скачать книгу бесплатно
Совсем не булавка.
Я моргнула и поняла, что мне страшно.
Это тебе не кровь в больничке сдавать, дурочка.
– Что я… – я подняла взгляд на Кондора.
– Что ты должна делать? – мягко подсказал он.
– Ну… да. – Я дотронулась острым кончиком ножа до подушечки большого пальца. Страшно. – Чертить какие-то символы или…
Кондор покачал головой.
– Ничего такого. Просто положи руку на раму. Вот так. – Его пальцы легли на один из металлических завитков. – И попытайся представить то, что хочешь увидеть. Или кого хочешь. Найди свой маяк. – Кондор улыбнулся. – И сама к нему выйдешь.
Я моргнула.
– И все?
– Ну… – Его взгляд скользнул по ножу в моей руке. – Остальное – уже моя работа.
Я разочарованно хмыкнула, демонстративно взвешивая нож в руке.
– Что? – ласково спросил Кондор, наклонив голову набок.
– Я ожидала сложных ритуалов и заклинаний, – призналась я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.
Почти дерзко.
– Сейчас в них нет нужды, – маг ухмыльнулся, чуть вздернув подбородок.
Кажется, он понял, что я болтаю, чтобы оттянуть неприятный момент, и нашел это забавным.
Стальной коготь замер над моей кожей.
– А если ты мне врешь? – спросила я. – И все, что я увижу, будет только иллюзией?
Кондор скрестил руки на груди, вздохнул и демонстративно закатил глаза, словно спрашивал у местных духов, за что ему это все. Будь его воля, он, кажется, еще бы и головой о зеркало побился.
– У меня нет причин тебе врать, – устало ответил волшебник. – Если бы я хотел задурить тебе голову, выбрал бы куда менее затратный для себя способ. Не потащился бы сюда в мороз. Не стал бы использовать сакральное пространство. И не заставлял бы никого резать руки, – холодно перечислил он и добавил почти обиженно: – Но, конечно, ты можешь мне не верить. Полностью твое право.
Направленный на меня взгляд был хмурым.
Я сжала лезвие ножа в руке и вытащила, рассекая себе ладонь быстро и глубоко, наверное, глубже, чем надеялась. Тут же стало горячо, липко и больно, алое проступило между пальцев, потекло по запястью, а я так и стояла с разведенными в стороны руками, сжимая в правой рукоять ножа.
Кондор забрал нож, не без труда разжав мои побледневшие пальцы.
Он ничего не сказал, но осторожно приобнял за плечи, подталкивая вперед. И руку мою, испачканную в крови, он тоже сам к раме приложил, накрыв своей рукой.
«Как трогательно, – успела подумать я. – Это он поддержать пытается или боится, что я сбегу?»
А потом я снова услышала звон, и мир начал меняться.
Цветные пятна уцелевших стеклышек в витражах, блики света, камень и металл, тени в углах – я видела это все, но каким-то другим, более четким, более ясным. Мое испуганное бледное лицо в зеркале показалось чужим. Мелькнула где-то под самым потолком тень, стремительная, как ласточка, и воздух вокруг застыл, замерз и замер весь, от пола до верхней точки стеклянного купола вместе со всеми пылинками, снежинками, бликами и тенями.
Мир вокруг рухнул, все пылинки, все блики, вся снежная взвесь, все полетело вниз – и я тоже рухнула туда, в глубину зеркала, уже не помня ни о боли в руке, ни о маяках, ни о том, что так и не спросила, как мне отсюда выбраться.
***
Мама что-то готовила на кухне.
Кухня была крошечной – три шага туда-сюда.
Часы на микроволновке показывали половину десятого.
Значит, это завтрак.
Я видела мамину спину, локти, бантик на поясе фартука, то, как двигается рука с ножом – вверх, вниз, вверх, вниз, как идет пар из-под крышек. Стол, такой же маленький, как и кухня, был накрыт на троих очень тщательно. Так делают люди, для которых важно собрать всех вместе в один момент, и не важно, каких усилий это стоит. Я знала, что будет дальше, очень хорошо знала, могла бы даже вести счет по секундам. Вот сейчас мать повернет голову – есть, крикнет что-то, не выпустив из руки ножа, – сделано, поднимет крышку, помешает, что-то поставит на стол, что-то с него уберет, что-то переложит, перепроверит – сделано. Все как по расписанию.
Я ненавидела это всю жизнь, все эти домашние ритуалы, салфетки, приборы, просьбы передать соусницу, которая вообще непонятно зачем нужна на этом крошечном столе, пустые разговоры, в которые тебя пытаются втянуть, но сейчас вдруг очень захотела туда. К салфеткам и соусницам. И даже к разговорам.
Ко всей этой игре в благополучную и дружную семью, в которой принято молчать за завтраком или говорить о погоде.
К неудобным для меня вопросам, к придиркам младшей сестры, к звукам телевизора, который за едой смотрел отец – деловые каналы, скучную и нудную болтовню об экономике.
Кстати, о сестрах.
Она появилась как обычно медленно, заполняя своим присутствием все пространство, и застыла напротив меня. Я поняла, что смотрю из зеркала на стене, над столом, оно круглое, декоративное, не слишком нужное, привезенное откуда-то из отпуска – бесполезная вещица, к тому же безвкусная и висит не на месте. И вот пригодилась, надо же.
Лицо моей младшей, очень похожее на мое собственное, было прямо перед моим лицом настолько близко, что я на секунду испугалась, а не видит ли она меня. Нет. Конечно, нет. Она смотрела на себя и только на себя, на четкие стрелки, от которых ее глаза казались хитрыми, а она сама – чуточку более взрослой.
Она налюбовалась, хмыкнула и отошла в сторону, поправляя бархатный чокер. Удивительно знакомый, надо сказать.
Она даже дома одевалась так, словно готовилась, как любила говорить, выйдя за хлебом, встретить свою судьбу.
В последние полгода эта судьба должна была воплотиться в готическом принце, и, кажется, в мое отсутствие кто-то набрался наглости и добрался до моих старых вещей на антресолях.
Не то чтобы мне было жалко, но…
Мир подернулся рябью и начал расплываться, словно кто-то кинул камень в воду, и пошли круги один за другим.
Один за другим – во все стороны от точки падения.
Все вокруг рассыпалось и собиралось заново, картинка сменяла картинку, искажались углы зрения, мелькали перед глазами цветные пятна, огни и силуэты.
Вот моя старшая сестра пишет что-то – я вижу это из зеркальца на ее столе. Тонкий кончик гелевой ручки скользит по тетрадным листам, растянутые рукава домашнего свитера прикрывают почти половину кисти, на ногтях – ошметки темного лака.
Вот моя работа и поток людей, очередь к кассе, вешалки, кто-то отбрасывает волосы за спину, кто-то улыбается и смеется – я не слышу смех, я вижу лица, жесты, запрокинутую голову, крупные серьги в ушах.
Вот моя подруга покупает кофе перед парой – я смотрю на нее из зеркала, висящего над головой бариста, вижу кошелек, цветную макушку, мех на капюшоне. Я знаю, что она не выспалась опять, я знаю, что у нее в стакане две порции эспрессо без сахара.
Вот человек, которого я любила, смотрит на себя в маленькое треснувшее зеркало над раковиной в ванной. Лампочка светит на него слева, и он чуть щурится, пытаясь пригладить непослушный вихор. Он постригся, и мне грустно от этого. Мне нравилось, что его волосы были длиннее моих. Я смотрю на его лицо и пытаюсь запомнить эти черты, словно и без того не помню их на взгляд и на ощупь: тонкий нос, прямые брови, крошечный шрамик от пирсинга на нижней губе.
Чья-то ладонь закрывает ему глаза, и он улыбается, ловит ее, кусает за пальцы…
…я исчезаю – кажется, во всех смыслах, падаю куда-то во тьму, в мельтешение снежинок, в колючую пургу, в ледяной ад.
И здесь, посреди снежного вихря, я смотрю на саму себя.
Чей-то голос зовет меня по имени очень настойчиво, у меня болит левая ладонь – я достаю ее из кармана, и на снег падают красные капли. Я отмахиваюсь от голоса и от боли в руке и пытаюсь догнать себя. Что-то идет за мной, за той, другой мной, что-то, отчего мне – обеим нам – страшно и хочется бежать.
Снежная пелена густеет, снежинки становятся острыми, как осколки, ветер безжалостно бросает их прямо мне в лицо, царапая кожу, словно пытается меня остановить, но я упрямо иду вперед, не теряя из виду собственную тень.
Иду до тех пор, пока мир снова не начинает расплываться.
***
– Хватит, – сказал Кондор. – Пора возвращаться.
Я решила послушаться его и вернулась – очнулась, хватая ртом воздух, словно только что решила испытать себя и задержать дыхание так долго, как могу.
Зеркало было все таким же сияющим и равнодушным, и ничего, кажется, не изменилось.
Только я почему-то плакала.
И еще стало темнее, самую малость, потому что там, над нами, за стеклом собирались тяжелые тучи, обещающие снегопад.
Моя кровь осталась на зеркале – красное пятно, портящее его совершенную чистоту. Я уставилась на глубокий порез, рассекающий ладонь посередине, и подумала, что из всех вещей, которые я сейчас сделала, порезать себя было самой простой задачей. Шрам, наверное, останется, но так даже интереснее.
– Не останется.
Кондор схватил меня за запястье и осторожно расправил раненую ладонь. Его пальцы прошлись вдоль пореза – было щекотно и тепло. Кровь исчезала, рана затягивалась, я удивленно смотрела, как срастаются ее края, и не чувствовала ни страха, ни отвращения.
Но взгляд в итоге отвела – куда-то в сторону и вниз.
– Если честно, – сказала я, удивляясь тому, что слышу свой голос, и он даже звучит не слишком хрипло, не срывается на плаксивые причитания, – я бы предпочла этого не делать.
– Чего не делать? – Кондор закончил с моей рукой и смахнул с нее засохшую кровь.
– Не смотреть.
– Увидела что-то не то?
Он все еще стоял близко, так близко, что если я упаду, успеет подхватить.
А на мне все еще был его сюртук. Или как оно называется?
Я кивнула, стирая ладонью слезы со щек, а потом поняла, что не могу больше играть в стойкого и смелого бойца, которому все нипочем. Я села прямо на каменную ступеньку, совсем забыв, что вокруг зима и пол холодный, и сжалась, стараясь не дышать, чтобы не разрыдаться. «Сейчас пройдет, – думала я, – всегда проходит».
К сожалению, не прошло, и я спрятала лицо в ладонях.
Когда Кондор со вздохом сел со мной рядом и слегка приобнял за плечи, я совсем перестала дышать. Это было последнее, что я сейчас ожидала.
– Мне очень жаль, – сказал он. Тепла в его голосе было не больше, чем раньше, но, кажется, он не спешил осуждать меня или напоминать, что я сама обо всем попросила. – Я не знаю, что ты видела и что именно из этого тебя расстроило, но мне очень жаль, что так получилось. – Маг как-то неловко погладил меня по голове, когда я, не выдержав, все-таки хлюпнула носом. – Ай-й, и я тоже тот еще болван, конечно!
Почему именно он болван – этого волшебник решил не говорить.
Это прозвучало как-то иначе. Не как все остальное. Растерянно. Со странной, не злой досадой на самого себя. Я, честно говоря, думала, что Кондор как следует меня встряхнет и заставит успокоиться, напомнив, что господин маг здесь не в роли моей мамочки… В общем-то, он совсем не обязан вытирать мне слезы.
Но судя по белому носовому платку, который мне протянули, когда я выпрямилась, выползая из своей раковины, именно этим он и намеревался заняться. Ну, как умел.
– С-с-спасибо, – едва не заикаясь, сказала я, сжимая платок в руке.
– Не за что, милая. – Маг снова вздохнул и попытался мне улыбнуться. – Не могу сказать, что я мастер в том, чтобы справляться с потоком женских слез, но, боюсь, именно сейчас у меня нет выбора.
– Прости, я… – начала было я, используя платок по назначению, то есть стирая им слезы, текущие по щекам и подбородку.
– За что мне тебя прощать, Мари? – совершенно искренне удивился Кондор. – Ты не сделала ничего дурного. Думаю, у тебя есть весьма понятный повод для печали. – он кривовато ухмыльнулся, отводя взгляд в сторону. – Я, признаюсь, совершенно не представляю, что с тобой сейчас делать.
– Я тоже, – сказала я. – Не знаю, что теперь с собой делать.
– Вот видишь. – Кондор улыбнулся добрее. – У нас, оказывается, общая беда. И у меня есть предложение.
– М? – всхлипнула я.
Кондор встал со ступеньки и осторожно дотронулся до моего плеча, будто пытался разбудить. Я подняла голову, щурясь на него. Больше всего сейчас хотела оказаться у себя в комнате и спрятаться под одеялом.
– Я не уверен, что моя компания может считаться хорошей, – сказал волшебник, наклонившись ко мне. – И тем более не уверен, что ты решишь поделиться своими печалями с кем бы то ни было. Но я хочу предложить тебе выпить вместе – а дальше решай сама.
– Что? – не поверила я.
– Идей лучше, чем пьянка, у меня сейчас нет. Разве что какое-нибудь заклинание. Но это тебе не понравится, гарантирую.
Кондор протянул мне руку, я почти автоматически схватилась за нее, и мне помогли встать.
– Ты сейчас серьезно? – я моргнула, глядя на него.
– Абсолютно. – Кондор кивнул без тени улыбки. – Но если ты по каким-то причинам предпочтешь побыть одна, я пойму и найду для тебя легкое успокоительное.
– Нет, я не… – Я растерянно выдохнула, заправила за ухо выбившуюся прядь волос и поняла, что, наверное, он прав. Извиниться и уйти к себе, чтобы рыдать под одеялом, я всегда успею. – Ладно, давай… попробуем.
***
Черная гладь обсидиана. Туман. Шаг.
И мир изменился быстрее, чем я успела уловить и осознать разницу температур.
Я стояла, пялясь на свои ладони, пока Кондор не окликнул меня.
