скачать книгу бесплатно
Борьба за жизнь прекратилась в тот момент, когда она осталась одна. Она знала, что сестры погибли. Ослабевшая от голода, она не смогла бы сейчас поймать даже полумертвую дичь.
Сейчас Черный Язык не в состоянии добыть пищу, а без неё выжить невозможно.
Она снова закрыла глаза и стала ждать смерть. Она не боялась её – всего лишь один прыжок в обязательное будущее. Во всяком случае, так научила её мать – то, что произойдет обязательно, бояться не надо. Но и торопить не к чему.
Внезапно она что-то почувствовала. Изнутри из брюха что-то похоже на толчок и она сразу же открыла глаза. Слабый, но явственный, словно кто-то пытался дать ей знать о том, что жив. И через мгновение еще толчок.
Щенки живы.
Черный Язык оскалилась.
Жизнь продолжается.
Выбора у неё не было. Чтобы выжить, надо это сделать.
Инстинкт самосохранения умер перед вспыхнувшей на мгновение надеждой.
Зубы сомкнулись на передней лапе, и, даже боль – благо, потому что давала ощущение возвращения к жизни. Боль, как осознание того, что она еще на что-то способна. Пусть так, но она еще способна что-то сделать для своих щенков.
Собственная кровь, эта живительная влага, заставила её заурчать. Совсем немного мяса и осознание того, что она еще может что-то изменить.
Черный Язык не смогла бы насытиться своими передними лапами, но смогла оттянуть момент смерти до рождения новой жизни, ради которой всё это и происходило.
Или ускорить его, если бы ей не повезло.
Шевеления в брюхе усилились.
Жизнь внутри давала о себе знать.
Она, положив морду на землю, снова закрыла глаза.
Боль не даст ей уснуть-умереть, и это хорошо.
Даже если у неё ничего не получится, она боролась до конца.
Даже если она не увидит своих щенков, у них будет шанс на выживание.
11
Видения. Они приходят и уходят, становясь основной частью моей жизни.
Изображение с экрана монитора из прошлой жизни человечества, настолько нереальное, что, кажется, этого никогда не было. Фильмы, которые я могу смотреть, наверняка всего лишь выдумка, чтобы обмануть зрителя. Сказки, рассказанные наивному человечеству, перед тем, как оно перешагнуло через край.
Практически всё сюжеты я знаю наизусть. Их около ста, и, начиная с детства, я смотрел их сначала еженедельно на большом экране вместе со всеми оставшимися в живых людьми, потом тайком из укромных мест, а сейчас в медицинском отсеке с личного монитора.
Я ненавижу эти фильмы, потому что они заставляют поверить, что мир был другим, и люди относились друг к другу совсем не так, как сейчас.
Я обожаю эти фильмы, потому что не верю, что такое возможно.
Голубое бездонное небо.
И бесконечный звездный купол.
Счастливые лица людей, которые любят.
И радуются этому страданию.
Мир, в котором добро всегда торжествует.
А поверженное зло неискоренимо.
Человек, верующий в Бога.
И распинающий Его.
Я смотрю на экран и понимаю, почему сейчас торжествует зло. Человек сам виноват в этом. Нельзя убивать Бога, даже если Он сам покорно идет на заклание. Однажды убив Его, мы вечно обречены на проклятие. Так было до нас, и так будет после нас. Пройдут тысячелетия, и, когда Бог в очередной раз придет к людям, они снова убьют Его.
Я смотрю на экран, и понимаю, что этого Бога надо обязательно убить, и как можно более изощренно. Только убив его, люди смогли двигаться дальше, став абсолютным злом. Только так они стали главенствующей силой на Земле, – убей в себе жалость к ближнему, и ты станешь сильнее. Став сильнее, ты станешь главным, и получишь всё, что есть на планете.
Бог, который подставляет щеку для удара и прощает того, кто его ударил, обречен.
Видения приходят во снах. Проснувшись, я старательно пытаюсь забыть их, но они лезут сквозь препоны сознания. Я не хочу думать о них, и постоянно возвращаюсь к ним. Воспоминания – это те же изображения, только в моем сознании.
Мертвые тела на бетонном полу. И двое обнимающихся убийц.
Сейчас мне кажется сном то, что было реальностью.
Девушка разорвала рубашку на полосы и замотала кровоточащую руку парня, который сидел и непрерывно говорил о том, что они сделали это, что он смог всех победить, и, главное, теперь никто не властен над ним.
Она ему поддакивала и улыбалась.
Она говорила ему о том, что гордится им.
Она хвалила парня, и тот был рад этим словам.
Потом пришла мать парня. И девушка, помрачнев лицом, протянула руку к оружию, но – парень, вскочив со стула, бросился к своей матери, говоря быстрым речитативом о том, что им всё удалось. Что они убили всех, и что они победили. Что ты, мама, была права, невозможно жить, зная, что тебя могут в любой момент лишить жизни. И что теперь они здесь хозяева. И что Кэт ему так помогла.
Мать, прижав к груди сына-убийцу, гладила его по голове, глядя на женщину с пистолетом. На расстоянии пяти шагов. Практически в упор.
Две соперницы, способные дать жизнь и готовые убивать.
Невидимая глазом дуэль.
Обе женщины были вооружены: одна – пистолетом, другая – сыном. И только поэтому они остались живы.
Потом они искали живых. Или убеждались, что все убиты.
Когда мать убийцы подошла к лежащему на спине Полковнику и увидела, что тот необратимо мертв, она сказала о том, что они зря убили этого человека. Она молчала, когда парень оправдывался тем, что Полковник стрелял в него и показывал на своё забинтованное плечо. Она даже не глянула на девушку, когда та сказала, что выбора у них не было – или Полковник Яков, или её сын.
– Что мы теперь будем делать с этими трупами?
Мать парня спросила спокойным негромким голосом. Вопрос повис в воздухе. Фраза, которая была понятна всем – и убийцам, и пожилой женщине, и мне. Вопрос, ответ на который был только у меня.
Видения приходят наяву. Они прячутся в темных углах моего отсека и освещенных частях бункера. Я их вижу так же часто, как и сны.
Чаще всего, да можно сказать, почти постоянно, Полковник Яков, мрачно улыбающийся и довольно потирающий руки в предвкушении любимого дела. Когда я работаю, он всегда рядом. Чуть в стороне или сзади заглядывает через плечо. Иногда он дает мне советы, часто молчит, и почти всегда – хлюпает носом, словно его мучает вечный насморк. Я не пытаюсь с ним говорить, потому что знаю, что Полковник Яков – видение. Он исчезает от звука моего голоса, а во время работы его присутствие помогает мне.
Иногда я вижу генерала Коробова. Он с оттяжкой бьет кожаным ремнем по голым ягодицам женщины и на его лице написано неподдельное удовольствие. Иногда оборачиваясь ко мне, он подмигивает, будто хочет сказать что-то, но растянутые в улыбке губы безмолвны. И он снова возвращается к прерванному занятию, не замечая гримасу ненависти на лице унижаемой жены Марты.
Когда иду на продуктовый склад, в котором сейчас пустые стеллажи, я вижу майора со спущенными штанами и на столе Кэт, которая раздвигает ноги, обнажая белизну внутренних поверхностей бедер. И она подносит палец к губам, словно говоря мне, чтобы я молчал. Она хочет жить, я могу это понять, поэтому молчу и прохожу мимо. Наливаю из канистры жидкость в ведро и ухожу, старательно отводя глаза от её прекрасного тела. Мне так хочется смотреть на него, что я сжимаю зубы до боли в челюстях. И она это чувствует, провожая меня заливистым смехом. Она знает, что я хочу её тело.
Я вижу многих, и они видят меня.
Я знаю про всех, и они знают про меня всё.
Жизнь и смерть – это реальность, в которой я сейчас живу.
12
Мясо. Жилистое, трудно жующееся, но – свежее вареное мясо, о вкусе которого он уже почти забыл. Экватор с удовольствием отрывал куски зубами и медленно жевал, наслаждаясь вкусом. Продлевая наслаждение, не торопился глотать, – в какой-то степени, он уже не был сильно голоден, поэтому растягивал удовольствие, как мог.
Женщина, сидящая напротив, сумрачно смотрела на него. Когда в очередной раз Экватор поймал её взгляд, он на мгновение перестал жевать, чувствуя, что она хочет что-то сказать. И подумал о том, что именно сейчас совсем не хочет услышать её слова.
Марта, поймав его взгляд, открыла рот и начала говорить:
– Раньше он был совсем другой. Хороший добрый мальчуган. Он ненавидел отца, который издевался надо мной и, в какой-то степени, над ним. Особенно, когда он был маленьким мальчиком. Мой сын пытался защищать меня от издевательств мужа. А теперь я смотрю на моего мальчика и вижу – точная копия отца. Он всё делает точно так же, как его отец. И почему так происходит? Почему хорошие милые мальчики с ямочками на щеках, добрыми глазами и способность жалеть, вырастают в тупых и беспощадных мужчин?
Женщина задала вопрос, но явно не ждала на него ответ. Экватор, тем не менее, пожал плечами и стал обсасывать кость.
– Понимаешь, Экватор, я его мать. Я не могу не любить своего сына, но сейчас очень часто я проклинаю его. Естественно, молча, – и, чуть наклонившись вперед и понизив голос, она продолжила, – вообще-то, я его боюсь. Кэт что-то наговаривает на меня, и порой мой сын смотрит на меня странными глазами, словно не верит мне. И тогда мне становится страшно. Он легко убивает, словно человеческая жизнь для него ничего не стоит. Я пытаюсь не ненавидеть его, я оправдываю его, говоря, что жизнь в этом проклятом бункере сделала его таким, но – я все чаще думаю, что он способен и меня убить.
Экватор, забыв о том, что у него кость во рту, смотрел в глаза матери. Там было так мало разумного, что он испугался. Но совсем чуть-чуть. Все-таки Марта показалась ему не настолько безжалостной. Но безумие в глазах настолько явное, что не испугаться невозможно.
Вытащив кость изо рта, он сказал:
– Я тоже его боюсь. Он сначала бьет, а потом говорит. И в его глазах нет ни капли доброты. Там на поверхности, когда я первый раз увидел его, мне показалось, что это герой, спаситель, посланный Богом. Сейчас я уверен, что глубоко ошибся. Он – ужаснейший монстр из ада.
Женщина кивнула. И, сжав губы, насупилась.
– А худой мужик? Он кто? – спросил Экватор.
– Консерватор, – ответила Марта, – по-моему, у него с головой совсем плохо, но он нужен нам, потому что делает то, что никто из нас не может сделать. Хотя, если подумать, у нас у всех с головой плохо.
– Что он делает?
– Консервирует мясо, – объяснила Марта, – это же понятно из его имени.
– Какое мясо? – поднял брови Экватор, с удивлением подумав, что, возможно, добыча мяса здесь поставлена на поток. Или Генерал регулярно выходит на поверхность Земли, и приносит вниз свежую дичь, или кто-то им постоянно поставляет мясо.
В оба варианта верилось с трудом.
– Любое, – односложно сказала Марта.
Экватор с молчаливым вопросом в глазах смотрел на неё, но, увидев, что ответа не будет, снова спросил:
– А почему здесь всегда светло и тепло?
– Атомная электростанция, – равнодушно пожала плечами Марта и, заметив непонимание в глазах собеседника, пояснила, – это такая большая штука, которая постоянно дает нам энергию, чтобы горели лампы и обогревались помещения.
Экватор так и не понял, что это за большая штука, но кивнул головой, словно он уже слышал о подобных вещах.
Женщина вздохнула, неожиданно встала со стула и ушла, больше ничего не сказав.
Экватор, проводив её взглядом, быстро осмотрел оставленные тарелки. Пищи больше не было. Пять тарелок, в четырех из которых лежали кости гиен, и одна пустая, из которой ел он. Задумчиво созерцая свою тарелку, Экватор подумал о том, что в его тарелке было консервированное мясо, в то время как все остальные жители этого бункера, наслаждались вареным мясом гиены.
Тут было о чем подумать. Особенно в свете того, что говорила Марта. Почему все ели свежее мясо, а ему дали консервированное? Скорее всего, им уже надоели консервы, а он новичок здесь, ему можно скормить их. По прошествии некоторого времени, Экватор, отмахнувшись от неприятных мыслей, встал и решил осмотреть его новое место жительства. Сейчас, когда он мог сделать это спокойно, грех было не воспользоваться моментом.
Зал, в котором он находился, представлял собой большое круглое помещение с углублением в центре. Всё это он увидел еще в первый раз, но сейчас Экватор подошел к столам и вблизи посмотрел на черные квадраты в серых рамках. Он не знал их предназначения, но предполагал, что это вещи, оставшиеся от ушедшей цивилизации. Экватор осторожно прикоснулся к черной матовой поверхности и вздохнул. Эти предметы были мертвы, как и люди, создавшие их.
На карте мира, к которой он подошел, коричневые континенты на голубом фоне представляли собой прекрасную картину прошлого. Экватор знал многие названия, и, водя пальцем по большой карте, нашел Уральские Горы. Он знал, что где-то в этом месте находятся пещеры, в которых он родился. Слева от Уральских Гор он увидел большое красное пятно, и сделал правильное умозаключение – именно здесь находился бункер. Судя по карте, не так уж далеко он и ушел от пещер.
Экватор отошел от карты и решил заглянуть в один из проходов. Естественно, не в тот, куда обычно уходил Генерал. Стараясь идти тихо, он зашел в один из коридоров, уходящих в темноту, и пошел вперед. Как только он отошел на такое расстояние, что стало темнеть, включилась первая лампа. Экватор, хоть и предполагал, что это возможно, тем не менее, отпрыгнул от стены. Хохотнув сам над собой, он пошел дальше. Последовательно включились еще две лампы, а затем дорогу перегородила дверь с металлическим колесом. Задумчиво оглядев препятствие со всех сторон, Экватор решил, что, покрутив колесо на двери, она откроется. Так и получилось, – выкрутив колесо направо до отказа и потянув на себя, он со скрипом открыл дверь.
Заглянув внутрь, Экватор ничего не увидел. Темнота. Он шагнул вперед – и, как только он оказался за порогом, стали зажигаться лампы.
Большое помещение со стоячим затхлым воздухом. Высокие пустые полки почти до потолка рядами вдоль стен, несколько поваленных на пол стеллажей. Белые сосуды справа в углу за одиноким столом. И больше ничего.
Экватор смотрел на освещенное пространство и размышлял о том, что здесь могло быть. То, что это тоже склад, как и тот, где он брал краску, сомнений не вызывало. То, что он был практически пуст, говорило только о том, что здесь хранилось то, что используется повседневно. Наверняка здесь был запас продуктов. Сделав правильное умозаключение, Экватор вздохнул.
Похоже на то, что в этом помещении уже давно ничего не хранится.
Он подошел к белым сосудам и увидел, что три из них пусты, четвертая наполовину заполнена, а пятая полная и крышка залита каким-то коричневым составом. Он протянул руку и открутил крышку на четвертом сосуде. Склонившись к отверстию, он вдохнул воздух. Острый неприятный запах сбил его дыхание, и, согнувшись пополам, он закашлялся. Гулкий звук поскакал по стенам склада, заставив Экватора задавить кашель у себя в груди. Он помотал головой и, наконец-то, смог вдохнуть. Вернув крышку на место, он отошел от сосудов, – судя по запаху, в них хранился смертельный яд.
Окинув взглядом помещение, он уже хотел уходить, когда у дальней стены в проходе между полками заметил какой-то предмет, лежащий на полу. Экватор заинтересованно двинулся к нему, пытаясь издалека понять, что же это такое. И когда понял, что это нож, даже удивился. И обрадовался. Там, где он родился и вырос, ножи имели право носить и использовать только Шаман и пятеро его приближенных.
Экватор поднял с пола нож и осмотрел его. Короткое широкое лезвие с деревянной рукояткой. Тупой конец и зазубренное острие, но – этот подарок судьбы был как нельзя кстати. Экватор провел лезвием по коже ладони, почувствовав, как шероховатое острие царапает кожу. Ничего страшного, он наточит нож, он знает, как это надо делать. Широкая довольная улыбка расплылась по лицу Экватора, когда он сунул находку в карман штанов.
В этот момент сбоку и сверху от него что-то мелькнуло. Экватор резко повернулся, пытаясь поймать ускользнувшее мгновение. И увидел, как что-то исчезло в квадратном зарешеченном отверстии. Он быстро вскочил на ближайшую полку и, подпрыгнув, ухватился за решетку. Подтянувшись, он заглянул в отверстие, – в темноте снова что-то мелькнуло, а затем решетка с треском вывалилась из отверстия, и Экватор оказался на полу.
Отбросив решетку в сторону, Экватор вскочил. Любопытство толкнуло его обратно в стене, только теперь он снял сапоги, которые мешали ему. Он снова подпрыгнул и, подтягиваясь и перебирая босыми ногами по стене, забрался в отверстие. Что бы там ни было, он очень хотел увидеть, что же это было.
В этот момент сзади скрипнула дверь, и в помещении появился Генерал.
– Стоять, солдат! – крикнул он. – Я приказываю немедленно вернуться! Пристрелю, скотина!
Экватор, обернувшись, увидел, как Генерал достает пистолет из кобуры и, быстро перебирая руками и коленями, пополз вперед. Звуки выстрелов и пули, отскакивающие от бетона, остались позади. Он полз по узкому лазу и думал только о том, чтобы успеть до ближайшего поворота. Если Генерал успеет добраться до отверстия, то он без проблем пристрелит его в этом прямом тоннеле.
Экватор успел. Лаз раздваивался, расходясь в стороны. Он свернул направо и остановился, осторожно выглянув из-за угла.
