скачать книгу бесплатно
Полноватая женщина средних лет явно горевала по мужу – опухшие от слез глаза с фиолетовыми синяками, голова немытая – волосы собраны в пучок, майка наизнанку. «Либо очень хорошо играет, либо к убийству никак непричастна», – отметила Игнатова. Она бегло осмотрела квартиру из прихожей. Как практически всегда в таких ситуациях, – в скромной трешке царил полумрак с завешенными зеркалами и занавешенными окнами. И легкий запах забвения. Где-то мяукнул кот.
– Виктория Борисовна, можно осмотреть комнату Аркадия Станиславовича? У него был свой кабинет?
– Да, переделали из детской. Сюда.
Крошечная комнатка оказалась завалена журналами, книгами и стопками печатных и исписанных от руки листов. Часть макулатуры была складирована прямо на полу, и Игнатовой пришлось переступить через нагромождение бумаг, чтобы зайти в кабинет Водолазова. Интерьер очень скромный – старинный советский комод, продавленный серый диван с дырками от сигарет и пятнами от кофе да дешевый письменный стол. На нем древний ноутбук, печатная машинка и еще куча блокнотов, ежедневников, бумаг, листочков с заметками и какими-то схемами, журналы и перекидной календарь за позапрошлый год.
– Он очень старомодный в вопросе работы был, Аркадий Станиславович. На машинке все печатал. Мы даже студентам платили, чтобы они тексты в компьютер перегоняли, – отозвалась вдова. – А еще очень строгий был в отношении кабинета, ничего трогать мне тут не позволял. Даже убираться запрещал. Я тут так ничего и не трогала с момента… – она всхлипнула.
Игнатова принялась осматривать стол. Какой-то единой темы в нагромождениях не прослеживалось – вперемешку лежали энциклопедии по истории, литературные журналы, книги по политике и философии. Взгляд Игнатовой отметил свежий литературный номер глянцевого «Сноба», «Царствование Александра I» и «Славянскую мифологию». Судя по каракулям на листочках, автор усиленно работал над схемой взаимодействия персонажей сразу в нескольких произведениях. Бесполезная информация.
Бумажка с паролем была наклеена прямо на ноутбук.
– Виктория Борисовна, это мы забираем, – она передала компьютер Хакимову.
– Скажите, а над чем последним он работал? Что он вообще писал? – прервал свое молчание Марат.
– Пойдемте на кухню. Хочу сесть.
Вдова предложила им по чашке кофе, тяжело опустилась на деревянный табурет, подперла щеку рукой и вернулась к разговору с терпеливо ждущими следователями.
– Он про историю много писал. Он же преподавал в РГГУ. Специализировался на царской России, послепетровской. Поэтому писал много научных работ исторических, их ценили в ученом сообществе. Вот с его литературными делами похуже все было. Как ни старался, залезть во всю эту писательскую тусовку у него не получалось. Его печатали, конечно, маленькими тиражами. Но писательская слава не приходила.
– А о чем книги-то были? – отставила чашку Игнатова.
– Ну вот было несколько исторических романов. Что-то там про эпоху покорения Сибири, потом про сыщика. Я не читала особо, честно говоря, хотя врала, что читала. Мне не нравилось. А он, к счастью, в работу меня не вовлекал и не допрашивал… Значит, пара романов про этого, Пандорина. Потом что-то фантастическое пытался выдать. Эта книга у него хуже всего продалась. Он долго ругался ходил и что-то про «литературное гетто» все говорил, мол, не ценит писательская тусовка фантастов. Потом про Вторую мировую и Сталина что-то написал. Вот эта книга у него хорошо разошлась. И деньги какие-то приличные он заработал. Но он тоже плевался, говорил, что написал коммерческую дребедень, а люди и рады ее раскупать. Ну и вот последнее, что писал, какую-то страшилку, как я поняла. Нетипично для него.
– А у него были враги?
– Да какие враги, бог с вами. Он бесконфликтный был, бесхарактерный даже иногда, я бы сказала. Я с ним временами ругалась, чтоб он жесткость проявил, а он только улыбался и отступал в сложных ситуациях…
– А вот вы про деньги сказали, – перебил Хакимов, – он мог кому-то задолжать, допустим? Что там за большие деньги на книжке про Вторую мировую заработал?
– Вы знаете, какие гонорары писательские? Ну, тысяч сто он заработал на бестселлере. Мы в Сочи съездили.
– Он мог кому-то крупно задолжать?
– Да у нас денег-то толком никогда не водилось. Его университетская зарплата, мои частные курсы математики, дети иногда деньги присылали. Вообще, почему вы меня про это спрашиваете?
– Виктория Борисовна, у нас есть основания полагать, что его могли убить, – призналась Игнатова. – Это не несчастный случай. Характер смерти… в общем, скорее всего, это не несчастный случай, как вам сначала сказали на опознании.
Вдова потрясенно уставилась на следователей.
– Это что, шутка?
– К сожалению, нет. Мы пытаемся понять, кому и как он мог перейти дорогу.
– Это просто смешно. Кто мог захотеть убить Аркашу? За что?!
– Это мы и пытаемся выяснить. Скажите, вы враждовали с какой-нибудь семьей? Может, с ребенком?
Руки вдовы задрожали.
– Ну подождите… как убили… я же сказала, у него никогда не было врагов… И никаких семей я не знаю, у всех дети давно выросли.
Она ударилась в рыдания.
Хакимов и Игнатова переглянулись.
– Мы пойдем, Виктория Борисовна. Соболезнуем вашей утрате. Будем держать вас в курсе расследования.
Уже собравшись выходить, Агафья, повинуясь интуиции, развернулась, взяла вдову за плечи, чтобы немного привести в себя, и спросила:
– Последнее, что писал, страшилка, говорите?
– Да… сейчас. Подождите, – она быстро скрылась в кабинете писателя и вернулась со стопкой рукописных и печатных листов и небольшой черной книжкой. – Вот, возьмите. Это что он написать успел. Насколько я знаю. Может, как-то пригодится в расследовании. А книжку эту все время перечитывал, когда над своей работал.
Игнатова поблагодарила и переступила порог квартиры. Уже в лифте она посмотрела, что ей сунули в руки. На черной обложке с закосом под старославянский шрифт было выведено багряное название: «Энциклопедия русской демонологии».
* * *
Агафья пришла домой рано, разговор со вдовой ее вымотал. К себе она вернулась на метро, бросив машину у работы, – желания стоять в вечерних пробках на пути в Некрасовку не было. По идее, прогулка от станции подземки до дома через многочисленные парковые и детские игровые зоны должна была ее успокоить, но не в этот раз. Липкое ощущение безысходности висяка не покидало и почти физически ощутимо давило на плечи.
Она хлопнула дверью своей студии и бессильно сползла на пол по стене. Так она и уснула в прихожей и спала, пока не подпрыгнула от входящего звонка. Хакимов. Агафья сбросила, попросила написать ей текстом в Телеграме, после чего поплелась в душ. На часах было уже за десять вечера, голова после позднего сна была ватная, ноги немного не слушались. Горячие струи воды придали Игнатовой капельку сил. Она наспех побрила ноги, все равно за окном десять градусов и их никто не увидит, и, наскоро вытершись, отправилась на кухню заваривать чай. После чего взяла телефон, чтобы поинтересоваться, чего же хотел Хакимов.
«В ноуте нашла чего интересное?»
Точно, у нее же ноутбук, книжка и записки. Она сама взяла их, выйдя от вдовы, решила еще поработать дома. Агафья похлопала себя по щекам, чтобы окончательно прогнать сон. «Убитый писатель. Бани. Ребенок в подозреваемых. Соберись. Хорошо, сейчас займемся».
Она отхлебнула зеленого чая, расположилась за кухонным столом и разложила перед собой потенциальные вещдоки.
Ноутбук. Агафья покосилась на приклеенную желтую бумажку и ввела пароль: qwerty1234. Все скудное содержимое жесткого диска было с маниакальной аккуратностью разложено на рабочем столе в ровных рядах папок. «Екатерина Вторая», «Елизавета Петровна», «Павел Первый» – она скользила по историческим эпохам и документам, находя лишь узкоспециализированные научные труды. Внимательно просмотрела системные директории, поискала скрытые папки и файлы, но, похоже, что тут было пусто. Наконец, проверила браузер и почту. В закладках были еще сотни ссылок на исторические документы, в почтовом ящике – спам и вялая переписка со студентами и коллегами о делах давно обратившихся в прах людей. А в «истории» обнаружился порносайт и форум с историко-политическими срачами, где владелец ноутбука с ником Крепостной мужик был завсегдатаем. Она пролистнула темы и поняла, что к убийству это все не могло иметь никакого отношения.
Игнатова вздохнула и хлопнула крышкой ноутбука. Голяк. Нет, конечно, она отдаст его на проверку айтишникам, но она была уверена, что больше в нем ничего не найдут. Ради интереса Агафья пробила со своего компьютера и владельцев бань – предсказуемо, «Сандуны» принадлежали офшору из Кабо-Верде, а реальный владелец, бизнесмен из девяностых, давно жил в Италии и не появлялся в России.
Она подвинула к себе печатные листы с рукописью и разнообразные заметки писателя. Судя по недописанным обрывкам глав и сбивчивым пометкам, автор хотел написать что-то вроде хоррора, замешанного на древнерусской мифологии. Действие происходило в наше время, а главным героем был частный детектив, расследующий загадочные явления и убийства в элитном поселке на Новой Риге. Автор с пафосом обличал сверхпотребление богатых москвичей и карал их духами славянского фольклора – лешими, водяными, русалками и более специфичными, неизвестными ей персонажами вроде мавок, полудниц и степняков. Несколько раз появлялись упоминания и банника, или, как сообщали пометки на полях, обдерихи или шишиги, однако дописать эту главу он не успел.
Агафья перешла к «Энциклопедии русской демонологии». Видимо, Водолазов не раз консультировался с этой книгой – страницы были растрепаны, то и дело на полях встречались заметки вроде: «Борис боролся с лихоманкой постом по совету попа?!», а некоторые куски текста были подчеркнуты, обведены или даже выделены фломастером. В общем, обычный рабочий процесс писателя. Она пролистала книгу, перевернула ее вверх дном и потрясла, на случай если вывалится какая-то записка. Пусто. Ради интереса открыла оглавление: «Кикиморы, домовые, лихие сестры». Она усмехнулась, да она сама та еще лихая сестра. Стр. двести сорок: «Банники». Слово было обведено несколько раз. Игнатова перелистнула страницы.
«Баня – древний прообраз крестьянского жилища, в ней пировали, лечили недуг, рожали детей, мылись и омывали младенцев и покойников, гадали на суженого, посвящали в колдуны. По сути, это небольшое языческое капище при доме, и неудивительно, что там нашли свое прибежище разные духи и божества, теснимые наступающим христианством. Одним из хозяев бани был банник (также рижный, баенник). В зависимости от местности и поверий, это мог быть злой или добрый дух, причем демонические вариации были распространены намного шире, – это мог быть противный голый нечесаный старик банник или живущая под полом или за печкой баба-шишига (или обдериха) с огромными зубами и спутанными волосами. Их наши предки винили во всех несчастьях в бане: если кто-то облился кипятком, задохнулся или упарился. По поверьям, особенно жестоко они могли наказать за нечистоплотность и сор в бане – исцарапать, задушить или забить вениками до смерти, содрав кожу. Мыться в бане после полуночи не рекомендовалось, считалось, что в это время там моется банник. В некоторых мифах у банника могла быть семья – жена и даже ребенок, при этом состав его семьи мог зеркально повторять семью домовладельца».
Агафья перелистнула страницу и обдумала все прочитанное. Да не, бред. Она отключилась, прямо сидя за столом.
* * *
Ее снова разбудил вызов от Хакимова. С десятым звонком она продрала глаза и посмотрела на часы. Полтретьего ночи.
– Але?
– У нас новое убийство. Там же. Такое же.
– Скоро буду.
Следующие несколько дней прошли как в тумане. Игнатову словно затянуло в дурной морок, и она уже не удивлялась цикличности происходящего. Такое же убийство (в этот раз жертва – крупный бизнесмен, так что внимания к делу стало еще больше). Свидетелей не было, камеры ничего не видели, тот же зеленый управляющий, почти такое же заключение от судмедэксперта Славы. Почти такой же допрос вдовы (нет, желать смерти новой жертве могло в разы больше людей, чем Водолазову, но Игнатовой что-то подсказывало, что это все ни при чем).
Было и что-то новенькое. Например, закрытие «Сандунов» на неопределенный срок. Или неслыханное заявление мэра о требовании к правоохранительным органам остановить вакханалию в важной туристической точке Москвы. И разнос от начальства (Агафья их отродясь не получала). А еще бизнесмена Адмиралова также, похоже, «упарили» три пары рук, но вот женские в этот раз оставили несколько отчетливых отпечатков пальцев на лавках и длинный черный волос. Поиск по базе данных ничего не дал, но, судя по анализу, это была славянка от двадцати до тридцати лет.
Игнатова, опрашивая потенциальных подозреваемых по новому убийству, еще не раз возвращалась мыслями к «Русской демонологии», но каждый раз отбрасывала прочитанное как несущественную деталь. Какие еще банники и кикиморы? Она современная и здравомыслящая москвичка, не верящая ни в Бога, ни в черта. У всего происходящего должно быть рациональное зерно. Еще ей почему-то вспоминался прошлый висяк с попом в подмосковной деревеньке. Не упустила ли она тогда чего?
Да и как история с волосом ложилась во всю эту мистику? Все вполне приземленно: волосы, отпечатки пальцев. Оставалось понять, как эта странная группа «банщиков» проникает в «Сандуны» мимо всех свидетелей и камер.
Был, правда, один моментик со вторым убийством.
«Особенно жестоко они могли наказать за нечистоплотность и сор в бане – исцарапать, задушить или забить вениками до смерти, содрав кожу. Мыться в бане после полуночи не рекомендовалось…»
По требованию ВИП-клиента баньку ему организовали в час ночи. А на месте первого преступления были разбросаны раздавленные чипсы.
* * *
Шли дни, а прогресс в расследовании был нулевой. Начальство орало и собиралось создавать следственную группу.
В последнее воскресенье заканчивающегося лета Агафья вышла из дома на пробежку. В пять утра улицы ее спального района были безжизненны и только наполнялись цветом, а желтый шар солнца едва начал подниматься над лазурными небоскребами на горизонте, почти не слепя и не грея. Тишину столицы нарушали лишь птицы, компания возвращающихся с тусовки пьяных подростков, изредка проезжающие автомобили и куда-то уже спешащие на велосипедах курьеры с зелеными сумками. Она пробежала до боли знакомые тридцатиэтажки, аптеку, три супермаркета, пивнушку, еще аптеку, магазин белорусской одежды, ларек с печатью, заправку и фастфуд, багетную мастерскую и ломбард и, наконец, достигла входа в районный парк.
Наворачивая круги и петли по аллеям еще не проснувшегося, облагороженного недавно леса, она снова обдумывала детали дела. Водолазов и Адмиралов. Могло ли их что-то связывать? Могли ли они быть знакомы? Входили в какие-то круги, которые участвовали в сомнительных церемониях в банях? Может, Водолазов преподавал у Адмиралова в РГГУ? Нет, по возрасту не сходилось. Может, как-то по писательской линии знакомы? Нет, она уже проверяла эту версию. Она ненавидела это дело, одни повисающие в воздухе вопросы.
Одну смерть от другой, помимо отпечатков и волоса, отличала лишь небольшая новая улика на месте преступления. Криминалисты обнаружили несколько пятен семенной жидкости на лавке в бане. Судмедэксперт подтвердил, что незадолго до смерти у Адмиралова было семяизвержение. Получалось, что в «Сандунах» проходили какие-то сомнительные оргии с участием посторонних женщин, возможно, мужчин и даже детей (или это карлик?). В какой-то момент по непонятной причине эта группа убила Водолазова. Но даже это не остановило Адмиралова от того, чтобы вновь прийти в «Сандуны» после открытия и принять участие в непонятном ритуале, где его и «попарили».
Чем так важен ритуал? Некое тайное общество? Адмиралов входил в элитные круги, а у них такая дичь практикуется (она только вчера пересматривала «С широко закрытыми глазами»), так что это было возможно. Но Водолазов и секс-оргии? У него даже денег на это не было, он порнушку смотрел на ноутбуке, как она уже выяснила. Херня какая-то, ничего не сходилось.
Она плавает в формалине,
Несовершенство линий,
Движется постепенно.
В ушах играл трек из молодости, который она слушала уже тысячу раз. Из ее неформальной молодости, когда она еще носила пирсинг в носу и красила пряди в розовый (до того, как это стало мейнстримом), и до того, как судьба резко переменилась и она стала студенткой Академии Следственного комитета. Переслушивая этот трек, она думала, что и сама однажды встретится с формалином, как ее убитый отец, как давно умерший брат-наркоман, как жертвы ее расследований, как Водолазов и Адмиралов. Как каждый день умирающие и рождающиеся на этой холодной планете, на которую все приходят из темноты и в нее же возвращаются. Без всякой загробной жизни, просто уходят в темноту. Куда уйдет и ее мать, прямиком из психлечебницы, которую сегодня Агафья опять навестит после пробежки.
Она остановилась, присела на лавку и закурила. Дым после спорта неприятно оцарапал горло, и она затушила сигарету после трех затяжек.
* * *
Курила она и на выходе из Психиатрической клинической больницы № 4 им. П. Б. Ганнушкина. Уже уверенней, до самого бычка. Визит к матери всегда давался нелегко, и это было единственное, что еще могло вышибить у нее слезу. Чтобы снять напряжение, она зашла в какой-то похабный ирландский паб у метро и уже успела выпить стакан виски и грубо отшить подсевшего мужика, когда ей позвонил Хакимов. Она подождала, но звонок никак не умолкал, а закончившись, начался снова.
– Ну и почему ты звонишь в выходной? – устало спросила она, не здороваясь.
Голос на том конце провода источал оптимизм собаки-ищейки, взявшей след.
– Нашли дамочку из бани. Попалась любовь Адмиралова!
– Что?! Как?
– Тупо повезло. Менты вчера накрыли элитный притон на Баррикадной. Девочки, горы кокоса, метамфетамин, смешные колесики, марочки, даже оружие было. Застали там одного ну очень известного человечка, прям пикантно! Думаю, скоро слив в Телеграме про это прочтем, – он хохотнул. – Ну и откатали пальчики у всех девочек. Тут и попалась случайно наша Жанна, в миру Ирина Васильевна Гуменюк.
– Приезжая?
– Почти только с поезда, поэтому и в базе не было. Короче, сейчас распутаем все это дело. Собирай манатки и давай сюда, в изолятор, адрес сейчас скину.
Агафья тяжело вздохнула и с болью посмотрела на второй стакан виски, который только что поставил перед ней официант. Банник, твою мать. Гуменюк. Гуменюк! Она в голос засмеялась.
Через полчаса они с Хакимовым уже сидели напротив загорелой брюнетки с длинной косой и подкачанными губами. На мадам была розовая кепка с надписью BOSS, золотая цепь толщиной с палец и накинутый на белую майку закатанный пиджак от Louis Vuitton, из-под которого вылезали «рукава» с цветными татуировками в духе якудзы. Во рту она крутила розовую жвачку, перекрывая перегар, и надувала громко лопавшиеся пузыри.
– Ирина Васильевна? Я следователь Игнатова.
– Ну да. Жанна. Попалась я, да? Когда отпустите? – улыбаясь спросила она, играя пальцами с кончиками волос.
– А может, и не отпустим. Про убийство Адмиралова слышали? – ответила Агафья буднично.
С дамочки мигом слетела спесь.
– Я тут ни при чем! Я только из новостей узнала, кто это вообще был! – ее голос почти сорвался на визг. – И вообще! Мне адвокат положен!
«Хороший полицейский» Хакимов прервал ее:
– Ирина Васильевна. Не усложняйте себе жизнь. Адвоката вам, конечно, предоставят. Но вас пока никто ни в чем не обвиняет. А вот из-за горы наркотиков и оружия в притоне у вас могут быть проблемы. В общем, поговорите по-хорошему со следствием.
– Я вообще тут ни при чем. Я даже не знала, кто это, клянусь! Я на полчаса зашла, он отстрелялся, и я домой поехала. А на следующий день во всех новостях… Я еще удивлялась, почему мной никто не интересуется…
– Что насчет ваших, как это сказать, – Агафья задумалась, – компаньонов? Кто с вами был? Мужчина? Или это накачанная баба? И карлик? Что у вас там за оргия была?
У Жанны округлились глаза:
– Какие компаньоны? Какой карлик? Я таким не занимаюсь! Обычный выезд. Мы вдвоем, я за полчаса… Водитель привез и забрал.
– Вы хотите сказать, что были там с ним одни?
– Именно это я и хочу сказать.
– И в бане с ним никого больше не было?
– Нет.
– То есть вы зашли, сделали свое дело и вышли? Он остался в бане?
– Ну да.
– Вы понимаете, что грозит за лжесвидетельствование?
– Да я клянусь! – Жанна выудила из-под майки крестик и поцеловала его. – Я понятия не имею, кто его грохнул.
Хакимов наклонился над столом и продемонстрировал Жанне фото Водолазова на телефоне.
