Песнь Нагасаки. История Такаси Нагаи, пережившего атомную бомбардировку

Пол Глинн

Песнь Нагасаки. История Такаси Нагаи, пережившего атомную бомбардировку

Father Paul Glynn

A Song for Nagasaki. The Story of Takashi Nagai Scientist, Convert and Survivor of the Atomic Bomb

©1988 by Paul Glynn

All rights reserved

Published in 1988 by the Catholic Book Club of Australia

Marist Fathers Books, Hunters Hill, N.S.W., Australia

First published in the United States of America in 1990 by William B. Eerdmans Publishing Company

Published in 2009 by Ignatius Press, San Francisco

© Новикова Т. О., перевод на русский язык, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

С благодарностью посвящаю эту книгу Тони и Джеку Джозефс, Сидни, а также семье Нагаи, Тони Глинну и жителям японского города Томигаока

Предисловие

Пригород Нагасаки Ураками стал известен всему миру, когда над ним взорвалась атомная бомба. Но задолго до этого он был чрезвычайно значим для японских христиан. Могущественные японские властители веками запрещали исповедовать христианство, но в Ураками сложилась сельская община, где исповедовали христианскую веру и жили в соответствии с ее заветами.

В начале 60-х годов XIX века правительство узнало об этих тайных христианах. Они были арестованы и брошены в тюрьму. Известие об этом достигло Америки – в тот момент президент Улисс Грант вел переговоры с высокопоставленными японскими чиновниками – дипломатами. Они пересекли океан, чтобы заключить договор с Соединенными Штатами. Президент заявил, что государство, которое не признает свободы вероисповедания, не может считаться «просвещенным». Благодаря этому крестьяне-христиане были освобождены. В честь обретенной свободы вероисповедания они собственными руками возвели величественный собор Ураками.

В страшный день, когда над Ураками взорвалась американская атомная бомба, собор был полностью разрушен. Погибло множество людей, потомков тех самых христиан, что возводили храм. Декан факультета радиологии университета Нагасаки, доктор Такаси Нагаи, оказался в самом центре ядерной катастрофы. Прекрасно понимая всю смертельную опасность радиации, доктор Нагаи без колебаний кинулся на помощь жертвам в разрушенном городе. Он заболел лучевой болезнью и был прикован к постели до конца жизни.

И тогда он начал писать. Одна из его книг, «Колокол Нагасаки», вызвала потрясающе сильный отклик в сердцах японского народа. В то время большинство японцев считали христианство чуждым себе и отгораживались от всего, что было связано с ним. Книга Нагаи оказалась уникальным исключением. «Колокол Нагасаки» стал национальным бестселлером, несмотря на абсолютно христианскую ауру. В этой книге японцы открыли то, что долгое время было сокрыто под войной, – истинную любовь!

Жители Нагасаки почитали прикованного к постели доктора как святого. И это продолжается и по сей день, когда Такаси Нагаи уже давно нет с нами. Пол Глинн достойно увековечил его наследие в своей книге. Вера Нагаи в Христа в равной степени трогает и христиан, и нехристиан. Бог подверг его испытаниям, как библейского Иова: посреди ядерного безумия он сохранял покой и мир в душе, не ополчаясь ни на человека, ни на Господа.

Сусаку Эндо

Глава 1. Спокойствие, сын первый

Такаси Нагаи увидел свет дня в древней и прекрасной префектуре Симанэ, расположенной к северо-востоку от Хиросимы на берегу Японского моря. Зимой ветра, завывающие над Сибирью, заносят ее горные долины снегом. Посмотрите на карту, и вы поймете, что этот регион – лучшее место для древних китайских и корейских поселенцев, откликнувшихся на зов приключений: «Иди на восток, молодой, иди на восток!» Переселенцев поразили горные пейзажи этой малонаселенной местности, а особенно зелень, столь пышная на плодородной вулканической почве. Геологи полагают, что шестьдесят миллионов лет назад Япония лежала на дне моря близ азиатского материка как некий невероятный эмбрион. Когда тектонические плиты, лежащие под Тихим океаном и Восточной Азией, пришли в движение, морское дно выгнулось и японские острова вынырнули из мрачных глубин.

В старинных книгах по географии Японию называли частью «огненного кольца» – дуги вулканов, которая тянется вверх по западному побережью Южной Америки, Мексике и Калифорнии, Тихому океану, Гавайям и Японии и уходит дальше на юг – через Индонезию до Новой Зеландии. Когда Япония поднялась из моря, по всему миру взорвались вулканы и извергли массы лавы, которая, остывая, превращалась в базальтовые скалы. Ледниковые периоды породили ледники, медленно сползавшие с гор, крушившие базальт и создававшие новые долины. Ветра, штормы и особенно циклоны, бушующие в тропиках, продолжали медленный процесс создания плодородной почвы в долинах Японии.

Историки обнаружили следы человеческих поселений в Японии, относящиеся к неолиту. Когда Цезарь вторгся в Британию, когда родились праотцы Христа, в Японии произошел культурный скачок, кульминацией которого спустя несколько веков стало возникновение единого клана, установившего единоличную власть и создавшего столицу на юге современной префектуры Нара.

Задолго до появления письменности народ создал богатую мифологию синто. Храм Идзумо Тайся в Симанэ – место полубожественных героев и героинь, которым поклоняются в синто. Японские малыши и сегодня обожают истории о их подвигах. Есть там, к примеру, восьмиглавый монстр, наводивший ужас на всю округу, пока отважный бог не победил его в яростной битве. Когда Нагаи учился в начальной школе, Симанэ считалось священным местом: здесь зародился нихон-тэки (истинно японский дух).

Нагаи родился к югу от города Идзумо в префектуре Симанэ, примерно в десяти минутах езды от города Митоя. Крохотная деревушка полностью скрыта от глаз невысокими горами. В ней насчитывается всего дюжина домов, причем некоторые покрыты тростником мискантусом. Еще тридцать лет назад такие дома можно было видеть в японской глубинке повсеместно. Это прекрасный пример народного искусства. Под плотной тростниковой крышей летом прохладно, а зимой тепло. Дома с такими крышами идеально гармонируют с рисовыми полями. Но дни неспешного народного ремесла остались в прошлом. Обновление подобных крыш стоит дорого, и сегодня они стали редкостью. Двоюродному брату Такаси Нагаи, Сабуро Ясуде, удалось сохранить дом, где Нагаи провел детство, в точности таким же, как тогда.

Вблизи от дома похоронены родители и деды Нагаи. Их синтоистские надгробия не похожи на элегантные гранитные памятники, которые можно видеть преимущественно на буддистских кладбищах Японии. Это простые, необработанные камни. В религии синто природа священна, и все должно быть максимально приближено к природе. Дед и отец Нагаи мирно покоятся рядом, но, судя по семейным анналам, отношения их были довольно бурными! Дед, Фумитака Нагаи, происходил из рода самураев. Он был мастером-травником – владел давней и высокопочитаемой в Японии и Китае профессией кампо-яку. Он по праву назывался доктором и практиковал в деревне Тай, что означает «колодец посреди рисовых полей». Местные крестьяне издавна полагались на травы и натуральные методы лечения, считая их источником здоровья и благополучия. Неудивительно, что доктор Нагаи процветал.

«Сын номер один» (сын-первенец) Фумитаки носил имя Нобору, что в переводе означает «спокойствие». Трудно было найти для него менее подходящее имя! Фумитаки пришлось забирать его из шести разных школ – его исключали за плохое поведение. Окончательно отчаявшись, доктор Нагаи нанял для сына учителя, хотя стоило это весьма дорого. Его сын сумел вывести из себя учителей шести школ, где были директора, завучи и жесткая система правил. Теперь же ему противостоял единственный учитель. Мальчик вооружился всеми своими нетривиальными талантами и обрушился на несчастного. Очень скоро учитель сдался и стремительно бежал. Фумитака (это имя в переводе означает «элегантное благородство») обладал классическим восточным терпением. Не теряя спокойствия, он смирился со странной ситуацией, отправил первого сына Нобору на ферму и стал надеяться на лучшее.

Мы не знаем, что укротило юного бунтаря. Возможно, монотонная сельская работа на рисовых полях на окаймленных кедрами и кипарисами террасах, расположенных на крутом горном склоне. Трудясь в одиночку в непривычной тишине, Нобору начал замечать красоту рассветов и закатов, щедрость почвы, крепость гор. Его радовали неожиданные дожди, которые обрушивались на него с небес. Ему открылись сотни неожиданностей жизни. Цинизм его постепенно таял, как сугроб под солнцем и ветрами ранней весны, а решительность крепла. Когда ему исполнилось двадцать, он собрал свои скромные пожитки и исчез. Как блудный сын из Библии, японский юноша, уходя, думал об отце. Нобору был старшим сыном, и у него были обязательства перед семьей, домом – он должен был овладеть профессией. Сгорая от стыда, он решил все исправить.

Нобору совершил долгий путь, пока не нашел доктора, практиковавшего новую западную медицину. Он стал его помощником. Весь день сопровождал доктора, стоял рядом, когда тот осматривал больных или оперировал, готовил лекарства по рецептам, встречал новых пациентов, рассылал сообщения. По ночам он штудировал любезно предоставленные ему доктором медицинские учебники. Упорства ему было не занимать. Тяжелый труд на ферме в любую погоду закалил его дух и тело. Нобору должен был как можно быстрее наверстать потерянное время. Он вспоминал рассказы отца о самураях. Истинный самурай должен быть умным, спокойным и стойким, как горный кедр.

Юный Нобору упорно учился ночами. Чтобы не заснуть, он подвязывал подбородок веревкой, закрепленной на балке крыши. Когда он начинал клевать носом, веревка натягивалась и мгновенно его будила! Благодаря доктору крепкий телом и духом юноша получил возможность изучать медицинские книги и закреплять знания на практике. Загрубевшие от сельского труда руки Нобору постепенно смягчились, и он смог копировать медицинские рисунки и щупать животы пациентов в поисках аномалий. Мальчишка, который ненавидел учебу, превратился в мужчину, который никак не мог начитаться вдоволь. Его радовала перспектива обратить свои руки и разум против древних врагов человечества – болезней и самой смерти.

Когда ему исполнилось двадцать пять, он решил, что готов сдать экзамены министерства здравоохранения правительства Мэйдзи. И Нобору с честью выдержал испытание. На дворе стоял 1904 год.

Медицинский диплом позволил ему с честью вернуться в отцовский дом. Отец был верен своему имени – «элегантное благородство». Он с радостью принял блудного сына. Фумитака никогда не терял веры в Нобору. Каждое утро он выходил в свой сад и кланялся, повернувшись на восток. Возблагодарив солнце и всех богов, он просил, чтобы они помогли Нобору стать достойным, ответственным человеком. А каждый вечер просил, чтобы они когда-нибудь вернули сына домой.

Сыновняя преданность – краеугольный камень жизни на Дальнем Востоке со времен Конфуция, то есть за пятьсот лет до рождения Христа. В традиционном сознании Симанэ это главная добродетель. Теперь чаша отцовского терпения была почти полна. Три года он с гордостью наблюдал, как сын восстанавливает репутацию, усердно и плодотворно работая в местной больнице. Настало время искать Нобору жену.

Японские договорные браки часто воспринимаются неправильно. Сваха, которую просят найти кому-то пару, руководствуется здравым смыслом, стараясь подыскать человека, максимально подходящего по происхождению, образованию, интересам и характеру. Затем потенциальных супругов знакомят на свидании, миаи. Если оба не против, они могут встретиться вновь, а затем принять решение, вступать в брак или нет. Современная японская статистика показывает, что процент разводов в договорных браках ниже, чем в браках «по любви», ренаи, когда супруги знакомятся самостоятельно.

Сваха, познакомившая доктора Нобору с Цунэ (в переводе «постоянство»), знала, что делает. Цунэ происходила из старинной самурайской семьи. По характеру она подходила самостоятельному и энергичному Нобору как нельзя лучше. Однажды в ее дом вломился грабитель. Он пробрался в комнату, где спала юная Цунэ, зажал ей рот, вытащил нож и сказал, что будет, если она закричит. Девочка кивнула. Ее покорность успокоила грабителя. Он велел принести ему денег. Цунэ поднялась, поклонилась и ответила: «Конечно, но сначала мне нужно в туалет». С поклоном она выскользнула из комнаты. Грабитель все понял и кинулся за ней, сжимая нож и ругаясь шепотом. Цунэ вошла в туалет и закрылась на деревянную задвижку. Ничего подобного грабитель не ожидал!

Но она появилась, поклонилась, молча вернулась в свою комнату и провела грабителя к ящику с деньгами. Цунэ пересчитала деньги, сказала, что это все, что у нее есть, и с поклоном вручила злодею. На следующий день полиция его задержала. Цунэ очень точно описала грабителя, сузив круг подозреваемых, а затем полицейским оставалось лишь найти деньги, испачканные губной помадой. В туалете Цунэ смазала кончики пальцев своей помадой!