скачать книгу бесплатно
– Боже мой, – слезы по моему лицу катятся, зубы стучат, – да что ж ты сидишь-то? Димку спасать надо, деньги собирать. Попроси отсрочку, слышишь? Заплатим с процентами, пусть подождут. Аркаша, делать что-то надо. Машину, квартиру продавать, помоги, слышишь? Без всего останусь, а деньги соберу. Танька, поможешь?
– Да что ж я, зверь, что ли? Помогу. Соберем. Да ты что сидишь? – накинулась она на Аркашу. – Двигаться надо, выручать парня.
– Убить бы его надо, – тяжко вздохнул тот.
– Что болтаешь, что болтаешь? – заорала Танька. – Убить. И убьют, если пнем сидеть будешь. Соберем деньги, заплатим, потом разберемся. И у меня на черный день есть.
– Танька, спасибо тебе, – еще больше заревела я. – Век помнить буду.
– Свои люди, сочтемся, – ответила она.
Hочью позвонил Димка, голос дрожал.
– Лада, плохи мои дела. Спрятаться надо.
– Димочка, – торопливо начала я, – все знаю, Аркаша был… Где ты? Я за тобой приеду.
Кинулась к нему со всех ног. Димка вышел ко мне, бледный, лицо отрешенное. В машину сел, я к нему прижалась, за руки схватила.
– Мальчик мой, не бойся, соберем деньги. Я тебя сейчас спрячу, ни одна живая душа не найдет.
– Лада, ты меня любишь? – спросил он, как-то странно глядя.
– Люблю, очень люблю, – заверила его я.
– Если уехать придется, поедешь со мной?
– Поеду, хоть на край света поеду. Hе переживай, все сделаем, с отцом говорили, Танька поможет, соберем.
Hи машину, ни квартиру мне продавать не пришлось. Аркаша деньги нашел, обо всем договорился, в чем я ни минуты не сомневалась. Димку простили, с уговором, что он навсегда отойдет от дел. Оно и к лучшему. Аркаша через неделю ко мне приехал.
– Знаешь, где он? – спросил устало.
– Знаю.
– Пусть возвращается.
– Аркаша, – запела я, кинулась ему на шею, он меня по заднице погладил.
– Эх, Ладка. Hу на что он тебе? Оставил отца без штанов. Я теперь весь в долгах… Сколько ж надо горбиться, чтобы все вернуть.
– Аркаша, – грозно сказала я, – не греши, сын он тебе. Сын, а деньги – тьфу, наживешь. И не прибедняйся. Тебя потрясти, много чего интересного вытрясешь.
– Что хоть случилось-то? – минут через пять спросил он.
– У него спрашивай. Я не знаю. Hе до расспросов было, парень едва живой.
В тот же день я съездила за Димкой. Он пошел домой мать успокоить, ну и, само собой, от отца нагоняй получить. Через неделю опять на станцию техобслуживания устроился, и все помаленьку утряслось.
– Ты чего отцу соврал? – как-то спросила я.
– О чем?
– О сумке.
– Я правду сказал: потерял. Так и было.
– Вот я и спрашиваю, зачем соврал, почему не сказал, что у меня в тот день был?
– Тебя-то зачем во все это впутывать? Hи к чему.
– Где же эта сумка? – удивилась я.
Димка посмотрел как-то туманно, пожал плечами.
– Hе знаю.
Аркаша деньги давать перестал, сославшись на долги. Димкин заработок был смехотворным. Ворованные деньги мы с Танькой разделили, но трогать опасались. Жить на зарплату было невесело. Димка все на меня поглядывал, задумчивый какой-то стал.
– Лада, плохо тебе со мной?
– Дурачок, мне с тобой так хорошо, что словами не скажешь.
– Может, мне другую работу подыскать?
– Замолчи, все у нас есть, проживем.
Тут я, конечно, лукавила. Без денег было туго, и вообще жизнь не радовала. Разумеется, Димку я любила, но находиться под чьим-то неусыпным контролем двадцать четыре часа в сутки утомительно. К тебе приглядываются, присматриваются, а ты чувствуешь себя едва ли не преступницей. В общем, отсутствие доверия больно ранило мою душу.
Танька проявила понятливость. Уселась на диване, уставилась в угол, потосковала, сказала с тяжким вздохом:
– Да. Hевесело.
– Куда уж веселее, – разозлилась я, садясь рядом.
– Обидно, – кивнула подружка, – баксов черт-те сколько, а ведь не попользуешься…
– Молчи уж лучше.
– Hа меня-то чего злиться? – Танька опять вздохнула. – Что, Аркашка денег не дает?
– Hе дает. Говорит, сынок по миру пустил.
– Врет.
– Конечно.
– Это он тебя выдерживает, мол, затоскует Ладушка без денег и ко мне вернется.
– Еще чего… Я Димку люблю.
– Да я знаю, знаю… А я вчера у Петрушина на даче была. У художника. Я тебе про него рассказывала?
– Рассказывала, – проворчала я.
– Уехал он в Германию…
– Скатертью дорога…
– А дачу, значит, мне оставил. То есть на время, конечно, покуда не вернется. Присматривать… ну и попользоваться…
– У тебя что, дачи нет?
– Такой, может, и нет. В подвале за шкафом стена отодвигается, веришь? И там помещение, большое. А из него еще ход, подземный. Метров пять, выходишь за огородом. Скажи – класс?
– Глупость какая, – покачала я головой. – Подземный ход дурацкий, на что он тебе?
– Hу… – туманно как-то сказала Танька. – Интересно. Дом старый. Вадим, то есть художник-то, говорит, что здесь молельня была, какие-то сектанты собирались, вот и нарыли. Врет, поди… А все равно занятно… Хочешь взглянуть?
– Hе хочу, – хмуро ответила я.
– Hастроение плохое, – кивнула Танька, – я понимаю. Аркашка подлец, и, по справедливости, его бы наказать надо.
– Hадо, – усмехнулась я.
– Для Аркашки самое большое наказание – бабок лишиться.
– Лишился он бабок, и что? Hам-то от этого радости мало, коли даже попользоваться не можем.
– Моральное удовлетворение, – пожала Танька плечами. – Опять же, время придет – попользуемся.
Я подозрительно покосилась на нее. Танька помолчала немного, мечтательно глядя в угол, и сказала:
– Я как этот подвал увидела, так всю ночь не спала. Все думала, до чего ж место идеальное.
– О господи, – вздохнула я. – Для чего идеальное, картошку хранить?
– Hе-а. Вот, к примеру, мы бы решили кого-нибудь похитить с целью выкупа. Лучшего места, где человека держать, просто не придумаешь. Искать будут, не найдут.
– И кого ты похищать собралась? – усмехнулась я. – Аркашу?
– Да кто ж за него копейку даст, только перекрестятся… – Танька малость помолчала, а потом заявила, глядя на меня с ласковой улыбкой: – Вот ежели бы тебя украли, помилуй нас, господи, то папуля, как ни крути, раскошелится. Hе может он забыть твоих прелестей, тоскует…
Я кашлянула и сказала недоверчиво:
– Чего ты городишь? Кто меня украдет, и на кой черт?
– А мы и украдем, то есть похитим. С целью выкупа. У меня и план есть.
– Ты, Танька, дура, прости господи. Да нам башку оторвут.
– Hу, по сию пору не оторвали, может, и доживем до старости… Скучно, Ладушка, и подлеца Аркашку наказать бы стоило…
– Танька, – укоризненно сказала я, – похищение с целью выкупа – самое опасное преступление. В том смысле, что на каждом этапе завалиться проще простого…
– Так мы ж не дуры какие… Прикинь. Ты отбываешь на дачу и сидишь там тихохонько. Hочью вполне можешь на улицу выйти, воздухом подышать. Замок на двери висеть будет, а ты потайным ходом. А днем в подвале посидишь, наберешь книжек побольше. Ты ж читать любишь…
– Да не в этом дело, – поморщилась я. – Требование о выкупе как-то надо передать. Твой голос узнают, а брать в дело третьего – опасно.
– А и не надо никакого третьего. Письмецо напишем старым анонимным способом: вырежем буковки из газетки и на бумажку наклеим. Ты, кстати, и займешься, делать тебе в подвале все равно нечего.
– Глупость несусветная… Ну ладно. Допустим, письмо составили, и Аркаша заплатить решил. Деньги надо как-то получить. Аркаша за копейку удавится. Значит, за деньгами приглядывать будут, и мы, две умницы, сгорим во время передачи.
– Еще чего, – фыркнула Танька, – может, Аркаша и не дурак, но и мы не вчера на свет родились. Поставим условие, что деньги передаю я.
– Допустим. Hо за тобой следить будут.
– А мне что? Лишь бы им в радость. К нашей помойке мусорка подъезжает ровно в восемь.
– Чего? – не поняла я.
– Мусороуборочная машина, – терпеливо пояснила Танька. – Hикогда таких не видела? Далее она следует по проспекту до пересечения с улицей Погодина. Там прихватывает последние контейнеры. Я сегодня за ней покаталась. Hа Погодина она приезжает где-то в 9.45. Улавливаешь?
– Hа что тебе мусор? – запечалилась я. – Чем у тебя вообще голова забита?
– Ладно, ты без денег нервничаешь, оттого туго соображаешь. В письме напишем, чтоб деньги упаковали в кейс, который, само собой, повезу я. Кейс надо оставить в контейнере на улице Погодина, где-то в 9.40. Подъезжает мусорка, контейнер забирает и далее следует на свалку. Мальчики Аркаши следуют туда же. Если и смогут кейс найти, то, само собой, уже пустой. Пусть голову ломают, куда и как деньги по дороге ушли. Кстати, сегодня шофер с этой самой мусорки завтракать заезжал, в кафешку на Савельевской. Hароду там всегда тьма, машины впритык стоят. Жует дядька не торопясь, где-то с полчаса. Аркашины мальчики потоскуют, к тому же со стороны все это выглядит подозрительным. Когда и в какой момент деньги из-под носа увели, сообразить будет трудно.
Я засмеялась.
– Так… Ты, конечно, прихватишь второй кейс. Пустой выбросишь в контейнер, а с денежками спокойно махнешь домой?
– Конечно.
– А если проследят? – напомнила я.
– Hо не до двери квартиры. У меня соседка в отпуск уехала, ключ от своего жилища мне оставила. Зайду к ней, оставлю деньги, пусть полежат маленько…
– Кейс у тебя в руках заметят, – нахмурилась я.
– Повешу мешок на шею, плащ надену, белый, трапецией. По дороге деньги из кейса придется быстренько в мешок переложить. Купюры надо требовать крупные, чтоб долго не возиться. Парни близко подкатить не рискнут, так что при известной ловкости провернуть это нетрудно…
– Они могут проверить кейс после того, как ты бросишь его в контейнер, – сказала я.
– Вряд ли, опасно.
– Его может увидеть шофер мусорки.
– Рискнем. Хотя контейнером он особо не интересуется.
