скачать книгу бесплатно
Тем временем громкие голоса беседующих гостей не утихали. Обсуждались вопросы государственной важности; говорилось о расширении зоны влияния на землях вокруг Цертоса; звучали анекдоты, последние новости из личной жизни и не очень. Гости продолжили активно вкушать пищу, жадно заполняя всё свободное пространство в своих ненасытных ртах. Никто даже не подавился едой. Даже барон Силван, который с огромным желанием поедал жареного поросёнка, дабы поскорее набить свой и без того толстый живот. Тем не менее аббат побоялся притрагиваться к тому, что было подано к столу. Вскоре ему принесли чистый кубок. Не успел король Георг наполнить его вином до краёв, как аббат попросил об уединении, дабы обсудить события, обеспокоившие весь замок минувшей ночью. Король непременно согласился. Они отправились на кухню. Войдя туда, монарх приказал всем слугам выйти. После этого они с аббатом присели за стол для разделывания мясных туш. Король занял место в начале стола, а аббат сел вдоль правого края.
– Я вас внимательно слушаю – наклонившись немного в сторону священника, произнёс король, вытирая рукавом с губ следы красного вина.
– Ваше Величество, я понимаю, вам неприятно слышать об этом. Но я все же рискну спросить. Вы помните человека, которого сожгли на костре за колдовство?
– Да, аббат. Я помню – к удивлению отца Исаака, король Георг сохранял беззаботное лицо.
– Вы помните его последние слова? – из-за напряжения внутри, аббат забывал смыкать челюсти, с нетерпением ожидая ответа короля.
– Кажется. Он кричал, что мы вспомним этот день, когда придёт время. Вроде бы… кажется… он говорил через год. – После непродолжительного напряжения на лице в попытке вспомнить, король резко поднял голову и глядя на аббата произнёс с большей уверенностью:
– Да, точно. Через год.
– Ваше Величество… вчера был ровно год. – Начиная с этого момента король слушал аббата так внимательно, как только мог. – Пища во всём замке стала отравленной сразу после того, как солнце спряталось за горизонт. День закончился и наступила ночь – время тёмных сил. Этого колдуна звали «Анатас». Той ночью, после казни, я много раз писал его имя на бумаге, пытаясь разгадать смысл этого имени, которое я впервые слышу. Я прочитал его задом наперёд. Получилось: «Сатана». Это доказательство того, что он прислуживал тёмным силам. Но дьявол не принял его к себе после смерти, так как этот человек не успел завершить то злодеяние, которое задумал. Все монахи в нашем храме сегодня ели ту же самую пищу, что и вчера. Мы не отравились, потому что не принимали еду после заката и воздерживались до самого восхода.
Король Георг повернул голову в сторону, слегка опустив глаза. Проведя некоторое время в абсолютном безмолвии и раздумьях, он, наконец, взглянул в глаза аббата и сдержанным голосом ответил:
– Я вот что думаю, аббат. Из ваших слов следует, что монастырь – единственное место, где никто не пострадал. Выходит, вы там все знали, что произойдёт некое зло. Откуда же вы узнали о том, что произойдёт и когда? И теперь я задаюсь вопросом – а не связаны ли вы с тем колдуном? Может быть, это он вам сообщил об этом? А ещё – король резко ухватил лежащий в стороне окровавленный топор, которым разрубили десятки туш, затем схватил аббата за его недлинные волосы, прислонил голову к столу и приложил лезвие к горлу монаха со словами:
– А ещё, я думаю, может быть вас отправить к этому исчадию ада!?
Аббата охватила паника от неожиданности. Его разум уже нарисовал жуткую картину с отрубленной головой. Тяжело дыша, пытаясь разжать челюсти, плотно прижатые к столу, на котором оставались следы крови недавно разделанного ягнёнка, он старался говорить, пока король не продавил лезвием его кожу:
– Ваше Величество! Клянусь! Мы не знали о том, что нас ждёт! Мы не только не ели! Мы не спали, потому что боялись, что не проснёмся! Мы не выходили на улицу, потому что боялись, что нашу плоть что-то может поразить! И так до самого восхода! Клянусь, мы не знали, что именно произойдёт! Мы просто боялись зла, которое может нас настигнуть! И не важно, что это: отравленная пища или огненный дождь! Зачем мне вас обманывать?
Молчание короля слегка затянулось. Георг чуть сильнее прижал лезвие к горлу аббата со словами:
– Солнце уже взошло! Мои гости едят и пьют, и никакого отравления нет! Что же он за колдун, что не может побороть действие обычного растения, что мы добавили в пищу?!
Аббат продолжал говорить с ещё большим криком от возросшей паники:
– Я не знаю! Может быть, он готовит что-то другое для нас! Я не могу знать, что именно! Пожалуйста, Ваше Величество, пожалейте старика! Моя жизнь и без того на исходе!
– Значит она ничего не стоит! – Взмахнув рукой, король довёл топор до своего плеча и резко опустил его, вонзив идеально наточенное, но забрызганное кровью лезвие прямо в старую доску стола. Лезвие опустилось в нескольких миллиметрах от кончика носа аббата.
Уверенным и строгим тоном король продолжил говорить:
– Я плюнул в этого колдуна тогда в темнице. Сейчас я тоже на него наплевал. Я победил в этой схватке. Благодаря мне вся пища в Цертосе стала безопасной и теперь жители моего замка могут вновь питаться ею. А вы со своими монахами можете голодать по ночам, если вам так хочется. Я, как и мои предки, одержал множество побед на поле боя, прогнав с этих земель тысячи вражеских рыцарей. И какой-то там горбатый смерд, присланный сатаной, меня не испугает!
После этого король убрал руку с топора, который так и оставался воткнутым в стол, и отпустил аббата, слегка дёрнув его голову.
Отец Исаак, задышав с лёгкостью, ещё какое-то время лежал неподвижно, в то время как король стремительно покинул кухню, направившись в тронный зал к гостям. После того, как король с яростью захлопнул за собой дверь, обессиленное тело аббата начало сползать со стола, приземляясь на каменном полу. На кухню вошла молодая служанка. Она стремительно подбежала и, опустившись на колени, начала расспрашивать аббата о том, что случилось. Но отец Исаак не мог промолвить ни слова. На его глазах наворачивались слёзы. Он громко заплакал, издавая истерические вопли, уткнувшись лицом в плечо служанки. Та крепко обняла священника, заботливо поглаживая старика по плечу.
6. САМОУВЕРЕННАЯ ПОБЕДА
Наступила ночь. На улицах Цертоса не было ни души. Такую тишину стражникам у главных ворот не доводилось встречать раньше. На протяжении всей ночи по дорогам замка не проехала ни одна повозка, не прошёл ни один крестьянин и не залаяла ни одна собака. Стражники на башне впервые смогли не только ощутить, но и услышать лёгкий свист слабого ветра, что едва колыхал флаг со знаменем Цертоса.
Взошло солнце. День прошёл спокойно. Весь замок словно забыл о случившемся недавно несчастье. Лишь монахи не забывали об этом, и продолжали остерегаться тёмного времени суток. Вскоре день растворился и ночь воцарилась над местными просторами. В королевских покоях накрывали стол для вечерней трапезы. Вскоре все гости собрались у стола, что сидели за ним прошедшей поздней ночью. Застолье, как и стоило ожидать, оказалось столь же бурным, как и предыдущее. Трапеза началась, и канцлер Клаус решил пошутить в своём репертуаре:
– Милорд! Если сегодня за этим столом кто-нибудь подавится, я хотел бы лично отправиться в лес за теми растениями.
Со всех краёв стола доносился громкий смех, причиной которому не в последнюю очередь стали несколько высушенных кувшинов с вином.
– Непременно – ответил король. – Я позабочусь, чтобы вам выдали новую телегу, а у лошадей были золотые подковы.
Смех только усилился. Казначей Корнелий решил не отделяться от компании аристократических юмористов:
– Милорд, позвольте возразить. Это слишком сильно ударит по нашей казне.
– О, не беспокойтесь. – Король Георг продолжал острить. – Если первым, кто подавится, станет сам канцлер, то я уверен, никакие подковы не понадобятся.
Гости смеялись так сильно, что, казалось, половина из них точно подавится пищей. Барон Силван так расхохотался, что, не удержав своего толстого живота, рухнул со стула прямо на бок к королевским ногам, облачённым в кожаные сапоги.
– О-о-о, барон – король был настолько в ударе, что никакой придворный шут не шёл с ним ни в какое сравнение. Разведя руки в стороны и опустив взгляд вниз на барона, король произнёс с сарказмом: – Я привык, что мне кланяются крестьяне. Но ваш поклон для меня небывалая честь и непозволительная роскошь.
Только барон уселся на стул, как королева Матильда закричала диким нескончаемым воплем. Стекая из кубка через губы королевы в рот, вдруг в один момент вино сменило цвет на более густой и непрозрачный, и главное – приобрело кровавый привкус. Во всех кувшинах и кубках вместо красного вина находилась кровь. Пока королева Матильда испускала громкие крики, тонкие струи крови текли по уголкам её пышных губ, спускаясь на золотистое платье.
Едва откусив кусок от плоти жаренного ягнёнка, супруга герцога Леонарда откинулась на спинку своего кресла. Её руки внезапно опустились, слегка ударившись о подлокотники и её нежные кисти рук повисли, словно в них перестала течь кровь. Голова герцогини безнадёжно опрокинулась на бок, и герцог уловил её безжизненный взгляд. На его глазах лицо жены покрывалось гниющими волдырями. Её волосы сменили прекрасный каштановый оттенок на цвет седоволосой двухсотлетней ведьмы.
– Елена! Елена! – ухватившись обеими руками за плечи жены, воскликнул герцог Леонард. – Елена! Господи, да что же это! – в ужасе продолжал кричать герцог.
Облик герцогини более не напоминал тело цветущей девы с роскошными волосами, голубыми глазами, пышной грудью и широкими бёдрами. Её плоть высыхала прямо на глазах, как высыхают розы спустя месяцы, что срезаны с кустов.
Королева Матильда тем временем ухватилась за кувшин с молоком, пытаясь в спешке перебить вкус крови на языке. Она резко наклонила сосуд к своим губам, но из кувшина вместо молока хлынула струя свежего кипятка, который ошпарил лицо королевы. Матильда в истерике вскочила с трона. Стараясь прикрыть лицо ладонями, она прислонилась спиной к стене, медленно опускаясь на пол. Король немедля поспешил к жене. Осторожно раздвинув её ладони, он взглянул на опухшее лицо Матильды, от которого исходил пар, оставленный горячей водой, сошедшей с её плоти.
Молоко превратилось в кипяток везде, где только было.
Восемнадцать детей, отведавших молоко, закричали от адской боли в животах. Кипяток обжигал их молодую плоть изнутри, заставляя издавать мучительные и болезненные возгласы, словно девственные души покидали их непорочные тела.
Небольшая и тонкая колбаса, кончик которой казначей Корнелий держал во рту, едва зажав её зубами, обвисла на его пальцах, будто размякла. Его рука держала змею, которая заползла прямо в рот казначея, пуская яд внутри тела. Он не кричал. Это скорее было нечто между громким криком и невнятным мычанием.
Супруга барона Силвана, сидевшая рядом, начала вздрагивать, едва откусив кусочек персика. Зрачки на её глазах стали закатываться к верху. Голова баронессы продолжала дёргаться, но с ещё большей силой. Зрачки постепенно исчезали из виду и на их месте остались белые склеры, покрывшиеся множеством тонких красных сосудов. Из ушей, ноздрей, рта и глаз потекли тонкие багровые ручейки.
Сумасшедшая паника воцарилась в тронном зале. Трагедия для хозяев, праздник для Него.
К восходу луны тридцать шесть человек скончались, сидя за королевским столом. Среди детей в живых остались лишь только что крещёный Вильгельм, двое из четырёх его братьев, единственная одиннадцатилетняя дочка маршала Октавиана, сын канцлера Клауса, дочь конюшего Фабриция и две осиротевшие дочери казначея Корнелия, чью мать убила ядовитая кобра, что когда-то лежала на столе в виде бараньей кишки, нафаршированной овощами. Барон Силван потерял не только свою супругу, с которой они прожили сорок восемь лет, но и единственного сына с невесткой и всех семерых внуков.
Тем временем на улицах Цертоса правила тишина… абсолютно мёртвая. Такая же мёртвая, как и толпы граждан, скончавшихся, сидя за столом в своих хижинах во время вечерней трапезы.
На следующий день из королевских покоев выносили тела умерших. Их похоронили в стенах замка, где покоились предки королевской семьи, что когда-то правили Цертосом. Мастера уже готовили каменные блоки для возведения склепов вокруг могил.
Король Георг заботливо обнимал дочерей Корнелия, дав клятву, что будет заботиться о них, как о родных. Он не переставал пускать слёзы, оплакивая двух младших сыновей, что отошли в мир иной. В это время королева Матильда убивалась горем, поглаживая ладонями надгробия на свежих могилах своих детей. Её голова была обильно обмотана тканями, пропитанными лечебными растворами от ожогов, оставляя едва открытыми глаза, ноздри и щель между губами.
Герцог Леонард, склонив голову, сидел на коленях около надгробной плиты молодой жены, вместе с которой ушло их неродившееся дитя, погибшее в утробе матери.
Барон Силван с трудом продолжал стоять на ногах, всматриваясь в могилы, под которыми покоился весь его род. Все потомки. Не справившись с таким горем, барон развернулся к стоявшему рядом королевскому стражнику, вытянул нож на поясе, и вонзил клинок в сердце, которое было окровавлено ещё до того, как лезвие проткнуло грудь.
7. УГАСАЮЩАЯ ПЛОТЬ
Наступил вечер. Король и канцлер сидели на балконе, расположенном на самой вершине башни. Направив свой пустой и убитый взгляд в сторону простиравшихся бескрайних равнин и холмов за стенами Цертоса, король сказал:
– Не могу поверить, что друг моего отца приехал сюда из далёких земель только за тем, чтобы похоронить весь свой род. А мой товарищ бросил все свои дела, и только для того, чтобы здесь потерять свою любимую жену и первое дитя, которого он так и не дождался. – На глазах короля скопились слёзы, готовые пустить первую каплю. Его нижняя челюсть задрожала. Теперь Георг посмотрел на канцлера и сказал сквозь дрожь в голосе:
– Что же это за дьявольщина могла сделать такое. Боже, – по его щекам начали пробегать первые капли, – восемнадцать ни в чём не повинных детишек. Каким чудовищем надо быть, чтоб сотворить такое. – Его веки сомкнулись, но были не в состоянии преградить путь слезам. Держась за перила обеими руками, Георг склонил голову от бессилия.
– Мой король, мы все скорбим об этой утрате. – Канцлер старался поддержать монарха, но его голос был таким же пустым. – Нам жаль о случившемся. Но мы с вами должны найти силы, чтобы идти дальше. По замку пошли слухи, что это всё проделки того колдуна, которого казнили год назад. Милорд, люди в панике. Вы должны постараться преодолеть весь этот ужас. Не позволяйте кому-либо усомниться в ваших силах. Ваш народ верит в своего короля.
Вскоре они спустились в палаты. Король выпил крепкий отвар и уснул. В тот день это был единственный способ уснуть, дабы на время уйти в небытие и оградить себя от горестных воспоминаний.
Той же ночью Георгу приснился его отец, который в детстве часто читал ему один замысловатый стих. Этот стих он услышал в очередной раз во сне:
Двадцать два лебедя летят на восток,
Шесть лошадей мчатся на юг.
Пересекутся они там, где островок,
За которым прячется плуг.
На том плугу зарыт мрачный сундук,
В котором прячется тёмный секрет.
Секрет не победят ни стрелы, ни лук,
Но спасётся тот, кто знает причину всех бед.
Этот стих во сне маленькому Георгу отец читал стоя у западной стены канцелярии. Проснувшись на утро, Георг ещё долго не мог забыть этот сон. Ему было известно, что этот стих его предки рассказывали из поколения в поколение: каждый мужчина из его рода, занимавший трон, рассказывал этот стих своему старшему сыну, которому предстояло сменить отца на королевском троне, а тот своему сыну, и тот тоже своему, и так продолжалось до самого Георга.
Этот сон повторялся каждую ночь.
Шли дни. Дни сменялись неделями. Миновали два месяца после ужасающих событий. За это время не было выявлено ни единого случая отравления. Королевские гости, прибывшие с других земель, давно разъехались. Георг в окружении жены, троих сыновей и двух девочек, которых он приютил, приступили к завтраку с первыми лучами солнца. Только детишки разбежались из-за стола, а король поднялся со стула, как двери распахнул маршал Октавиан.
– Моё почтение, милорд. Прошу извинить, что побеспокоил вас в этот час. Могу ли я с вами поговорить.
– Да, конечно – упадшим тоном вымолвил король, совершив лёгкий кивок.
– Но только не здесь. Вы должны сами это увидеть – указывая пальцем в сторону распахнутых дверей.
Спускаясь по многочисленным ступенькам башни, маршал рассказывал королю:
– Его доставили к нам сегодня ещё до восхода. Его привёз на телеге сын. Он сказал, что это продолжается уже несколько недель. Мы посчитали, что вам следует знать об этом. И таких случаев несколько дюжин по всему замку.
Покинув пределы башни, Октавиан с Георгом отправились в один из амбаров, что располагался в десяти минутах езды верхом. Они вошли внутрь амбара, и король лицезрел телегу, стоящую в правом углу. Он подошёл чуть ближе и разглядел тело мужчины, покрывшееся нездоровыми бледными пятнами выпуклой формы.
Обратившись к маршалу, король спросил:
– Вы уже отправили за врачевателем?
– Да, милорд. – Немного промедлив, маршал добавил: – Меня беспокоит ещё кое-что. Возможно, что-то похожее появилось среди наших солдат. Некоторым воинам сильно нездоровится. Мы их поместили в отдельные казармы, но, похоже, это не помогает.
Вскоре прибыл королевский врачеватель. Он был среднего роста. С его головы свисали длинные седые волосы, которые отнюдь не делали его старым. Его лицо вполне выглядело на те сорок пять лет, которые были врачевателю от роду. Его рукава постоянно были закатаны, словно он стремился быть готовым в любой момент начать операцию. Несмотря на род своего ремесла, пальцы и кисти его рук были очень широкими. Приблизившись к королю, он поприветствовал монарха:
– Моё почтение, милорд.
– Доброе утро, Гилье?м. Осмотрите этого беднягу. И поскорее.
Подойдя поближе, он взглянул на больного мужчину и спросил:
– Вы меня слышите?
– Д… д… да – с трудом проронил крестьянин сквозь стон.
– Меня зовут Гильем. Я вам помогу. Что вы чувствуете?
Голос больного человека превратился в шёпот:
– Я… я… я не чувствую руку – указывая глазами в левую сторону. – Сл… слабость. Хочу пить.
Подойдя к королю, врачеватель тихим голосом произнёс:
– Точно таких же пятерых больных я встретил на прошлой неделе. А за последние три дня я осмотрел шестнадцать человек. Симптомы одни и те же. Все чувствуют обезвоживание и у всех отнимаются конечности. Милорд, у меня есть подозрения, что в замке чума, но вот только почему-то никто из родных заболевших этой заразой не страдает. В каждом доме болеет не больше одного человека.
– Им можно помочь? – с надеждой спросил король Георг.
– Милорд, я никогда не встречался с такой болезнью. Те больные, которых я осмотрел, живут в разных концах замка. Родные этих людей здоровы, а значит болезнь не передаётся от одного человека к другому. Заразиться от каких-то продуктов или воды они не могли. Потому что тогда таких больных были бы сотни или тысячи. Возможно, остальные не пострадали, потому что у них сильный иммунитет. Но…
– Что вы предлагаете? – перебил врачевателя король.
– Милорд, я мог бы провести кое-какие эксперименты с вакциной на тех, которые уже заболели. Но найти подходящее лекарство будет тяжело. Сейчас я предлагаю изолировать больных и продержаться до зимы, когда наступят первые морозы. Они убьют инфекцию и тогда те, кто ещё не заболел чумой, точно не заразятся. А до той поры, остаётся только молиться.
– Что же, действуйте – с некоторым сожалением произнёс король Георг. – Но если лекарство существует, сделайте всё, чтобы найти его. До первых морозов ещё долго. Так что лучше бы, если лекарство всё-таки появится.
После этого король с маршалом покинули амбар и отправились обратно в королевские покои, чтобы обсудить возможные действия с канцлером, конюшим и человеком, который занял должность казначея после смерти Корнелия. Его звали Клавдий. Он происходил из знатного рода купцов. Собравшись за столом в зале для совета, король приступил опрашивать своих приближённых о положении дел в замке:
– Фабриций, – первым король обратился к конюшему, – какое поголовье лошадей сегодня в замке?
– Три тысячи семьсот восемьдесят шесть лошадей, милорд. Из них три тысячи двести единиц в полной готовности.
– А остальные?
– Около трёх сотен уже довольно старые и пригодны лишь для возделывания полей, но не для ведения боя. У остальных мы нашли какую-то болезнь. Поэтому они…
– В моём замке двести лошадей подцепили какую-то заразу, а вы молчите – с яростным возгласом король выразил недовольство действиями конюшего и ударил кулаком по столу. – Их осмотрели?!
– Да, милорд. Мы думаем, это связано с той чумой, что охватила некоторых жителей. На кобылах обнаружили светлые пятна, и они не встают с места. Скорее всего у них тоже отнялись конечности.
– Милорд, позвольте сказать? – произнёс Октавиан.
