скачать книгу бесплатно
Он был уверен, что она сейчас будет учить его, как именно следует чистить плитку.
…Наш Алешенька ничего не умеет делать руками, совсем ничего!..
– У Николая Степановича такая специальная штука есть, называется мини-мойка. Ею гораздо удобнее, я точно знаю! Я сто раз чистила! Хотите, покажу?
Девица пристроила бутылку и кружку под стену, в тенек, и быстро пошла куда-то к дальней стороне участка, старательно обходя набросанные Плетневым кучи травы – знамение его новой жизни.
Сильно и привычно потянув, она открыла дверь большого серого сарая, сложенного из кругляка, как в северных русских деревнях, канула внутрь, в пыльный полумрак, пронизанный наискосок солнечными лучами, и выволокла оттуда какую-то штуку, похожую на большой пылесос.
– Ну вот! – и она показала на штуку. – Там еще шланг и переноска такая здоровая, резиновая, тащите ее сюда!
Плетнев полез в сарай, девица посторонилась, заправляя за уши свои необыкновенные волосы – на солнце они горели, переливались, и смотреть на них без темных очков было трудновато, – и на широченном верстаке нашел переноску. Шланг, скрученный в кольцо и похожий на чучело удава, обнаружился на стене.
– Значит, электричество здесь, а вода вон там. Это сюда, а вот эту штуку туда. У Николая Степановича все очень удобно устроено! Он и нам так уличную проводку сделал, что мы не нарадуемся. Ну, вот и все. Теперь нажимаем вот здесь…
Штука, похожая на пылесос, издала странный ноющий звук, и Плетневу показалось, что она сейчас взорвется. Он даже шаг назад сделал.
– Так и должно быть! – прокричала девица, перекрывая вой. – Все правильно! Сейчас вода пойдет!
И пошла!.. Из длинной ручки, похожей на трость от зонтика, которую девица держала далеко от себя, вдруг вылетела тоненькая струйка сверкающих капель, почему-то напомнившая Плетневу бриллианты на тещиной шее, потом ручка дернулась, как будто напряглась, и вода забила сильной и ровной струей. Вокруг этого жесткого водяного прута сразу образовалось облако мелких брызг, и в эти брызги моментально впрыгнула радуга!
Впрыгнула и повисла.
Плетнев не мог оторвать от нее глаз.
– Смотрите! – Девица направила струю на плитку. Она искренне радовалась непонятно чему. – Только очень осторожно, руки не подставляйте, давление ужасное, пальцы оторвет!
Там, где водяной прут касался плитки, в разные стороны веером разлетались комья выбитого мха и травы, и плитка становилась розовой, чистой, мокрой!
– Это очень веселая работа! – кричала между тем девица, продвигаясь со своим аппаратом. – Я ее больше всего люблю!
Плетневу ужасно захотелось самому водить шлангом, и чтобы брызги летели, и радуга кувыркалась в них, и ему казалось, что это на самом деле очень весело!..
И тут все закончилось.
Девица нагнулась, нажала кнопку, аппарат засипел и затих.
– Ну, так же интереснее, правда?
У нее было абсолютно счастливое лицо, как будто она только что выиграла в лотерею виллу на озере Комо.
– Правда.
– И быстрее.
– Быстрее.
– Только лучше разуться, тут берегись, не берегись, все равно все ноги зальешь! Видите?
Плетнев посмотрел на ее ноги. Они на самом деле были мокрыми.
– Николай Степанович эту мини-мойку года два назад купил и был очень доволен! Он и нам ее одалживал.
Должно быть, подумал Плетнев, купил я. Крышу-то ведь тоже покрыл я! Впрочем, меня никогда не интересовало, кто именно и что именно покупает в этот дом. Как и во все остальные мои дома. Для этого есть «специально обученные люди», целый штат.
– А мы все отчистили, даже дедушкин самовар! Мама все охала, что самовар может испортиться, а я взяла и отчистила! И он не испортился, а улучшился и теперь сияет натуральным самоварным золотом! – добавила она хвастливо и вдруг спросила, сделав серьезное лицо: – Как ваша голова?
– Моя голова? – не понял Плетнев.
– Ну да! Мы же вас ударили так ужасно! Слушайте, вы нас извините, пожалуйста, – начала было она и замолчала, как будто сама себе заткнула рот.
– Вы кто? – грубо спросил Плетнев, который на самом деле ничего не понял. – Старухи ваши родственницы, что ли?..
Девица захохотала так радостно, словно Плетнев сказал ей невесть какой комплимент. Или преподнес в подарок виллу на озере Комо.
– Старуха – это и есть я, – объявила она и опять захохотала. – Ну, то есть одна из них. А другая моя мама! Та, что вас стукнула. А я вам таблетку приносила и воды запить!
– Позвольте, но вы же…
– Да ничего не мы же!.. Мы просто пытались выкурить ос! У нас на участке осиное гнездо, очень страшное! Николай Степанович обещал помочь, да так и не собрался! Пришлось самим. Мама все беспокоится, что они нас покусают! Она всего боится.
– Я знаю, – пробормотал Плетнев. – Особенно медведей и гадюк.
– И еще ос! Мы с мамой собирали малину, потом стало так жарко, даже осы затаились. Мы решили, что самое время из выкурить. Мы надели телогрейки, штаны ватные, накомарники, рукавицы брезентовые и стали брызгать, но мне кажется, ничего мы не выкурили, только распугали, потому что они в гнездо как лезли, так и лезут. А после того, как мы вас… оглушили, выкуривать ос было очень глупо, мы сначала переживали, а потом полночи хохотали. Не над вами, конечно, а потому, что мы такие идиотки…
– Как вас зовут? – перебил Плетнев.
– Нэлли, – сказала девица. – Нэлли Лордкипанидзе. По-моему, ужасное имя, да?
Плетнев не знал, ужасное оно или нет.
– А мою маму зовут Нателла Георгиевна, а вас Алексей, я помню. Я маме потом сказала, что, если бы вы не оказались абсолютно вменяемым человеком, плохо бы нам пришлось!
– Каким?! – поразился Алексей Александрович, но она не стала повторять.
– Так что спасибо вам большое! И за молоко тоже!
Она пошла по дорожке, прихватила из тенька бутылку с кружкой, обернулась и махнула ему рукой.
– Если мне удастся уговорить маму и она испечет пироги, я вам принесу! Как всякая порядочная грузинка, моя мама готовит так, что можно умереть! Только ленится всегда! Но ради вас, Алексей, она пойдет на все! – И девица поклонилась так низко, что ее необыкновенные волосы коснулись травы.
Это было очень красиво – золотое на зеленом. Он даже какое-то время думал о том, как это красиво.
Плетнев вычистил все дорожки, каменный фундамент террасы, а заодно еще и крыльцо.
Все теперь стало влажным, блестящим, как будто новым, и Плетнев был очень горд собой и началом новой жизни.
Полвечера он трусливо прятался в доме от Валюшки, которая взывала к нему из-за забора, приглашая на мясо, которое «Витюшка от так жарит!», поужинал какой-то диетической ерундой из пакетов и банок, тоскливо думая о том, что его французский доктор остался бы доволен, вытащил книжку из «Библиотеки военных приключений», пристроился было читать на своем диване, но тут его так сладко и неудержимо потянуло в сон, что он уснул щекой на «военных приключениях», как бывало только в детстве, когда он засыпал за уроками.
Под утро ему приснились изумруды, небывалые, невиданные, что-то зеленое и золотое, и это было очень красиво. Потом прибежали собаки, утащили изумруды, оглядываясь и скалясь, стали закапывать в снег, и он их пытался прогнать, хотя было страшно. Они отбегали, садились в отдалении и выли, а потом оказалось, что это не собаки, а волки, и нужно бежать, а он не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
Плетнев вскочил, свалив на пол «военные приключения», сел, тараща глаза, и тут услышал вой, тот самый, из сна. Волосы у него на голове, кажется, встали дыбом.
– У-у-у! – на одной ноте выла то ли женщина, то ли собака, то ли волк. – Спаси-и-ите!..
– Да ну их совсем! – сердито сказал Витюшка, кинул в рот сигарету и переложил в другую руку топор. – Одурели бабы!
– Я думала, сердце лопнет, – поддержала его Валюшка и положила руку себе на бюст, где, по ее мнению, было сердце. – Пошли, Витюш, тут без нас народу хватит.
– Что случилось, я не понял?! – спросил Плетнев.
Витюшка махнул рукой.
– Хрен их разберет, баб этих. А ты бы штаны застегнул, Алексей, поберег бы хозяйство от посторонних глаз.
Валюшка захихикала, а Плетнев покраснел – ей-богу! – отвернулся и торопливо застегнул «болты» на джинсах. Хорошо хоть голый не выскочил!
Как все странно, пронеслось в голове, когда он просовывал в петлю последний «болт». Кажется, я стал жить по деревенским законам – если на улице шум, нужно немедленно мчаться и выяснять, в чем дело. Мало ли какая беда приключилась. Скоро буду держать под кроватью топор. А что тут такого?.. Так все живут.
И еще мне кажется, что я жил так всегда.
– Из-за чего такой крик?
– Вон, поди спроси их!
– Кого?!
– «Газпром», кого, кого! Это ихняя мать голосила! Я на двор к ним вбежал, думал, убивают, а никто там никого не убивает, а пропало у них чего-то, я даже не стал спрашивать, что!.. Плюнул да пошел! Напугали они меня, бабы эти!..
Плетнев посмотрел вдоль улицы.
Дома через два от его забора металась какая-то женщина в цветастом халате, на голову у нее было накручено полотенце, а за ней металась еще одна, точно такая же, только на голове у нее была бейсболка, а на бейсболку почему-то повязана косынка, и это Плетнева рассмешило. Из ворот Николая Степановича выглядывал зять Виталий, вытягивал шею, с другой стороны на велосипедах подкатывали ребята, останавливались и смотрели во все глаза. На ничейной лавочке с противоположной стороны улицы сидела фигуристая Женька, собиравшаяся поступать в модели, с таким видом, как будто она пришла в кино и предвкушает отличный фильм. Рядом сидела еще какая-то девчонка, не такая фигуристая, и ходила кура, совсем не фигуристая, а довольно облезлая.
Где-то близко застрекотал и смолк мотороллер, и Плетнев и Витюшка с Валюшкой разом оглянулись.
Чуть не наехав колесом на босую ногу Алексея Александровича, Нэлли Лордкипанидзе – что за ужасное имя – остановила свой агрегат и сказала бодро:
– Всем доброе утро! Что там случилось? Все живы?
– Здравствуй, Нелечка! Привет, – хором отозвались Валюшка с Витюшкой, а Плетнев по непонятной причине промолчал. Вообще-то он был вежливым человеком, но – промолчал.
– Да чума их разберет, что там!..
– Неля! – изо всех сил закричала та, что с полотенцем на голове. – Неля, подойди сюда!
Нэлли налегла грудью на мотороллер, подкатила его к плетневскому забору, пристроила и пошла. Плетнев двинулся за ней.
– Леш, ноги бы обул! – вслед ему сказала Валюшка. – Витюш, дай ему свои, чего он по камням шкандыбает!
Витюшка догнал Плетнева, сбросил с загорелых упористых ног обрезанные по задникам галоши и поставил перед Алексеем Александровичем.
Плетнев посмотрел на галоши.
– Надевай, надевай, – великодушно разрешил Витюшка. – Мне до участка два шага, а там у меня другие есть!
Плетнев сунул ноги в жаркие и немного влажные Витюшкины галоши.
Ну, французский доктор тут ни при чем, а вот жену с тещей, наверное, после такого его поступка пришлось бы хоронить.
Шлепая галошами по гравию и мелким белым камушкам, он догнал Нэлли Лордкипанидзе почти у самого забора, перед которым метались женщины в халатах.
– Неля, мне нужен телефон, – простонала та, что в тюрбане. – У тебя с собой телефон?
– Трех часов нет еще, Тереза Васильевна.
– Господи, как это я забыла! Будь проклята эта глушь! Ничего не оставили, ничего, даже телефонов!..
– При чем здесь три часа? – на ухо спросил Плетнев у Нэлли.
– У нас телефоны работают в три часа дня и в девять вечера, – быстро ответила та, не оборачиваясь. – Спутник из-за сарая вылетает, они начинают работать, и какое-то время по ним даже можно разговаривать.
– Что делает спутник?!
Но она не слушала его.
Тереза Васильевна вдруг стала валиться на бок, и Нэлли подхватила ее, ребятишки восхищенно загалдели, а фигуристая Женька даже приподнялась со скамейки, чтобы лучше видеть.
– Мама, пойдем в дом, тебе нужно лечь, – предложила женщина в бейсболке.
– Я не могу, туда нельзя, там вещественные доказательства и улики!
– На солнцепеке тоже нельзя, – мягко сказала Нэлли. – Может, в тенек, на лавочку?
– Все вытащили, – горестно сообщила ей та, что в бейсболке и косынке. На косынке Плетнев разглядел надпись на английском «Международный форум ЦЕРН» и какой-то там год. – Все подчистую! Ничего не оставили.
– Как – ничего?! – сладко ахнул кто-то из ребят. – Даже кастрюлек нету? И сковородок?
– Пошли все отсюда! – вдруг взвизгнула Тереза Васильевна, обретая твердость в ногах. – Вот я вас сейчас!
С необыкновенным проворством она подбежала к зарослям шиповника, выдернула из середины длинную крапивину и пошла с ней на толпишку детей, как богатырь Ослябя на татарских воинов. Те похватали свои велики и бросились наутек.
В общем, всем было весело.
– Я не понимаю, что именно произошло, – сказал Алексей Александрович, почему-то обращаясь к Нэлли Лордкипанидзе. – У кого-то что-то украли?
– Да у нас, у нас! – сердито выкрикнула бейсболка с косынкой. – Что тут непонятного! У нас украли все! Неля, давай заберем маму, ей сейчас на жаре плохо станет!
Покуда они ловили маму, которая прытко гналась за мальчишками, потрясая выдернутой крапивой, Плетнев думал.
