скачать книгу бесплатно
Я не стал настаивать. Беседы все равно меня не слишком продвинули в раскрытии убийства. Однако у частных детективов имеются и другие методы, помимо допросов подозреваемых. Например, наблюдения.
Или – включить мозги.
И я подумал: Катя. И вспомнил о том, как в первый же вечер нашего знакомства мониторил Интернет и социальные сети в поисках издания, где она работает, и ее личных публикаций.
Потом я еще раз осмотрел огромную гостиную. Четыре видеокамеры в разных углах, надо же. И еще две на кухне. И не исключено, что есть дополнительно скрытые.
Потом я подумал о черном котяре, который, уютно свернувшись, по-прежнему дремал на теле покойника. И о том, как Эльвира вызывала «Скорую помощь». И тут я все понял.
– Катя, пойдем-ка, – поманил я свою девушку. Только пригласил ее не в кухню, а во двор – прямо из гостиной на улицу вела дополнительная дверь. Тщательно закрыв ее за нами, я огляделся. Видеокамер во дворе видно не было.
Весенний день неспешно угасал. Птицы трещали не умолкая, решая насущные вопросы продолжения рода.
Я подступил к Кате вплотную и напрямик спросил:
– Кто из собравшихся знает? И кого вы используете втемную?
Она сделала лицо кирпичом, но зрачки у нее, я успел заметить, предательски заметались. Она пробормотала:
– Не понимаю. Ты о чем?
– Эльвира, положим, знает, – продолжил я. – Она, скорее всего, кашу и заварила. А остальные?
– Что ты несешь? – с раздражением выпалила девушка, но негодование ее выглядело наигранным, и я, не обращая внимания, продолжал:
– В первый же день нашего знакомства я просмотрел, много ли статей подписано в московских газетах фамилией «Екатерина Маврина». И что бы вы думали? Ни одной.
– Я ведь говорила тебе, что пишу под псевдонимом, – буркнула она.
– И тебе, якобы журналистке, ни разу не хотелось выступить под своим настоящим именем? Не верю, как говорил светоч вашей профессии товарищ Станиславский. Вот в то, что ты актриса, я верю. Не мне судить, хорошая или нет, но меня ты развела знатно. Да и роль руководителя кастинга тебе, я считаю, удалась. Спасибо, что пригласила на главную роль. А я еще недоумевал, зачем, в самый первый день, ты меня на видео снимаешь? Обычно ведь журналисты только диктофон используют – им информация важна, а не то, как человек держится.
– По-моему, ты бредишь, – зло проговорила девушка.
– Значит, меня Эльвира на главную роль в итоге утвердила? Она ведь у вас тут всем рулит? Интересно бы узнать, участвовали ли в кастинге другие частные детективы? И как далеко в ходе отбора ты заходила с ними?
– Ты явно сошел с ума.
– Да? А яркий свет, который, как специально, включили перед тем, как подали горячее? А видеокамеры, которых в доме полно, но просмотреть которые невозможно? А «Скорая помощь», которую Эльвира вызвала нажатием одной кнопки, я это точно заметил. Одной, быстрым набором. Но у многих из нас телефон спецслужб в быстрый набор забит? Только у детей. А «Скорая помощь» – почему она в такую глушь приехала через пятнадцать минут? А полиция все не едет? А кот, который пригрелся на покойнике и спит?
Но так как Катя не признавалась – хотя губы у нее задрожали, – я распахнул стеклянную дверь и, больше не обращая на девушку внимания, вернулся в гостиную. Ни на кого не глядя, я подошел к лежавшему на полу телу, согнал кота: «Брысь, Экклезиаст!» – а потом размашистым жестом содрал с покойника покрывало, укрывавшее его с головой. Надо отдать ему должное – лицо его при этом не изменилось, не дернулось. Видать, Геннадий и впрямь йогом оказался умелым. Поза «шавасана», или «мертвого человека», удавалась ему что надо. Он и не дышал, казалось. И пульс не прощупывался.
– Ну-с, господа, – провозгласил я, – не настал ли тот момент, чтобы еще раз внимательно осмотреть покойника? Например, где, спрашивается, трупные пятна? За это время – прошло почти два часа – они уже должны были появиться.
Краем глаза я отсматривал реакцию присутствующих. Эльвира хмурилась. Ясное дело, я срывал ей историю – но притворяться я не хотел и не умел. Довольно они меня дурачили. Но все остальные – казалось, они ни в чем не были осведомлены и теперь глазели на меня и на мои манипуляции с трупом как на богохульника или умалишенного. Я распахнул пошире рубашку покойника на груди.
– Ой, беда, – глумливо проговорил я. – Нет, нету никаких трупных пятен. А рефлексы?
И тут я поступил жестоко – но товарищ, морочивший всем голову, того заслужил: я отвесил щелбан по его глазному яблоку.
– А! – заорал «труп», схватился за лицо и сел.
– Итак, господа, – проговорил я прежним усмешливым тоном, – мы воочию наблюдаем воскрешение Лазаря. И это достойный финал той трагикомедии, которую поставила гражданка Эльвира при участии Екатерины Мавриной. Браво!
Я видел, как меняются лица собравшихся – Марины, Вениамина, Веры, Ариши, Андрея, – и понимал, что их всех, как меня, и впрямь обвели вокруг пальца. Никто из них не знал и не ведал, что покойник ложный, а смерть – инсценировка. Тем интереснее было наблюдать за их реакцией – я, догадавшийся чуть скорее остальных, каюсь, находил в этом определенное удовольствие. Можно сто раз винить Эльвиру в изощренном коварстве, но она точно все рассчитала: любопытство и желание подглядеть в замочную скважину – базовое свойство человека, которое кино, а особенно телевидение, прекраснейшим образом эксплуатирует.
Оживший Геннадий поднялся на ноги. Вид у него, надо признать, был довольно виноватый.
Лицо Марины в минуту изменилось от недоумения до потрясения, а затем и гнева. Она сделала пару шагов по направлению к бывшему покойному и залепила ему мощную оплеуху – у него голова чуть не оторвалась.
Ариша, в свою очередь, уселась на стул, закрыла лицо руками, пробормотала: «Господи боже ты мой», – и облегченно заплакала.
Вениамин проорал, адресуясь к брату: «Черт, какой же ты все-таки идиот! Как я тебя ненавижу!» Я видел, что он тоже готов засветить Геннадию в пятак, но Марина счастливо опередила его – два раза лупить шута было перебором, и поэтому он только трахнул кулаком о собственную ладонь и отошел в сторону.
Юноша Андрей разразился длиннейшей и витиеватой матерной тирадой, поминая отчима, его и свою мать, а также присных до пятого колена.
Вера вздохнула: «Боже мой, какие вы все идиоты. Одно слово, артисты».
Вид Кати, вслед за мной вернувшейся со двора, был виноватый – но непонятно с чего: то ли передо мною – за то, что обманула, то ли перед Эльвирой – оттого, что я довольно быстро сорвал им игру. И только Эльвира сохраняла спокойствие – возможно, лишь наружное. Она громко хлопнула в ладоши и провозгласила: «Съемка окончена. Всем спасибо, все свободны!»
Тут воскресший Лазарь вдруг опустился на колени и проговорил: «Простите меня, пожалуйста, все», – и поклонился до земли, уткнувшись лбом в пол. Я бы, может, и извинил его, на него я зла не держал, он мне был никто, и я его не оплакивал – да только не уверен был: отпущение грехов, о коем он молит, – чистая монета или снова игра?
– Вставай, шут гороховый! – зло проговорила Марина, но я заметил, что в глубине души она, пожалуй, восхищается актерскими и йогическими талантами невенчанного супруга, которому удалось провести и ее, и всех прочих на мякине.
Эльвира выглядела довольной.
– Теперь нам надо, – проговорила она, – урегулировать кое-какие юридические формальности. Начнем с вас, Павел. Вы прекрасно держались.
Она достала из своей объемистой сумки отпечатанную на принтере бумагу официального вида и протянула ее мне. То был договор между мною, Павлом Синичкиным, и продюсерской компанией «Эльвира-плюс»: за исполнение роли в документальном шоу «Кухонное следствие» и последующее отчуждение в пользу компании прав на использование моего изображения мне полагался гонорар в размере 6000 (шести тысяч) рублей. Подготовились, значит, заранее и фамилию мою вписали.
– Да вы смеетесь, что ли? – Я вернул документ продюсерше.
– Идемте, – она решительно взяла меня под руку и вывела во двор, где не было никаких видеокамер.
– Вас что, не устраивает сумма? – начала она. – Нормальный гонорар для начинающего актера. Сто долларов за съемочный день.
– Я не актер, и я не хотел сниматься. И не хочу.
– Хорошо, пусть будет триста долларов.
– Вы меня не поняли. Я не желаю освещать своим присутствием это ваше «шоу», построенное на лжи и обмане.
– Пятьсот баксов, но это потолок.
– До свидания.
– Послушайте, Павел! Я, конечно, не видела отснятый материал и могу судить только по своим впечатлениям на площадке, но, поверьте мне, у нас получилось прекрасное шоу. У него будет отличный рейтинг, и его мало того что будут смотреть – о нем начнут говорить, а это гораздо более значимое достижение. Вы в одночасье станете знаменитым, популярным. Это и вашему бизнесу очень поспособствует – вы даже не представляете, насколько сильно. И потом: это только начало. Я и впрямь готова делать постоянное шоу с вами. Я сделаю вас звездой!
– Вы не поняли меня, – вздохнул я. – У вас одно на уме: шоу, рейтинг, звездность. Вы, телевизионщики и киношники, на этом помешались. Вы думаете, что в мире ничего, кроме этого, не существует. Что на этой ерунде свет клином сошелся. И люди, ради того, чтобы засветиться на экране телевизора, готовы на все.
– А это разве не так? – иронически проговорила Эльвира.
– Нет, моя дорогая, не так. Совсем не так. И я вам это докажу. Хотя бы тем, что ничего подписывать я не буду и ни в каких ваших представлениях участвовать не желаю.
Я отстранил ее и зашагал к своей машине. Если признаться, чувствовал я себя довольно тошно. Эльвира, при деятельном участии Кати, развела меня как лоха. А я купился: весна, девушка-артистка, акварелька в подарок. Фу. Я не любил, когда меня разводят и когда я покупаюсь.
Я подошел к своей машине, но тут меня нагнала Катя. Я не знал, этот порыв – ее ли собственная инициатива, или продюсерша надоумила. Выглядела девушка искренней, но кто их знает, актрисуль, где у них кончается искренность и начинается игра.
– Послушай, Паша, – заговорила она, – ты прости меня. Прости, ради бога. Да, это была идея Эльвиры, и это по ее заданию я искала тебя. Наврала про журналистку. Но я ведь нашла. И никто ведь не заставлял меня ни быть с тобой, ни спать с тобой. Я все сама, по своей инициативе и зову сердца. Шоу – это все бред и тлен. Не хочешь, и не надо, Господь с ним. Ты только, пожалуйста, не уходи от меня, только останься.
Да, возможно, и даже наверняка, в ее монологе был элемент игры – но женщины ведь всегда играют, не правда ли? Но надо отдать ей должное: она меня впечатлила.
– Я подумаю, – сказал я. – Но здесь я оставаться больше не хочу.
– Я поеду с тобой.
– Нет. Мне надо побыть одному, подумать.
– Кто же меня в Москву довезет?
– Попросишь свою Эльвиру.
– Пашенька, ну как ты поедешь, ты ведь пил?!
– А ты разве не заметила – весь сегодняшний вечер только минералку. Как знал, что мне фигурять в главной роли.
– Пожалуйста, будь осторожен.
Я сел за руль, закрыл дверцу.
Катя с виноватым видом помахала мне на прощание.
Через пару минут я въехал в лес. Грунтовка вела через сосновый бор, в нем уже стемнело, и птицы, что гомонили здесь с самого рассвета, наконец утихли. Фары дальнего света выхватывали то песчаную дорогу и лужи на ней, то мох пообочь и янтарные стволы сосен. Я выключил кондиционер и открыл все окна. Свежайший, холодный весенний воздух наполнял машину и мои легкие.
Вот продышусь, проветрюсь перед Москвой, думал я, а завтра, на свежую голову, пойму, как мне быть и что делать дальше – с Катей и вообще.
Авторы благодарят за помощь в подготовке рассказа частного детектива Олега Пытова.
Влада Ольховская
Галактика со вкусом рома
Любовь – это купание, нужно либо нырять с головой, либо вообще не лезть в воду. Если будешь слоняться вдоль берега по колено в воде, то тебя только обрызгает брызгами, и ты будешь мерзнуть и злиться.
Сергей Есенин
– Сильная, независимая женщина, и у меня есть кот! А сегодня я буду преследовать мужчину. Ты ведь понимаешь, что я себя персонажем анекдота чувствую?
Зуоми в ответ посмотрела на нее с укоризной и не проявила ни следа сочувствия. Во?первых, она была кошкой, а не котом, а во?вторых, ей было все равно. Лера только покачала головой; устроившись на холодных камнях, она ближе подтянула к себе сумку.
В этот ранний час кошка была ее единственным собеседником. Город за спиной у Леры только-только просыпался и делал это медленно. Испанцы, похоже, раннее начало дня не особенно любили, и следовало ожидать, что в себя они придут ближе к полудню, а первыми, следуя примеру вестготов, город завоюют туристы.
Перед ней мягко двигалась вперед широкая блестящая лента реки Тахо. Потревожить одного из испанских гигантов могли разве что пороги, напоминающие миниатюрные водопады. Там река брызгалась светлой пеной, а дальше снова дремала. От зеленоватых вод пахло свежестью, и Лере стало любопытно, бывают ли здесь льдины зимой.
Сейчас так точно не было. Ранний март в Толедо баловал тем теплом, на которое дома Лера могла надеяться лишь к середине апреля.
Кошка, стоявшая рядом с ней, издала странную трель, словно напоминая о себе. В целом Лера не любила кошек и уж точно не собиралась заводить их. Когда год назад подруги притащили ей крошечную Зуоми, она была совсем не рада.
– Что это такое? – с недовольным видом осведомилась она, именинница. – И почему у нее нет хвоста?! Вы что, котенка покалечили, чтобы на жалость надавить?
– Никто ее не калечил. Это курильский бобтейл, они без хвостов рождаются! – гордо заявили подруги. – Редкая порода. Ты же хотела собаку с компактностью кошки?
– Я пошутила!
– А мы серьезно нашли. Принимай!
Прошел год, и отчасти они оказались правы. На базовый кошачий комплект Зуоми недотягивала, зато проявляла не свойственные для ее рода собачьи черты. Вот и сейчас она не собиралась ложиться и мурлыкать, она вопросительно смотрела на хозяйку, явно чего-то ожидая.
– Штучку хочешь? – поинтересовалась Лера.
Услышав знакомое слово, кошка издала радостный писк. Тщательно скрывая улыбку, девушка достала из сумки игрушку. В целом под определение «штучка» у Зуоми попадало все, с чем она могла играть, – от пивных крышечек до теннисных мячиков. Но в фаворитах всегда оставались блестящие вещи, поэтому ее любимую игрушку Лера сделала из рыболовных снастей: сняла с приманки для щук крючок, оставив только переливающуюся на солнце рыбку.
Как только игрушка появилась в руках хозяйки, Зуоми позабыла обо всем на свете. Пушистое тельце напряглось, зрачки расширились, напоминая два маленьких портала в космос. Кошка сейчас была похожа на пружину, готовую в любую секунду сорваться.
Когда рыбка легким движением руки девушки была послана в полет, Зуоми попыталась перехватить ее в воздухе. Как показывал опыт, представительница дикой фауны Курил могла подпрыгивать вертикально вверх на полтора метра без каких-либо усилий и ловить непропорционально толстыми лапами летящий на нее предмет. Однако в этот раз координация Зуоми подвела, и она грузным меховым мешочком плюхнулась обратно на землю, а рыбка полетела дальше. Это задержало кошку лишь на секунду, скоро она снова уже бежала за добычей, по-заячьи подбрасывая длинные задние лапы.
О том, что кошка убежит, Лера не беспокоилась: на Зуоми были подтяжки, пристегнутые к четырехметровому поводку на рулетке. Умение выгуливаться на поводке без особых проблем было еще одним замечательным свойством курильского бобтейла.
Пока Зуоми была занята со своей игрушкой, у Леры имелось время подумать. Она для этого и пришла на пустынный берег Тахо в такое время: ей не спалось ночью. Путешествие, которое должно было пойти по стандартной схеме, сделало неожиданный поворот. Она собиралась преследовать человека!
Лера уже два года жила кочевой жизнью. Это было не прихотью, а работой: она вела несколько блогов и сообществ в социальных сетях, самыми популярными из которых были кулинарные и «путевые». Начиналось все как хобби, а теперь у нее имелась своя целевая аудитория, рекламодатели, и увлечение превратилось в настоящий бизнес.
В какой-то момент девушке потребовалось решить, что делать дальше: нанять помощников или самой мотаться по разным странам, делая записи, снимая фото и видеоролики. Лера выбрала второе. Во?первых, это было гораздо интереснее, чем сидеть в офисе. Во?вторых, она втайне надеялась, что хотя бы так удастся с кем-нибудь познакомиться. Она-то думала, что причиной ее неудач в личной жизни были офис и женский коллектив! Но нет, кочевой образ жизни ей тоже особо не помогал. Восьмого марта ей должно было исполниться тридцать, а просветов в личной жизни даже не предвиделось. На что и намекали «добрые» подружки, когда год назад вручили ей котенка. Мол, задумайся, до превращения в безумную старушку-кошатницу – всего ничего, первый шаг уже сделан!
Ее это не радовало, и все же Лера смирилась. Может, просто судьба такая: кому-то везет своего человека встретить, кому-то – нет. Она не раз повторяла и окружающим, и самой себе, что в жизни не будет преследовать мужчину. Но вчера принцип пришлось пересмотреть.
Зуоми в очередной раз принесла ей рыбку, явно довольная собой.
– Ты еще не устала? – усмехнулась Лера. – Не мешай, я тут думаю, как до него добраться!
Ее шпионские планы кошку не интересовали, и она снова безумным зайцем унеслась за своей добычей. Когда она достигала такой скорости, казалось, что пухлая попа с хвостиком-пупочкой вот-вот ударит по не в меру пушистым ушам.
Планы Леры не были связаны с романтикой. Скорее, ей хотелось приключений. За два года даже поездки по разным странам немного приелись. Она все еще наслаждалась новыми впечатлениями, но былого адреналина уже не было. Да и в сообществах, которые она вела, наступило затишье: аудитория не прибывала, и нужен был серьезный толчок, чтобы раскрутиться, актуальная тема, скандальный фактор…
И вчера этот скандальный фактор прошел перед ней по похожей на рыбью чешую брусчатке Толедо, когда она ужинала в уличном кафе. Лера чуть кофе не поперхнулась от неожиданности, решила, что ей мерещится! Но нет, ее не подводили ни глаза, ни рассудок.
Волею судьбы в одном крошечном городке с ней оказался Александр Богданов собственной персоной. Обыватель мог его и не узнать, но в мире людей, связанных с социальными сетями, он уже успел стать легендарной личностью.
По сути, он был спортсменом и персональным тренером, однако прославился не этим. Богданов примкнул к числу людей, которые творили невозможное. Он забирался на вершины небоскребов, проходил по канатам, натянутым на умопомрачительной высоте, поднимался по вертикальным стенам старинных замков и крепостей. И все это – без страховки. Даже на видеороликах было видно, как бьет по нему тот особый ветер, что бывает только на высоте, а он все равно стоит, улыбается даже, как будто умеет летать…
