скачать книгу бесплатно
Как выяснилось впоследствии, господь своего благословения на эту поездку не давал, должно быть, в тот момент занятый делами поважнее, но, отбывая из нашего славного города, мы об этом еще не знали, хотя нечто напоминающее предчувствие шевельнулось во мне, но Женька по обыкновению принялась трещать, и я как будто успокоилась.
Поездка прошла без приключений, и на следующий день Санкт-Петербург встретил нас проливным дождем.
– Вот чертова погода, – пробурчала подружка, морща нос и глядя в окно.
– А что там, на русском Севере, так же скверно? – проявила я интерес.
– А я почем знаю, – вздохнула Женька. Такое ее заявление вызвало у меня недоумение: обычно она все лучше всех знает.
– Где нас ждет твой дядька? – спросила я.
– На Васильевском острове. Только торопиться ни к чему, у нас еще полно времени. Можно взглянуть на город, Северная столица все-таки.
Где-то через полчаса дождь кончился и выглянуло солнышко, мы заметно приободрились и провели обзорную экскурсию. Пообедали в кафе на улице Пестеля и дружно взглянули на часы. До встречи оставалось еще больше часа.
– Здесь Русский музей неподалеку, – подумав, заявила Женька. Про Русский музей я знала не хуже ее, потому что в Питере бывала неоднократно и с местными достопримечательностями знакомилась.
– Может, сразу на Васильевский, вдруг машина раньше прибудет? – внесла я разумное предложение.
– У человека должна быть тяга к прекрасному, – фыркнула Женька.
– Что ты там увидишь за час? – разозлилась я.
– Уж что-нибудь ухватить успею, – упрямилась подружка, и она, конечно, победила.
Через десять минут мы тормозили у ступеней музея, пристроившись в хвосте вереницы машин таких же, как мы, любителей искусства.
По музею подружка носилась как фурия и умудрилась обежать все залы, потратив на это ровно час. Мы встретились в вестибюле, Женька изрекла что-то вроде того, что шедевры бессмертны, а рукописи не горят, и мы покинули храм искусства, а через пять минут стояли возле ступенек все того же музея с открытым ртом, потому что моего «Фольксвагена» на месте не оказалось.
– Ни фига себе, – шаря вокруг взглядом, присвистнула Женька, а я жалобно пискнула, втайне надеясь, что «Фольксваген» возьмет да и появится.
Но не тут-то было: красные «Жигули» стоят как ни в чем не бывало, и черная «Волга» тоже стоит, а вот мое родное железо… Я пискнула вторично и опустилась на ступеньки, собираясь позвонить Ромке и нажаловаться: пока он в Моздоке наводит порядок, у меня из-под носа увели машину. Но намерениям моим не суждено было осуществиться, потому что подружка, вырвав у меня из рук телефон, развила прямо-таки фантастическую деятельность. Позвонила в милицию, сообщила об угоне, а также о том, что муж у меня полковник спецназа, человек с паршивым характером и лучше им проявить чудеса расторопности и тачку найти, иначе мало не покажется. Позже выяснилось, что она машинально набирала код нашего города и вся ее бурная деятельность сводилась к нулю.
На том конце провода заверили, что машину непременно найдут, просили не волноваться и ждать на ступеньках музея, где мы в настоящий момент находимся, милиция к нам сейчас подъедет. Женька дала отбой, удовлетворенно кивнула и устроилась рядом со мной.
– Не боись, – сказала она бодро. – Найдут твою тачку. Машина приметная, номера иногородние.
– Да тут в каждом доме пяток подворотен, – жалобно возразила я, но скорее из вредности, потому что на самом деле не могла смириться с мыслью, что простилась с «Фольксвагеном» навсегда, и питала в глубине души надежду, что его непременно отыщут.
– Ладно, сиди здесь, жди ментов, а я пойду за сигаретами, – сказала Женька. – Надо нервишки успокоить.
Она ушла, а я таращила глаза, в напрасной надежде увидеть подарок отчима.
За сигаретами Женька ходила никак не меньше пятнадцати минут, что меня, признаться, возмутило, но выговаривать ей я не стала. Подумала и тоже взяла сигарету, мы курили, сидя на ступеньках, ожидая появления милиции с утешительными новостями, а Женька сказала:
– Слышь-ка, видно, твой Ромка большой человек, как назвала его фамилию, так мент запел совсем другим голосом.
– Ромочку уважают, – вздохнула я и неожиданно всхлипнула, вожделенно глядя на телефон, Женька хмуро осадила меня:
– Не вздумай Ромке звонить. Сами справимся. Какой от него толк, если он за тысячу километров? Справимся, – повторила подружка, саму себя успокаивая.
Я шмыгнула носом и затихла. Время шло, а милиция все не приезжала, Женька стала проявлять нетерпение.
– Где их носит? – фыркнула она. – Ну, менты, ничего путью сделать не могут.
– Может, они машину ищут, – вступилась я за стражей порядка.
Прошел час, потом второй, подружка наливалась краской и вдруг принялась материться.
– Они что, про нас забыли?
Начал накрапывать дождик, мы перебрались под козырек над дверью, а подружка, окончательно рассвирепев, набрала номер.
– Вы спите, что ли? – осведомилась она, лишь только бодрый голос отозвался: «Дежурный слушает». – Долго нам еще на ступеньках сидеть?
– Девчонки, – виновато сказал страж порядка. – Мы весь город обкатали, только такого музея у нас нет.
– Как это нет, – возмутилась Женька, – если мы торчим здесь два часа, вот и вывеска…
– Может это какой-то другой музей? Вы лучше адрес скажите.
Немного пробежавшись, мы выяснили адрес, он поверг нашего собеседника в глубочайшее уныние.
– Инженерной улицы у нас тоже нет, – вздохнул он. – Вы поточнее узнайте.
Я захлопала глазами, и тут Женька, почесав в затылке, спросила:
– А в Питере телефонные номера семизначные?
– Конечно, – нахмурилась я.
– А чего ж мне шестизначный дали?
– Да ты куда звонила? – рявкнула я.
– Ноль два, естественно, а потом по телефону, который мне эти лохи дали…
– Они не лохи, – обреченно заметила я, – ты домой звонила.
Женька трижды моргнула и покосилась на телефон в своей руке.
– Чего ж ты раньше?.. – прорычала она, а я только рукой махнула.
– Кто ж знал, что ты такая дура?
На «дуру» Женька обиделась, но тут же вновь принялась звонить. Дождь понемногу расходился, я зябко поежилась и подумала, что «Фольксваген» я вряд ли еще когда увижу.
Санкт-Петербургские менты оригинальностью не блеснули, предложили дожидаться все на тех же ступеньках и прибыли ровно через два часа, когда мы оставили всякую надежду их увидеть.
Подъехал милицейский «газик», и из него появились двое: девушка приятной внешности и молодой человек с лучезарной улыбкой.
– У вас машину угнали? – весело спросил он, я кивнула, а Женька, хмуро разглядывая вновь прибывших, принялась излагать нашу историю.
История молодых людей не впечатлила, да и мне она показалась довольно глупой, так что даже сделалось неловко, оттого что мы по пустякам беспокоим людей. Молодой человек извлек из «газика» фотоаппарат и зачем-то сфотографировал белый «Мерседес», который стоял как раз на том месте, где несколько часов назад красовалась моя машина. Меня его поведение заинтересовало, и я собралась задать ему вопрос, но подружка все испортила, неожиданно зарычав:
– Машину найдут?
– Вряд ли, – вновь улыбнулся молодой человек, и я как-то сразу успокоилась, затихла и никаких вопросов не задавала. Симпатичная девушка, борясь с легким ветерком, что-то торопливо писала, время от времени повторяя:
– Вы не волнуйтесь.
Так как я совершенно не волновалась, а сидела на ступеньках и пыталась вспомнить, что из своего гардероба смогла сохранить, оставив дома, то адресовалась данная просьба одной лишь Женьке, которая, кстати сказать, тоже не волновалась, а впала в тоску и выглядела вялой, даже отрешенной. Если учесть, какой величины были ее чемоданы, нетрудно было догадаться, что шифоньер в ее квартире в настоящий момент радовал глаз пустыми полками. Я сочувственно вздохнула и ухватила подружку за руку, но она этого даже не заметила.
Девушка закончила писать, мы загрузились все в тот же «газик» и вскоре выходили возле отделения милиции. Именно в этом месте я и лишилась остатков своего оптимизма. Узкая лестница вела на второй этаж, в крохотных клетушках, невероятно грязных и обшарпанных, с распахнутыми настежь дверями, сидели люди и с тоскливым видом курили. Судя по выражению лиц, это и были сотрудники отделения. Слева мелькнула дверь с надписью «услуги у нас платные» и груда окурков, мы прошли дальше и оказались в узкой каморке, где прибывшая с нами девушка вновь принялась что-то писать, а ее симпатичный спутник пил чай и интересовался нашими впечатлениями от посещения Русского музея. У меня впечатлений не было, а вот у Женьки их оказалось пруд пруди, и она их высказала. Парень заметно скис и далее продолжал пить чай в молчании.
Через некоторое время нас попросили подождать в коридоре, где мы и просидели час двадцать пять минут, отрешенно разглядывая стену напротив. Тут вновь появилась девушка и, заметив нас, страшно удивилась.
– А что, в семнадцатом кабинете никого нет? – грозно спросила она, мы дружно замотали головами, потому что доподлинно знали: семнадцатый кабинет необитаем, мы скреблись, стучались в облезлую дверь, а Женька дважды в сердцах пнула ее ногой без всякого, впрочем, толка, но девушка рассудила иначе, стукнула кулаком и зычно крикнула: – Сашка, открой, тебя люди ждут. – Ответом ей было молчание, и мы не без удовлетворения переглянулись, а девушка вернулась в четырнадцатый кабинет, бормоча под нос: – Где его черти носят?
И тут как по волшебству дверь семнадцатого кабинета приоткрылась, и мы увидели физиономию молодого человека, немного помятую, но веселую, я бы даже сказала озорную.
– Вы ко мне? – заговорщицки прошептал он. Мы опасливо кивнули, дверь распахнулась, и парень предложил: – Заходите.
Кабинет был чуть больше предыдущего, мы устроились на диванчике, а молодой человек за столом. Возле его ног что-то звякнуло, он пожал плечами и улыбнулся еще шире.
Вдруг он сорвался с места и исчез, оставив нас в некотором изумлении, но через пять минут явился с какими-то бумагами в руках, уткнулся в них, сосредоточенно морща лоб, а я в это время пялилась на плакат, висевший над его письменным столом. На плакате крупными буквами было написано: «Отсутствие у вас судимости – это не ваша заслуга, это наша недоработка». Как видно, Женька тоже обратила на плакат внимание, ткнула меня в бок локтем, и мы опасливо переглянулись. Молодой человек поднял голову от бумаг и деловито начал выспрашивать об обстоятельствах дела.
Я в который раз пересказала нашу историю, про себя удивляясь, почему парень никак не может запомнить, какого цвета был мой «Фольксваген».
Все-таки Женька соображала лучше меня, она поднялась с дивана, наклонилась к парню и сурово спросила:
– Что ж это водкой-то от тебя за версту несет?
Молодой человек сделал попытку покраснеть, прикрыл рот рукой, бормоча:
– Пардон.
В конце концов с нашей помощью он составил необходимую бумагу, я написала «с моих слов записано верно» и поставила залихватскую подпись, а парень в знак признательности предложил нам выпить, пояснив, что стресс надо снимать, а ничто не снимет его лучше нашего национального напитка, и выставил на стол поллитровку.
Мы с Женькой, переглянувшись, дружно потянулись за стаканами, решив, что с нашим стрессом действительно надо что-то делать, и выпили.
Сашка оказался на редкость милым парнем, утешал нас как мог и просил особо не переживать, потому что машину вряд ли найдут. Это утверждение у меня сомнений не вызвало, и я согласно кивала.
Бутылка опустела, а наш стресс куда-то испарился. Беседа меня увлекла, правда, ее несколько раз прерывали, в кабинет время от времени кто-то заглядывал, особенно настойчивой была дама с девочкой лет одиннадцати, у которой украли фотоаппарат. Сашка вежливо просил подождать, и наша беседа возобновлялась, но водка все-таки кончилась, и Сашка загрустил.
– Придется работать, – сказал он обреченно и повел нас на первый этаж к дежурному, который долго записывал что-то каллиграфическим почерком в толстом журнале.
За это время Сашка успел уснуть, устроившись на скамейке рядом с мужчиной монгольского типа, на коленях которого стоял большой лоток с разноцветными безделушками. Мужчину задержали на Невском, по-русски он говорил плохо, милиционеры с ним намучились и в конце концов незаметно смылись, а он продолжал сидеть, точно памятник Чингис хану, с прямой спиной, затуманенным взглядом и Сашкиной головой на плече.
Я расписалась, и дежурный сказал, что мы свободны. Женька из вредности спросила, отыщут ли машину, и дядька нараспев ответил:
– Всякое бывает. – И громко кашлянул, косясь на Сашку. Но тому чей-то кашель был как слону дробина.
Мы простились и совсем уже собрались покинуть отделение, успевшее стать родным, но Женька вдруг замерла перед дверью и сказала:
– Надо его в кабинет перетащить. – И я с ней согласилась.
Мы вернулись, подхватили Сашку под руки, буркнув Чингисхану «извините», а он в ответ что-то залопотал, должно быть, Сашка ему тоже понравился и он не хотел с ним расставаться. Но мы рассудили иначе и по узкой лестнице потащили Сашку на второй этаж. Возле семнадцатого кабинета народ уже не толпился, лишь настырная дама с ребенком продолжала сидеть у стены, гневно сверкая глазами.
– Он что, пьян? – спросила она, повышая голос.
– Да вы что? – возмутилась Женька. – Парень тяжело ранен, доктора ждем.
– Так он сегодня принимать не будет?
– Вам лучше в четырнадцатый кабинет зайти.
– Там нет никого.
– Тогда в пятнадцатый.
Мы устроили Сашку на диване, вымыли стаканы и стряхнули со стола крошки печенья. Больше родной милиции помочь нам было нечем, и мы покинули отделение с чувством выполненного долга.
На улице вновь накрапывал дождь, переулок, где находилось отделение, узкий, грязный, забитый машинами, выглядел уныло, и я затосковала. Дождь расходился, а зонт остался в машине, и мы, достигнув первой же подворотни, закурили, глядя на облезлого кота, устроившегося по соседству.
– Ну хоть водки выпили, – заметила Женька-оптимистка.
– Ага, – кивнула я, – с хорошим человеком познакомились. Надо бы его на ключ запереть, вдруг начальство хватится? А ключ оставить дежурному.
– Может, вернемся? – предложила Женька, на мгновение высунувшись из подворотни, но тут же юркнула назад. – Вот черт, что за погода…
– Нормальная питерская погода, – вздохнула я и перешла к насущному: – Ты лучше скажи, что делать?
– А чего тут сделаешь? Дождемся, когда дождь стихнет, и на Московский вокзал.
– А как же моя машина?
– Машина, я думаю, в хороших руках, и беспокоиться о ней дело зряшное.
– Не найдут? – вздохнула я.
– Сашка способен найти только бутылку, и то при условии, что она под столом стоит. Анфиса, отнесись к происшедшему философски, ты же автор детективных произведений, вот тебе сюжет из жизни.
– Барахло жалко, – заметила я, и Женька согласно кивнула:
– Жалко.
Мы присели на корточки и опять закурили, Женька обнаружила в сумке бутерброды, и мы поужинали, угостив кота, который сразу же подобрел и позволил себя погладить.
