скачать книгу бесплатно
– Да, я смелый…
– Хочешь с ней объясниться?
– Откуда ты знаешь?
– Я про тебя все знаю. Не говори ей обо мне. Скажи, что разлюбил ее, ваш брак исчерпан и ты хочешь пожить один… Ты принял решение. Понял?
В самих этих словах, но особенно в жестокой и простой формулировке «брак исчерпан» прозвучала непривычная и неприятная Калязину командная деловитость. Инна почувствовала это.
– Знаешь, не надо с ней говорить, – поправилась она. – Нам ведь и так хорошо. Я тебя и так люблю…
– Что ты сказала?
– А что я такого сказала?
– Ты этого раньше никогда не говорила!
– Разве? Наверное, я не говорила это вслух. А про себя – много раз…
Но объяснение все-таки состоялось, и в самый неподходящий момент. В воскресенье вечером Саша принимал ванну, а Татьяна зашла, чтобы убрать висевшие на сушилке носки.
– Ого, – улыбнулась она, – хоть на голого мужа посмотреть…
Особенно обидного в этом ничего не было, жена давно относилась к их реликтовым «прогулкам перед сном» с миролюбивой иронией, но Саша аж подпрыгнул, расплескав воду:
– Скоро вообще не на кого смотреть будет!
– Почему?
– Потому что нам надо развестись!
– Ты серьезно?
– Серьезно!
И его понесло. Ровным металлическим голосом, словно диктор, объявляющий войну, он говорил о том, что она не понимает его, что их совместная жизнь превратилась в пытку серостью, что ему нужна совершенно иная жизнь, полная планов и осуществлений, и что его давно бесит ее бесконечный риелторский дундеж по телефону. Татьяна слушала его, широко раскрыв от ужаса глаза.
– Я все обдумал и принял решение, – закончил Калязин, гордясь тем, что ни разу не сбился, и потянулся за шампунем.
– Какое решение?
– Я хочу пожить один. Без тебя…
– Ну и сволочь ты, Сашка! – прошептала Татьяна и швырнула в мужа носки, которые, не долетев, поплыли по воде. – Уходи! Собирайся и уматывай!
Она выскочила из ванной, так хватив дверью, что осыпалась штукатурка.
Вытершись, расчесав влажные волосы и ощутив некоторое сострадание к оставляемой жене, Саша зашел на кухню. Татьяна плакала, уставившись в окно. Стекло от появления распаренного Калязина чуть запотело, и жена, продолжая всхлипывать, стала чертить на стекле мелкие крестики, потом, повернувшись, долго вглядывалась в его лицо.
– У тебя кто-то есть? – спросила она.
– Н-нет… Просто наш брак исчерпан!
– Есть… Я догадалась. Молоденькая?
– Никого у меня нет. Просто я хочу жить один.
– Саша, Саша. – Она подошла и ледяными пальцами схватила его за руки. – Зачем? Не делай так! И перед Димкой неудобно… Он же только женился…
– При чем тут Димка?
– Ну-у, Са-аша! – снова заплакала она, некрасиво скособочив рот. – Я же не смогу без тебя… Что я буду делать?!
– Квартиры менять! – бухнул он и подивился своей безжалостности.
– За что? За что мне это? Са-аша! Какой ты жестокий!.. Саша… Ну ладно… Пусть будет она. Пусть! Я не заругаюсь… Только не уходи!
– Я принял решение! – повторил он, чувствуя, что от этого неуклюжего слова – «не заругаюсь» – сам сейчас расплачется.
На мгновение вдруг показалось: это и есть выход. Татьяна, гордая, ревнивая Татьяна разрешает ему иметь любовницу, в голове даже мелькнула нелепая картина тройственного семейного ужина, но уже был раскручен веселый маховик разрушения и сердце распирал восторг мужской самостоятельности, забытой за двадцать три года супружества.
– Саша! – взмолилась она.
– Нет, я ухожу…
Жена побрела в спальню и упала на кровать. Когда зазвонил телефон, она даже не шелохнулась. Калязин снял трубку – и дрожащий старческий голос попросил позвать Татьяну Викторовну.
– Тебя! – сообщил Саша.
Но она лишь еле заметно качнула головой.
– Татьяны Викторовны нет дома.
– Странно. Она сама просила меня позвонить… Это Степан Андреевич. Передайте ей, что я согласен постелить вместо паркета линолеум…
На следующий день он ушел рано, даже не заглянув в спальню. А в обед позвонил приятель-журналист и сообщил, что едет в Чечню.
– Чего ты там не видал? – удивился Калязин.
– Командировка. Обещали автомат выдать. Мужская работа. Ты-то хоть помнишь тяжесть «акаэма» на плече?
– Не помню…
– Ну конечно, тебя только Инкины ноги на плечах интересуют. Вот так мы империю и профукали.
– А можно без пошлостей?
– Можно, но скучно… Черномырдина не забывай кормить! Если похудеет, откажу от дома. Понял? Ключи оставлю, где обычно…
– Понял, спасибо! – И, бросив трубку, Калязин метнулся в приемную к Инне. – Сегодня едем в Измайлово! – шепотом доложил он.
– Но мы там были позавчера! – удивилась она, привыкшая к еженедельности свиданий.
– Открылись новые обстоятельства!
Девушка строго посмотрела на Сашу, вздохнула и стала звонить, отменяя примерку, назначенную на вечер. По пути Саша остановился у супермаркета и, делая вид, что не понимает ее недоуменных взглядов, накупил целую сумку разных вкусностей и вина. Черномырдину достался такой огромный кусок колбасы, что кот долго не мог сообразить, с какой стороны начать есть, а потом, налопавшись, круглыми желтыми глазами удивленно следил за ненасытными людьми, нежно терзавшими друг друга на скрипучем диване.
Когда Инна с обычной неохотой встала, чтобы идти в душ, Калязин тихо попросил:
– Не надо!
– Милый, но мы же не можем здесь остаться?
– Можем…
– Ты… Сделал это?
– Да, я сделал это! – рассмеялся он и изобразил зачем-то идиотский американский жест: – И-е-е-ссс!
– А она?
– Она согласна, чтобы у меня была любовница!
– Зато я теперь не согласна, чтобы у тебя была жена… – Сказав это, Инна посмотрела на него с той строгой неприступностью, какую напускала на себя только в издательстве.
– Ты останешься? – жалобно спросил он.
– Завтра.
Одному на новом месте Саше спалось плохо, а вдобавок привиделась какая-то чертовщина: будто бы среди ночи вернулась Инна, тихонько легла рядом, и он стал нежно гладить ее в темноте, а потом вдруг с ужасом обнаружил, что от привычного шелковистого эпицентра нежная шерстка стремительно разрастается, покрывая все девичье тело. Утром он обнаружил рядом спящего Черномырдина.
К вечеру следующего дня Калязин заехал домой за вещами. Татьяна все так же неподвижно лежала на кровати и не брала трубку звонившего не переставая телефона. Казалось, она вообще за эти двое суток не вставала. На столе осталась грязная посуда, чего никогда прежде не было, а в пустой ванне так и валялись все еще мокрые носки.
– Я пошел! – сообщил Калязин, заглянув в спальню с большой спортивной сумкой, с которой Димка, занимавшийся легкой атлетикой, ездил на сборы. Но Татьяна даже не пошевелилась.
Инна ждала его в машине, и они помчались в Измайлово. Но и в эту ночь уснуть им вместе не удалось. Иннина мать с отчимом уехали на юг и оставили на нее шестилетнюю сестру. В течение двух недель каждый вечер Инна уезжала от него, а добравшись до дома, звонила – и они говорили, говорили до глубокой ночи. О чем? А о чем говорят люди, для которых главное – слышать в трубке голос и дыхание любимого человека?
Как-то он лежал в постели и, заложив руки за голову, с привычным упоением наблюдал Иннин стриптиз наоборот. А она, зная эту его слабость, с расчетливой грацией медлила, затягивала одевание, придумывая разные волнительные оплошности:
– Ой, я, кажется, трусики забыла надеть… Ах нет, не забыла… Слушай, а может, мне вообще лифчик не надевать?
– Тебе можно! – блаженно кивнул он, по-хозяйски восхищаясь ее маленькой круглой грудью с надменно вздернутыми сосками.
И вдруг запищал телефон. Дело обычное: в основном звонили из редакций и возмущались, что журналист вовремя не сдал заказной материал, а узнав, что тот в Чечне, обещали, если вернется живой, убить его за нарушение всех сроков и договоренностей. Потом, конечно, спохватывались и осторожно выпытывали, где он именно – в Грозном или Ханкале, и все ли у него в порядке.
Калязин привычно снял трубку.
Это была Татьяна, в конце концов вычислившая местонахождение блудного мужа. Голос у нее был грустный, но твердый.
– Ну, как тебе живется одному? – спросила она.
– Нормально.
– Не голодаешь?
– Нет…
– Решение не переменил?
– Нет.
– Я думала, ты позвонишь сегодня…
– Почему?
– День строителя.
– А-а…
– Ты, конечно, наговорил мне страшных вещей, но кое в чем был прав… Я заходила к тебе сегодня на работу. Хотела поговорить. Но ты рано ушел. Левка сказал, у вас выставка?
– Да, выставка…
– Димке звонил?
– Нет.
– Позвони. Я ему пока ничего не говорила…
– Позвоню…
– Она рядом?
– Кто?
– Она!! Не делай из меня дуру!
– Нет.
– Врешь! Я знаю, где ты, и сейчас приеду! – Сказав это, жена бросила трубку.
Инна уже давно поняла, с кем беседует Калязин, и наблюдала за ним с пристальным неудовольствием. А когда он закончил разговор, быстро, по-военному оделась и спросила холодно:
– А чего ты, собственно, испугался?
– Почему ты так решила?
– Не разочаровывай меня, Саша! Прошу тебя!
