скачать книгу бесплатно
Никто и никогда не называл Александру Шурой. Кроме Вики.
– Да ну его, Вик, пошли лучше к ребятам, – заскулила платиноволосая. – На что он тебе сдался? Плюнуть некуда…
Александре стало неловко:
– Last year, – быстро начала она, пока разговор двух задушевных подруг не зашел слишком далеко, – Helen was invited to visit New York and to take part in one of the Broadway shows.
– Fine! I spent a lot of time in NY last winter, and I like Broadway shows very much! What movie did you take part, or maybe musical? – восхитился Филипп.
– Он говорит, что прошлую зиму часто был в Нью-Йорке и что он очень любит бродвейские постановки. Он спрашивает, в каком спектакле вы играли, или, может, это был мюзикл?
– Пошел он в баню! – возмутилась платиноволосая. – Какое ему дело? Скажи, что это был спектакль для богатых. Для бо-га-тых. Он на такие не ходит.
Вика дернула подругу за руку.
– Заткнись, Ленка, – проговорила она с ангельской улыбкой. От этой улыбки Филипп внутренне содрогнулся. – Ты мне обещала. Он, конечно, ни черта не понимает, но тон есть тон. Сбавь обороты. Ты хочешь в Париж или не хочешь?
– С этим? – Сара Бернар смерила Филиппа взглядом. – У тебя что, крыша съехала?
– Да какая тебе разница, с этим или с другим? Паспорт-то у него вполне французский…
Филипп, не в силах сохранять на лице выражение приятной заинтересованности, торопливо затянулся и фыркнул. Александра с оглушительным, как ей казалось, грохотом стала выбираться из своего угла. Платиноволосая посмотрела на нее с высокомерной жалостью: сама она была ровно вдвое тоньше и изящней.
– Стой, – вдруг сообразила Вика, – не уходи. Я переводить совсем не могу, а Ленка только fuck you знает – ты же понимаешь, что это такое. Так что давай, Шурок, поработай. Ленка, спроси его о чем-нибудь. Ну соображай, соображай!..
За их спинами в глубине квартиры раздался взрыв смеха, и платиноволосая с сожалением оглянулась.
Это было уже слишком.
– Извините, я должен поговорить с мистером Королевым, – быстро проговорил по-английски Филипп и, повернувшись к Александре, добавил (также по-английски): – До скорой встречи, Алекс. – Сказав все это и коротко поклонившись, он удалился с балкона.
– Чего-чего?.. – переспросила Вика. – К Королеву ему надо? Подумать только, какая срочность!
«Хорошо, что он вообще с балкона не бросился, – мрачно подумала Александра. – А мог бы».
– И давно он называет тебя Алекс? – Вика вовсе не была дурой, и поспешный уход Филиппа ей не понравился – что-то тут было не так.
– Да не называет он меня Алекс, – с досадой ответила Александра. – Он вышел покурить, а я тут… уже курила. Ну вот и разговорились…
Почему-то Вика всегда заставляла ее оправдываться.
– Вик, ну хватит, а? – заныла истомившаяся по большой компании бродвейская знаменитость. – Можно я пойду? Или мне нужно при тебе весь вечер стоять?
– Лучше иди постой при этом французском дяденьке и Вальке Королеве. А потом пригласи его потанцевать, – настойчиво посоветовала Вика. – А лучше всего – в койку. И не выпускай, пока он тебе предложение не сделает.
Освобожденная из-под опеки платиноволосая радостно прогарцевала в квартиру, напоследок посоветовав Александре:
– Худеть нужно, девушка!
Вика засмеялась:
– Ленка всегда в своем репертуаре. Считает, если она красавица, то все остальные должны быть на нее похожи. Но говорят же – чем больше хорошего человека, тем лучше… Мужики всяких любят, верно, Шура? Я, правда, таких не встречала, но ведь Победоносцев-то пал жертвой… Сколько вы уже женаты? Год? Два?
– Полтора, – мрачно отозвалась Александра.
Под благодатным дождичком Викиных высказываний все ее комплексы ожили и выползли наружу. Сегодня ей уже обратно их не загнать. Скорее бы Андрей приехал!
– Ленку нужно пристроить, – доверительно сообщила Вика и вытащила у Александры из пачки сигарету. – Так невозможно жить, как она живет. В Москве – никого, ни родных, ни близких. Любовник, старый хрен, того и гляди бросит – уже давно на сторону поглядывает. А Ленка устраиваться никуда не хочет. Да без прописки особенно и не устроишься. Я ее попыталась секретаршей к нам пропихнуть, а Сорокин говорит – неси паспорт. Ему налоги на иногородних тоже нет резона платить. А у Ленки идея-фикс, хочет в шоу-бизнес или в модели…
Александре совершенно неинтересны были Ленкины злоключения, но она зачем-то слушала, как всегда, не смея уйти или прервать всемогущую Вику.
– Да еще машину разбила, – продолжала та, – а старый хрен пока ничего не знает. Узнает – вот будет история с географией… Хорошо бы ее замуж выдать, хоть за Филиппа этого. Он и впрямь не так чтобы очень, но гражданство, гражданство…
В комнате начались танцы. Изрядно набравшийся Вовик Бородин, молоденький мальчик из политической редакции, в приступе танцевального усердия налетел на стол. Зазвенела посуда, завизжали девицы.
– Пойду, – озабоченно сказала Вика и потушила сигарету. – А то еще кто-нибудь в салате уснет. Пошли, Шурка.
Александра поплелась за ней. Ноги ее уже не держали, настроение было испорчено окончательно. Андрей опаздывал просто по-свински, опять ужасно захотелось есть, да еще эта девица растревожила всегдашнюю рану.
Александра и сама знала, что не слишком изящна, но что с этим можно сделать? Худеть у нее не получалось. Работала она по двадцать часов в сутки, иногда по ночам, а ночью, как известно, всегда почему-то хочется есть. Не тратить же нервы и силы еще и на голодание! Ну не получается у нее – и все тут! Хватит ей постоянной и ежесекундной телевизионной нервотрепки со сменой начальства, сокращениями, увольнениями, появлением новых фаворитов и изгнанием старых! К тому же ко всем новым любимчикам следовало искать – и находить! – новый подход, а со старыми сохранять добрые отношения: кто знает, в один прекрасный день они могут быть с почетом возвращены на прежнее место, и тогда позволившие себе лишнее в момент временного унижения горько об этом пожалеют.
Где уж тут худеть…
Да и бабушка всегда говорила: «В нас ты пошла, Александра, в Потаповых. Все такие были: и мои мать с отцом, и тетки, и дядья, и ты такая же». Прикрываясь, как щитом, этими бабушкиными словами – что поделаешь? Судьба! – Александра малодушно позволяла себе плыть по течению.
И за это свое малодушие она себя ненавидела.
Свет в квартире погасили, остались только замысловатые светильники, привезенные Викиным отцом из каких-то дальних странствий. Разоренный стол сдвинули к стене, возле него бесшумно суетилась Люда, Викина домработница, собирая тарелки, стаканы и окурки.
Андрей все не ехал.
Платиноволосая сирота, нисколько не опечаленная собственным неустройством, плыла в объятиях какого-то типа, кажется, из редакции «Московских новостей». Странно, почему Вика не заставила ее пригласить француза?
– Я думал, что вы уехали, – проговорил Филипп прямо ей в ухо, как будто материализуясь из ее мыслей, – и даже грустил, что не успел сказать вам «до свидания».
– Муж опаздывает, – пояснила Александра, поворачиваясь в сторону темного силуэта, маячившего на фоне освещенной двери. – Обещал меня забрать и что-то не едет.
Почему-то ей было приятно говорить ему о том, что у нее имеется муж. Ей казалось, что это сообщение непременно удивит его. Но, похоже, он проглотил факт присутствия в ее жизни мужа, даже не заметив его. Так, по крайней мере, показалось Александре.
– Могу я пригласить вас потанцевать? – спросил Филипп.
– Потанцевать?! – изумилась Александра.
Ну ладно, разговаривать с мужчиной, который ниже тебя ростом, – еще куда ни шло, но танцевать с ним… Полный идиотизм!
– Я сказал что-то не то? – спросил Филипп, заметив ее реакцию. – Или Россия перешла теперь в мусульманство и танцевать с замужними женщинами запрещает Коран?
– Я не знаю, что там запрещает Коран, – начала Александра довольно громко, но тут же понизила голос, увидев, что Вика поглядывает в их сторону, – но я не могу танцевать с человеком, который… которому я… который мне…
– …который вам не нравится, – закончил Филипп и, обняв ее за талию, слегка подтолкнул к середине комнаты.
– …который ниже меня ростом, – прошипела смущенная Александра. – Над нами будут смеяться, слышите, Филипп?
– Никто не будет над нами смеяться, – успокаивающе заметил он, покачивая ее в ритме музыки.
Держать эту странную особу в объятиях, совсем близко от себя, было приятно. Появилось какое-то забытое чувство новизны и ожидания чего-то значительного, возможно, самого главного. Он уже давно забыл это светлое ощущение, точнее, радостное предчувствие чуда. А может, никогда его и не знал?
Хорошо, что ему попалась на глаза эта девушка с бутербродом, нежно прижатым к груди. Иначе бы он весь вечер злился на себя, что теряет время, или в лучшем случае выслушивал бы дифирамбы хозяйки дома, воспевающей артистический талант ее подруги.
Поначалу Александра упиралась, как осел на горной дороге, но Филипп, как ни странно, оказался сильнее.
– Если хотите помериться со мной силой, пойдемте лучше в другую комнату, – негромко посоветовал он. – Если мы свалимся, это и вправду будет смешно. Хотите попробовать?
– Нет, – буркнула Александра, покоряясь судьбе, – не хочу. Но это шантаж.
– Согласен, – кивнул Филипп. – А что прикажете делать? Ждать, когда на меня бросится малышка Элен, решив, что мой паспорт ей вполне подходит?
Втайне удовлетворенная тем, что француз не клюнул на платиновые волосы и обтянутую черной кожей попку в виде сердечка, а вот – поди ж ты! – танцует с ней, Александра заметила рассудительно:
– Они не знали, что вы понимаете по-русски.
– Но я понимаю по-русски, и мне даже не хочется думать, что было бы, узнай они об этом.
Александра осторожно двигалась в танце, стараясь по случайности не отдавить ему ноги. У него были широкие плечи и поджарое, жилистое тело. И пахло от него очень хорошо, каким-то дорогущим парфюмом.
Приятный мужик – с юмором, сдержанный и симпатичный, хотя сразу его и не разглядишь. Надо будет познакомить его с Андреем, и можно дружить. Вика удавится от злости.
Улыбнувшись, Александра кинула взгляд в сторону Вики и обнаружила Андрея. Он стоял в дверях, высоченный и красивый, ее драгоценный, любимый, талантливый муж.
– Прошу прощения, – быстро сказала она Филиппу, – приехал Андрей, мой муж. Мне хотелось бы познакомить его с вами. Вы не возражаете?
– Ничуть, – ответил Филипп галантно, и Александра начала пробираться к Андрею.
– Я тебя заждалась, – сказала она со счастливой улыбкой, добравшись наконец до мужа, и быстро потерлась щекой о его пиджак. – Познакомьтесь. Филипп Бовэ, журналист из Франции. Андрей Победоносцев, тоже журналист. Андрей у нас знаменитость. – Это было сказано с величайшей гордостью, заметил Филипп. Она сияла, как начищенный песком самовар из коллекции Филипповой бабушки. И Филиппу это не понравилось.
– Дела задержали, – как бы извиняясь, бросил Андрей и протянул Филиппу руку.
У него был красивый низкий голос, очевидно очень подходивший для телевизионного журналиста, и представительная внешность. Вдвоем с Александрой они смотрелись до неприличия хорошо – высоченные, спортивные, улыбающиеся ровными дружелюбными улыбками.
– Андрюша! – воскликнула Вика, оказавшись рядом. – Что такое? Почему ты опоздал? Александра познакомила тебя с господином Бовэ?
Она подставила щеку для поцелуя, и Андрей аккуратно, но с некоторой неловкостью, как показалось Филиппу, ее поцеловал.
Они заговорили о каком-то совещании, на котором сегодня утром объявили то ли о сокращении, то ли о перестройке в редакции политического вещания, и Филипп сделал шаг назад.
Александра Потапова кивнула ему и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.
Через десять минут он уедет, и кончится это идиотское времяпрепровождение. У него куча неотложных дел, ведь только кажется, что год – это долго. Год пролетит, как один день. Кроме того, недели через четыре ему придется слетать в Париж, значит, к этому времени нужно подогнать все здешние дела. Он уже месяц в Москве, а не сделано и сотой доли того, что он запланировал. «Что поделаешь, Россия!.. – посетовал как-то его приятель. – Здесь пока раскачаются, жизнь пройдет». Но ждать, пока пройдет жизнь, Филиппу не хотелось.
Он давно потерял из виду Александру. Должно быть, она уже уехала.
В углу со стоном целовались, в кресле какая-то парочка самозабвенно тискала друг друга. Филиппу припомнилась собственная молодость, Сорбонна, дешевые обшарпанные квартирки, в которых так весело было когда-то пить пиво и щупать тощих обкуренных девчонок, чувствуя себя хозяином Вселенной.
Он направился к выходу, вспоминая, где оставил куртку – на вешалке или в машине. Пожалуй, в машине, но посмотреть на вешалке все же стоило, чтобы потом – спаси и помилуй, Пречистая Дева, – не пришлось возвращаться обратно.
Филипп подошел к вешалке, высматривая куртку. Вроде бы не видно. Приподнимая полы чужой одежды, Филипп продолжил изыскательские работы во втором ряду.
На кухне – совсем рядом – разговаривали. Сначала тихо, потом все громче и громче. Филипп вылез из вороха одежды и прислушался. Он слушал довольно долго, затем шагнул в полную темноту, к входной двери. Мимо него пронеслась Вика с красным и злым лицом.
Филипп осторожно, стараясь не щелкнуть замком, открыл дверь и стал спускаться вниз по лестнице. Ему нужно было подумать, а думать в лифтах он не умел.
То, что он услышал, очень ему не понравилось…
– Сашка, где материал о визите первой леди в питерский хоспис?
Вася Куренной, сменный редактор, выскочил на лестницу, где курили корреспонденты, и с размаху чуть не налетел на урну. Вид у него был безумный, глаза метали молнии… Ну прямо Зевс, или Прометей-громовержец, или кто там еще?..
– Сдала на эфир, – не поворачиваясь, ответила Александра – такие сцены повторялись каждый день, и все к ним давно привыкли. – А что?
– А то, что в аппаратной нет пленки, а через двадцать минут эфир! – Вася рванулся обратно в комнату, где сидели выпускающие, на ходу взывая: «Вова! Вова!»
Вовой звали ассистента режиссера, отвечающего за сбор материала на эфире.
Александра прислушалась к Васиным воплям, доносившимся уже из редакторской, и потушила сигарету.
– Пойду поищу кассету. Вдруг правда Вовка ее куда-то засунул, – сказала она своей лучшей подруге Ладе Ильиной.
Лада делала репортажи о культурной жизни столицы и отличалась необыкновенной красоты бюстом, а также умением никогда не перетруждаться. Она всем нравилась, потому что была миролюбива и незлопамятна.
– Да брось ты, – волнующим низким голосом проговорила Лада. – Ну куда они могли ее засунуть? В унитаз спустить? Вовка мимо нас в сортир вроде не проходил, мы бы заметили…
Такой у нее был юмор.
– Покури-ка лучше со мной. – Лада чиркнула спичкой о золоченый коробок, прихваченный вчера в ресторане. – Мне одной скучно. Как твой Победоносцев? Ему правда дают собственный эфир и делают руководителем программы?
– Истинная правда, – с удовольствием подтвердила Александра.
Успехи мужа радовали и волновали ее, позволяли надеяться на какую-то новую, небывалой красоты жизнь. Давно ли они были нищими, голодными корреспондентами, рыскающими по Москве в поисках сенсаций? Давно ли Андрюша Победоносцев, ничего не умеющий, средненький журналист из Набережных Челнов, приехал покорять столицу и был готов работать кем угодно, жить где угодно, есть раз в два дня, но только бы в Москве?
Они поженились, еще ничего не зная о своем будущем, и он стал стремительно набирать обороты, догоняя и перегоняя давно устроенных рафинированных московских мальчиков из «Взгляда» и разных прочих программ, возникших из неожиданно свалившейся на журналистов гласности.
– Ты к нему в штат пойдешь или у нас останешься? – спросила Лада, вытаскивая Александру из ее грез о муже.
– Не знаю, Лад, – сказала Александра. – Вроде с ним лучше, он платить будет хорошо, ты ж понимаешь… А с другой стороны, это конец света, с мужем вместе работать…
– Да уж, – подтвердила Лада, имевшая в любовниках всех начальников по очереди. – Как только они понимают, что могут тобой командовать еще и на работе, – все, ты пропала. Лучше сразу увольняться.
– Жень! – крикнула Александра, увидев высунувшегося в коридор редактора. – Ты не знаешь, пленка моя нашлась?
