скачать книгу бесплатно
Совет первый. Человек, который достоин заседать в Думе, должен прежде всего выглядеть абсолютно нормальным и вызывать положительные эмоции. Орущие, хамящие, дерущиеся, плюющиеся, плескающиеся и пр., а также вызывающие вольные или невольные ассоциации со знаменитой лечебницей имени П. П. Кащенко отметаются сразу и навсегда.
Совет второй. Будущий член Думы, понятное дело, должен уметь думать и выражать свои мысли в адекватной форме. Те, кому и первое, и второе дается с таким же трудом, как теннис адвокату Макарову, пусть лучше возвращаются туда, откуда пришли, – в бизнес, на производство, в поля, в армию, на театральную сцену, в мафию, в коридоры власти.
Совет третий. Кандидат, о котором ходят упорные слухи, – то ли он у кого-то шубу украл, то ли у него украли, – тоже нам не подходит. Пусть сначала разберется с этими шубами, а потом уж лезет в политику. Если он утверждает, что гнусно оклеветан прессой, сообщившей о наличии у него роскошной виллы в Пальма-де-Мальорка, не спешите ему верить, хотя не исключено, и он говорит чистую правду: просто его вилла находится в Пальма-де-Соль.
Совет четвертый. Кандидат, носящий на шее золотую цепь величиной с национальный доход суверенной Эстонии, тоже не годится. Богатство, как и красота, требует ежедневных забот: ему будет просто не до своих избирателей. Не нужен нам и соискатель, одетый в засаленный костюм довоенного покроя. Одно из двух: или он чудовищно беден, что очень портит характер и отвлекает от законотворчества, или он чудовищно богат и подло скрывает это. Если в прежнюю Думу он баллотировался все в том же засаленном костюме и прошел, значит, он уже богат и не подходит нам по причинам, изложенным выше. Бизнесмен, конечно, может быть депутатом, но депутат не может быть бизнесменом.
Совет пятый. Кандидат не должен появляться на людях в окружении более чем четырех охранников. В противном случае в его биографии есть какие-то темные криминальные пятна, и он опасается возмездия. Если вы не хотите пулеметных разборок и в Думе тоже, решительно игнорируйте этого подозрительного искателя вашей избирательской благосклонности.
Совет шестой. Если кандидат томился за свои убеждения в местах лишения свободы, полюбопытствуйте, в чем именно заключались его убеждения. Вполне возможно, они сводились к убежденности в том, что свободный человек имеет полное право растрачивать казенные деньги или посвящать несовершеннолетних в восхитительные тайны секса.
Совет седьмой. Соискатель думского мандата должен быть женат и иметь детей, иначе проблемы рядовой российской семьи будут ему непонятны и даже чужды. Его дети, по крайней мере на период предвыборного марафона, должны посещать одно из отечественных учебных заведений или трудиться на одном из отечественных предприятий, предпочтительно бюджетном. Если у кандидата есть внебрачная связь, то убедитесь с помощью молодежной прессы, что его партнер не одного с ним пола, а сам политик не транссексуал. Я не против сексуальных меньшинств, упаси бог. Но будет нелепо, если эти меньшинства составят в новой Думе большинство. История Отечества может тронуться в самом неожиданном направлении.
Совет восьмой. Грядущий парламентарий не должен менять свои принципы больше одного раза за весь период политической деятельности. Единожды это допустимо, ибо порой видение, скажем, под древом или голос из космоса круто меняли взгляды и жизнь разных людей. Возьмем того же принца Гаутаму, ставшего Буддой, или Андрея Козырева, ставшего русским империалистом. Но если судьбоносные видения приходят к человеку регулярно в зависимости от направления кремлевских сквозняков, то ему лучше пойти работать политическим обозревателем на ТВ.
Совет девятый. Человек, уже однажды получавший в руки рычаги власти и, как выражаются музыканты, облажавшийся, пусть занимается не политикой, а чем-то другим, например, разводит розы или разводит руками перед телекамерами. Утверждения, что на ошибках учатся, верны не только в отношении ошибшегося политика, но и в отношении избирателей, от этих ошибок пострадавших.
Совет десятый. Если кандидат обещает вам взрыв изобилия и разгул правопорядка через 100 или 500 дней после избрания в Думу, не выбирайте его! Скорое благоденствие бывает только в телевикторинах с их лукавыми ведущими да еще, возможно, в рекомендациях Международного валютного фонда.
Совет одиннадцатый. Избегайте кандидатов, тратящих на предвыборную кампанию слишком большие средства. Главный признак: соискатель появляется на телеэкране так же часто, как реклама женских гигиенических прокладок. Помните, возвращать эти деньги кредиторам будущего думца придется нам с вами!
Совет двенадцатый. Произнося такие слова, как «Россия», «патриотизм», «народ», «государственность», «возрождение Отечества», кандидат не должен кривиться, словно от зубной боли, но и не должен бить себя в грудь, будто Кинг-Конг. Я бы отдал предпочтение тем политикам, из чьих лексиконов эти слова не исчезали все последние пять лет, ведь нынче каждый рвущийся в Думу в графе «профессия» норовит написать «патриот».
Совет тринадцатый. Все непосредственно причастные к показательным парламентским стрельбам осенью 93-го и к «странной чеченской войне» исключаются. Не ровен час им снова захочется раздавить гадину, и очень может быть, «гадиной» на сей раз окажемся мы с вами.
Совет четырнадцатый. Если кандидат призывает вас на баррикады, голосовать за него не стоит. Один раз баррикаду из парламента уже сделали, и ничем, кроме дорогостоящего ремонта и скоропортящейся конституции, это не кончилось. Обратите внимание на «классовый накал» выступлений соискателя думского мандата. Если он, накал, измеряется в «зюганах», это, по-моему, нормально, но если достигает одного «анпила», хорошенько подумайте!
Совет пятнадцатый. Если есть возможность, полюбопытствуйте, каких высот достиг будущий парламентарий в своей профессиональной деятельности. Вполне возможно, он хочет стать депутатом Думы, чтобы отомстить своему оппоненту, задробившему на ученом совете его кандидатскую диссертацию. Пусть уж набьет оппоненту морду и успокоится. Нам же с вами будет лучше.
Совет шестнадцатый. Слушая прелестные речи кандидата, обратите внимание, не предлагает ли он (и не предлагал ли в прошлом) для укрепления международного авторитета России передать иностранным государствам некоторые наши территории, спецслужбы перенацелить на охрану муниципальных рынков, а накопленное «империей зла» оружие ссыпать куда-нибудь в Марианскую впадину от греха подальше. Если – да, то голосовать за него не стоит. Пусть лучше баллотируется во французский парламент и борется там за прекращение ядерных испытаний на атолле Муруроа и возвращение острова Корсика Италии.
Совет семнадцатый. Если кандидат при коммунистах занимал приличный пост, послушайте, ругает ли он Советскую власть. Помните: порядочные люди о бывших хозяевах говорят или хорошо, или ничего.
Совет восемнадцатый. Если кандидат представляет уважаемое правозащитное движение, вспомните, говорил ли он о правах человека, когда нас с вами лишали законного права на трехразовое сбалансированное питание, или же он вспоминает о правах человека, только если государство пытается навести в стране хоть мало-мальский порядок.
Совет девятнадцатый. Если будущий парламентарий зовет вас в социализм, присмотритесь, с человеческим ли он лицом, а если кандидат кличет вас, наоборот, в капитализм, убедитесь, не дикий ли он.
Совет двадцатый. После того как вы последуете предыдущим рекомендациям, в пресловутой «телефонной книге» останутся в лучшем случае два-три кандидата. Теперь можно прочитать их программы. Но и это необязательно. В сущности, все предлагают одно из двух: рынок с элементами распределителя или распределитель с элементами рынка. Тут уж я вам не советчик – на вкус и цвет товарища нет.
Совет двадцать первый, последний. Опуская избирательный бюллетень в урну, помните, что опускаете его в урну Истории!
Газета «Труд», октябрь 1995 г.
Зачем человеку одна голова, а орлу две?
В последнее время я часто вспоминаю популярный анекдот времен застоя. Одного гражданина, нахально подчеркивающего свое сходство с Лениным, вызвали в КГБ и потребовали прекратить безобразие. В ответ он заявил: «Допустим, я сбрею бороду и усы, перестану картавить и щуриться, галстук в горошек заменю на какой-нибудь другой… Но мысли! Куда я дену мысли?» Мне мысли тоже девать некуда, поэтому по профессиональной привычке спешу поделиться ими с читателями.
Первая мысль, которая приходит в голову, когда смотришь сегодня телевизор или читаешь большинство газет, такова: меня считают за полного идиота, страдающего к тому же и склерозом. С раннего утра до глубокой ночи меня с чисто агитпроповской навязчивостью пугают возвратом коммунистов, а следовательно, и всего социалистического кошмара. Пугают, а мне не страшно. Я, как и большинство нынешних россиян, жил при социализме и, хотя не достиг в ту пору таких высот, как, скажем, нынешний наш президент и его ближайшие сподвижники, сохранил от той эпохи не самые худшие воспоминания. Нет, я прекрасно ориентируюсь во всех пороках того строя и даже (в отличие от многих нынешних неистовых рыночников) посвятил этим порокам некоторые свои книги: «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба», «Апофегей» и др. Но я не понимаю, зачем же человека, пожившего в бедноватой, с достаточно строгим режимом профсоюзной здравнице, убеждать, будто он был в Бухенвальде? Кто-нибудь, отдыхающий ныне во Флориде, гневно возразит против слова «здравница». Я его понимаю, но худо-бедно в те времена население страны увеличивалось, а теперь стремительно уменьшается, количество же самоубийц в СНГ в 5 (пять?) раз превосходит общемировую норму, если слово «норма» вообще применимо к трагедии человека, лишающего себя жизни. Так что все-таки плохонькая, но здравница.
Меня изо дня в день пугают возвратом в прошлое, а в самый канун выборов, слыхал, даже покажут новый художественный фильм «Если завтра будет вчера», где продемонстрируют все прелести социализма: от совершенно пустых прилавков до массовых убийств инакомыслящих инородцев. Сначала о пустых, а точнее, пустоватых прилавках. Да, действительно, при Советской власти слово «дефицит» было одним из наиболее употребимых, и дефицитами в разное время являлись и туалетная бумага, и гречка, и импортная мебель, и автомобили. Хорошо ли это? Ясное дело – плохо.
Если когда-нибудь решат поставить памятник разрушителям социализма, то слева надо будет изваять диссидента с приемником, настроенным на волну радио «Свобода», справа – партократа с газетой «Правда» в руке, а посередине – большой шар с надписью «дефицит». Ныне это слово из языка, кстати, ушло, ибо дефицит – это когда не хватает товаров, а когда при полных прилавках не хватает денег на хлеб, потому что полгода не выдают зарплату, – это уже нищета. Решайте сами, что лучше…
А теперь – о кровопролитиях. Я не понимаю тех поглупевших от избытка патриотизма людей, которые уверяют, будто страшные человеческие жертвы в советский период нашей истории – клевета русофобов. Нет, к сожалению, это правда. XX век был кровав во многих странах, а Россия вообще чуть не захлебнулась кровью, причем коренных россиян погибло во много раз больше, чем «инородцев». Впрочем, в нашем многонациональном Отечестве это словечко вообще употреблять не стоит. Но пролитая кровь – трагедия России, а не повод для презрения и ненависти.
Вы не задумывались, почему католики, прекрасно зная о кошмарах инквизиции, продолжают исправно молиться Деве Марии? А почему американцы с неизменным уважением относятся к седовласому миллиардеру-филантропу, хотя хорошо осведомлены, что в основании его фамильного состояния – сотни тысяч негров, скормленных акулам по пути из Африки к берегам Нового Света? А почему латыши обожают свою довоенную буржуазную республику, хотя именно тогда в Латвии появился первый концлагерь и количество репрессированных по отношению ко всему населению было вполне сопоставимо с размахом террора в СССР? Отвечу: потому что о любом народе надо судить по его вершинам, а не провалам, в противном случае вся мировая история и все народы без исключения будут напоминать заспиртованных монстров из Кунсткамеры. А из темных вод своей истории нужно черпать не ненависть, а этническую мудрость – и делать практические выводы.
Кстати, те, кто называет себя ныне коммунистами (хотя, по-моему, они классические социал-демократы), этот вывод сделали в 91-м – ради сохранения власти на кровопролитие не пошли. А вот люди, именующие себя демократами (хотя, по-моему, они классические большевики), в 93-м кровь пролили, вернув нас в состояние гражданской войны. Так что про кровь после Белого дома лучше бы помалкивать! Между прочим, о необольшевистских замашках нынешней власти теперь пишут многие, поэтому, чтобы не выглядеть, как говаривали в детстве, «повторюшкой», я позволю себе самоцитирование, а читатель сам пусть решает, кто «повторюшка».
Итак, «Московская правда», декабрь 91-го: «Я боюсь, что мы опять получим не возникшую естественным образом общественно-экономическую структуру, а нечто спешно сколоченное, как раньше, – социализм. Прежде говорили: построим социализм за 2–3 пятилетки! Сейчас призываем построить капитализм за 500 дней… Та же штурмовщина, тот же чисто большевистский подход к истории, которую пытаются перекроить по законам, кажущимся в настоящий момент наиболее перспективными».
Это было сказано пять лет назад. А сегодня меня каждый божий день спрашивают, неужели я хочу вернуться в прошлое. Отвечаю: «Не хочу! Ни в 75-й, ни 85-й, ни в 91-й! Я хочу в будущее, в котором не будет ни глупостей прошлого, ни мерзостей настоящего!» Но ведь, по сути, вопреки нашей воле нас уже вернули в гораздо более отдаленное прошлое! Положите рядом карту России XVI века и карту РФ. Сравните. Вопросы есть? Вопросов нет. Бойня в Чечне отбросила нас на 150 лет – во времена кавказских войн. А по количеству беспризорных и неграмотных подростков мы скоро выйдем на показатели периода Гражданской войны. Сифилис лютует, как в Средние века. Что же касается свободы слова, главного, так сказать, завоевания, то се, конечно, больше, чем при Брежневе, а тем более при Сталине. Но даже такая весталка демократии, как Белла Куркова, вынуждена была сознаться: в конце 80-х свободы слова на ТВ было больше. А в конце 80-х (сообщаю исключительно для тех, кто появился на свет в начале 90-х) у власти была КПСС, еще окончательно не разделившаяся на партократов и демократов. Ну в самом деле, чем предвыборные встречи Б. Ельцина, показываемые по телевизору, отличаются от читательских конференций по бессмертной книге Л. Брежнева «Малая земля»? Одним: на встречах с нынешним президентом охраны больше. А чем телевизионные разоблачения козней оппозиции сегодня отличаются от разоблачения козней мирового империализма в застойные годы? Одним: в передачах того же Н. Сванидзе ненависти к внутреннему супостату, к «красно-коричневым» (попросту говоря, голодным), гораздо больше, чем у достопамятного В. Зорина к врагу внешнему… И вообще нынешняя предвыборная кампания напоминает групповое идеологическое изнасилование народа!
Мне говорят, что при социализме жили бедно. Да – небогато. Я вырос в заводском общежитии, и когда в начале 60-х пошел в школу, в нашем Балакиревском переулке была одна-единственная личная машина – «Победа». Я даже помню имя владельца – Фомин. Если у него садился аккумулятор, это было событие общепереулкового значения. Когда я заканчивал школу, автомобилей стало гораздо больше, а в начале 80-х, когда я, повинуясь внезапному ностальгическому чувству, как-то заехал в мой Балакиревский переулок, то просто не смог припарковать свои «Жигули»: вдоль тротуара бампер к бамперу стояли личные автомобили. Рост благосостояния, как ни противно заездил это словосочетание тогдашний агитпроп, у нас наличествовал на самом деле. Конечно, рост этот был медленным и скромным, но касался основной массы населения. Вспомните, подавляющая часть тех же садовых участков была получена и застроена, несмотря на всяческие дефициты, до 91-го, а основная часть роскошных особняков, напоминающих баронские замки, – уже после 91-го. Может, подумаете вы, я против богатства? Нет, я против бедности. Богатый, живущий среди обеспеченных, – это первый среди равных. Богатый, живущий среди нищих, – это объект ненависти, которая заканчивается обычно очень печально и для «баронов», и для их замков.
Считая, вероятно, что голову я использую исключительно для ношения кепок, газеты и ТВ с утра до ночи доказывают мне, что сегодня богатым может стать каждый – нужны лишь ум и предприимчивость. Об уме не будем: это как раз главная тема анекдотов о «новых русских». Слава богу, наш народ после нескольких лет шокового молчания снова вернулся к анекдотному творчеству, и это говорит о нравственной мощи нации. А что касается второго качества, то это уже полный бред, ибо не может каждый зарабатывать себе на жизнь предпринимательством, открывая свое дело. Это как если бы газета «Правда» в году 75-м заявила: все, кто хочет хорошо жить, должны пойти работать в райком. Но до такой дури даже застойная печать не додумалась! В самом деле, а кто будет пахать, варить металл и борщ, учить, лечить, творить (не только уличный террор), выдумывать (не только очередные «пирамиды») и пробовать (не только продавать технический спирт под видом «Абсолюта»)?! Лично для меня символом эпохи стал мой знакомый врач, доктор наук, уникальный специалист, которого несколько лет содержал сын, сменивший университет на уличный ларек. Естественно, многие уезжают за границу. В свое время всеобщими усилиями удалось отменить чудовищный проект переброски северных рек в места, которые теперь стали ближним зарубежьем. Но другой проект – переброски отечественных мозгов в дальнее зарубежье – работает вовсю!
Мне объясняют: нет денег! Я, конечно, в экономике дилетант, но меня давно волнует один вопрос. Вот был СССР, который расходовал огромные средства на Варшавский договор, на СЭВ, на поддержку дружественных режимов по всему миру, на содержание гигантских армий и ВПК, немало денег уходило и на пропаганду тогдашней идеологии, но худо-бедно оставалось на культуру, науку, здравоохранение, образование, библиотеки, пионерские лагеря… Теперь этих расходов нет, более того, Россия стала гораздо меньше давать осуверенившимся республикам, а газа и нефти добывает даже больше, чем прежде… А денег нет не только на перечисленные выше «гуманитарные» нужды, но даже на армию, на зарплаты. Куда же все делось? Мне, непрофессионалу, представляется, что эти немыслимые средства пошли на очень дорогостоящее дело – срочное создание класса собственников. Кстати, примеры таких авральных созиданий у нас в Отечестве имеются: строительство Северной столицы Петром Великим, сталинская индустриализация и т. д. Тогда народ тоже заставляли затягивать пояс, а то и петлю на его шее затягивали. Но Петербург-Ленинград – вот он! Заводы-гиганты спасли нас во время Великой Отечественной…
А что мы имеем от класса, созданного ценой общенациональных лишений и страшных территориальных утрат? Имеем горы западного, не очень качественного ширпотреба и еды, ввезенных в страну при умирающих собственной промышленности и сельском хозяйстве, а еще имеем 400 млрд. долларов, вывезенных из страны. Имеем 25 млн. русских, проживающих зачастую на исконных российских землях, но оказавшихся при этом за границей. Имеем дикую, обнаглевшую преступность. Имеем запредельную коррупцию среди чиновничества, включая самый высший эшелон. Имеем островки сверхбогатых и океан бедствующих. Поэтому социализмом сегодня можно напугать только тех, кому телевизор заменяет или желудок, или голову. Но если первые встречаются крайне редко, то вторых, увы, немало! На них, собственно, и рассчитана предвыборная кампания нынешнего президента.
Кстати, во время выборов в Думу мне попалась памятка, разработанная одним из демократических блоков сугубо для своих кандидатов в депутаты. Так вот, в ней рекомендовалось во время встреч с избирателями как можно чаще употреблять слово «справедливость» и как можно реже – слово «капитализм». Надо заметить, этой рекомендации ныне прилежно следуют практически все кандидаты в президенты, начиная с Б. Ельцина. Что это – предвыборная уловка? Нет, скорее признание пока на словесном, как говорят ученые, вербальном, уровне очевидного факта: сплошной капитализации ни в экономике, ни в общественном сознании не получилось. Но ведь и сплошной социализации тоже не вышло – в этом мы с вами убедились еще раньше. Наверное, не зря все-таки у российского орла две головы: одна смотрит в социализм, другая – в рынок. Как примирить эту разнонаправленность, которая таится прежде всего в человеческой природе? Как сделать, чтобы богатство немногих не оборачивалось нищетой для большинства?
Как сделать, чтобы справедливость не превращалась в мертвящую уравниловку? Ответ на этот вопрос я и хочу услышать от кандидатов в президенты и голосовать буду за того, кто ответит мне честнее и внятнее остальных. А для того, чтоб сделать правильный выбор, и дана человеку голова. Одна, но смотрящая в будущее…
Газета «Мир новостей», май 1996 г.
Невольный дневник
От автора
Я никогда в жизни не вел по-настоящему дневник. Несколько раз начинал и бросал через неделю. Когда осенью 1997 года я по приглашению главного редактора еженедельника «Собеседник» Юрия Пилипенко взялся вести колонку «Наблюдатель», мне и в голову не приходило, что, по сути, я начал вести дневник, в основном – политический. Впрочем, не только политический. Потом я вел колонку «Апофегей» в «Московском комсомольце», редактируемом моим давним другом Павлом Гусевым. Наконец, некоторое время я состоял колумнистом газеты «Труд», который в ту пору редактировал Александр Потапов.
Писатель в газете – явление традиционное для русской литературы. Вспомним Достоевского, Меньшикова, Булгакова, Катаева, Ильфа с Петровым… Эта работа учит самому главному – соединять сиюминутную отзывчивость с верностью себе, своим духовным принципам А это непросто… Многие нынешние литераторы выступают в периодике со статьями, но почти никто не решается спустя некоторое время собрать эти статьи в книгу. Увы, в наше время пером или компьютерным курсором зачастую движет не жажда истины и справедливости, как завещали классики, а желание заработать или высказать корыстную преданность тенденции. Поэтому порой авторская позиция напоминает замызганное свадебное платье, которое дама, в десятый раз выходящая замуж, берет напрокат…
Но я вот рискнул и собрал вместе мои «колонки», печатавшиеся на протяжении нескольких лет, в этот «Невольный дневник». Мне скрывать нечего, я всегда писал то, что думал и чувствовал. Если я ошибался в своих оценках и прогнозах – то совершенно искренне. А искренность в наше подловатое время писатель может позволить себе только за свой счет…
1997
Право на незнание
Обещанное осеннее наступление оппозиции заменили показом по НТВ кинофильма «Последнее искушение Христа» Мартина Скорсезе. А ведь и церковные иерархи упрашивали, и православная общественность возмущалась, и народ с хоругвями да с проклятиями у Телецентра топтался – бесполезно. Все равно показали, потому что так суд решил. Какой суд? Телевизионный…
Это смешно. Во-первых, суд напоминал знаменитые литературные трибуналы двадцатых годов, когда Онегина в любом случае ждал суровый приговор по той простой причине, что он лишний человек и не участвовал во взятии Зимнего. Во-вторых, рассматривать иск Православной церкви к НТВ в телесуде, организованном НТВ, – это примерно то же самое, как если иск зайца, жалующегося на лисий произвол, рассматривать во глубине лисьей норы при участии всего рыжего семейства. И в-третьих, чрезвычайно смешны были сами участники этого юридического действа: судья г-н Ворошилов, сменивший профессиональную загадочность на нюрнбергский прищур, присяжная заседательница г-жа Памфилова, по обыкновению моловшая какую-то амбивалентную чушь, и, наконец, ответчик г-н Парфенов, просто потевший от гордости за свой отважный мятеж против церковных ортодоксов. Что ж, православные – народ мягкий, не то что мусульмане, затравившие богохула Рушди с его «Сатанинскими стихами».
Я смотрел на все эти телевизионные странности и не мог понять, почему свобода слова у нас в Отечестве может проявляться исключительно в виде плевка кому-нибудь в лицо. Ведь если одна часть общества не хочет, чтобы фильм, оскорбляющий ее чувства и веру, показывали в общедоступном эфире, – зачем же устраивать шоу в виде суда с заранее известным вердиктом? Не проще ли, увидав, что сама постановка проблемы снова разделяет наше и без того разодранное общество, – уступить. Ведь никто же не предлагал побить Скорсезе камнями, сжечь мастер-кассету «Последнего искушения», никто не запрещал показывать фильм по кабельному ТВ, распространять через видеошопы. Речь не идет о запрете на информацию. Речь идет о том, что бывает такая информация, вляпываться в которую значительная часть общества не желает. Да, у нас свобода слова, но у каждого человека есть и право на незнание.
Но ведь можно, возразите вы, просто выключить телевизор. Можно… Кто-то из выступавших на телесуде заметил, что талант имеет право и на ошибку. Имеет. Знаете, в фашистской Германии было немало режиссеров-расистов, талантливо наошибавшихся в своих лентах на несколько миллионов человеческих жизней. Что ж, и такие фильмы давайте теперь крутить по общедоступному телевидению?! Не нравится – просто выключи телевизор… Не крутим – и правильно делаем. Есть информация, достойная хранения, но недостойная распространения. По крайней мере, широкого…
Вообще весь этот телесуд, сделанный на уровне телемаркета, заставил меня усомниться в умственных способностях руководителей НТВ. Ведь гораздо тоньше – удовлетворить иск Православной церкви, а для этого достаточно было заменить, допустим, присяжного Голембиовского на, скажем, присяжного Илью Глазунова. И всего делов-то… Тогда можно было бы с благородным гневом сказать: вот видите, что творят проклятые клерикалы! И выйти из этой неприличной, даже провокационной ситуации с высоко поднятой головой. Но, как говорится, чего нет за кожей – к коже не пришьешь…
Тут у читателя, конечно, возникает вопрос: а сам-то автор этих строк воспользовался результатами телесуда? Нет… В буквальном смысле Бог уберег: за пять минут до начала во всем моем микрорайоне, на Хорошевке, вырубилось электричество и включилось только после окончания фильма. Если думаете, я шучу, – можете справиться в Мосэнерго…
Писарчуки
Население России убывает со скоростью миллион человек в год. Производство упало почти как в ноябре 41-го, когда немец стоял у Москвы. В некоторых регионах до четверти детей школьного возраста не умеют читать. В стране разгул инфекционных и особенно венерических заболеваний, будто в годы Гражданской войны. Улицы городов напоминают тиры, только вместо жестяных зайцев – банкиры и предприниматели, иногда, правда, по ошибке могут замочить и прохожего слесаря. Зарплата стала чем-то вроде выигрыша в новогоднюю лотерею. Число самоубийц у нас в пять раз выше, чем в Европе. До трети призывников имеют дефицит веса – и чтобы они не падали под выкладкой, их для начала просто откармливают. Что это? Если это не национальная катастрофа, то в таком случае последний день Помпеи – всего лишь пикник с шумовыми эффектами…
Что же делают крупнейшие правительственные чиновники? Сочиняют книги. Представьте себе наркома, который приезжает на развалины Сталинградского тракторного завода с заданием его восстановить, оглядывает дымящиеся груды, выбирает местечко поудобнее, садится, кладет на колени планшет, слюнявит карандашик и начинает писать книгу. Бред? Бред… Но на самом деле ситуация еще бредовее. Ведь Чубайс и его соавторы писали свою книгу о приватизации на развалинах, ими же и нагроможденных. Или слово «ваучер» не вошло полноправным членом в дружную семью русской ненормативной лексики? Или не наши соавторы и примкнувший к ним Кох явили миру уникальную форму приватизации государственных предприятий за казенные же деньги?! Или не они на смену номенклатурному чиновнику привели номенклатурного миллиардера, назначаемого по тем же дружеским, семейным или клановым соображениям?! Вы хоть что-нибудь понимаете? Ведь Чубайсу писать книгу о приватизации в России – это примерно то же самое, что народному академику Лысенко писать книгу «Почему я так и не вывел ветвистую пшеницу».
Но Лысенко при всех своих недостатках такую книгу писать не стал, а Чубайс при всех своих достоинствах стал. Напортачить, описать это да еще и заработать! Когда я служил в армии, это называлось – «оборзеть». О размерах гонорара, полученного соавторами (450 тысяч долларов), я, от имени современных российских писателей, скажу так: нам и не снилось! Это годовой гонорарный фонд всего нынешнего «Худлита» – крупнейшего издательства страны. Недавно я сам видел Валентина Распутина, шагавшего пешком из дома творчества «Переделкино» до железнодорожной станции с двумя тяжеленными чемоданами. Ну нет у него денег на такси! И ведь это Распутин – писатель с мировым именем. «А вы кто такие?» – так и хочется спросить словами незабвенного Паниковского, которому за украденного гуся попадало гораздо крепче, чем теперь иным за уворованные миллиарды.
Так кто ж они такие? Писатели? Нет, не писатели, а так – писарчуки… Даже новорожденной мыши понятно, что подобные гонорары получают не за изысканность стиля или оригинальность фабулы, а совсем за другое. После всего этого правительство, призывающее нас жить по закону и платить налоги, очень смахивает на панельную даму, заклинающую клиентов не изменять женам! «Но ведь всех соавторов, кроме руководителя творческой бригады, – возразит читатель, – президент отставил!» Слишком большой шум поднялся – вот и отставил.
А Чубайса оставил. На развод…
Собчачизация
На этого человека с лицом дипломированного сутяжника я обратил внимание еще в первые, медовые месяцы отечественной демократии. По любому поводу он рвался к микрофону и по любому вопросу имел собственное, вполне правдоподобное мнение. Есть миф, что его «хождение во власть» началось с кухонного спора на бутылку коньяка. Едва ли! Исторические катаклизмы без людей типа Собчака так же невозможны, как Вальпургиева ночь без летучих мышей. Собчак пришел в политику, опираясь на ненависть народа к неуклюже скрываемым привилегиям: к домам из бежевого кирпича, где общая площадь в два раза больше жилой, к черным «Волгам» с занавесочками, к закрытым распределителям сырокопченой колбасы… Именно Собчак стал теоретиком и практиком нового подхода к старой проблеме: если народ не любит скрытых привилегий, значит, человек, облеченный властью, должен быть открыто богат и благоустроен, причем независимо от результатов его руководящей деятельности и даже вопреки им. И началась собчачизация власти… Кто приезжал в собчаковский Питер, видел, как ветшает Северная столица, как нищают люди, как эрмитажные атланты не валятся на головы экскурсантам только благодаря многовековой выдержке. Новый же мэр быстро из тощего микрофонного правдоискателя преобразился в дородного поедателя устриц, перебрался в квартиру близ Зимнего дворца и стал массовиком-затейником международного уровня. Но самое главное: он стал одним из создателей нового стиля взаимоотношений власти и народа. Этот стиль принципиально отличался от линии КПСС, навязывавшей подданным свою убогую, упрощенно-марксистскую, но все-таки логику. Новый принцип гласил: у этого быдла вообще нет никакого логического мышления, поэтому можно лепить любой вздор – пипл схавает… Кстати, приватизация – всего лишь частный случай собчачизации российской экономики и политики.
В точном соответствии с этим новым принципом и вел себя Собчак, будучи мэром. Точно так же ведет себя он и теперь, когда журналисты стали печатать о нем разоблачительные материалы, а следственные органы задавать некоторые вопросы. Любой студент юрфака, если за ним нет греха, спокойно пойдет по адресу, указанному в судебной повестке. И вдруг безвинный профессор права пугается вызова к следователю, точно монашка, обнаружившая у себя под подушкой искусственный фаллос. Где же логика? Ах, я совсем забыл, что мы с вами логическим мышлением не обладаем и наше дело, глядя в телевизор, просто сочувствовать несчастному экс-мэру, затравленному супостатами до тяжкого сердечного недуга! Постойте, какими такими супостатами? У нас же не мафиозный паханат, а демократическое общество во главе с гарантом! А если и есть некоторые странности, выражающиеся иногда, например, в танковой стрельбе по парламенту, то почему же Собчак не замечал этого, возглавляя вторую столицу и активно участвуя в разработке новой конституции свободной России? Бывшему мэру обижаться на нынешнюю российскую действительность так же нелепо, как арестованному наркому Ежову сетовать на жестокость следователей НКВД. Впрочем, я опять забыл, что у нас с вами нет и не может быть логического мышления, поэтому мы должны во всем верить депутатке Нарусовой, превратившейся в своего рода телевизионную Шахерезаду.
Сейчас Собчак в Париже, в городе, куда со всего света съезжаются художники, влюбленные и обмишурившиеся политики. Он бодр и спокоен – ведь в далекой России дело его живет и побеждает: собчачизация продолжается…
Дети «Артека»
В Москве имел место быть учредительный съезд Конгресса интеллигенции РФ. Посетили его разные ударники умственного труда, но преобладали там все-таки люди, которых объединяют между собой две особенности. Первая: все эти интеллектуалы резко критически относятся к советскому периоду отечественной истории и достаточно лояльно к текущему моменту. Вторая: все они получили известность, звания, чины именно при Советской власти, и вряд ли нужно объяснять, что получили не за борьбу с режимом. И если нелюбовь автора фильма «Офицеры» Бориса Васильева к большевикам хоть как-то можно объяснить его блуждающими дворянскими генами, то аналогичное чувство, испытываемое, скажем, бывшим главным редактором журнала «Сельская молодежь» Олегом Попцовым (не путать с Олегом Поповым), необъяснимо до иррациональности. Другими словами, без Фрейда не разберешься… Хотя, впрочем, советофобию некоторых моих сверстников, сорокалетних людей, я объясняю трудным детством, проведенным в «Артеке».
Замечательна фигура главного организатора съезда – лидера движения «Народные дома» Сергея Филатова – в недавнем прошлом главы Администрации Президента. Благодаря его присутствию весь съезд напоминал чем-то празднование дня рождения бывшего директора гастронома, в течение многих лет снабжавшего дружественную творческую и научную интеллигенцию съестными редкостями. И хотя теперь он уже не повелевает дефицитами, друзья-интеллигенты в благодарность за былое собрались почествовать бывшего завмага, тем более что в гости обещался еще и начальник торга, в последний момент, к сожалению, захворавший гриппом. Но раз уж собрались – почему бы не потолковать о судьбах отечественной интеллигенции, а точнее – интеллигентства?
Я не раз уже писал о том, что разделяю интеллектуалов на два, так сказать, отряда. Интеллигенция – это те работники умственного труда, которые более озабочены судьбой народа, Отечества, нежели собственным благополучием. Второй отряд – интеллигентство (по аналогии с дворянством, купечеством) – это те интеллектуалы, которые прежде всего беспокоятся о личном благополучии и интересах своего социального слоя. Сказать, что первое хорошо, а второе плохо, – не сказать ничего. Когда интеллигенция приходит к власти – она начинает строить новую жизнь, часто даже не спросив, а хочет ли этого народ. Когда интеллигентство приходит к власти – оно начинает строить загородные виллы, не поинтересовавшись даже, что думает об этом народ. Кстати, народ в противостоянии, в полемических битвах интеллигентства и интеллигенции стал чем-то вроде дощечек «Велесовой книги». Одни считают их подделкой, вторые – подлинной вещью, но ссылаются и те и другие постоянно… Очевидно: интеллектуалы, собравшиеся на учредительный съезд, новую жизнь строить не собираются. Скорее всего их объединяет озабоченность тем фактом, что власть им явно недодала за активное участие в демонтаже предыдущего режима. Возможно, для выбивания из власти этой «задолженности по зарплате» и был учрежден на съезде постоянно действующий Конгресс с соответствующим аппаратом.
Впрочем, наиболее талантливые и энергичные делегаты съезда многого от власти не ждут. Они заняты возделыванием своих профессиональных садиков, о чем, например, не лукавя, и сказал в телеинтервью Олег Табаков. Что ж, зал в его замечательном театре «Табакерка» очень невелик, и, полагаю, то обстоятельство, что население России убывает на два миллиона человек в год, он почувствует на себе не скоро…
Стул президента
Президент перенес грипп без осложнений, обследовался в Кардиологическом центре и с отлично функционирующими шунтами вернулся на работу в Кремль, чтобы в начале января отправиться в очередной отпуск. Эта информация облетела все СМИ, как раньше облетала весть о запуске очередного советского космического корабля. Тема президентского здоровья, надо сказать, гораздо больше занимает наши СМИ, чем, например, то обстоятельство, что по продолжительности жизни постсоветский человек скоро догонит первобытных охотников, погибавших, если верить антропологам, вскоре после наступления половой зрелости.
Рассуждая о власти, о будущих президентских выборах, комментаторы все-таки позволяют себе иной раз иронию и даже сарказм, но когда заходит речь о здоровье гаранта, даже у самых ядовитых журналистов в голосе появляется та жизнеутверждающая вкрадчивость, с которой в коридорах ЦК КПСС некогда восхищались небывалой работоспособностью генсека, ежели его вместо искусственного питания начинали кормить с ложечки. С тех пор многое изменилось. О президентском кресле теперь можно говорить по-всякому, но о стуле президента, как прежде, – хорошо или ничего! Я тут как-то на досуге вдруг осознал: моя жизнь с конца восьмидесятых прошла под знаком состояния здоровья Б. Н. Ельцина. То вся Москва шепталась о странной речи, произнесенной им под влиянием неведомых снадобий с трибуны партийного пленума. То вся страна радовалась его благополучному падению с элитного моста где-то в районе правительственных дач. То вышедшая на простор площадей кухонная интеллигенция до хрипоты обсуждала «эффект Буратино», обрушившийся на борца против привилегий во время пребывания в Америке. То докучливый Верховный Совет требовал экспертизы состояния Ельцина, который поднялся на трибуну перед депутатами, предварительно разгорячась в теннисном матче с верным Бурбулисом…
Репетицию немецкого оркестра, беспробудный шеннонский сон, сорок тысяч курьеров-снайперов, финскую войну в шведских снегах и многое другое я опускаю, так как все это уже вошло в сокровищницу общенациональных курьезов. Напомню лишь президентские выборы, когда народ, затаив дыхание, гадал: кто же победит – Зюганов или недуг? Победил Ельцин – и Зюганова, и недуг. А потом была знаменитая операция на сердце – и на несколько часов «атомный чемоданчик» оказался в руках премьера Черномырдина, очень хорошо знающего, сколь крепко пожатие десницы президента, даже когда он на бюллетене или в отпуске. У Е. Шварца где-то сказано, что человека легче всего съесть, когда он болеет или в отпуске. А тут мы имеем до уникальности обратную картину! Вот недавно здоровехонький генерал Николаев был отправлен в отставку бюллетенящим президентом. Сподвижники всенародно избранного прекрасно понимают: если тебя вызывают на ковер, то неважно, где он расстелен – в Кремле, Завидове или Барвихе.
Президент выздоровел – и скоро уйдет в отпуск. Я где-то читал: чтобы проверить организацию производства, надо директора отправить в отпуск. Если все продолжает, как и при нем, исправно функционировать, значит, производство отрегулировано прекрасно, а сам отпускник – отличный руководитель. Если же производство нарушается, значит, руководитель не слишком хорош, не доверяет подчиненным. Третий вариант: производство работает плохо, но после ухода директора в отпуск налаживается. Следовательно, начальник совсем ни к черту – и его нужно гнать. В этих трех случаях все ясно. А что прикажете делать, если плохо налаженное производство остается таким же скверным и после ухода директора в отпуск? Вот ведь вопросец!
1998
Новый год как зеркало русской революции
Наверное, как и многие из вас, значительную часть праздничных дней я провел у телевизора. Сначала я недоумевал, потом злился, но в конце концов призадумался. Ведь телевидение, в том числе новогоднее, – это всего лишь одно из зеркал, отражающих нашу с вами жизнь. Что же отражало это зеркало? Посмотрим…
Ну, о поздравлении президента я просто промолчу. Замечу лишь, что всенародно избранный, видимо, вообще вскоре будет появляться на работе в Кремле раз в году – чтобы поздравить реформируемую им страну с наступающей деноминацией. Бросалось в глаза и другое. Наши многочисленные каналы все эти дни крутили примерно одни и те же отечественные фильмы. На одном канале «Покровские ворота» открывались – на другом тем временем закрывались. На одном канале Шерлок Холмс только начинал читать странное объявление в газете и глумиться над недогадливым Ватсоном, на другом он уже гонялся за собакой Баскервилей. Это очень напоминало новогодний карнавал, на котором несколько человек решили каждый по-своему удивить общественность и после долгих размышлений все до единого вырядились маленькими лебедями. Не согласовали… Недавняя трагедия на Северном Кавказе, когда несколько силовых структур не согласовали действия по отпору террористам, не из этой ли самой оперы, увы, уже кровавой, а не комической? Понимаю, параллель неожиданная, даже рискованная, но вы задумайтесь: телевизор ведь – всего лишь зеркало!
Бросалось в глаза преобладание на праздничном телеэкране ремейков, то есть переделок различных сюжетов, хорошо нам знакомых по советским временам. Но если о главном нам продолжают петь старые песни, и, как правило, поют хуже, чем прежде, – то что же это за такое «главное»? У каждого времени, как известно, свои песни. Какие же песни у нашего времени – «Зайка моя» или «Давно не бывал я в Донбассе»? Теперь становится ясно, почему, несмотря на все призывы, мы никак не можем сформулировать нашу национальную идею. Если это старая идея на новый лад, то так и скажите. Но тогда объясните, почему ради этой старой идеи всю страну уже не один год держат в позе бегуна, присевшего на низкий старт.
Далее. На всех каналах наблюдался почти один и тот же набор знаменитостей – в основном эстрадные звезды и актеры, разбавленные политиками останкинского масштаба. Представители всех остальных профессий в нынешнем эфире такая же редкость, как треска в водах Лазурного Берега. Итак, на одном канале звезда имярек учила нас готовить новогодний пирог, на другом та же самая звезда пела, на третьем она же рассуждала о тайнах бытия, на четвертом рассказывала смешные случаи из своей эстрадно-кулинарной практики, на пятом интервьюировала другую звезду, покрупнее, на шестом травила нас анекдотами. Номера каналов условны и не совпадают с теми, что обозначены в телепрограмме, но суть от этого не меняется. Не напоминает ли это вам ситуацию на нашем политическом Олимпе, где человека могут с треском погнать из вице-премьеров, чтобы вскоре назначить главой администрации или первым помощником, а потом снова – вице-премьером. И чем в таком случае «сильные ходы» президента отличаются от «новых проектов» нашего ТВ? Ох, узок круг как реформаторов, так и звезд. Степень их удаленности от народа постарайтесь определить сами.
И последнее соображение. Если коммерциализация, а точнее сказать, самая откровенная торговля эфиром привела к таким неутешительным последствиям для телезрителей, то стоит ли торопиться с законом о купле-продаже земли?! Допускаю, что и эта параллель на первый взгляд может показаться неожиданной. Но вы все-таки задумайтесь!
Не возвращайтесь, Владимир Семенович!
В предъюбилейные недели часто приходилось слышать с экрана и читать в прессе единообразные сетования типа: «Эх, Высоцкого бы сейчас!» Даже юбилейный концерт прошел под эпиграфом «Я все-таки вернусь!». Лично мне трудно себе представить сегодняшнего Высоцкого. И не потому, что я не могу вообразить шестидесятилетнего Владимира Семеновича. Очень даже могу: такие люди в сути своей, в своей нравственной и социальной энергетике обычно не меняются до последнего часа, даже если уходят глубокими старцами.
Но именно поэтому-то я и не могу представить себе Высоцкого в нашей нынешней жизни. Кто-то способен, устав от тщательно просчитанного гитарного вольномыслия, заняться телевизионной стряпней. Кто-то, взгромоздясь на обломках страны, может как ни в чем не бывало дребезжать свои похожие на одну бесконечную макаронину постмодернистские тантры. Кто-то рад, истомившись в худосочном андеграунде, весело подхарчиться в рок-агитке «Голосуй или проиграешь!». Но Высоцкий? Неужели и он бы?.. Надрывная, испепеляющая искренность – вот что сделало его властителем душ целого поколения. Его сегодня пытаются изваять борцом с коммунистическим режимом. Ерунда! Просто у человека с обостренным чувством справедливости всегда, с любой властью будут особые счеты. Да, его, как и всех нас, бесила прокисшая идеология, облаченная в номенклатурное финское пальто и сусловский каракулевый пирожок. А вы думаете, он бы сегодня был в восторге от очередного пресс-секретаря, который, отводя рыскающие глаза от объектива, расхваливает несмышленому народу свежий политический ляпсус? Да, его возмущали танки в Праге. А вы полагаете, он обрадовался бы танкам у Белого дома? Да, его унижало положение советской культуры, бегающей на коротком поводке у соответствующего отдела ЦК. А вы уверены, что ему пришлась бы по душе постсоветская культура, роющаяся, как выгнанная из дому собака, по помойкам и фондам? Да, его, выросшего в послепобедной Москве в семье офицера-фронтовика, возмущала официальная полуправда о Великой Войне.
Но уверен, он бы до зубовного скрежета ненавидел тех, кто рассуждает сегодня о «коммуно-фашизме», по странной прихоти истории победившем национал-фашизм, презирал бы тех, кто с высот общечеловеческих ценностей плюет на распатроненную нашу нынешнюю армию. Да, он умел посмеяться над дикостями железного занавеса. Но едва ли ему понравилась бы нынешняя торговля страной на вынос и на выброс.
Высоцкий прекрасно сыграл презиравшего ворье сыщика Глеба Жеглова. И мне трудно вообразить Владимира Семеновича поющим перед разомлевшими Кирпичами, Фоксами и Горбатыми (не путать с Горбачевым!), которые обзавелись теперь «мерсами» и «мобилами», расселись не по тюрьмам, а по банкам, министерским и парламентским креслам. Я не представляю себе Высоцкого нахваливающим на президентской кухне котлеты Наины Иосифовны. Я не представляю себе Высоцкого на обжорной презентации в то время, когда голодают учителя и шахтеры. Я не представляю себе Высоцкого в новогодней телетусовке где-то между оперенным Б. Моисеевым и смехотворным Г. Хазановым. Не представляю…
Или же просто боюсь себе представить Высоцкого в наше время, когда говорить, писать, петь, орать правду, может быть, и не так опасно, как прежде, зато совершенно бесполезно! Я ведь и куда более могучего властителя дум и душ, Александра Исаевича Солженицына до его возвращения не мог себе представить существующим посреди обрушенного Отечества в каком-то нахохленном полумолчании. А вот поди ж ты…
Не возвращайтесь, Владимир Семенович! Не надо…
В помощь сочинителям гимнов
Кажется, процесс воссоединения Белоруссии и России, одно время забуксовавший, двинулся к своему счастливому завершению. Бодрый и энергичный президент Лукашенко побывал в Москве, обнялся с президентом Ельциным – и речь уже пошла, ни много ни мало, об общей государственной символике – гербе, гимне и так далее. Редкий случай, когда объятия мужчин, к тому же политиков, оказались небесплодными.
Как-то сами собой в печати поутихли разговоры о том, кому это воссоединение выгодно. Вдруг, словно из-за железного занавеса, просочилась информация, что у белорусов дела-то идут: производство растет, культура живет, зарплата трудящимся выдается, даже оппозиция процветает – новую газету затеяла. Конечно, иной раз, глядя в телевизор, рядовой россиянин может подумать, будто суд над журналистами-границепроходцами – самое важное событие белорусской экономической, политической и культурной жизни, но комментарии стали осторожнее, а «обыкновенный лукашизм» совсем вдруг выпал из лексикона обозревателей. Кстати, самое время поведать телезрителям, например, про писателя Иванова, которому в Литве впаяли год тюрьмы не за попытку перейти границу, а всего-навсего за издание книги, нетрадиционно освещающей те, давние события вокруг Вильнюсского телецентра. Но свобода слова у нас пока разборчива, как капризная невеста. Поэтому-то из-за узника литературной совести Иванова пока еще не сопит сердито Киселев и не пенится наш правозащитный ПЕН-клуб. Подождем, когда НАТО в Прибалтику придет. Засопят и запенятся…
Во время своего визита президент Лукашенко встретился в белорусском посольстве с российской творческой интеллигенцией. Пришли туда, разумеется, те деятели культуры, которые с самого момента разъединения братских народов не мирились с этим геополитическим бредом и боролись как могли. Налетели, понятное дело, и такие никогда не унывающие деятели, которые будут так же лихо петь, плясать и юморить, даже если ближним зарубежьем станут Мытищи.
Деятели, честно говоря, мне не симпатичные, но у них имеется особое качество. Об этом качестве немного подробнее. У меня есть кошка Муся и есть холодильник, открывающийся с легким, почти неуловимым щелчком. Так вот, в каких бы отдаленных углах квартиры Муся ни скиталась, услыхав звук открываемого холодильника, она мгновенно оказывается у ног и, облизываясь, смотрит на меня преданными желтыми глазами. Сходным качеством обладают и те мастера искусств, о которых речь. Их появление на встрече с президентом Лукашенко, их затейливые речи и здравицы, откровенно скажу, меня обрадовали: почувствовали, значит, чертяки, некий судьбоносный щелчок великого государственного холодильника, поняли, что это всерьез и надолго.
Нет, я не издеваюсь. Я, увы, наконец понял, что ни одна серьезная перестройка общественного сознания (а таковая всегда обходится налогоплательщикам недешево!) просто невозможна без этих людей, обладающих уникальным чутьем на личную выгоду и молниеносной реакцией на изменение конъюнктуры. И дай бог, чтобы на воссоединение наших народов они потратили хотя бы треть той энергии, каковую израсходовали в свое время на поругание и осмеяние «империи зла» и «тюрьмы народов». Не исключено, что кто-нибудь из них напишет и высококачественный, соответствующий новым историко-политическим реалиям текст к знакомой до слез музыке александровского гимна. Могу даже (надеюсь, С.В. Михалков меня простит) подсказать им первые две строчки:
В союз нерушимый республик свободных
Сплотились Россия и Белая Русь…
Ну а дальше уж пусть сами…
Еврофаковцы
История любит размах! Лучше, конечно, выиграть сражение или резко поднять благоденствие народа. Но если не получается ни то, ни другое – можно придумать что-нибудь тоже размашистое, но поскромнее. Например, отправить несколько тысяч молодых россиян из хороших семей учиться за границу. Зачем? Такой вопрос вроде бы и неудобно задавать ввиду красивости и широты государственного жеста. А я все-таки спрошу: «Зачем?»
Учение за границей давно уже перестало быть редкостью. Дети и внуки крупных чиновников и предпринимателей, по просачивающимся в прессу сведениям, давно уже там учатся толпами. И едва ли затем, чтобы подсмотреть, чем в европах теперь ружья чистят. Наши бизнесмены и так туда стаями летают, унося в клювах то пушок от стратегического секрета, то перышко из национального достояния, вьют виллы в Испании и Англии. Могли бы и подсмотреть – мимолетом!
Говорят, за границей можно узнать тайну золотого ключика, отпирающего дверь в волшебную страну рыночного благоденствия. Но ведь все наши молодые реформаторы стажировались за рубежом и ничего оттуда не привезли, кроме привычки с европейским изяществом врать по телевизору и делать за казенный счет евроремонты. Оттого, что они сносно говорят по-английски и надувают щеки в Давосе, рядовому налогоплательщику, как говорится, ни тепло ни холодно, а многим и попросту голодно.
Или у нас опять наступают времена, когда кадры решают все? Было ведь некогда целое движение рабфаковцев. Страна готовилась к Большому Скачку. И совершила его, хоть и тяжкой ценой. Но не нам осуждать эту цену, не нам – свидетелям того, как сотни тысяч погибли в горячих точках, миллионы стали беженцами, а десятки миллионов превратились в нищих. Зачем нам еврофаковцы? У нас ведь в стране не Большой Скачок, а Большой Сачок. Уникальные специалисты без работы сидят, академики от позорной безысходности стреляются!
