевилась я, но он перебил:
– Нельзя. Честно, нельзя.
– А ты вообще кто?
– Как это?
– Ну, кто ты, что за человек? – Чужая бестолковость слегка раздражала, и я нахмурилась.
– А… да так, бегаю…
– Не всегда же ты бегал. Чем-то еще занимался?
– Да у меня все как-то бегать выходило. Машка, а тебя как в детстве дразнили? – раздвинув рот до ушей, вдруг спросил он.
– Лихоня, – растерялась я.
– Как-как?
– Ты же слышал, зачем спрашиваешь?
– Ладно, не злись. Я думал, тебя Мальвиной звали. Волосы у тебя на солнце голубые. И вообще… красавица ты у нас, девочка из сказки. Как есть Мальвина.
– Ты меня так не зови, меня так папа зовет, а ты не смей! – разозлилась я.
– Ладно, мне что, как скажешь. – Сашка почесал нос, откинулся на руках и стал смотреть в небо, щурясь на солнце и позевывая. Потом спросил: – А почему Лихоня – фамилия, что ль, такая?
– Ага. Лихович, Лихоня.
– Как твоя фамилия?
– Теперь Назарова, а была Лихович.
– Отца-то как зовут?
– А что? – Теперь я насторожилась.
– А то. Отец-то Павел Сергеевич?
– Да. А ты откуда знаешь?
– От верблюда. – Сашка хохотнул и покачал головой: – То-то я удивился, больно ты на папу напирала, когда с муженьком разговаривала, – «скажи папе», ясно.
– Ты чего к моему отцу привязался? – разозлилась я.
– Да нет, не то думаешь, – успокоил Сашка. – Письмо у меня к нему. Надо передать. – Он помолчал немного и спросил: – Машка, а ты знаешь, кто твой отец?
– Мой отец – это мой отец, вот кто. Чем занимается, не знаю и знать не хочу. Зато знаю, что человек он хороший и меня любит. Пожалуй, только он и любит.
– А муж-то как же, Марья?
– А муж – не твое дело.
– Понял. Мне когда толково объяснят, я завсегда пойму. – В Сашкиных глазах появились два средней величины черта и нахально на меня уставились.
– Саш, а за что тебя посадили? – помолчав немного, спросила я.
– За убийство.
– Что? – Рот у меня открылся, а вот закрываться не желал, хотя я очень старалась.
– Вот до чего доводит любопытство, – развеселился Сашка. – Уже боишься, а тут место тихое, ты да я, и никого больше.
– Врешь ты все. Я тебе не верю. Кого же ты убил?
Сашка насмешливо улыбнулся, вздохнул, сморщил нос и нараспев проговорил:
