скачать книгу бесплатно
– О господи… Прозевала все царствие небесное… точнее, пропила. Прости меня, Лийка. Слышишь? Простишь?
– Прощу, если рожу умоешь. Смотреть на тебя тошно.
Печатая шаг, Зойка пошла за занавеску, где притулился ржавый умывальник. Надо отдать ей должное, несмотря на лошадиную дозу выпитого, назад она вернулась почти в здравом рассудке. Умылась, причесалась и даже сменила халат на платье без рукавов.
– Как меня нашла? – спросила она, садясь за стол.
– Твой Петр сказал…
– Он же на юг с молодой женой подался…
– Сегодня вернулись.
– Ага… Ну, ты все видела, все знаешь, выходит, рассказывать нечего…
– А ты, значит, пьешь?
– Пью. Как вернулась, так и пью. И ни малейшего желания покончить с этим пороком. Глядишь, допьюсь до белой горячки, и все само собой кончится.
– Что все? – вздохнула я.
– Все. Жизнь моя никчемная… надоела она мне хуже горькой редьки. – Зойка ухватила бутылку, но, заметив, что она пуста, поморщилась. – Черт, выпить есть?
– Есть, – кивнула я, извлекая из рюкзака поллитровку. – Закусить найдется?
– Не знаю. Пошарь в столе за занавеской.
Шарить там было совершенно нечего, банка с солью и два куска хлеба, черствого, точно подметка.
– Придется без закуски, – сообщила я, разлила водку в две чашки, подняла свою и сказала: – Ну что, со свиданьицем, подруга.
Зойка к своей чашке не притронулась, сидела, тяжело задумавшись.
– Осуждаешь? – подняла она взгляд на меня. – Вижу, что осуждаешь. И правильно. Дура я. Была бы умной, плюнула этой падле в морду и стала бы жить лучше прежнего, глядишь, жизнь бы и устроилась. А я не могу. Девчонку их видела? Пятый годок. Я подсчитала, сколько ж он один прожить сумел, месяца не вышло. Слышишь, Лийка, месяца не продержался. – Она махнула рукой, сметая на пол чашки с бутылкой. – Вот дура, – сказала с обидой. – Водку разлила… И черт с ней. Под кроватью – самогонки трехлитровая банка, достань.
– Достану. Значит, Петр твой не долго страдал и вскорости обзавелся подругой.
– Ага. А какие письма писал… Хочешь покажу?
– А то я их не видела…
– Точно. Я тебе их читала. Тем более. Ведь до последнего врал. Приехала, а в квартире… – Зойка рукой махнула и нервно хихикнула.
В дверь постучали, и в комнату заглянула та самая суровая тетка с первого этажа.
– Как тут у вас? – спросила она настороженно.
– Нормально, – заверила я, идя ей навстречу.
– О, Катерина, давай за стол! – заорала Зойка.
Я вместе с Катериной вышла в коридор и попросила, протягивая деньги:
– Нельзя кого-нибудь в магазин послать? Она несколько дней ничего не ела, оттого крыша и съезжает. Оставлять ее одну мне не хочется…
– Я сама схожу, мигом. Магазин у нас во дворе, – заверила Катерина и вскоре вернулась с целым пакетом снеди. Мы соорудили чем перекусить, Зойка тоже приняла в этом участие, и через полчаса втроем сели за стол. Катерина выпила самую малость, сославшись на работу, и через час удалилась. А мы с Зойкой продолжили бдение за бутылкой, которое закончилось во втором часу ночи. Именно к этому времени подружка, почувствовав настоятельную потребность вздремнуть, перебралась на кровать, а я, перемыв посуду и распахнув окно настежь, устроилась по соседству и разглядывала потолок до самого рассвета.
Разбудил меня осторожный шорох, я приоткрыла глаза и увидела Зойку. Та сидела возле окна, курила и разглядывала меня.
– Привет, подруга, – сказала весело.
– Привет, – зевая, ответила я. – За бутылкой кинемся или завяжем?
Зойка хмыкнула, посмотрела в окно, где вовсю жарило солнце, и покачала головой:
– Паскудный у тебя характер, Виталия Константиновна.
– Мне говорили…
– Дрыхнуть будешь или экскурсию по городу тебе устроить?
– Давай экскурсию, – пожала я плечами.
Через час, позавтракав и приняв душ (холодный, горячая вода отсутствовала), мы отправились на прогулку, а вернулись ближе к вечеру.
– За бутылкой? – невинно спросила я.
Зойка посмотрела свирепо:
– Тошнит меня от пьянства. Думаешь, я и в самом деле с катушек съехала?
– Кто тебя знает.
– Кто тебя знает… – передразнила Зойка. – Ну, подурила малость… уж больно мне обидно стало, что эта… Ладно, хрен с ними, пусть живут да радуются. Я тоже проживу.
– Ты как в этой общаге очутилась?
– Что ж мне, с ихним семейством жить? А комендантша здесь – подруга моя, вот пустила.
– Ага. Денег у тебя, конечно, нет?
– Откуда ж им взяться? – удивилась Зойка.
– А пьешь на что?
– Самогон поставили, молочный бак… или два… Не помню. Дешево и зло.
– Бак кончился?
– Само собой. Это браги бак, а самогонки из нее значительно меньше выходит.
– Еще поставите?
– Виталия Константиновна, уймись ради Христа, я все поняла и прочувствовала. И уже начала новую жизнь. Все? В завязках я, вот те крест. – Зойка перекрестилась и тяжко вздохнула: – Не поверишь, сегодня под утро проснулась, а на душе так тошно, думаю, сейчас пойду и удавлюсь. Слава богу, ты на соседней койке дрыхла. Посмотрела на тебя, подумала и решила, что помирать мне ни к чему. В общем, кризис миновал и со мной полный порядок.
– Здорово, – кивнула я, подошла к окну и стала разглядывать двор-колодец с тремя чахлыми березами. – Поехали со мной, – попросила я тихо.
– Куда? – вроде бы удивилась Зойка.
– Ко мне. Чего тебя здесь держит? Квартиры и той лишилась. Работы нет…
– Значит, спасать явилась? Согласна, раскисла я малость… вид имею паршивый, и все такое… но ты зря решила, что я под гору… Все нормально, пить завязала, начала новую жизнь. Со мной полный порядок.
– А со мной нет, – ответила я.
Зойка долго молчала, потом подошла и встала рядом.
– Что так? – спросила тихо.
– Не знаю… внутри точно все рушится. Вот смотрю в окно, и очень хочется головой вниз.
– Ни к чему, – хохотнула Зойка и погладила меня по плечу. – Если мы там не загнулись, то здесь попросту грех.
– Вот и я говорю, – отвернувшись от окна, хмыкнула я. Зойка начала бродить по комнате, заглянула под кровать. – Ты чего ищешь?
– Сумку. Черт знает, куда ее сунула. Вещичек у меня немного, но и их во что-то положить надо.
Сумку мы нашли и вещички собрали, но на автобус опоздали и до моего родного города добирались на такси. Дороговато, зато в двенадцать часов ночи мы уже входили в квартиру, где пьяный Палыч играл на гармошке, бог знает откуда у него появившейся. На полу спал безногий инвалид и так храпел, что стены ходили ходуном.
– О, Виталик вернулась! – заорал Палыч, пытаясь подняться.
– Сиди, дед, – буркнула я. – Еще лоб расшибешь. Это Зоя Федоровна, подруга моя. Завтра познакомишься, а сейчас кончай представление – и спать.
– Как скажешь, Виталик, так и будет…
– Это Палыч? – усмехнулась Зойка, входя в мою комнату.
– Точно. О втором не спрашивай, ранее не встречались. Палыч мужик нормальный, распустился малость, но мы его приструним, ремонт в квартире сделаем и даже мебель купим. Денег на первое время добыть нетрудно. Дед наследство оставил.
Зойка оглядела комнату и сказала:
– Наследство – это хорошо. – И добавила насмешливо: – Да, нагрели тебя любящие родственники не хуже, чем меня.
– Брось, у Нинки семья, внучка… А нам с тобой и этих хором за глаза хватит.
– Это точно, – согласилась Зойка, устраиваясь прямо на полу.
Встав в десять утра, инвалида мы в квартире не обнаружили. Палыч тоже отсутствовал, притрусил часов в одиннадцать, когда мы пили кофе и строили планы на сегодняшний день.
– Эх, девицы-красавицы! – заорал он с порога и добавил тише: – Может, со свиданьицем, слышь, Виталик? Как-никак подруга приехала…
– Мы, дед, в завязках. Хочешь, один отметь. Денег дам. А завтра с утра предстоит тебе трудовой подвиг. Надо в нашей халупе ремонт сделать. Сам понимаешь, без мужика нам такое дело не осилить.
– Все сделаем, Виталик, какой разговор. Сегодня пью, завтра работаю. У меня два дружка есть в соседнем доме, на стройке вкалывают, сейчас у них простой, так они нашу хибару за пару литров во дворец превратят…
– Вот и отлично. Мы уйдем ненадолго, а ты обед приготовь. Гостья у нас, так что побалуй ее своим знаменитым борщом.
– Сделаем, – кивнул Палыч и неожиданно перешел на радостный визг: – Ох, до чего ж я рад, что ты вернулась!
– А я как рада, – хмыкнула я.
Мы с Зойкой отправились в ресторан, предупредив о своем визите по телефону, по пути заглянули в магазин и парикмахерскую. Зойка с новой стрижкой, в дорогом платье и туфлях на высоченном каблуке выглядела внушительно, главбух чувствовался за версту, зато озорной взгляд и готовность по малейшему поводу расхохотаться выдавали в ней просто хорошего человека, сочетание очень удачное, с моей точки зрения, чтобы устроиться на работу. Конечно, я могла бы позвонить Славке и попросить за подругу, но делать этого без особой на то нужды не хотела.
Заведовал рестораном парень лет тридцати, толстый, вечно небритый, с такими несчастными глазами, что, раз взглянув на него, хотелось плакать. Впечатление было обманчивым, рестораном Владимир Юрьевич, как выяснилось, управлял весьма успешно и был мужиком с характером. Дядька с усами, оказавшийся швейцаром, на наш вопрос, где можно найти Владимира Юрьевича, ответил:
– Где-то на территории.
Мы пошли искать его и в первом же коридоре столкнулись нос к носу.
– Здравствуйте, – запела я, на всякий случай широко улыбаясь.
– Ты Лия, да? – перебил он меня, оглядывая с ног до головы. – Влад предупреждал. А это кто?
– Моя подруга, Зоя. Работа нужна. Я подумала, может…
– Значит, так. Два дня работаете, два гуляете. Запьете, выгоню, и Влад не поможет. С клиентами вежливо, контингент у нас… в общем, лучше не заедаться, а нарветесь – проблемы ваши. Платим по тысяче, плюс чаевые, набегает прилично. Делать из ресторана публичный дом не позволю, без того бардак, так что шашни заводить только в нерабочее время. Если мозги есть, от клиентов наших держитесь подальше. А нет – так бог вам судья. На работу можете выходить в понедельник. Со всеми вопросами, которые по ходу возникнут, прямо ко мне. А сейчас всего доброго, у меня работы по горло.
– До понедельника в квартире ремонт сделаем, – заметила Зойка, когда мы покинули ресторан, ткнула меня локтем в бок и хмыкнула: – А жизнь ничего, слышь, Виталик?
– В самую точку, – согласилась я.
В тот же день мы продали дедовы часы, отправившись по указанному адресу. Зойка повела себя весьма умело, а выглядела столь респектабельно, нагло намекая на близкое знакомство с антиквариатом и ласково улыбаясь в ответ на все увещевания старичка, похожего на Плюшкина, что первоначальную сумму он в конце концов удвоил, и мы, довольные, пошли по магазинам, а на следующий день начали ремонт. Почти трезвый Палыч, накануне кормивший нас фирменным борщом, принял самое деятельное участие в работе и смывал потолки. Два пришедших приятеля Палыча выкладывали плитку, а мы в основном боролись с грязью, скопившейся во всех углах за долгие годы. За этим занятием нас и застал Валька, заехавший после обеда. Дверь в квартиру была открыта, Зойка обдирала старые обои в нашей комнате (в комнате Палыча обдирать было нечего, обои сами давно отвалились), а я сидела на стремянке, дрыгала ногами и приставала к Зойке со всякими глупостями.
Валька заглянул в комнату, усмехнулся и сказал нараспев:
– Здрасьте! Благоустройством занялись?
– Как видишь, – ответила я, покидая стремянку. – Извини, не сможем напоить тебя чаем, на кухне грязь… Палыч вовсю трудится.
– Обойдусь без чая. А это кто? – спросил он тише, косясь на Зойку.
– Зоя Федоровна, моя подруга. Приехала из Костромы помочь с ремонтом. Может, навсегда останется, по крайней мере, я на это надеюсь. – Зойка весело подмигнула, сидя на корточках, а я продолжила: – А это Валентин. Друг детства, в одном дворе росли. Говорит, был влюблен, врет, наверное, но все равно приятно… Ты по делу или как?
– Или как. Какие могут быть дела? Хотел проведать подругу детства, вдруг, думаю, захандрила, тоскует в одиночестве, а у нее народу полон дом.
– Надеюсь, ты не огорчился?
– Наоборот. Значит, благоустраиваешься?
